Тайна летнего лагеря

– А ну брысь с моей кровати! – возмущенно крикнула я.

Все трое оторвались от телефонов и с презрением уставились на меня.

– Да пошла ты! – ответила мне Ксюха, и снова уткнулась в телефон.

Юлька с Лерой противно заржали.

Так, Наташа, спокойно! Думай о родителях! Ты же не хочешь их расстроить, верно? Пусть считают, что мне тут хорошо, и что их деньги не потрачены даром.

– Хоть обувь сними, – спокойно попросила я Ксюху, но она даже не взглянула на меня, продолжая переписываться в «Аське» и глупо хихикать.

Вздохнув, я принялась разбирать сумку. Ну, они хотя бы молчат. Это уже радость.

Однако минут через пять Лера вытащила из сумки CD-плеер, положила наушники в граненый стакан и включила музыку. Из стакана приглушенно, но довольно четко заиграла «Красавица» Фактора-2.

Я закатила глаза и тихо выругалась. Когда все трое начали фальшиво подпевать, мне стало невыносимо и я, бросив наполовину разобранную сумку, вылетела из комнаты.

В потрёпанном кресле у фикуса сидел Глеб с книгой. Наши взгляды встретились и я, помедлив, спросила:

– Что, уже переехал?

Райский робко улыбнулся.

– Почти.

– Особо не рассчитывай на это место. Оно скоро может мне понадобиться.

– Ты же уезжаешь. Или что-то изменилось?

– Изменилось, – вздохнула я и, чтобы не поддаться чарам Райского, поспешила к выходу.

Мне хотелось уйти подальше от своей комнаты, жилых корпусов и вообще всего этого лагеря. Хотелось в Дубки, погулять по пыльным улочкам, пугая кур и уток, качаться на широких качелях, на которых умещалось сразу трое…

Внезапно я вспомнила про дыру в заборе за кустом боярышника, о которой мне рассказывали Макс и Глеб. Кажется, она находилась у заброшенного жилого комплекса где-то в самом конце лагеря.

Бродя вдоль забора, я высматривала заветный куст и здание, которое было похоже на заброшенное. Спустя минут десять я нашла подобное и, пройдя чуть дальше, обнаружила и разросшийся куст боярышника. Правда, протиснуться к нему было тяжело – вокруг росла крапива и бушевали здоровенные лопухи.

Разведя в сторону несколько веток боярышника, я радостно улыбнулась. Вот она, дырочка. Никуда не делась спустя столько лет. Правда, заросла основательно, но ничего, это поправимо. Надо только найти палку и…

Спустя минут двадцать борьбы с растительностью, я уже стояла по ту сторону лагеря. Голые ноги и руки были в крапивных ожогах и царапинах, но, несмотря на это, я была счастлива. Меня ждала моя родная деревня и любимые качели.

Глава 5

Максим

– Нет, ну это вообще нечестно! – возмущенно произнес Кир, с завистью глядя на моего соседа по комнате.

– Я с тобой согласен, – буркнул Глеб, расстегнув спортивную сумку и достав оттуда банку кофе неизвестной мне марки. Наверняка из Италии.

– Давай вожатому взятку дадим, чтобы он нас вместе поселил! – предложил Кир, который никак не мог смириться с тем, что мы с ним не в одной комнате.

– Илья не возьмет взятку, – расстроил я его еще больше, краем глаза продолжая наблюдать за невозмутимым Райским. Его, кажется, ничего в этой ситуации не смущало.

Кир картинно вздохнул и упал на мою кровать.

– Друзья должны жить в одной комнате, что за фигня?

Я не успел ответить другу, потому что дверь в нашу комнату открылась, и на пороге появился наш вожатый.

– Костров! – гаркнул Илья, сверля взглядом развалившегося на моей кровати Кирилла. – А ну марш в свою комнату! Пожалуетесь друг другу на несправедливость, когда разберете вещи и изучите план мероприятий!

Кир нехотя поднялся и, бормоча что-то себе под нос, вышел из комнаты вместе с Ильей. В помещении сразу же воцарилась давящая тишина. Лишь шуршала сумка Райского, из которой он доставал свои вещи.

– Ну и какого фига ты здесь? – задал я вопрос, который мучал меня всю церемонию открытия.

Райский провел пальцем по полке над кроватью, внимательно осмотрел его и хмыкнул.

– У меня к тебе такой же вопрос.

– Я первый спросил. Отвечай. – Надменная морда Глеба раздражала. Я едва сдерживался, чтобы по ней не ударить.

