Дотянуться до тебя

Какая же тупая ситуация.

Они закончили смотреть аниме, но Матвей так ничего и не спросил. Он вызвался проводить её до дома, но во время дороги так и не спросил. Лена поцеловала его в лоб, а он её – в висок, когда они прощались, но он так и не спросил.

«Горячие следы от поцелуев

Говорят мне о том, что я рискую»[4]

«Ну что, вы поговорили с Леной?», – спросил Лёха. Это сообщение Матвей прочитал, стоя у дома Лены.

«Нет. Не понимаю я её. Может, я поторопился с чувствами?», – ответил Матвей. Он и правда был в замешательстве. Сегодня было достаточно спорных моментов, которые заставляли усомниться в правильности этой беседы. – «Я хотел поговорить об этом лично, но мне не хватило смелости. Да и атмосфера была не та. Не хочу об этом говорить в ближайшее время»

Он шёл домой и понимал, что так больше не может продолжаться. Он обязан сделать это.

В конце концов, Матвей достал из кармана джинсов телефон, открыл диалог с Леной и начал печатать. В моменте он увидел, что его пальцы слегка подрагивают.

Он отправил длинное сообщение, погасил экран и ускорился.

«Лена, я ещё вот что хочу спросить. Что происходит между нами? В каких мы отношениях? Ты хочешь, чтобы между нами было что-то большее, чем дружба?»

«Лично для меня это ощущается больше, чем просто дружба, но при этом это не отношения. И это подвешенное состояние напрягает»

Матвей достал телефон, когда пересек пешеходный переход.

«Я в ожидании чего-то опасного

Магически белого, в жизни ужасного

Как оценить, что имел в наличии?

Пустые места, они так идентичны»[2]

Индикатор горел, значит, уведомление пришло. Матвей шумно выдохнул. Пальцы похолодели от волнения. Сейчас ведь все решится. Прямо сейчас. Вот прямо сейчас. Боже!

Он закрыл глаза, разблокировал телефон, смахнул уведомление, чтобы не заспойлерить сообщение Лены, и прочитал его уже в чате:

«Честно говоря, я думаю, что это то, когда люди кайфуют от общения друг с другом, и им комфортно быть рядом. Меня это устраивает, такие отношения редки и ценны. А переводить их в крайности дружбы или романтики… А не обесценит ли это все? Не наложит ли ограничения?»

«Мне не хочется отношений. Мне нравится то, какие у нас сейчас отношения»

– Ха-а-а, твою мать, – произнес вслух Матвей, не сдержавшись. На его лице застыло масковидное выражение. Он натянуто и нервно улыбался, прямо как Лёха, рассказывая о расставании с Викой и пересдаче. Вот уж правду говорят: с кем поведешься, от того и наберешься.

Очень быстро улыбка треснула. Губы поджались, став узкой напряженной полоской. Матвей преодолевал путь до общаги широкими шагами, каждый из которых являлся двумя обычными.

Он ненавидел себя, Лену и весь мир в этот момент. Но себя в первую очередь.

Как он умудрился так вляпаться? Он снова облажался. В который раз. Опять все получилось наперекосяк. Матвей, ну как так?! Почему ты такой лох?

У него ведь были сомнения. Он не был до конца уверен. Но при этом он помнил все, что говорила и делала Лена. Он помнил «Если вдруг между нами что-то получится и мы замутим», а также «Я уже успела тебя полюбить». Он помнил сраные шоколадные палочки, сотни поцелуев в щеку. Да если бы только в щеку! Поцелуй на лбу все еще горел, но теперь он обжигал.

Он не дурак. Это все было довольно прозрачно. И это видел не только он.

Ему не показалось.

Лена опрокинула его не только с поцелуем.

«Как мне понять, что это всё не со мною?

Заплатил бы за это двойною ценою»[2]

_____________________________

[1] – строчки из песни МУККА «Боль»

[2] – строчки из песни Dневника Dжессиики «Когда ты улыбаешься»

[3] – строчки из песни Сергея Лазарева «Это всё она»

[4] – строчки из песни Даниила Кима «Прощай»

Глава 15. Вблизи, но в недосягаемости

Каждый сантиметр твоего тела

Станет километрами между нами

Скажи мне эти три слова, что ты так давно хотела

«Давай останемся друзьями»

© Lizer – Между нами

Матвей был разбит. Он не понимал, как так можно. И не понимал, какую эмоцию юзать.

