Неожиданный удар

– Хорошо, ты опускаешься на пол, ставишь ладони на доску на ширине плеч и стараешься держать ее ровно. Если нужно, пока можешь опираться на колени. Мы не торопимся. Я хочу, чтобы тебе было комфортно, – заверяю я.

Скарлетт медленно выдыхает, и ее плечи слегка расслабляются. Я понимаю, что дискомфорт меня тоже понемногу отпускает. Я напряжен сильнее обычного и не могу отрицать, что очень стараюсь ничего не испортить, когда дело касается этой женщины.

Единственный звук в кабинете – шорох кроссовок по холодному кафельному полу, когда она встает коленями на коврик и наклоняется к доске. Яркие рыжие пряди падают ей на лицо, несмотря на стягивающую их резинку, и у меня чешутся пальцы потянуть за одну и проверить, действительно ли они такие же пружинистые и мягкие, как выглядят. Я встряхиваю головой, прогоняя эту мысль, пока она не укоренилась.

Скарлетт ставит ладони на доску именно так, как я велел, но секунд через тридцать быстро отрывает колени от коврика и встает в планку. Я посмеиваюсь, совершенно не удивляясь тому, как она владеет своим телом.

Меня прошибает зарядом восхищения, когда она поднимает голову и смотрит мне в глаза с молчаливым вызовом. Который я принимаю.

– Двигай доску по кругу, – приказываю я, и, клянусь, ее губы дергаются.

Я вижу, как сокращаются мышцы, когда она переносит вес, заставляя доску двигаться по часовой стрелке. Горловина майки свисает, открывая темно-синий спортивный лифчик, и я резко перевожу взгляд на ее естественные, ненакрашенные ногти.

– Еще что-нибудь, босс? Или я прошла проверку? – спрашивает она с гонором. Гонором, который меня больше веселит, чем раздражает.

– Что-нибудь болит?

Она смотрит на меня, будто я задал самый тупой вопрос.

– Я держу планку на балансировочной доске уже как минимум две минуты.

– Я про плечо, – закатываю я глаза.

– Немножко. Хотя по ощущениям это больше слабость, чем боль.

Я киваю:

– Давай остановимся на сегодня. Можем продолжить завтра утром.

Скарлетт опускается коленями на коврик, а затем откидывается на пятки. Ее лоб слегка влажный, а щеки бледно-розовые, но в остальном она выглядит свежей, спокойной и собранной.

– Это все?

Она выглядит озадаченной, что в свою очередь озадачивает меня.

– Ты надеялась на большее?

– Не совсем. Просто ты более расслаблен, чем я ожидала, – признает она, поднимаясь на ноги.

Уперев руки в бока, она склоняет голову набок и поводит плечом. Я высматриваю первые признаки боли, но вижу только облегчение, когда она потягивается.

– Это комплимент, да?

Она моргает:

– Да. Наверное.

– Приятно знать, что ты способна на них. А то я начал волноваться.

– Не привыкай.

Я хитро улыбаюсь:

– Я постараюсь, Суровая Специя[6].

Стоит мне произнести эти слова, как глаза Скарлетт превращаются в щелочки. Я сдерживаю смех.

– Нет, – только и произносит она.

Я выгибаю бровь:

– Нет? Что «нет»?

Судя по убийственному взгляду, который она посылает мне, можно сказать, что прозвище ей не понравилось.

– Не называй меня так.

– Не любишь «Спайс Герлз»[7]?

Она раздраженно фыркает, чем только раззадоривает меня. Я всегда любил сложные вызовы, и заставить Скарлетт расслабиться может стать моим любимым занятием.

– Тебе не понравилось, потому что ты не знаешь, кто такие «Спайс Герлз»?

Я давлюсь от смеха, когда она сердито зыркает на меня.

– Я не ребенок. Я знаю, кто такие «Спайс Герлз».

– Тогда ты полюбишь прозвище, – дразню я.

– Уверена, что нет.

Я провожу пятерней по отросшим прядям на макушке и ухмыляюсь. Она понятия не имеет, как сильно ошибается.

Глава 8. Адам

Мои отношения с отцом и матерью – если это вообще можно назвать настоящими отношениями – всегда были натянутыми.

Мои родители были очень успешными адвокатами по уголовным делам, и я больше времени проводил в одиночестве, чем с ними. Будь это долгие задержки в офисе или полуночные встречи с любовниками, с которыми они изменяли друг другу, меня всегда отодвигали на задний план, оставляя медленно закипать и ждать крохи внимания.

