После всего

Все, кто был не на дежурстве, зачем-то экипировались.

– Стас, куда вы?

– Колян, ты что, тревогу не слышишь, что ли?! Совсем спросонья оглох?

– Слышу, а что произошло вообще?

– Бля, Коля, боевая тревога, одевайся и в главный зал, Лёха приказал! ЧП у нас!

Зоя смотрела на меня потерянным взглядом, она была напугана, в какой-то момент мне показалось, что она потеряла дар речи. Я наконец-то собрался с мыслями, положил свои руки ей на плечи и попытался как-то успокоить, хотя сам не понимал, из-за чего именно мне нужно было её успокаивать.

– Так, пока я быстро собираюсь, ты мне обо всём рассказываешь.

– Там Костя… и Женя… и…

– Так, солнце, давай спокойно, без истерик. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Поняла?

– Да, хорошо.

– Ну вот, молодец.

Я чмокнул её в лоб и начал быстро одеваться. К тому моменту из казармы уже выбежали все охранники, у которых должен был быть выходной. Шкаф с оружием был закрыт, а при мне только пистолет. Я выслушал Зою, с трудом поверив во всё, что она сказала, бросился бежать по коридору в сторону главного зала. Зоя побежала следом, стараясь не отставать. Трое из охраны устроили бунт, точнее побег, точнее, я даже не знал, как всё это можно было назвать. Хуже всего, что среди них был Костя, а помогал всем им Женя. Что на них нашло?! Я ещё мог понять, как на такой поступок пошли Юра и Боря. Но Костя с Жекой… зачем? Для чего?

Мы с Зоей вбежали в главный зал. Охрана во главе с Алексеем держала на прицеле пятерых людей, четверо из них были в костюмах химической защиты. По бокам, расступившись, за всем наблюдали зеваки, люди кричали то на охрану, то на бунтарей, стоял гул. У Жеки в руках было четыре противогаза, Боря и Юра держали на прицеле толпу охранников. Я не понимал, на что они рассчитывали: два автомата против двух десятков. За Борей и Юрой стоял Костя, он держал в заложниках Иванцовского, приставив дуло пистолета к его голове.

– Откройте дверь, и мы просто уйдём! – кричал Костя, не отводя пистолет от виска смотрителя.

– Я последний раз повторяю, оружие опустили! – выкрикнул в ответ Алексей.

– Алексей, пусть идут, если так хотят. От нас не убудет! – в разговор встрял Иванцовский.

– А ты вообще заткнись! – резко оборвал его Костя. – Нас всех за лохов тут держали, за баранов!

– Всё так и есть, – сказал Женя. – Мы покопались в кабинете у смотрителя, есть ещё два бункера, но связь с ними была утеряна, я проверил сеть!

– Жека в базе данных покопался в кабинете смотрителя, – кричал Юра. – Там запись была с наружных камер, на ней люди, которых прогнали из бункера в первые дни!

– Они вернулись через несколько дней к двери, значит, всё в порядке, там можно выжить! – закричал Боря. – А ещё несколько человек приходили сюда неделю назад. Они на камеру у входа показали записку, и знаете, что на ней было написано?!

– «Выходите, здесь безопасно» – вот что, – перебил его Жека.

– Это ничего не значит! – вдруг закричал смотритель. – Радиация – это не единственная опасность на поверхности! Люди – вот главная опасность. Откуда нам знать, что они не врут?! Может, это мародёры, рейдеры, да кто угодно!

– Это не имеет значения! Откройте дверь, и мы просто уйдём. С вас не убудет, мы взяли рюкзак консервов и питьевой воды! Просто откройте дверь! – продолжал кричать Костя.

– Костя! – вдруг выкрикнул я, сам того не ожидая.

Он взглянул на меня, и тут же отвёл глаза.

– Костя, опустите оружие, не делайте глупостей! Мы всё обсудим!