Он написал Лёхе, что они поговорили.

«Чё каво?», – ответил Лёха. Матвей с грустью подумал, что в итоге ничего и никого.

«Ничего между нами не будет», – отправил Матвей и переслал сообщение Лены. Лёха прочитал мгновенно.

«Чё за кринж? Долбанутство, я такое не одобряю»

Матвей был рад, что они с Лёхой одного мнения насчет ситуации.

«Я теперь ощущаю себя идиотом, потому что написал это», – Матвей переслал сообщение, где говорил, что ощущал, что их с Леной взаимодействия – это больше, чем дружба, но еще не отношения.

«Да блин, она как будто хочет на кол сесть и конфетку съесть», – продолжил негодовать Лёха. – «А так не бывает, надо выбирать. Она ведет себя сейчас, как ребенок, который не хочет отвечать за последствия своих слов»

«Я, честно, от неё такого не ожидал. И сейчас моё мнение о ней очень сильно ухудшилось, потому что ненормально так делать»

«Честно, я тоже не ожидал», – согласился Матвей. – «Я ничего не понимаю, потому что она буквально говорила, что воспринимает происходящее между нами как нечто серьезное»

«Если бы не её слова, не поцелуйчики и то, что она не против этого, я бы вообще об этом не подумал. Это самое главное, что меня сбило с толку»

Лёха продолжить строчить гневные тирады:

«Вот именно! Я согласен, четких границ может и не быть, но нужно понимать, кто вы друг другу, потому что иначе это суета непонятная. Вы можете встречаться и быть друзьями. А то, что она якобы не хочет загонять все в рамки… Ну это ваще пипец какой-то»

«Определение отношений должно быть», – подытожил Лёха.

«Иначе получится то, что получилось», – с горечью подумал Матвей.

Диалог с Леной заглох, потому что Матвей прервался на общение с Лёхой. Он решил спросить у неё, что она имела в виду, когда говорила, что для неё все серьезно.

Лена довольно быстро дала ответ. Когда Матвей прочитал его, он пришел к выводу, что лучше бы никогда его не видел:

«Я и правда воспринимаю это все серьезно»

«Серьезно как: «Я настолько доверяю тебе, что могу взяться за руки и в принципе не против тактильного контакта»

– Да какого хрена просто?! – взмолился Матвей и запустил пальцы в волосы. Он с силой их сжал и стиснул зубы. Злость хлестала его душу розгами.

Он переслал последнее смс Лены в чат с Лёхой. Лёха отреагировал на это стикером с обалдевшим котом, эмоции которого Матвей разделял.

«Спасибо за разъяснения», – написал Матвей Лене. – «Однако я не понимаю, что значили слова: «Если между нами что-то получится и мы замутим…». Что это вообще было, Лена?»

На этот раз Лена долго молчала. Кажется, Матвей всерьез озадачил её этими словами, иначе почему она думала еще минут пять?

С каждым сообщением Лены Матвей погружался все глубже в дерьмо.

«Я помню, что сказала, что это всё серьезно, но про мутки – нет. У меня сейчас большой мозговой штурм»

Матвею хотелось что-нибудь сломать.

Он подорвался с кровати и начал мерять шагами и без того маленькую комнату. Ему хотелось топать ногами, кричать, биться головой и кулаками о стену. Он посмотрел на свой стол с разложенными на нем вещами, которые он брал домой. Он вытащил их, когда доставал контейнер с пельменями. Матвея посетила мысль рывком скинуть все шмотки со стола, чтобы они разлетелись к чертям собачьим по всей комнате и закатились в её самые укромные уголки. Его остановило то, что он же потом и будет ползать по полу и искать вещи в этих уголках. Нет уж, не надо себе усложнять жизнь, хватит с него.

«У меня шиза или что?», – написал Матвей, снова переслав Лёхе сообщение Лены. – «Я чувствую себя клоуном. Я реально все это придумал?»

Он знал, что это не так. Он был на сто процентов уверен в своей адекватности. Он не сомневался, что память его не подводила. Уж в этом-то она не могла подвести.

Матвей попросил Лёху приехать к нему, потому что оставаться одному наедине с этим месивом было невыносимо. Матвей был даже готов вызвать Лёхе такси, но он слегка расстроил отказом:

«Матвей, прости, я обещал Вике провести вечер с ней. Хочешь, поговорим по телефону или видеосвязи?»