Они уже давно вышли на пенсию, и тем не менее не могу сказать, что что-то сильно изменилось в плане совместного досуга. Честно говоря, сейчас это беспокоит меня не так сильно, как раньше. К тому времени как работа перестала быть главным приоритетом в их жизни, мы стали чужими людьми. Они уже упустили слишком много лет, чтобы можно было наверстать, и оставили слишком много пустоты между нами. Мне хватает тех встреч, которые мама устраивает раз в год на День благодарения.

Купер едва знает своих дедушку с бабушкой, но я уверен, что это к лучшему. Не хочу давать им возможность причинить ему боль, когда они неизбежно обнаружат в нем или его действиях какой-нибудь изъян.

Они не скрывали своего разочарования, когда я, потеряв голову от страха и дрожа от дождя, привел к их порогу двухлетнего мальчика. Я не пошел бы к ним, не будь в таком ужасе после того, как Бет, мама Купера и моя бывшая подружка, разыскала меня в баре и призналась, что у меня есть ребенок, о существовании которого я не имел ни малейшего понятия. Но мама есть мама, и мне всего лишь хотелось обнять женщину, которая носила меня девять месяцев.

Вместо этого я получил часовую лекцию о том, как негативно мои действия могут отразиться на нашей семье и, что гораздо важнее, на их карьерах. Все это время я качал на руках спящего сына, о котором не знал еще час назад.

Могу с уверенностью сказать, что помощи от них не было никакой. Они ничего не знали о том, как быть родителями, и в последующие дни я ругал себя за то, что подумал, будто эти обстоятельства разбудят материнские инстинкты моей мамы. Сложно найти то, чего не существует.

И глядя сейчас на Купера, который не замечает, как растаявшее мороженое стекает по вафельному рожку и капает на его пляжные шорты, я не могу представить себя в другом месте, лишенным этих мгновений.

Я беру салфетку из лежащей между нами стопки и передаю ему. Он сверкает невинной белозубой улыбкой, вытирает шорты и быстро слизывает все растаявшее мороженое с рожка.

Мы оба пахнем солнцезащитным кремом и носим бейсболки «Варриорс», но его надета козырьком назад, как у крутого парня.

С тех пор, как мы пришли на пляж, я борюсь с желанием развернуть ее.

– Как кепка будет защищать твое лицо от солнца, если она задом наперед?

Купер закатывает глаза, с хрустом доедая остатки рожка. Зонтик, который я воткнул в песок, как только мы выбрали место на пляже, довольно хорошо защищает от солнца, но я предпочитаю перестраховаться. Не говоря уже о том, что Купер становится ужасно капризным, если приходится терпеть боль от солнечных ожогов.

– Не делай вид, что ты не носишь свою кепку задом наперед, папа.

Я постукиваю по козырьку своей бейсболки.

– Нет, на солнце не ношу.

– Я разверну свою, когда мы выйдем на солнце, ладно? – предлагает он, ему явно надоел этот разговор.

– Договорились.

В кармане пиликает телефон, и я вздыхаю от облегчения, когда вижу загоревшееся на экране сообщение.

Бет: «Я на месте».

Я: «Ищи зонт с синей морской звездой».

– Твоя мама приехала, – говорю я Куперу и убираю телефон обратно.

Он кивает, вытирая ладони о шорты с Железным Человеком. В его глазах легкая нерешительность, отчего у меня сосет под ложечкой.

Отношения Купера и Бет… хрупкие. А как иначе, если они не контактировали много лет, а сейчас их свидания ограничиваются разом в неделю?

Во время беременности Бет страдала биполярным расстройством, но надлежащий диагноз ей поставили, когда Куперу исполнилось два года, и она столкнулась с переломным маниакальным эпизодом. После этого девушка привезла его ко мне, попросив помощи, и не проходит и дня, чтобы я не был благодарен за это.

Вскоре после этого она легла в психиатрическую клинику, где два года лечилась, училась принимать свое прошлое и то, чего можно ожидать в будущем.

К моменту ее выписки из клиники Куперу исполнилось четыре года. Понадобился еще год, чтобы она набралась смелости связаться со мной и попросить о встрече с ним. Но прошли уже годы, и Купер вырос в самостоятельную личность, которая чувствовала себя преданной, злилась и отказывалась верить во что-то кроме того, что мама бросила его. Что она его не хотела.

Масла в огонь подливало и то, что первые несколько месяцев после выписки Бет мы провели в зале суда, поскольку она передала мне полную опеку над Купером за исключением еженедельных посещений. Я легко согласился на эти встречи, понимая, что она не только добровольно отдает родительские права, но и таким образом заботится о своем психическом здоровье.