Наташкин брат по ходу специально поселил нас в одной комнате, чтобы мы помирились, только вот хрена с два мы помиримся. Скорее, поубиваем тут друг друга.

– Так чего ты вдруг прилетел из своей солнечной Италии в нашу угрюмую страну? Да еще и в лагерь приехал.

Подумав немного, Глеб открыл рот, чтобы ответить, но вдруг дверь комнаты распахнулась и на пороге появилась Лера.

– Привет, мальчики! – прощебетала она с широкой улыбкой.

– Вот черт, – пробормотал я.

Когда я увидел ее в лагере, мне аж поплохело. Даже присутствие Наташи и Глеба не выбило меня из колеи так сильно, как наличие тут Беловой. И как она только пронюхала, в каком именно лагере я буду? Неужели, мои родители разболтали?

– Надо же, какое совпадение, да, Максим? – продолжила чирикать Лера, подойдя ко мне. – Ты сказал, что поедешь в лагерь, но я и не думала, что в тот же, что и я! – Она изобразила удивление и положила ладонь мне на плечо. – Видимо, это судьба.

– Я бы сказал, злой рок, – буркнул я, скинув руку Беловой со своего плеча.

– Почему-у? – капризно протянула Лера.

– Потому что. Поговорим позже, окей?

Я развернул Белову к выходу и подтолкнул ее в спину.

– Но… – пролепетала девушка, вовсе не горя желанием уходить.

– Потом, Лера, потом, – повторил я, подведя ее к двери. – И стучись, пожалуйста, перед тем, как войти.

– Ты что, стесняешься меня? – Белова игриво подмигнула.

– Вообще-то я здесь не один.

Выглянув из-за моего плеча, Лера оценивающе посмотрела на Глеба и помахала ему рукой.

– Привет, я Лера – девушка Макса. – Они с Глебом были знакомы шапочно. Лера перевелась в нашу школу после того, как он уехал, чтобы поддержать Наташу, с которой когда-то была не разлей вода.

– Ясно, – сухо ответил ей Райский.

Белова надула губки и, переведя взгляд на меня, шепнула:

– Я постараюсь выселить Наташку как можно скорее, и тогда ты сможешь приходить ко мне.

– Не трогай ее, – прошипел я, пристально глядя в глаза Беловой. – Если узнаю, что ты ее донимаешь, перестану с тобой разговаривать.

Лера сузила глаза и, копируя мой тон, произнесла едва слышно:

– Тогда я расскажу ей тайну про ее любимого папочку!

Вот так всегда. Стоит нам начать препираться, Лера сразу же напоминает мне о тайне, которую она хранит, пока я с ней встречаюсь. И самое мерзкое во всем этом то, что я ничего не могу сделать. Ни рассказать все Натке, ни порвать с Лерой. И это бессилие меня убивает.

– Я тебя понял, а теперь вали, – пробормотал я, со всей силы сжав кулаки, в которых сосредоточилась вся моя злость на себя, на Леру и на ситуацию в целом.

– Пока! – Лера хихикнула и, быстро поцеловав меня в щеку, выскочила за дверь.

Я же так и остался стоять на месте, пытаясь успокоиться.

– И вот на ее ты променял Наташу? – раздался за спиной тихий голос Райского.

Черт, а ведь я только начал успокаиваться!

– А ты променял нас на Италию, – парировал я, повернувшись к нему.

– Я этого не хотел.

– Ага, как же! – Злость с новой силой нахлынула на меня, затмевая сознание. – И вообще, не лезь в мои дела. Ты мне не друг!

– Но когда-то я им был. – Райский уже разобрал сумку и теперь сидел на кровати с открытой книгой в руках, глядя на меня своим пристальным холодным взглядом. Ни один мускул не дрогнул на его лице, и голос оставался спокойным и ровным. Меня же всего трясло от эмоций.

– Ты перестал им быть, когда свалил в Италию и решил похерить наши отношения! – взорвался я. – Если ты захотел поехать в лагерь, чтобы все исправить, то даже не надейся на это! Я не из тех, кто прощает предательства!

Захлопнув книгу, Глеб встал с кровати.

– Тебе надо остыть. Я почитаю в другом месте. – Подойдя к двери, он повернулся ко мне и добавил: – И для сведения: я правда не знал, что вы с Натой тут будете. Если бы знал, ни за что бы не сунулся сюда.

– Так проваливай отсюда! Не порть нам отдых! – крикнул я, борясь с желанием запустить в этого придурка что-то тяжелое.