Матвей не хотел. Ему нужно было физическое присутствие, а так было достаточно излить душу в переписке, с чем он прекрасно справлялся. Он написал, что говорить не хочет.

«Прости, пожалуйста, Матвей»

«Все нормально», – ответил тот. Все и правда было нормально. Если Лёха обещал Вике, он не будет вмешиваться.

Матвей решил расставить границы между ним и Леной, потому что то, что было между ними – неправильно. Настолько жирный флирт ощущался за версту. Матвей мог привести миллиард сообщений в доказательство того, что непонятно, что человек не хотел отношений с ним.

Лёха одобрил его решение:

«Я рад, что ты это сделаешь, потому что тут либо расставлять границы, либо превращать это в отношения»

«Я таким дураком был, – написал Матвей. Его съедало чувство вины. – Я понимаю, что совершил такую большую ошибку»

«Зато твоя сегодняшняя ошибка уберегла тебя от больших ошибок в будущем. Если бы у вас эта фигня продолжилась еще месяц, это был бы полный кринж»

«Если бы это было еще месяц, я бы откинулся», – решил Матвей и начал строчить сообщения Лене.

Он сказал, что, раз между ними ничего не будет, он хочет, чтобы прекратились флирт, поцелуи и заигрывания по типу ситуации с шоколадными палочками. Также он попросил, чтобы больше не звучало обращение «Зай».

«Ты хочешь, чтобы вообще ничего не было? Даже обнимашек и опускания головы на плечо?»

Матвей вздохнул. Сообщение Лены звучало по-детски. Но, как бы то ни было, он и сам не хотел, чтобы исчезало абсолютно все, так что сказал, что их можно оставить.

Лена спросила, почему Матвей вообще поднял эту тему. Матвей с горечью усмехнулся и написал, что он еще не начал что-либо чувствовать, но его путали двойные послания Лены, поэтому он хотел во всем разобраться.

Он переплел правду и ложь так же, как переплетались и шли в разных направлениях мышечные волокна в матке. Ой, гистология все еще не отпускала. Ну да, сессия закончилась около недели назад.

На этом их переписка закончилась, а Лёха тем временем прислал голосовое сообщение:

– Пардон за голосовое, но просто хочу сказать, что у меня стойкое ощущение, что она то ли боится этого… Как это называется… Мне показалось, что у неё избегающий тип привязанности. Да, я начитался умных психологических терминов в Интернете. Так вот, она либо реально боится этого, либо просто не умеет нести ответственность за свои слова.

Матвею тоже показалось, что Лена так резко слилась, потому что испугалась. Иначе как сливом это не назовешь. Еще несколько часов назад на подаренное колечко она говорила «Я согласна», несколько дней назад чуть ли не целовала его в губы, а теперь говорит, что не настроена на отношения.

«Люди не понимают друг друга

Люди пугают да врут

А любят, когда это труд и всецело невыносимо

Ты мне целовала спину

Туда же и наносила две тысячи ножевых

А мне чудилась даже в них нежность»[1]

– У вас все было так непонятно. «Нет, это по-дружески». Хорошо, тогда у нас с Викой огромная дружба, – сказал Лёха во втором отправленном голосовом.

Матвей написал «Да» и обессиленно рухнул на кровать. Он не знал, что ему делать. Как ему дальше общаться с Леной? Он теперь не хотел её ни видеть, ни слышать. Ему не хотелось заниматься всем, что связано с ней. А с ней было связано очень много. Как он будет продолжать песни без неё? Лена – его вдохновение, его мотивация, его помощь. Он без неё, как без рук. Он бы не смог придумать даже те крохи, что есть сейчас. Если бы не её заинтересованность, он бы бросил песни спустя две зарифмованные строчки. Без Лены он не сможет осуществить свою мечту и создать цикл песен.

Он не сможет и не захочет прекращать общение полностью, но сейчас ему было так тошно. За три месяца этот человек сильно повлиял на его жизнь, так сильно вовлекся в неё. Всё рухнуло по щелчку пальцев. Как карточный домик.

Матвею нужно время отойти. Об этом он написал Лёхе.

«Ты имеешь полное право на это время. Я бы на твоем месте тоже не смог общаться с человеком. Да и она вряд ли будет писать тебе сама, как мы знаем»

Матвей поджал губы. Лёха был прав. Она ему, конечно же, не напишет, но Матвею это сейчас будет на руку.