Она была не обязана делать это, но поступила как мать, которая хочет лучшего для своего маленького мальчика.

С тех пор нам всем пришлось нелегко, но постепенно у них все налаживается. У нас налаживается.

– Привет, ребята!

Мы с Купером одновременно оборачиваемся. Бет, пританцовывая, идет к нам. Сегодня ее глаза блестят, она полна энергии, и я рад. Это ее лучшие дни.

Проницательные голубые глаза встречаются с моими и на мгновение замирают, без слов сообщая мне, что она в порядке. Я киваю и успокаивающе сжимаю плечо Купера. Его нервозность легко ощущается в летнем воздухе.

– Вы самые симпатичные парни на пляже в своих одинаковых кепках. Хотя у меня чувство, будто я пропустила уведомление о моде на супергероев. В следующий раз приду в своем лучшем прикиде от «Марвел», чтобы сочетаться с этими потрясными шортами с Железным Человеком, – щебечет Бет, подходя к нам.

Сегодня на ней бледно-желтый сарафан и сандалии на плоской подошве. Даже ее обычно бледная кожа слегка разрумянилась, как будто она провела несколько часов на солнце.

– Ты была бы Вандой или Черной Вдовой? – спрашивает ее Купер.

Бет задумчиво хмыкает, почесывая подбородок.

– Вандой.

Он кивает, соглашаясь с ответом, а потом поворачивается ко мне, пока его мама кладет свою сумку рядом с нашим маленьким кулером и садится с другой стороны от сына.

Ухмыляясь одним уголком рта, Купер спрашивает:

– Зимний Солдат или Сокол?

– Ох, приятель. Это сложный выбор.

– Я знаю, что выбрал бы, – пожимает он плечами.

Я поднимаю подбородок.

– Ну, не держи меня в неведении. Кого бы ты выбрал?

– Не-а. Ты первый, чтобы я знал, что ты не просто повторяешь за мной.

– Хорошо. Зимний Солдат.

Губы Купера удивленно приоткрываются, и он кривит лицо, как будто его действительно шокирует мой ответ.

– Пап, щит Капитана у Сокола.

– Спойлеры! – визжит Бет, закрывая уши. – Я еще не досмотрела «Мстители. Финал».

– Чего? – одновременно восклицаем мы с Купером. Я смотрю на нее поверх головы Купера и говорю: – Похоже, тебе предстоит домашнее задание.

– Похоже, – соглашается она.

Мимо проносится сильный порыв ветра, и Бет быстро убирает свои длинные темные волосы от лица и стягивает резинкой. Я уже собираюсь отвести взгляд и проверить, не сдуло ли что-нибудь из наших вещей, как замечаю у нее на запястье черный завиток, прикрытый чистой повязкой. Меня охватывает любопытство, и я вопросительно киваю на ее руку.

– Купер, не сходишь проверить воду? Ты же знаешь, я такая неженка, – говорит она.

Сын смеется и, встав, отряхивает песок с рук и ног.

– Конечно. Сейчас вернусь!

Он бежит по пляжу и осторожно опускает пальцы ног в легкие волны, а я разворачиваюсь лицом к Бет. Мои пальцы почти касаются ее коленей. Она широко улыбается и протягивает мне руку, давая рассмотреть внутреннюю сторону запястья.

– Когда ты ее сделала? – спрашиваю я, беря ее за руку и изучая поближе.

Красиво изображенный нарцисс покрывает застарелые шрамы. У меня в горле встает ком, когда я вижу на лепестках имя и дату рождения Купера.

– Нарциссы символизируют второе рождение. Новое начало. Ну, и Купер стал моим, – шепчет она.

Глаза печет, но я смаргиваю влагу, не давая ей убежать. Провожу большим пальцем по слегка затемненному цветку.

– Она изумительная, Бет. Правда.

– У меня разрывается сердце оттого, что Купер не знает, как сильно я его люблю, – признается она.

– Он поймет. Ему нужно твое присутствие в жизни, так что пока ты продолжаешь стараться, он будет это чувствовать.

Она смеется, резко, почти мучительно.

– Куперу я нужна не больше, чем тебе.

– О чем ты говоришь? – спрашиваю я, округлив глаза и отпуская ее запястье. – Он точно не выдержит, если ты снова исчезнешь. К тому же я так долго воспитывал его один, Бет. Хорошо, когда можно поговорить с человеком, который заботится о нем так же, как я. Вы уже достигли такого прогресса в своих отношениях. Сейчас может казаться, что это не так, но со стороны виднее.

