Достоинство

– Ты куда? – раздался голос с кухни, и я невольно вздрогнула. Не угадала. Оказывается, Григорий встаёт очень рано.

– В школу, – честно ответила я и притормозила у прохода в кухню, не дойдя до коридора.

Как и предполагал статус, квартира у них была просто огромная, и я в ней чувствовала себя голытьбой, но откровенности ради стоит заметить, что я почти везде так себя чувствую. Пентхаус в два этажа, первый был отведён под большую гостиную с тремя диванами и огромным телевизором, кухню и столовую, а на втором были четыре спальни, две из которых отдали нам с Алёнкой. Судя по сдержанному стилю, они раньше были гостевыми, и, хотя я не совсем понимала, зачем покупать такую большую квартиру на семью из трёх человек, но спрашивать не стала – не моё собачье дело. Есть и есть, удобно, особенно для меня, являющейся, по сути, приживалой.

– Какую ещё школу? – Григорий приподнял бровь и посмотрел на меня несколько удивлённо.

– Среднюю общеобразовательную, – разъяснила я, но поняла, что прозвучало это как издёвка, досадливо поморщилась и опустила глаза. – Извините. Можно я пойду? Мне нельзя опаздывать.

– Там что-то важное? Мероприятие какое-то? – мужчина и правда, кажется, не понимал моей позиции. – Или контрольная?

– Да нет, обычный последний день четверти, – также недоумённо ответила я. – Пять уроков и классный час, потом вернусь.

– Так, – он вздохнул и решил взять ситуацию и разговор в свои руки. – В школу тебе сегодня не надо. Садись, – он кивнул на угловой диван кухонного уголка. – Что на завтрак любишь?

От локации зависит: две порции именных звездюлей, если кто-то проснулся из-за моих сборов, либо национальное грузинское блюдо, традиционное для детского дома, под названием "Жричодали", – подумала я, но вслух этого произносить не стала.

– Не успеваю обычно позавтракать, – коротко пожала плечами, выдавая обтекаемую и удобную отмазку. – А в детском доме не спрашивали.

– Я-ясно, – протянул мужчина и открыл огромный стальной холодильник. – Яичница? Омлет? Горячие бутерброды? Хлопья? Шарики? Каша? Или ещё что-то хочешь? – он бросил взгляд на смарт-часы. – Доставка уже работает.

– Можно кофе? – я бросила взгляд на его собственную чашку, стоящую в противоположном конце стола. – Я подожду, пока Алёнка проснётся, а то застесняется.

– Эспрессо, американо, капучино? – снова перечислил мужчина.

Нет, я не дремучая, и эти названия мне вполне знакомы, слышала их в кино и социальных сетях, но чем они отличаются друг от друга – понятия не имею, до всего этого я вообще кофе не пила. Вздохнув, чуть повращала в голове, как удобнее спросить и поинтересовалась в ответ:

– Что-нибудь из этого подходит под определение крепкого чёрного кофе без сахара и молока?

– Так, понятно, – кивнул Григорий. – Смотри.

Несложные различия он объяснял недолго. Зато теперь я знаю, что весь натуральный кофе делается на основе эспрессо, всё остальное – это вариации разбавления кипятком, молоком или сливками, а ещё, что в этом названии нет буквы "к" и что слово "латте" надо произносить с ударением на первый слог. Заодно Григорий показал мне, как пользоваться кофе-машиной, раз я оказалась ценителем кофе, и попросил не пить больше двух-трёх чашек в день, мол, вредно.

Никаким ценителем я, конечно, не была, да и вообще привыкла хлебать растворимую бурду, просто крепкий горький кофе хорошо помогает проснуться, и не отрубиться в середине дня, если ночка выдалась бессонной. Зато была приятно удивлена более-менее позитивным ко мне отношением, я-то думала, что Григорий будет относиться ко мне с пренебрежением или подчёркнуто холодно, а он, вот, мне про кофе с утра рассказывает, пока остальные его домочадцы спят. Может, конечно, просто от скуки, но есть наитие, что взрослому, умному и обеспеченному мужчине есть чем заняться с утра пораньше, кроме возни с малолеткой, которую он вообще не хотел видеть в своём доме.

– Доброе утро, – потягиваясь, на кухне появляется и Светлана. К счастью, никаких подозрений в ней не было, и смотрела она на меня тепло, с улыбкой, не находя ничего предосудительного в моём общении наедине с её мужем. Хоть я и малолетка, но мне шестнадцать, а люди бывают разные в любом возрасте. – А ты куда уже собралась с утра пораньше?