Он открыл поисковик и вбил запрос «Избегающий тип привязанности». Но как только страница прогрузилась и высветился список сайтов, Матвей закрыл вкладку и погасил экран.

Пора спать. Завтра рано вставать. В восемь тридцать утра автобус уже выезжает на практику. Надо будет встать еще раньше, чем Матвей планировал, потому что он не разобрал вещи и не положил то, что пригодится в поездке. Сейчас на сборы у него не было сил. Лёха говорил, что тоже приедет рано утром, так что они вместе будут в полусне паковать шмотки.

***

Матвей проснулся от того, что Лёха потряс его за плечо и бросил на подушку телефон, разрывающий от трели будильника вперемешку с вибрацией. У Матвея вместе с подушкой завибрировала и голова. Он полусонно потянулся к телефону и с ужасом увидел время 06:07. Его будильник орал семь минут, а Матвею хоть бы хны.

– Ну ты и дрыхнешь, конечно, – осуждающе произнёс Лёха. Он только пришёл домой и тут на тебе – теплая встреча.

Матвей вынул из ушей беруши.

– А? Чего?

Лёха махнул рукой.

– Забей. Говорю, дрыхнешь будь здоров.

Матвей тяжело вздохнул и перевернулся на спину. Иногда он не слышал будильник из-за сна в берушах, но без них не мог спать, потому что то в коридоре топают, как слоны, то льется вода из очень громкого крана, – Матвей впервые такой громкий встретил – то посреди ночи раздастся звук смыва унитаза, потому что кому-то приспичило в туалет. За окном ко всему прочему и в три ночи, и в пять утра могла ни с того ни с сего лаять псина, которая бесит Матвея уже второй год. Окна их комнаты выходили на частные дома, а в качестве бонуса была эта неугомонная.

Лёха широко зевнул и заразил этим Матвея, который готов был перевернуться на другой бок и снова уснуть. Но ему пришлось соскрести себя с постели и пойти умываться.

Холодная вода смогла немного привести в чувства. У Матвея появилось больше сил. Он поставил чайник и, пока тот кипятил воду, Матвей убрал вещи, оставленные вчера на столе и стуле по приезде, начал собираться по новой. Лёха покачал головой из-за того, что Матвей разбросал вещи. Лёхе бы об этом говорить: сам может прийти после пар, кинуть вещи на стул и рухнуть на кровать, уснув часа на четыре. А утром часто не заправляет постель и кидает на неё домашнюю одежду. А Матвей разок не убрался, так все…

– Я как мем «Напсиховался и спит», прошу не осуждать. К тому же не тебе это делать, – сказал Матвей, заставив Лёху скукситься.

Они быстро позавтракали, сложили вещи и пошли со своими баулами к главному корпусу. И у Матвея, и у Лёхи было по рюкзаку и спортивной сумке. Матвей ко всему прочему тащил гитару. Он узнал, что её провоз не запрещается, чему был очень рад, ведь она за эти три недели точно понадобится.

Несмотря на то что такая практика была уже в прошлом году и они знали, что да как будет, все ощущалось как в первый раз. Матвея не покидало чувство, что он что-то забыл. Он несколько раз перепроверил все документы, порылся в рюкзаке, пока они стояли у корпуса в ожидании университетских автобусов, которые увезут их на место практики.

Ах да, он забыл дома надежду на отношения с Леной. Точно, как он мог запамятовать?

Арина, которая приехала к корпусу на такси, будто прочитала его мысли, ведь после приветствия первым делом задала вопрос:

– Ну что, как дела с Леной?

Матвей неловко посмеялся и переглянулся с Лёхой, у которого тоже было крайне странное выражение лица. Он первым отвел взгляд, как бы говоря, что не хочет участвовать в разговоре об этом человеке.

Матвей неохотно ответил:

– У нас ничего не будет. Она сказала, что не хочет отношений. Вообще.

Арина ахнула. Она тоже оказалась не в восторге от реакции Лены, но её слова Матвей слушал вполуха. Ему, как и Лёхе, было неприятно говорить о Лене. Арина, кажется, поняла это и перевела беседу в другое русло. Она сказала, что из-за ночного рейса жутко не выспалась и с трудом заставила себя собираться на практику, а не ложиться спать. Потом она ушла к своему парню Мише – высокому кареглазому брюнету в очках с массивными бицепсами и грудными мышцами. Матвей видел в нем более накаченную и менее замученную версию Максима. Вскоре на такси приехала Вика, и Лёха заболтался с ней. Матвей оставил друзей ворковать со своими половинками и ушёл к одногруппникам.