– Я подумаю.

Как только Райский закрыл за собой дверь, я сразу же упал на кровать и тихо застонал, прикрыв глаза рукой. Этот тип меня страшно бесит, но в одном он оказался прав – мне действительно надо успокоиться.

Некоторое время я так и лежал, не шевелясь. Старался ни о чем не думать, сосредоточившись на своем дыхании. Постепенно эмоции стихли, и мое дыхание стало ровным и спокойным, вот только тревожные мысли снова вернулись.

Резко поднявшись, я уставился в окно, выходящее на спортивную площадку, где парни играли в футбол.

Илья сказал, что сегодня у нас свободный день, а завтра мы начнем жить по лагерному расписанию. Начнутся конкурсы, походы, концерты и всякие спортивно-развлекательные игры. В сознании всплыли обрывки тех лагерных дней, когда мы с Глебом сбегали в деревню к Натке. Интересно, как там Дубки? Все еще стоят?

Поддавшись порыву, я вышел из комнаты, миновал коридор и, покинув корпус, направился к месту, где была дырка в заборе.

– Небось ее уже там нет, – пробормотал я себе под нос, завидев издалека заброшенный корпус.

Однако, вопреки своим мыслям, я заметил протоптанную дорожку к боярышнику и расчищенный проход к дыре, которая все еще была на месте.

– Вот это да! – восхищенно произнес я, осторожно обходя оставшуюся крапиву. – Дыра все еще пользуется популярностью.

Плохо помня дорогу к деревне, я прошел чуть вперед и долго всматривался вдаль, стараясь разглядеть очертания крыш деревенских домов.

Внезапно я заметил, что вдалеке из низины поднимался слабый дымок. Ну конечно! Я и забыл, что лагерь находится на значительном возвышении, да еще и в сосновом лесу. Дубки же были внизу, и поэтому отсюда их было тяжело заметить.

Пройдя еще немного вперед, я наконец смог разглядеть деревенские дома. Невероятная эйфория охватила меня, и я устремился к цели, значительно ускорив шаг.

Место, в котором мы втором проводили чуть ли ни каждый вечер, почти не изменилось. Разве что выросла пара-тройка новых домов, да заросло несколько полей, на которых местные сажали картошку.

По улицам, квохча, бродили куры. Пахло свежескошенной травой, прудом, что находился поблизости, и дорожной пылью. Я вытянул длинную травинку с мохнатым кончиком и сунул ее в рот.

Пока я бродил по улицам, мне не встретился ни один житель, однако их голоса я слышал за высокими глухими заборами.

– А вот и еще одно отличие, – заметил я, рассматривая очередной глухой забор.

Раньше ограждения в Дубках были низкие и хлипкие, через них было видно все, что за ними находится. Жители переговаривались с соседями, здоровались с прохожими и хвастались своими цветами или урожаем. Однако сейчас все будто разом стали какими-то социопатами.

У Наткиного дома я остановился, вспоминая, как мы познакомились.

– Интересно, малина у них все еще есть? – произнес я, глядя на забор, который, в отличие от остальных, состоял из проволоки, позволяя рассмотреть все, что было во дворе.

Я шагнул чуть ближе, чтобы лучше рассмотреть то место, где росла малина, но тут из приоткрытой калитки выбежало нечто белое и пушистое и принялось лаять на меня.

Вздрогнув, я отошел от забора и, показав собаке язык, сунул руки в карманы и побрел дальше. Однако псинку мой уход не устроил. Она побежала за мной вдоль забора, лая так, что ей начали вторить другие собаки в деревне.

– Вот же дура мелкая, – буркнул я и, ускорив шаг, поспешил в сторону, где заканчивались жилые дома и начинался лес.

Еще издалека я услышал знакомый скрип качелей, которые так любила Натка. Перед моими глазами тут же встало воспоминание о том, как она качается: светлые косички взлетают в разные стороны, Натка заливисто смеется, одной рукой держась за качели, а второй придерживая развивающийся на ветру подол нежно-голубого платья.

Мне вдруг страшно захотелось покачаться на этих качелях, но они, кажется, были уже кем-то заняты.

Обойдя высокий бурьян, я осторожно шагнул к качелям и застыл на месте, пораженный увиденным.

На качелях, закрыв глаза и слушая музыку в наушниках, качалась Натка. Позади нее, привалившись к толстому стволу яблони, стоял Райский и смотрел на девушку печальным взглядом.