– Я и не ожидал, что ты нас поймёшь! – ответил он.

– Ты слишком правильный, потому ты сейчас стоишь с ними, а не с нами, – кричал Женя. – Расскажи мы тебе, ты бы непременно нас сдал!

– Это не так! – возразил я.

– Открыть огонь! – резко скомандовал Алексей.

Я толком не успел ничего понять. Оглушительный шум выстрелов заполнил помещение. Всё произошло за считанные секунды. Шоковое состояние не давало ясно мыслить, не давало понять всю суть произошедшего, время словно застыло в одном моменте. На полу перед большой стальной дверью лежало четыре трупа в изрешечённых костюмах химической защиты и смотритель в продырявленном пулями комбинезоне. Зеваки тут же бросились выбегать из зала, началась паника. В перестрелке со стороны охраны двое погибли и трое были ранены, как потом выяснилось, среди работников не пострадал никто. Хаос и непонимание произошедшего ввели меня в ступор. Я пытался сдвинуться с места, пошевелиться, что-то произнести, но стоял словно вкопанный, пока Зоя не взяла меня за руку. Я посмотрел на неё, было заметно, как к глазам подступают слезы. Я просто крепко её обнял и прижал к себе – это всё, что я мог сделать посреди этого хаоса и безумия. Из зала продолжали выбегать люди, Алексей что-то кричал охране. Всё превратилось в сплошной гул, массу бессвязных звуков. К трупам у двери подбежали охранники, начали тыкать в них автоматами, затем пытаться приподнять… На электронном табло над главным входом высвечивалась цифра – тысяча шестьдесят девять дней.

Алексей взял временное командование на себя и в тот же день велел охране собрать всех людей в главном зале. Я лишь молча подчинился, как и все остальные. Через несколько часов мы снова собрались в зале, где ещё не успела высохнуть кровь. Только тогда я постепенно наконец начал осознавать, что потерял своих друзей. Но не я один, должно быть, Зое было не легче. Стоило взять себя в руки и позаботиться о ней. Мы стояли в толпе людей и ждали, что скажет Алексей. Я приобнял Зою, наверное, это прозвучало нелепо, но мне казалось, что нужно было ей что-то сказать:

– Я с тобой, всё в порядке, я с тобой.

Зоя лишь кивнула мне, прикусив нижнюю губу, и крепко обняла в ответ. Наконец, на балкончике показался Алексей. Напуганным людям не нужно было лишних указаний и объяснений, все тут же замолчали.

– Друзья! – крикнул он. – Друзья, произошла трагедия по вине четверых глупцов! С нашей стороны трое убитых, включая Андрея Петровича, и трое раненых. Раненые сейчас в медпункте, с ними работают оба врача! Ситуация непростая! Бунтари угрожали жизни каждого из нас. Всё сказанное ими мы проверим, даю вам слово. А пока я беру управление бункером на себя.

– Посмотри на этого гада, – тихо прошептала мне Зоя. – Делает такой вид, словно ничего из этого не знал.

– Я тоже думаю, что он был в курсе. Словам ребят больше веры, чем этому козлу.

– С таким наставником мы долго здесь не протянем.

– Друзья, как бы то ни было, – продолжил Алексей. – Я прошу вас не терять веру в положительный исход! В отличие от смотрителя, я сдержу своё слово! Через месяц мы отправим на поверхность троих разведчиков. Это будут подготовленные люди из охраны. Я считаю, первым делом следует переварить всё, что сегодня произошло, смириться с потерями, навести порядок и продолжить работать дальше. Как только всё вернётся на круги своя, мы начнём подготовку разведчиков. Костюмов полной химической защиты было всего десять штук. Четыре костюма в ходе перестрелки пришли в негодность. Нужно быть предусмотрительными и не использовать сразу все, поэтому для начала мы отправим лишь троих человек. Все дальнейшие действия будут зависеть от того, с какой информацией они к нам вернутся. А теперь прошу вас, пожалуйста, возвращайтесь по своим рабочим местам. Через два дня мы снова проведём плановое собрание. Я не смогу быть таким рассудительным руководителем, каким был Андрей Петрович, но сделаю всё, что в моих силах. Всю охрану я попрошу сегодня в восемь вечера на один час оставить свои посты, запереть склады и производственные помещения и явиться в крематорий. Явка для всех обязательна! На этом у меня всё.