В назначенное время приехали три ПАЗика. Группа Лёхи и Матвея втиснулись наперевес со своими сумками в один автобус, Арина и её группа поехали в другом автобусе. В суете Матвей даже забыл о смежной группе, которая тоже оказалась в другой ПАЗе. Матвей вспомнил об этом, когда они уже отъехали от корпуса. В толпе студентов он не увидел её, и она к нему не подошла.

Сумки занимали весь проход, стояли под ногами у каждого. Матвей ощущал себя селедкой в бочке. Его периодически клонило в сон, но он просыпался то из-за свешивающейся на грудь головы, то из-за сидящего напротив Лёхи, который громко обращался к нему, чтобы поговорить о чем-то суперважном. Иногда его по плечу хлопал расположившийся позади Андрей. Один раз он спросил, взял ли Матвей гитару. Матвей тогда раздраженно подумал: а что, не видно что ли гриф гитары в чехле, с которой он сидел в обнимку?

Когда они пересекли мост, люди начали от нечего делать затягивать песню «Алые паруса». Короче, Матвею нормально поспать не удалось.

Спустя примерно час пути их привезли на прибрежную биостанцию университета. Пункт назначения был похож на турбазу или летний лагерь. Здесь было много одноэтажных домиков, в которых предстояло жить студентам.

В каждой комнате было по восемь коек и тумбочек. Всего таких комнат в корпусе было четыре. Туалет и умывальники были уличные, имелась столовая, учебные корпуса с лабораториями, медпункт, прачечная. Была так же баня с парилкой, которую нужно обязательно посещать раз в неделю. Конечно, был и обычный душ.

Выдавали постельное белье, подушку, матрац, два одеяла. Можно брать и полотенца, но, как правило, привозили свои. Связь, к слову, ловила хорошо, но заранее предупреждали, что для выхода в Интернет с ноутбука лучше покупать модемы, либо раздавать вай-фай с телефона.

Матвей и Лёха часто сетовали на отсутствие личного пространства в общаге, но теперь приходилось жить в более стесненных условиях посреди леса. Почему-то в комнату Матвея с пацанами из его группы заселили и Лёхиных пацанов, естественно, в комплекте с ним. В женском крыле корпуса удачно поселилась часть группы Арины.

И удачно не оказалась Лены. Матвей, стоя на пороге корпуса, заметил, что группа Лены движется в совсем другой домик. Он выдохнул от облегчения. На сессии они размышляли, что обязательно будут держаться вместе и чуть ли не начнут драться за комнаты рядом друг с другом. Но вот как все обернулось.

Пока все заселились, разобрались с вещами, наступило время обеда. В столовой Матвей ел за одним столом со своей группой.

Весь курс разделили на четыре учебных потока, в каждом из которого было две группы. Неизвестно почему, но в поток Матвея запихали группу Лёхи. Нет, он был вовсе не против, просто странно, что начали с конца. Может, в рандоймазере тасовали номера групп? Зато теперь понятно, почему они живут в одном корпусе.

Руководители практики после обеда провели вводные занятия, в десятый раз рассказав инструктажи и технику безопасности. Затем они провели перекличку.

– Рогалёв? – назвал фамилию Матвея преподаватель, и Матвей поднял руку.

– Здесь!

Препод поставил в журнале плюсик рядом с его именем и продолжил перекличку.

– Бурденко? – позвал препод, когда Лёха нашептывал Матвею на ухо гениальный анекдот про Чебурашку и мармелад. Суть была в том, что Чебурашка не мог выговорить слово «мармелад», и запутавшаяся продавщица продала ему мыло.

– Чебурашка приходит к Крокодилу Гене и говорит: «Гена, мне твоё мырмелло все кишки промыло!»

Лёха прыснул со смеху, а препод переспросил:

– Бурденко здесь?

Матвей пихнул его локтем, приводя в чувства. Ему не было смешно, зато Лёха давился хохотом. Он встрепенулся и поднял руку.

– Здесь-здесь!

– Про Чебурашку товарищу расскажете на улице, – сказал он, чем вызвал бурю смеха, прокатившуюся по кабинету. Лёха стыдливо втянул голову в плечи и замолчал на остаток занятия.