На самом деле, Григорий и Светлана – очень красивая пара. Почти как из рекламы этого самого растворимого кофе, она ходит по дому в длинном шёлковом халате тёмно-синего цвета, он в чёрной футболке и клетчатых пижамных штанах, оба подтянутые и источающие вокруг себя ауру добра и благости. Наверное, будь у меня в жизни всё также хорошо с личной жизнью и бабками, я бы тоже вся из себя лучилась позитивом. Нет, я вовсе не умаляю их заслуг и не считаю, что им тупо повезло, просто от души завидую. Мне с моими стартовыми параметрами, о таких высотах остаётся только мечтать, а характер не предполагает, что можно даже пытаться думать в сторону богатого мужика, да и не рассматривала я такой вариант всерьёз.

– В школу, – развеселился Григорий, приобнял подошедшую к нему супругу и никак не среагировал, когда она взяла его чашку с кофе и сделала несколько мелких глотков. – Не то что наш раздолбай ищет любой удобный повод, чтобы прогулять.

– Гриш, – в полголоса одёрнула его Светлана, мол, при детях других детей лучше не обсуждать.

– Зато он спортсмен, – я попыталась перевести разговор в более позитивное русло и улыбнулась им. – Сборы, соревнования, это же тоже очень важно.

– Вот и я о том же, – раздался мужской голос, и кухня дополнилась ещё одним действующим лицом.

Это был молодой парень, высокий и хорошо сложенный, он прошёл по кухне вальяжно, с видом полноправного хозяина дома, и смотрелся в местном хай-теке довольно органично, вместе со своей слегка растрёпанной модной стрижкой, дорогостоящим смартфоном, сиреневый чехол которого небрежно выглядывал из заднего кармана брендовых джинсов, спортивным телосложением, высоким ростом и белыми короткими носками. Кто вообще носит белые носки? Они же одноразовые.

Интересно, кстати, кто в этих хоромах убирается и полы моет. Впрочем, не очень интересно. Главное, чтобы не я.

– А неплохо ты так вымахала для своих шести лет, – фыркнул парень.

– Стас, – шикнула Светлана на сына.

– Смешно, – оценила я и спрятала улыбку за чашкой с кофе. Нет, ну правда, неплохая шутка.

– Что ты вообще здесь делаешь? – поинтересовался Григорий, пожимая протянутую сыном руку в качестве приветствия.

– До-ожили, – на манер кота Матроскина протянул Стас. – Дома меня уже не ждут, замену мне нашли.

– Заканчивай, – отмахнулась Светлана и закопалась в холодильник. – Ты ел? Позавтракаешь с нами?

В каждой шутке ведь только доля шутки, так? Отвожу глаза, а после вовсе прячу взгляд в чашке кофе. Надо как-то невзначай дать ему понять, что я не претендую на любовь его родителей, мне она не нужна и отнимать от него время я не собираюсь. Плюсы моего положения можно долго не перечислять, по сути, только финансовое положение моей новой семьи, да отдельная комната со своим собственным спальным местом, зато и минусы начали обозначаться: ревность старшего сына, моё хлипкое и недолговечное положение, и ощущение себя не на своём месте. Я здесь лишняя и хорошо это понимаю, осталось дождаться, пока до этой же светлой мысли дойдут опекуны.

Когда перед моим носом что-то щёлкнуло, я рефлекторно отмахнулась, опрокидывая чашку с кофе на пол, а сама шарахнулась назад и вжалась лопатками в спинку дивана, поднимая глаза на угрозу. Что я успела не так сделать? А… Спешным взглядом обвела стремительно мрачнеющие лица опекунов, свои вскинутые для хлипкой обороны худые руки, растерянное лицо Стаса, который и щёлкнул у меня перед лицом пальцами, и растекающееся по ламинату тёмное пятно кофе под осколками.

– Чёрт, – я подскочила, схватила с раковины тряпку и принялась собирать жидкость. Иначе вздуется. – Простите, я не хотела, я…

– Эй, это просто кружка, – Стас присел напротив и принялся собирать осколки. – Всё хорошо.

– Угу, – коротко ответила я в ответ на эту деланную заботу. Видимо, он собрался при родителях строить из себя самого заботливого старшего брата, а наедине будет пытаться меня кошмарить.

– Мил, – он осторожно взял меня за запястье, как будто пытался не напугать, и заставил поднять на него глаза. Ого, он знает моё имя. Значит, моё появление не стало для него таким уж сюрпризом, как он пытался прикинуться. – Извини, я не подумал. Не обижайся на шутки, я просто клоун и придурок, а на блаженных, как известно, не обижаются.

– Учту, – с выдавленным смешком ответила я, делая вид, что всё хорошо.

– Не порежьтесь, – бросил предупреждение Григорий.