Алексей закончил свою речь и ушёл с балкона. Люди начали нехотя расходиться по своим рабочим местам, были и те, у кого оставались вопросы. Охране пришлось поработать больше, чем обычно, чтобы навести порядок. Тогда я уже не понимал, кто я такой среди всех этих людей и на чьей стороне? Я был всё ещё одним из охранников, который должен был следить за соблюдением порядка, или же мне стоило примкнуть к работягам, требующим ответов и конкретных решений? Но от кого их требовать, от Алексея? Это же смешно! Смотрителя с нами больше не было, теперь наш корабль в свободном плавании и единственный, у кого была власть – это начальник охраны. Я проводил Зою до её рабочего места, немного побыл с ней, чтобы успокоить её и успокоиться самому. Сделав вид, что всё хорошо, вернулся в казарму. Я уже не понимал, что хуже: сидеть на кровати и смотреть в пол или быть на объекте и дежурить. Спустя час меня вызвали по рации и сказали прийти на дежурство к генераторной. Людей теперь не хватало. Пусть у меня и был выходной день, я всё равно ещё не мог ясно мыслить, поэтому без промедления пришёл на объект. Там меня уже ждал Миша – один из двух особо приближённых к Алексею охранников. Не очень-то он и разговорчив со всеми остальными. Конечно, мы немного обсудили произошедшее. Я старался не говорить ему всё, о чём думал в тот момент, понимая, что подобные слова быстро могут дойти до Алексея и всё это чревато последствиями.

Без десяти восемь нас вызвали по рации, напомнив о собрании, о котором мы, собственно, и не забывали ни на минуту. Сделав обход по объекту, я и Миша выдвинулись в сторону крематория. Мы были не из первых, кто пришёл на собрание, но и не последними. Народ медленно подтягивался, я молча стоял, смотря на трупы перед собой, которые стащили сюда из общего зала. Это были трупы моих друзей, с которыми я провёл здесь почти три года. Мы вместе пили и ели, играли в азартные игры, шутили, справляли праздники, играли в настольные игры. Теперь всего этого не стало, мои друзья мертвы, их тела передо мной. Бездыханное тело смотрителя также лежало на полу. Этот человек был нашим лидером, он смог сплотить нас, направить, а теперь лежал на полу в крематории, не произнося ни слова. Я не понимал, что мне думать. Что мне чувствовать в этот момент? Как правильно себя вести? Разум всё ещё отказывался верить в то, что произошло. Я был растерян. Они сами нарушили порядок и спровоцировали охрану. Но мне… мне же было неважно даже это. Зачем было их убивать?! Зачем их убили?! Таков ли должен быть порядок на самом деле, правильный ли он в таком случае?! Я просто продолжал смотреть на тела и ни с кем не разговаривал, пока наконец-то не понял, какое чувство должен испытывать. Осознав это, я полностью отдался этому чувству. Гнев лучше отчаяния, гнев мотивирует бороться с несправедливостью. Наконец-то я полностью мог осознать, что ненавижу Алексея. Он заставил меня остаться в этом бункере, он чуть не изнасиловал Зою, он ставил меня на дежурства у вонючей ямы и туалетных комнат чаще, чем других, он отдал приказ стрелять в моих друзей! По его вине убили моих друзей. Я больше не желал быть одним из них. Надо было уходить из охраны. Но у меня всё ещё остался дорогой человек, с которым нужно посоветоваться. Мы договорились встретиться с Зоей в столовой и всё обсудить после собрания. Нужно было в любом случае послушать, что скажет Алексей.