Вторая половина дня была свободна. Одногруппники утянули Матвея играть в волейбол, кто-то притащил с собой бадминтонные ракетки и воланчик. Матвей сразу же переключил свое внимание на бадминтон, потому что в последний раз играл в него лет в восемь. Он мутузил бедный воланчик около часа и с Лёхой, и с Андреем, и с Сережей, и с Ариной, и с совершенно незнакомыми девочками из других групп.

Вечером, после ужина, студентам разрешили разжечь костер, рядом с которым в большой круг расселось не меньше сорока человек. Матвей принес на эти посиделки с собой гитару. Пара незнакомых однокурсников тоже была вооружена инструментами, так что им предстояло играть по очереди.

Матвей решил сыграть песню группы Нервы «Самый дорогой человек». Он посчитал, что эта песня известна всем, так что никто не откажется её петь. Но стоило ему сыграть вступление и первые строчки, которые начали затягивать некоторые студенты, Лёха прервал его.

– Так, ну что ты грусть пускаешь?! – для Лёхи выбор этой песни был как личное оскорбление. – Надо что-нибудь веселое! У нас же сессия закончилась, мы без пяти минут третьекурсники! Так, все, дай сюда!

Лёха потянул ручонки к гитаре, но Матвей вцепился в неё, не желая отдавай свою малышку.

– С чего это я должен тебе её отдавать? Ты играть не умеешь, что ты с ней будешь делать? Спрячешь в лесу, чтобы я не нашел?!

Лёха цокнул языком и скрестил руки на груди.

– Вообще-то я умею играть! Как раз-таки хочу спеть что-нибудь веселое!

Матвей с облегчением выдохнул и протянул Лёхе инструмент. Но потом снова прижал к себе, когда осознал сказанное Лёхой:

– Стоп, в смысле ты умеешь играть?

Матвей потерял бдительность, из-за чего Лёха без труда умыкнул инструмент, удобно устроив его на коленях. Он со знанием дела уместил пальцы на струны в виде аккорда до-диез-минорный и заиграл перебор восьмеркой.

– Рельсы, шпалы, кирпичи,

В тебя летит струя мочи.

На помощь батю не кричи,

Он вчера сгорел в печи.

Лёха запел, через раз попадая ноты, но его игре стоило отдать должное. Глаза Матвея округлялись с каждой секундой все больше и от навыков Лёхи, и от содержания песни.

По кругу пронесся многоголосый хохот. Лёхе начали хлопать, но кто-то из преподавателей услышал строки и закричал с другого конца площадки:

– Это что блатняки такие?! – донесся до их круга визгливый голос преподавательницы в возрасте, которую Матвей не знал. – Быстро прекратите, иначе расформируем ваш кружок по интересам!

Лёха сокрушенно вздохнул. Кто-то предложил сыграть ему что-нибудь другое веселое.

– Ладно, у меня есть еще кое-что, – согласился Лёха.

Он переставил пальцы на аккорд «до-мажор» и снова заиграл перебор восьмеркой.

– А в Башкирии вода

Сорок градусов она

Если выпьешь той воды

То пойдешь считать столбы

А я выпил той воды

И пошел считать столбы

Сорок восемь насчитал

В вытрезвитель я попал…

– Кто этот музыкант переходный, я не поняла?! – не железное терпение преподавательницы быстро лопнуло. Она стремительно направилась к костру и увидела растлителя ценностей. – Бурденко, вы что себе позволяете?! Хотите, чтобы уже в первый день мы всем преподавательским составом запретили костер?

Толпа неодобрительно загудела. Лёхе сказали отдать гитару и больше не бренчать. Кто-то попросил доиграть «Самый дорогой человек». Лёха опять скрестил руки на груди и насупился. Его отругала его же преподавательница по биогеографии. Он и так её не любил из-за сварливого характера, так она испортила настроение даже во внеучебное время.

Матвей исполнил пару песен и покинул круг, потому что устал. Расстроенный Лёха поплелся за ним.

– Почему ты не говорил мне, что умеешь играть на гитаре? – спросил Матвей, когда они направлялись к корпусу под звук стрекотания сверчков.

Лёха пожал плечами.

– Ну, ты не спрашивал.

Матвей задохнулся от возмущения. Офигеть, блин. То есть, Матвей стеснялся столь долгое время играть перед Лёхой, потому что думал, что это ему неинтересно и вообще будет бесить, а он все это время умел, но молчал?! Партизан, блин.