Через пески

11

Одно малозначительное решение

Аня

– Ты что, с ума сошла? – спросил Джона.

Аня принялась взбираться по служебной лестнице двенадцатой опоры канатной дороги для вагонеток – последней опоры на восточной стороне ущелья. Она была шире остальных, и от нее тянулось больше толстых тросов. Над ущельем по-прежнему двигались вагонетки. Империя выжимала последнее из Эйджила, хотя добыча руды прекратилась.

– Если хочешь, оставайся! – крикнула Аня.

Над нижней перекладиной лестницы было закреплено запертое на замок ограждение, но она давно научилась хвататься за его края и взбираться наверх, крепко упираясь ногами.

Лестница заканчивалась на самом верху. Стальные обручи, шедшие вдоль нее, образовывали подобие туннеля, хотя об их назначении можно было только догадываться. Аня не раз видела, как на опоры поднимались рабочие – у них всегда имелись страховые приспособления, которые прицеплялись к перекладинам. Приходилось то и дело вытирать вспотевшие ладони о бедра. Взглянув вниз, она увидела, как Джона попытался забраться на ограждение и свалился на землю. Она продолжила карабкаться.

На половине высоты Аня остановилась передохнуть, зацепившись локтями за перекладину, чтобы дать отдых рукам. Она посмотрела на юго-восток, в сторону города, где все еще пылали десятки пожаров. Прошло два дня, но дым оставался почти таким же густым. Ветер нес через ущелье, к югу, запах древесного угля, горящего металла и чего-то едкого. Изогнув шею и посмотрев на север, Аня увидела, как опускаются две половины моста, перекинутого через ущелье, – наверняка для того, чтобы пропустить ее отца и двоих других мужчин, а также перевезти грузы, предназначенные для отправки на восток. Судя по всему, мост питался от той же аварийной энергосистемы, что и канатная дорога. Нужно было спешить. Джона все-таки преодолел ограждение и быстро взбирался по лестнице. Вытерев ладони, Аня продолжила подниматься, стараясь не думать о том, как далеко до земли.

Здесь уже ощущалась вибрация, исходившая от канатов и вагонеток. Аня забыла, какими непрочными бывают опоры. Она никогда не пыталась взбираться на высокие опоры у ущелья – только на стоявшие внутри города, чтобы прокатиться домой после школы, а они были намного ниже. К тому же с тех пор прошли годы. Она впервые почувствовала нервную дрожь. Сверху прогрохотала полная вагонетка, заскрежетали шкивы, на голову посыпалась мелкая, как пыль, руда. Аня прижала подбородок к груди, чтобы пыль не попала в глаза, и забралась на площадку над шкивами. Там имелось крепление для страховки, но перила отсутствовали. Вцепившись в край площадки, она взглянула на юг, где катились пустые вагонетки, совершая нескончаемое путешествие к рудникам и обратно.

Аня ощущала страх от пребывания высоко над землей, но в еще большей мере – странную тоску по детству, по прежним временам. Ей почти казалось, будто рядом с ней Мелл и они, смеясь, подзуживают друг друга: кто первым прыгнет в вагонетку, кто приземлится ему на голову? Иногда они катались вчетвером в одной вагонетке – всем приходилось одновременно прыгать в движущуюся емкость, путаясь в руках и ногах, до ужаса боясь промахнуться и свалиться на землю. Опоры были ниже, а времена – проще.

Глядя на приближавшуюся пустую вагонетку, Аня напряглась, собираясь прыгнуть, но когда та оказалась рядом, опора слегка покачнулась под тяжестью груженой вагонетки на той стороне. Аня, замерев, прижалась к площадке, глубоко задышала и пыталась вспомнить, что она, черт побери, тут делает и чего пытается добиться. Мимо проплыла еще одна вагонетка. Что-то коснулось ее ноги – может быть, стервятник, возвращавшийся на свой насест? Но это оказался Джона: широко раскрыв глаза, он дрожал от усталости, страха или того и другого.

Аня хотела было крикнуть, чтобы он уходил и оставил ее в покое, но его появление странным образом успокоило ее. Джона ничем не мог ей помочь, но его жалкий страх придавал ей смелости. Аня пребывала в своей стихии. Она проделывала это десятки раз, и сознание того, что на нее смотрят, подбадривало ее. Глядя на следующую вагонетку, она попыталась рассчитать время, зная, когда проходили предыдущие, и предвидя, что опора покачнется. Подобравшись к краю площадки, она приготовилась прыгнуть, но в последнее мгновение поняла, что Джона тоже балансирует на краю.

– Нет!.. – крикнула она, уже оттолкнувшись от края. Под ней скользила на стальном тросе вагонетка, рядом крутились шкивы, точно так же, как колеса поезда меньше часа назад. Пролетев несколько футов, Аня ударилась о дно вагонетки, заскользила в рудной пыли и шлепнулась на спину; правда, одежда в рюкзаке смягчила падение. Хуже того, сверху на нее приземлился Джона.