– Так, восемь ноль пять, – начал Алексей. – Опаздываете, коллеги, быстрее, заходим! Время не резиновое, объекты мы надолго оставлять не будем. Все, кто не ранен, в сборе, так что сразу к делу.

– По поводу бункеров и людей за дверью – это правда? – перебил его Стас.

– Все вопросы потом. Сейчас я говорю. Так что молчите и слушайте! То, что есть и другие бункеры – да, об этом я знал и знало ещё несколько человек из охраны. Их имена сейчас я называть не буду. Мы никому не разглашали информацию для общего же блага, чтобы избежать лишних вопросов и волнений. К тому же связь с другими бункерами была утеряна, так что это теперь не имеет значения.

И тут я наконец-то осознал всё сказанное им. Если есть и другие бункеры, то, возможно… возможно, мои родители живы?! Может быть, им удалось спастись, спрятаться под землёй, и они там жили так же, как и мы, все эти три года?!

– А как давно связь с ними была утеряна?! – выкрикнул я.

– Коля, мне кажется, я ясно дал понять, что все вопросы потом.

– Да-а… но я просто…

– Я отвечу на твой вопрос, а потом ты заткнёшься, договорились?

– Да.

– Связь с двумя другими бункерами была утеряна примерно спустя два месяца. Интервал потери связи был небольшой, в несколько дней.

Может быть, выжили, может, родители всё-таки выжили?! Сердце бешено застучало в груди, с каждым стуком придавая сил, внушая надежду на лучшее, усмиряя мой гнев.

– Что касается записей с камер, – продолжил Алексей. – То я их не видел.

Вот же врёт! Точно врёт!

– Наружная камера транслирует и пишет на оборудование в кабинете смотрителя, а не в зале с айтишниками. Иванцовский редко кого туда подпускал. Теперь у нас всего двое специалистов. Один из них завтра останется на дежурстве, второго я привлеку для извлечения информации с сервера в кабинете смотрителя. Но как бы то ни было, даже если всё услышанное правда, даже если люди приходили с табличкой, на которой было написано, что там безопасно, это может быть не так! Иванцовский был прав, когда сказал, что те люди могли быть просто мародёрами или рейдерами, которых подослали. Андрей Петрович был умным человеком, и нельзя пренебрегать его словами.

– Не стоило нам стрелять, не стоило. Можно было поступить иначе, но не так… – удручённо произнёс Тимур.

– Тимур, – обратился к нему Алексей. – И как же нам стоило поступить, как ты думаешь, а?

– Надо было отпустить их, тогда бы никто не пострадал, а смотритель остался жив.

– Да? Ты в этом уверен?! Отпусти мы их, начался бы ещё больший хаос, чем при перестрелке, ещё большая паника! Каждый второй захотел бы выйти из бункера с костюмом или без. Работа всего убежища была бы парализована, тут бы всё на хер встало! Это был уже вопрос выживаемости: пусть уж лучше сдохнет несколько человек, чем умрут все! Ты понял это?

– Я?

– Да, ты-ты! Отвечай!

– Я… понял.

– Чтобы я больше не слышал ни от кого таких тупых высказываний! Своё мнение можете засунуть себе в жопу. Надеюсь, это все поняли, а если кто-то нет, тогда мы побеседуем индивидуально после собрания.

Все молчали. В словах начальника была рациональность. Но я не мог с ним согласиться, ненависть во мне говорила о том, что всё равно нельзя было так поступать. Мы же не роботы, а люди!