Когда с верхнего этажа раздался тоненький плач, мы уже закончили уборку – я полоскала тряпку под холодной водой, а Стас из совка вытряхивал ошмётки чашки в помойное ведро. Я дёрнулась, чтобы рвануть к испугавшейся Алёнке, но оттормозила себя, когда заметила, что Светлана сделала тоже самое. Выдохнув, кивнула ей и вернулась к своему занятию. Алёнке надо привыкать называть мамой другую женщину и отвыкать в любой ситуации рассчитывать на меня. Чем раньше она сменит эту главную женскую роль в своей голове, тем скорее меня отсюда отправят подальше, туда, где я не буду чувствовать себя незваной гостьей.

Алёнка дулась на меня, пока мы жевали завтрак, но я не знала, как объяснить ей, что, в отличии от Светланы, я не смогу быть с ней до её восемнадцати лет. Грешным делом, я подумывала, что после своих восемнадцати смогу оформить опеку на неё, но это было не особо приближено к реальности, ведь кто позволит забрать маленького ребёнка той, что ещё вчера сама была ребёнком. Нет, всё же ей будет гораздо лучше в настоящей полноценной семье, хорошо обеспеченной и по-настоящему взрослой. Алёнке повезло, и мне остаётся только порадоваться за неё.

– Стас, поедешь с нами? – поинтересовалась Светлана, когда натянутый разговор зашёл за планы на сегодня.

– Ой, нет, избавьте меня от этого, – отмахнулся парень. – Я лучше посплю часов пять, а потом зарублюсь в приставку.

– Вот об этом я говорил, – многозначительно посмотрел на меня Григорий.

– У всех свои хобби, – не согласилась я.

– О, а кстати, – охотно подхватила тему Светлана. – Мил, а чем вы с Алёной увлекаетесь? Может быть, вас записать на кружки, будете заниматься?

– Алёнка рисует хорошо и у неё слух неплохой, – ответила я, пытаясь за счёт сестры съехать с темы. А что я скажу? Я увлекаюсь зарабатыванием битых трёх копеек, чтобы было на что купить пожрать? Вот так хобби, ага. – Куда угодно можно отдавать, хоть в художку, хоть на сольфеджио. Да и она, в целом, довольно гибкая, так что какие-нибудь танцы тоже не будут проблемой… Только на гимнастику, наверное, не стоит, у неё левая нога сломана была, с возрастом будет сложно. Тем более, – я улыбнулась и костяшкой пальца стёрла с носа сестры каплю вишнёвого варенья, в которое она так упоённо макала сырники, что это было больше похоже на бутерброды, а пальцы потом придётся отмывать, – она и не особо рвётся на голове стоять.

– Ага, – покивала Светлана, но следующий вопрос прозвучал раньше, чем я успела обрадоваться, что с меня самой удалось перевести фокус на маленькую непоседу. – А ты что любишь?

– В данных обстоятельствах мне не до того, – коротко обозначила я. – Надо учёбу подтянуть, пока… – я осеклась и прикусила язык, чтобы не сказать вслух то, что неизбежно вызовет за собой лживые обещания или вовсе неловкое молчание. – …что. Пока что надо подтянуть учёбу, а там экзамены… Не до хобби сейчас.

– Так не пойдёт, – покачал головой Григорий. – Если у тебя проблемы с учёбой, значит, наймём репетиторов, но какой-то иной досуг мы обязаны тебе обеспечить. Если ты говоришь, что у Алёны неплохой слух, вы могли бы вместе ходить в музыкальную школу, например. Закончить её до совершеннолетия ты не успеешь, конечно, но вдруг увлечёшься, и сама будешь заниматься?

– Мила, а помнишь ты рассказывала, что на скрипке играла? – со всей своей детской непосредственностью заявила Алёна, подхватывая тему разговора. Блин. – Я тоже хочу, как ты, можно?

– Скрипка? – опекуны переглянулись сперва между собой, а потом и со Стасом. – Директор ничего не говорила об этом.

– Чего не знаешь – не расскажешь, – скрипнув зубами от досады, ответила я. Вот тут точно от пояснений не сольёшься. – Моя музыкальная карьера закончилась, даже толком не начавшись.

– Надоело? – поинтересовался Стас и покивал с таким видом, как будто отлично меня понимает. – Никогда не понимал, как музыкантам хватает усидчивости.

– Через неделю после попадания в детский дом мне переломали руку в трёх местах, – коротко обозначила я. Сами напросились, видно же, что я не хотела об этом говорить. – Я попыталась однажды взять скрипку в руки и коротко пробежаться по Вивальди, в итоге на "Зиме" руку свело такой судорогой, что глаза на лоб вылезли. Увы.