Из легких вышибло воздух. Джона завалился на бок и растянулся на дне вагонетки. Мимо пролетели его очки. Аня задыхалась и поэтому не смогла рассмеяться, когда он поднялся с черным как ночь лицом, на котором выделялись белки глаз, широко раскрытых от ужаса.

– Да ты совсем свихнулась! – заорал он.

– А ты чего сюда полез? – спросила она, тяжело дыша.

– От отчаяния, – ответил он. – Все равно некуда было деваться.

Звучало вполне разумно. Встав, Аня ухватилась за край вагонетки. Джона принялся расспрашивать ее о том, что она делает. Аня перебросила ногу через край и уселась на толстый железный борт, держась за стрелу, уходившую вверх, к тросу, и глядя на проносившийся мимо мир.

Они уже были над ущельем. Внизу текла голубая вода с белыми барашками пены вокруг камней и над быстринами. Странный цвет, подумала Аня: обычно она была грязно-бурой. Джона подобрал очки и сел рядом с Аней на край вагонетки.

– Смотри, какого цвета вода, – показала она.

Джона уставился в бездну.

– Похоже, рудники выше по течению тоже перестали работать, – сказала Аня. – Может, вообще все.

– Пока не выяснят, что случилось, – предположил Джона, глядя на север. – Мост опустился. Что-то движется через него.

Держась одной рукой за борт, Аня протерла рукавом другой глаза, в которые набилась пыль, и посмотрела в сторону моста. Через него шел поток транспорта – вероятно, на восток, в другой рудничный город. Эйджил бросали на произвол судьбы, как и говорил отец. Ей показалось, будто она видит несколько крошечных фигурок на восточной стороне моста: люди ждали прохода транспорта, чтобы пересечь мост пешком.

– Может, он помогает эвакуировать весь этот транспорт, – предположил Джона. – Может, он работает в транспортном депо.

– Вряд ли, – возразила Аня. – Он явно собрался в долгую поездку. Вчера он говорил, что отправляется на запад, но я не очень прислушивалась и не поняла, что он имеет в виду.

– На запад? Зачем? В каком департаменте он работает?

– В седьмом.

– Департаментов всего шесть, – заметил Джона.

– Знаю. Слушай, когда мы доберемся до другой стороны, вагонетка развернется вокруг опоры, а потом спустится к погрузочной станции. Нужно будет спрыгнуть, прежде чем нам сбросят груз на голову.

– Рад, что ты уже проделывала такое, – заметил Джона.

– Такое – никогда, – ответила она. – Но знаю тех, кто проделывал.

Вагонетка задрожала, проходя мимо шкивов на другой стороне. Внизу появилась земля. Вид ее отчего-то успокаивал – намного больше, чем созерцание мчащейся далеко внизу воды. Трос в этом месте довольно круто уходил вниз. Скрипели шарниры, на которых поворачивалась вагонетка, сохраняя горизонтальное положение. Вцепившись в ее край, Аня и Джона смотрели, как приближается погрузочная станция, где конвейер заполнял резервуар с откидывающимся дном. Пустая вагонетка впереди прошла под резервуаром, и в нее с грохотом посыпалась руда. Трос завибрировал, и Анины кости задрожали в ответ. Служебная площадка, до которой им нужно было добраться, находилась примерно в двух футах. До земли было футов шестьдесят. Времени на размышления не оставалось: руда раздавит их, тела, вероятно, не будут обнаружены, став частью какого-то сплава.

– Прыгай первым, – сказала она Джоне, всерьез беспокоясь за него. Не хотелось, чтобы ее руки были запачканы его кровью, в переносном или буквальном смысле.

– Слишком далеко, – проговорил он.

Площадка приближалась.

– У тебя все получится! – крикнула она сквозь грохот конвейера и скрежет шкивов. – Обещаю!

Он покачивался, поставив ногу на край вагонетки. Аня приготовилась. Дно резервуара с рудой было совсем рядом. Джона прыгнул к площадке. Аня рванулась следом, но поскользнулась и упала между вагонеткой и площадкой, чувствуя, как желудок подкатывает к горлу, отчаянно размахивая руками в попытках дотянуться до края. Джона схватил ее за руку. Вцепившись пальцами в металлическую решетку, Аня повисла на ней; в вагонетку с оглушительным грохотом сыпалась руда. Аня вскрикнула, но не услышала собственного голоса, тщетно ища опору для ног. Джона попытался вытащить ее наверх, но ему не хватило сил. Изогнувшись, Аня зацепилась локтем за площадку и, слегка передохнув, попробовала подтянуться и лечь на живот. Джона схватил ее за рюкзак и потянул изо всех сил. Она закинула наверх ногу, поставив на площадку колено, а затем ступню, и рухнула на Джону. Сердце отчаянно колотилось, во рту чувствовался металлический вкус адреналина.

– Спасибо, – прошептала она и, собравшись с духом, поползла по площадке, к лестнице в ее конце, изо всех сил желая слезть с опоры и оказаться на земле. Отец, подумала она, наверняка убил бы ее за такое, если бы она не погибла раньше.