– Теперь о главном, – продолжал Алексей. – Тянуть больше нельзя. У народа паника. Надо подготовить экспедицию. Перед этим хочу сказать, что о выходных можете забыть. Теперь нам не хватает людей. Смены будут по восемь часов, на некоторых менее значимых объектах будем дежурить по одному. Я перепишу график завтра. На поверхность пойдёт трое человек. Отправлять туда простых рабочих не имеет никакого смысла. Если снаружи полно мародёров и рейдеров, то наших работяг сразу же грохнут. Нужны разведчики, которые с оружием на «ты», то есть мы – люди из охраны. Каждому помимо костюма химзащиты, будет выдан автомат и два полных магазина, в дополнение полностью заряженный пистолет. Кроме этого, две литровые бутылки воды на человека и по четыре банки консервов на случай непредвиденных обстоятельств, перекусите, если придётся задержаться. На поверхности не разделяться, держаться вместе, что бы не произошло! На всю команду только один дозиметр и одна аптечка. Я покинуть убежище не могу, поскольку теперь всё управление на мне. Добровольцами будете вы. Я не хочу лишней демагогии. Всё решится жребием.

Алексей взял со стола зимнюю шапку.

– В этой шапке талоны. Я подойду к каждому из вас. Не глядя вы просовываете руку и вытягиваете по одному талону. Тот, кто вытянет зелёный – остаётся в бункере. Тот же, кто вытянет красный, будет готовиться к выходу на поверхность. Талоны можете оставить себе. Всё по справедливости. Никаких добровольцев, никаких возражений. Все взрослые люди, пусть жребий определит троих человек, в руках которых будет судьба нашей колонии.

Разные эмоции одна за другой волнами накатывали на меня. Сердце снова бешено застучало. Если жребий укажет на меня? Хорошо это или плохо?! Я наконец-то выберусь на поверхность. Но как же Зоя?! Нет, в таком случае я не хочу оставлять её здесь одну. Теперь, когда смотритель был мёртв, Алексей мог сделать с ней всё, что угодно! А я был уверен, нет, я знал, что он злопамятный. Только бы не красный, только бы не красный! Пожалуйста, только не красный! Я должен был остаться в бункере, чтобы защитить Зою! Вытянув руку из шапки, я покосился и между указательным и большим пальцем увидел талон… зелёного цвета. Не знаю, что бы я делал, если бы всё сложилось иначе.

Оставалось ещё пять человек, но не было нужды продолжать. Все три красных талона уже были вытянуты. Жребий пал на Толика, Андрея и Руслана. Все трое были довольно крепкими мужчинами под сорок лет. Думаю, что на них можно было положиться.

– У нас осталось незавершённое дело, – обратился к нам Алексей. – Я понимаю, что кому-то из вас будет тяжело сжигать трупы бывших коллег, для кого-то, может быть, не просто коллег, а друзей. Да и к Андрею Петровичу каждый из нас относился с уважением… но ничего не поделаешь. Похоронить их негде, оставить просто так мы всё не можем. Нет нужды повторный раз тянуть жребий. Толя, Андрей, Руслан, вы остаётесь со мной. Будем сжигать тела. Миша, ты проследи, чтобы на их объектах ночью был минимум один человек. Остальные расходитесь по своим местам. Все вопросы потом, день был трудный. У меня нет желания разговаривать с каждым отдельно.