– "Зима" – не самое простое произведение, – не без труда удержал лицо глава семейства. – Почему не начала с чего попроще?

– Кто вы по профессии? – в ответ поинтересовалась я.

– Скоро получу судейскую лицензию, – не стал изворачиваться опекун. – В данный момент – адвокат.

– И судя по всему, очень хороший и дорогой адвокат, – покивала я, демонстративно обводя хоромы взглядом. – Представьте, что в один день вы лишились всего, и, кроме прочего, получили жесточайший дефект речи, когда невозможно разобрать до половины того, что вы говорите, – я спокойно провожу эту аналогию, отслеживая, чтобы не напороться на негатив или злость. – Это можно исправить регулярными и болезненными тренировками, потом заново начать карьеру, но как этим заниматься, если на вас ещё жена и ребёнок, и первейшая задача – выжить? – я поджала губы. – Вы – взрослый, наверняка что-то бы придумали. Но я в свои тринадцать не сообразила, как из этого можно выкрутиться.

Повисло молчание. Алёна, будучи выходцем из неблагополучной семьи, хорошо чувствовала, что разговор между взрослыми идёт напряжённый, поэтому предпочитала не отсвечивать. Я же чувствовала, что зря выдала эту отповедь, что надо было как-то тоньше, легче обозначить свою позицию, не переводить стрелки на самого Григория и уж точно не учить жизни взрослых людей. Молодец, Мила, знаешь, как испортить всем настроение с самого утра.

– Извините, мне не стоило говорить в таком резком тоне, – гораздо мягче сказала я и посмотрела на опекунов, решив сдвинуть фокус на что-то другое. – Если так принципиально, чтобы я тоже чем-то занималась, может, бассейн?

– О, кстати, я бы тоже походил пару раз в неделю, – охотно подхватил Стас. – Тренер как раз настаивал, чтобы мы чем-то занимались вне тренировок, а качалку я в гробу видал.

– Вот и хорошо, – постановил Григорий и поднялся на ноги. – Значит, на неделе сядем, подумаем, как подогнать расписание подо всех, – я посмотрела на него недоумённо, но вопросов задавать не стала, однако, он всё равно пояснил: – У вас сейчас каникулы, есть неделя, чтобы определиться, чем Алёна хочет заниматься, нужна ли ей подготовка к школе, что с успеваемостью у тебя, какие предметы ты будешь сдавать, подыскать репетиторов по нужным предметам, и всё это максимально подогнать по времени друг под друга – вам вдвоём со Стасом будет удобнее ходить на плавание, особенно, если это вечер, а Алёну нужно будет отводить и забирать, и у нас со Светой не всегда есть время.

Конвой, короче. Боятся, что мне в голову моча ударит и я попытаюсь украсть ребёнка, или ещё что-то в том же духе. Нет, в целом, понимаю, они и не должны мне по умолчанию доверять, понятно же, какая у детдомовских детей репутация. Даже близко не подойду к их спальне и местам скопления особенно ценных вещей, не дай бог что-то пропадёт, меня же первую в воровстве обвинят безо всяких там рассусоливаний о презумпции невиновности.

Когда Светлана упоённо выбирала Алёне красивые повседневные платья, я со своей угрюмостью не вмешивалась. Это у меня набекрень свёрнута картина мира и красивому я предпочитаю удобное, но это никак не должно влиять на зарождающуюся в этом возрасте первичную женственность сестры. Тем более, что сама Алёнка от всех этих рюш и бантиков была в сущем восторге, мне же нравилось качество ткани и хороший крой приобретаемых вещей, ведь они, конечно, были гораздо лучше, чем те, что купила ей на своё пособие я.

– Мил, смотри, – пищала от восторга Алёнка, на месте кружась в голубом платье, что прелестно сочеталось с босоножками для садика и белыми носочками с жемчужными бусинами по краям.

По влюблённым глазам Светланы было заметно, что она получает от этого просто немыслимое удовольствие. Видимо, она очень сильно хотела дочку, но не получилось с мужем завести свою собственную девочку, вот они и подались в эту стезю. На самом деле, такая семья – самая заветная мечта для любого детдомовца, ведь кому, как не нам, знать, что хороших, добрых и честных людей в этом мире очень мало. Ну, точнее, это мы видим мир таким, ибо в детские дома чаще припираются те, кто за счёт несчастных сироток пытается отбелить свою репутацию, заработать баллы в глазах электората или просто утолить собственную жажду благотворительности, не спрашивая нас, а надо ли нам это. Конечно, мы их всех воспринимаем только как возможность обновить смартфон или шмотки, потому что иначе про них думать – больно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.