От склада к зданию, куда ушел отец Ани, вели пешеходные дорожки. Аня и Джона двинулись на север по той, что пролегала ближе всего к ущелью: извиваясь на крутом склоне утеса, она спускалась к реке.

До того Аня лишь один раз оказывалась к западу от ущелья, побаиваясь противоположной стороны ущелья с ее лабиринтом рудников, измазанными рабочими и всяческими опасностями. Отсюда приходили люди, жившие в загонах, – «сброд», как говорил отец. Отсюда хотелось бежать как можно дальше. Она была здесь только однажды, со школьной экскурсией: дети с преподавателем перешли через мост, чтобы взглянуть на геологические слои и пласты.

В ущелье свистел ветер. Аня и Джона, покрытые рудной пылью, шли рядом, приходя в себя после прилива адреналина. Ане вдруг пришло в голову, что им еще предстоит как-то возвращаться.

– Думаю, самый безопасный и простой способ вернуться домой – появиться у моста и помахать. Нас отправят назад как нарушителей, – задумчиво проговорила она.

– Уж точно не таким способом, как мы добирались сюда, – согласился Джона. – И потом, после всего, что случилось, у них явно другие проблемы, не те, что раньше.

Аня взглянула через ущелье на юг, в сторону разрушенного Эйджила. Отчего-то ей казалось: стоит туда посмотреть, и все станет как прежде. Она еще не до конца осознала, что утраченного уже не вернуть, и поэтому продолжала думать, например, о том, что скажет Мелл при следующей встрече. Какое-то время они с Джоной шли молча.

– Я нашла твой рюкзак с камнями, – сказала Аня, желая поговорить о чем-то другом. – Ты выкладывал ими дорожки. Давно этим занимаешься?

– Недавно, – ответил Джона. – Восемь месяцев.

Аня нахмурилась. Подсчитав в уме, она пришла к выводу, что на все это ушли бы годы.

– Незачем врать, – заметила она. – Мне, в общем, понравилось.

– Я не вру, – возразил Джона.

– Ты не мог сделать столько за восемь месяцев…

– По большей части этим занимался не я, а моя сестра. Я… я как бы продолжил ее дело. Хотел завершить то, что она начала.

– Старшая сестра? – Джона не ответил. Повернув голову к нему, Аня увидела, что он кивнул. – Закончила школу и пошла работать?

– Погибла на рудниках год назад. Помнишь? Восемь жертв.

– Во время того обвала? О господи. Соболезную… Погоди, там ведь были две девушки. Твоя сестра – Сирил? Или Морея?

– Морея.

– Я была с ней знакома. Не очень хорошо, но пару раз мы разговаривали. Она была на два года старше меня.

Аня вспомнила траур в школе. Бывшие ученики попадали под обвалы каждые несколько лет, будто по часам, – цена хорошего образования. Несчастным случаям и группам погибших давали имена, обычно по названиям пластов или шахт, которые они разрабатывали. Тем восьмерым имени не дали, только номер: несколько недель все думали, что они могли выжить, что их можно спасти.

– Я не знала, что у Мореи был брат, – сказала Аня и тут же почувствовала себя глупо. – Извини, вряд ли это так важно…

Джона пожал плечами:

– Все видели только ее, и мне это не нравилось. Мне хотелось больше внимания – сам не знаю почему. Какое-то время я даже слегка завидовал ей – думал, что ее откопают и она станет знаменитой, рассказывая о своих приключениях. Я хотел, чтобы завалило меня и чтобы все об этом говорили. А потом…

– Что – потом? – спросила Аня.

– Ничего. Забудь.

Она схватила его за руку, и оба остановились.

– Так что потом?

– Пару месяцев спустя стало ясно, что она не вернется, и дома все стало совсем плохо. У меня возникла та же мысль, но уже по другой причине. На ее месте должен был оказаться я.

– Не говори так, – сказала Аня. Ей вдруг стало понятно, почему он все время горбится и смотрит под ноги. – Даже не думай.

– Любой подумал бы так. Почему они? Почему не я?

Он был прав. Аня все время размышляла о том, почему ее не оказалось в городе, когда изменился мир.

– Мои родители наверняка думали так, – продолжал Джона. – Папаша, когда злился, так и говорил: «Почему не мог ты?» – Джона произнес эти слова басом, откинув волосы назад и поглядев на Аню через измазанные грязью очки. – Поэтому я и ушел. Понял, что я им не нужен.

– Ты ушел из дома? И с кем ты теперь живешь?

– Место для ночлега всегда найдется. Как ты сообразила, что я делал с камнями?

Они зашагали дальше. Аня пыталась представить, каким был для Джоны этот последний год.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Песчаная крошка – песок во рту. (Примеч. автора.)

2

Нанос – песок, несомый ветром. (Примеч. автора.)

3

Налипь – песок, приставший к подошвам ботинок. (Примеч. автора.)