Поскольку Миша той ночью был назначен ответственным за обход всех объектов и перераспределение охранников, то возле генераторной я должен был дежурить один. Перед этим я быстро нашёл Зою, вкратце объяснил ей ситуацию. Мы договорились встретиться у генераторной вместо столовой. Зоя должна была подойти к десяти вечера. Эмоции снова застали меня врасплох. Я думал о том, что родители могут быть всё ещё живы, о том, что бы было, вытяни я красный талон, о том… какой я всё-таки эгоист. Там в крематории, в нескольких метрах от меня лежали тела моих друзей, а я стоял и внимательно со всеми остальными слушал человека, который отдал приказ открыть огонь по моим друзьям. Но гнев сразу же приутих, когда информация про другие бункеры подтвердилась, когда Алексей приказал всем тянуть жребий. Что же я за человек такой? Нормально ли было то, что я чувствовал? Как мне нужно было принять тот факт, что мои друзья мертвы? Мне хотелось… мне очень хотелось поплакать, просто разрыдаться, но никак не получалось. Жека… Костя… их больше не было. И я ничего не сделал, чтобы попытаться их спасти. Но мог ли я вообще что-нибудь сделать? Теперь как минимум мы должны были выжить и выбраться отсюда ради себя и ради них. Меня интересовала только Зоя, друзей больше не осталось. Нужно было посоветоваться с ней, уходить ли мне из охраны или же оставаться. Слишком много всего произошло. Я не был уверен, отпустит ли меня Алексей, даже если отпустит, то наверняка поставит работать в туалетных комнатах или придумает что похуже.

Зоя пришла к десяти часам, как мы и договаривались. Я рассказал ей всё, что произошло в крематории. Затем сразу же переключился на своё решение уйти из охраны, больше руководствуясь эмоциями, чем логикой. На моё удивление, Зоя со мной не согласилась.

– Коля, не делай этого.

– Это ещё почему? Я думал, ты меня поддержишь.

– Теперь, когда нет смотрителя, когда готовят экспедицию на поверхность, мы можем только гадать, что будет дальше.

– Я больше не хочу бок о бок работать с этим ублюдком! Я даже жить с ним здесь не хочу.

– Ты себя-то слышишь?

– Прекрасно слышу, не глухой.

– Взял себя в руки быстро!

– Зоя, я ведь серьёзно. Этот гад чуть не изнасиловал тебя, неужели ты забыла? Он отдал приказ стрелять по нашим друзьям! Он виноват в их смерти! С Борей и Юрой мы общались редко, но Костя и Жека были нашими друзьями! Неужели ты готова о них забыть?

Совсем неожиданно для меня Зоя замахнулась и ударила кулаком мне в челюсть. Я даже не успел среагировать. Пару секунд был в ступоре, пытаясь понять, что произошло. Нахмурив брови, сердитым взглядом она смотрела мне прямо в глаза.

– Придурок ты! Как у тебя вообще язык повернулся такое сказать? Костя и Женя для меня были друзьями не меньше, чем для тебя. Если бы ты знал, что у меня на душе! Кошки скребут, сердце разрывается! Душа словно хочет из тела выпрыгнуть и убежать куда подальше отсюда, забиться в какой-нибудь угол!

– Зой, я…

– Нет, Коля, теперь молчи и слушай! Нам всем тяжело, но что мы можем сделать, ты и я? Устроить переворот или убить начальника охраны? Кто встанет на нашу строну? Да ровным счётом никто. Все лояльны Алексею! Я бы сама с удовольствием грохнула его или придушила своими руками, если бы была такая возможность. Но теперь всё стало куда опаснее, чем раньше. Именно поэтому ты должен остаться в охране. У тебя не отнимут оружие и к тому же…

– Я тебя понимаю.

– Не перебивай! К тому же… пословицу знаешь? Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. У нас с тобой больше нет друзей, а вот враги остались.

– Зоя, я всё понял, успокойся, пожалуйста.

– И Женя… и Костя… теперь больше не с нами, их нет.

Не в силах сдерживать свои эмоции, она разрыдалась прям на моих глазах. Я был младше неё и порой вёл себя как ребёнок. Но Зоя была права. В тот момент я осознал её слова. Передо мной стояла не бывшая женщина-пацанка из охраны, а слабая девушка, которую нужно было защитить. Я обнял её, крепко прижав к себе, стал поглаживать по спине, пока она, наконец, не успокоилась. Моя Зоя – единственный человек, ради которого стоило продолжать жить и бороться. В тот момент мне захотелось защитить её всеми силами. Я ещё сильнее прижал Зою к себе, не желая выпускать из своих объятий.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.