То, что мы втроем, не сговариваясь, забрели в одно место и в одно время – было настоящим чудом. Или судьбой?

Мне хотелось, чтобы этот волшебный момент не заканчивался. Обида на Глеба внезапно испарилась, уступив место щемящей тоске по нашей дружбе, по тем беззаботным временам, когда мы не думали о будущем.

Не знаю, сколько бы я так простоял, глядя на своих бывших друзей и вспоминая прекрасные времена, проведенные с ними. Возможно, еще несколько минут у меня бы было, однако их меня лишило противное белое существо, которое тихо подкралось сзади и укусило меня за ногу так, что я не смог сдержать громкого крика.

– Ай, блин! – заорал я так, что вздрогнула даже Натка в наушниках.

Она остановила качели и одним резким движением выдернула наушники. От яблони отлепился Глеб и испуганно закрутил головой. Пара секунд, и он увидел меня. Его лицо вытянулось, и он открыл было рот, но его опередила Натка. Она возникла прямо передо мной, такая же устрашающая, как и в ту ночь, когда мы воровали у нее малину.

– Снегов! Какого лешего ты тут орешь на всю ивановскую?!

Глава 6

Глеб

Кажется, из нас троих я был единственным, кто обрадовался нашей внезапной встречи. Наташа почти не смотрела на меня, а если и смотрела, то с презрением. Макс же сначала меня игнорировал, а затем принялся злиться и кричать.

Впервые за день мне захотелось психануть и свалить из лагеря. Собственно, веской причины быть тут у меня больше не было, ведь Наташа сказала, что не задержится здесь.

Чтобы успокоиться, я вышел из нашей комнаты – надо будет позже «поблагодарить» Илью за столь «приятное» соседство – и устроился в кресле рядом с фикусом. Выводить Снегова своим присутствием не стоило, он реагировал на меня как бык на красную тряпку.

Сосредоточится на учебнике по юриспруденции, который я прихватил с собой, никак не получалось. Мысли крутились вокруг Наташи и Макса, их лица то и дело мелькали перед моим мысленным взором. Обида, которая жила со мной все эти три года, неожиданно притупилась, когда я увидел лица друзей.

Черт возьми, как же, оказывается, я по ним скучал! И как хотел снова стать их другом. Хотел вернуть чуть ли не братские отношения с Максом и те новые чувства, которые проросли из нашей с Наташей дружбы.

Я как сейчас помню момент, когда понял, что влюбился в нее.

Нам было по четырнадцать. В последний день августа мы шли из школы, где репетировали Первое сентября. Максим никак не мог запомнить танцевальные движения, поэтому его оставили еще на час, а нас с Наташей отпустили.

– Думаешь, у него получится? – спросила Наташа, протянув мне купленное только что мороженое в вафельном стаканчике. Себе же она взяла «Лакомку».

– Сомневаюсь. – Я разодрал упаковку и с наслаждением откусил большой кусок от мороженого. Зубы сразу же свело от холода, и я зажмурился в ожидании, когда пройдет это неприятное чувство.

– Обычно проблемы с организацией всегда у нашего класса, но на этот раз оплошали вы. – Наташа осторожно откусила толстый слой шоколада и лизнула само мороженое.

– Наверное, потому что заболела наша классная, – пожал плечами я.

Елена Викторовна была не только классным руководителем нашего 8А, но и организатором всех школьных мероприятий. В отличие от 8Б, где училась Наташа, мы постоянно где-то участвовали и выступали. Из-за этого нас снимали с уроков, переносили нам контрольные, да и вообще много чего прощали. За это «бэшки» нас недолюбливали и завидовали черной завистью.

– Приятно видеть, что без Елены Викторовны вы такие же простые смертные, как и мы, – хохотнула Наташа.

Возвращаться домой в последний день каникул совсем не хотелось, поэтому мы решили подождать Макса во дворе рядом с его домом.

Мы сели на лавочку и принялись есть мороженое и играть в слова.

– М-м-м, корица! Тебе снова на букву «а», – довольно произнесла Наташа. Ее мороженое подтаяло и превратилось в месиво из сливок и шоколада. Она едва удерживала его в оставшейся упаковке, то и дело облизывая стекающие по ней капли.

– Алименты!

Наташа сморщила носик.

– Из тебя одни юридические слова выскакивают. Так не интересно!

– Ну я же хочу стать прокурором.

– Видимо, чересчур сильно хочешь, – пробормотала Наташа и попыталась доесть остатки мороженого так, чтобы не испачкаться.

Когда она подняла на меня свое лицо, я как будто бы увидел Наташу впервые. Лучи солнца осветили ее голубые глаза, которые от этого стали похожи на кристально чистые воды озера Байкал. Словно в замедленной съемке Наташа улыбнулась и моргнула. На ее носу виднелся шоколадный след от мороженного. Моя рука сама по себе потянулась к ее лицу. Пальцы легко коснулись носа Наташи и стерли шоколад. От этого простого жеста мое сердце словно пропустило удар, а затем забилось как ненормальное.

Улыбка Наташи в миг исчезла. Она, не моргая, смотрела на меня озадаченным взглядом.

– Шоколад, – пояснил я, отведя от нее смущенный взгляд. – Ты как свинка.

Разумеется, я не считал ее свинкой. В тот миг мне показалось, что Наташа – самое красивое создание в мире. Но не признаваться же ей в этом…

От воспоминаний меня отвлекло неожиданное появление той, о которой я думал. Наташа выглядела расстроенной и попросила меня не рассчитывать на место у фикуса, потому что, скорее всего, сама сюда переедет. Похоже, она передумала уезжать, а значит, я тоже.

Захлопнув учебник и оставив его на кресле, я отправился на прогулку. Лелея тайное желание покинуть лагерь, я слонялся вдоль забора, постоянно оглядываясь. Как только вокруг не оказалось ни души, я схватился за прутья и не без труда перелез через высокое ограждение. Уже значительно позже, подходя к Дубкам, я вспомнил про дырку в заборе у боярышника. Скорее всего, ее уже заделали, но проверить все же стоило – это пощадило бы мои ладони, расцарапанные ржавчиной.

Обогнув деревню, я направился к качелям, на которых мы втроем любили раньше сидеть и грызть семечки. Проходя мимо леса, я невольно остановился и всмотрелся в его сумеречную глубь. Сразу же вспомнилась байка таксиста про нечисть, которая там обитает.

Внезапно я услышал скрип качелей. Сознание стремительно нарисовало картину качающейся на них Наташи. Бросив последний взгляд на лес, я направился к качелям, на которых в действительности качалась Наташа!

Боясь спугнуть ее, я спрятался за стволом яблони и принялся наблюдать за девушкой. Закрыв глаза, она слушала музыку в наушниках. Из кармана джинсов торчал маленький белый плеер. Какой же взрослой стала Наташа. И красивой. Никого красивее я еще не встречал ни в Италии, ни здесь, в России.

Может быть, зря я тогда…

– Ай, блин!

Оглушительный крик вырвал меня из размышлений. Отлипнув от дерева, я принялся озираться по сторонам, ища его источник, и, найдя, раскрыл рот от удивления.

На меня, выпучив глаза, смотрел Макс. К нему решительно шла Наташа, но он видел только меня. Пока что.

– Снегов! Какого лешего ты тут орешь на всю ивановскую?!

Макс хотел было что-то ей ответить, как его лицо вдруг исказила гримаса боли, за которой последовал новый крик.

– Отцепите от меня эту дрянь! – завопил Снегов, тряся ногой, к которой прилип белый пушистый пес.

Сорвавшись с места, я кинулся к Максу и, схватив пса, попытался отодрать его от ноги парня. Вернее, от его штанины. Пес жалобно скулил, но пасть не развевать не думал. Тогда я пощекотал его живот и пес, издав звук, похожий одновременно на чих и кашель, выпустил штанину Макса. Вырвавшись из моих рук, он ринулся в кусты.

– Как нога? – Наташа уже не выглядела такой суровой, как несколько минут назад. Она обеспокоенно смотрела на ногу Макса.

Морщась, Снегов сел на землю и, вытянув поврежденную ногу, осторожно закатал штанину. На лодыжке было несколько маленьких следов от зубов, которые слегка кровили.

– Жить буду, – хрипло произнес Макс, поправляя штанину.

Я протянул ему руку. Снегов некоторое время хмуро смотрел на нее, а затем, фыркнув, ухватился и поднялся.

– И чего эта болонка на меня взъелась?

– Это не болонка, а померанский шпиц, – поправила его Наташа.

– Да хоть забугорная бронтозябра! Чего я ей сделал-то?

– Может, дразнил? – предположил я, поглядывая на дрожащие кусты, в которых скрылся пес.

– Да не… – Макс вдруг замолк на полуслове и тоже посмотрел на кусты. – Ладно, фиг с ней. – Снегов перевел взгляд на меня и буркнул: – А ты тут чего забыл?

– Видимо то же, что и ты, – усмехнулся я, стрельнув взглядом в Наташу. Мне почему-то казалось, что Макс тоже наблюдал за девушкой, только с другой стороны.

– Блин, да вы издеваетесь! – вдруг взвыла Наташа, схватившись за голову.

Мы с Максом обеспокоенно уставились на нее.

– Ты в порядке? – осторожно поинтересовался я.

– Нет, блин, не в порядке! Зачем вы сюда приехали, а? – Наташа жалостливо на нас посмотрела. – Я хотела отдохнуть перед учебой в месте, где не будет никого из моего прошлого. Но вот вы оба здесь, да еще и притащили за собой Белову!

– Никого я не…

– Она сама притащилась, – перебил меня Макс. – Поверь, я тоже хотел отдохнуть подальше от… – Он замялся, глядя то на меня, то на Наташу. Затем, неопределенно махнув, продолжил: – От всего этого.

Смерив Снегова взглядом, который уже не был злым, а скорее растерянным, Наташа посмотрела на меня.

– Что? – с подозрением произнес я.

– Твоя очередь объясняться, какого рожна ты тут делаешь, – пояснил за Наташу Макс.

– Да примерно по той же причине, что и вы. Мама приехала к тете, мне стало скучно, и я решил вдруг вспомнить детство.

– Детство он вспомнить захотел, – передразнил меня Макс.

Вздохнув, он направился к качелям, но дойти до них так и не смог. Из кустов выскочил злополучный шпиц и снова покусился на ногу Макса, однако Наташа лишила пса такого удовольствия. Вовремя схватив шпица, она отошла от Макса и крепко прижала вырывающийся белый комок к груди. Пес протестующе тявкнул, затем понюхал Наташу и затих.

– Ну и как же тебя зовут, пушистое белое облачко? – засюсюкала девушка.

Пес высунул язык и лизнул ее нос. Наташа рефлекторно отстранилась, а потом весело рассмеялась. Поняв, что его действие одобрили, пес снова лизнул Наташин нос.

– Надо бы его отнести хозяевам. – Не отводя с пса глаз, девушка подошла к качелям и села на них.

Мы с Максом, переглянувшись, заняли места рядом с Наташей.

– Раньше качели были шире, вам так не кажется? – Широкоплечему Максу было тесновато.

– Раньше и майонез другой был. Да, пушистик? – Наташа снова принялась ворковать над псом, щедро одаривая его своим вниманием.

– Просто мы выросли, – заметил я, елозя на шершавом деревянном сиденье. Мне было завидно, что какой-то шпиц, покусавший Макса, получает больше внимания от Наташи, чем я и Снегов вместе взятые.

– Да и лес, кажется, раньше не был таким жутким… – пробормотал Макс, глядя на темнеющие впереди деревья.

– Не был, – согласился я.

– Похож на Запретный лес из Гарри Поттера, – сказала Наташа. Она, наконец, оторвалась от пса, и тоже смотрела вперед, на темнеющие стволы деревьев.

– А мы на Рона, Гарри и Гермиону, – хохотнул Снегов.

– Чур я – Гарри! – объявил я.

– Эй! Я не хочу быть рыжим болваном! – возмутился Макс.

– Так ты и есть болван, только не рыжий, – заметила Наташа.

Я не смог сдержать смех. Согнулся пополам и захохотал.

Вскоре ко мне присоединились еще два смеха: раскатистый и басистый Макса и тоненький и мелодичный Наташи. Мы долго смеялись над ее шуткой, утирая проступившие на газах слезы, а потом резко замолкли и уставились вдаль.

– Я скучал… – вдруг произнес Макс. Тихо, словно боялся спугнуть поменявшуюся вокруг нас атмосферу.

– Я тоже, – немного погодя, сказал я. Так же тихо.

Затаив дыхание, я ждал, что скажет Наташа.

Она почесала шпица за ухом, вздохнула и едва слышно пробормотала:

– И я.

Глава 7

Наташа

– Если ты скучал, – обратилась я к Глебу, – то почему, после переезда не связался с нами? Почему решил вот так все оборвать?

Этот вопрос мучал меня уже два года. Как бы я ни старалась убедить себя в том, что мне уже плевать на Глеба, и что его предательство больше меня не волнует, вопрос все равно сорвался с моего языка.

– Да, – согласился со мной Максим. – Какого хрена ты игнорил нас?