Она всхлипывает, и мои мышцы каменеют, а мозг теряет связь с телом.

– Я не хотел, чтобы ты плакала. Прости, – извиняюсь я. – Блин, чувствую себя козлом.

Она мотает головой и сердито фыркает.

– Не извиняйся. Это не плохие слезы. Они счастливые. Спасибо, Адам. Просто иногда становится… слишком тяжело. Я знаю, что сама виновата, но от этого не менее больно.

Я сжимаю ее колено, хотя инстинктивно мне хочется ее обнять. Тяжело смотреть, когда кому-то плохо, особенно если знаешь, что никакие твои действия или слова не избавят его от боли.

Будь это любой другой человек, я не стал бы останавливать себя и крепко обнял бы его, но Бет не любая. Никогда не была и никогда не будет. Наши границы четко обозначены, и, хотя я никогда не думал о ней в том же свете, как во время нашей краткой связи в университете, мне не хочется размывать их и разрушать те отношения, которые мы строим все вместе.

Мы с Бет не созданы друг для друга, и я знаю это уже больше десяти лет.

– Бет, ты не просила родиться с психическим заболеванием. Ты приняла верное решение, когда пришла ко мне и решила сначала позаботиться о себе. Он поймет, когда станет постарше.

Я даже думать без тошноты не могу о том, что произошло бы, не найди она меня возле того бара и не принеси мне Купера. Мы оба знаем, что она приняла правильное решение, даже если от этого очень больно.

– Как думаешь, он не возненавидит меня за то, что отдала тебе полную опеку? Не посчитает это предательством? Потому что иногда мне это видится именно так, – признается она. Ее печальный голос бьет меня прямо в грудь. – Я придерживаюсь своего выбора. Я верю, что это было – и есть – правильное решение. Я не смогу обеспечить его так, как ты, да и вообще никак, и всегда будет существовать вероятность, что я потеряю контроль. Но быть рядом с ним и в то же время так далеко еще хуже, чем страдать биполяркой.

Я стараюсь не показать, как меня шокируют ее слова. За последние несколько лет, прошедшие с постановки диагноза, Бет всего несколько раз открыто говорила о своем биполярном расстройстве и никогда в таком людном месте или таким будничным тоном.

Однако она так хорошо себя чувствует, что, возможно, мне не следует сильно удивляться. То, что она приняла свой диагноз, свидетельствует о ее росте.

– Он никогда не сможет ненавидеть тебя. Ты его мама, – говорю я.

Она кивает, слабо улыбаясь. Несколько раз моргает и, глубоко вдохнув, встает. Я вопросительно смотрю на нее.

– Если мы не присоединимся к нему в воде, он может вообще позабыть о нас, – смеется она.

Это правда. Полностью соглашаясь с Бет, я встаю и жду, пока она снимает свой сарафан через голову и остается в очень скромном желтом купальнике. Потом мы вместе идем к воде и мальчику, плавающему на спине в нескольких футах от каменистого берега.

Я зарываюсь пальцами ног в песок и улыбаюсь. Может, наша семья немного нестандартная, но все равно чертовски счастливая.

Глава 9. Скарлетт

Уиллоу Бартон феноменально талантлива – это стало совершенно очевидно, как только я увидела ее на льду сегодня утром.

Она не только каталась с такой ловкостью и чувством баланса, которые вызвали бы зависть у любого нормального конькобежца, но и вела себя с такой светской учтивостью для столь юного возраста, что моментально привлекла мое внимание.

Я ожидала, что наше первое занятие выйдет немного неловким, как большинство первых встреч, но получилось наоборот. Она взрослее, чем большинство ее ровесниц, и это выражается в спокойной реакции на критику и готовности выйти за рамки привычного в попытке попробовать что-то новое. И если знакомство со мной хоть сколько-нибудь нервировало ее, она превосходно это скрывала.

Ее живость и воодушевление сотворили чудо и с моим собственным дискомфортом. Стоять на этом льду и тренироваться – хоть и с другим человеком – выбивает из колеи.

С Адамом было по-другому. Сейчас намного страшнее, как будто я могу в любой момент все испортить. Это не проверка или простая демонстрация моих возможностей. Это вообще меня не касается.

Это касается Уиллоу – ее карьеры и будущего. Здесь нет места ошибкам, и эта ответственность тяжестью давит на плечи.

– Хорошо! – кричу я, нажимая кнопку на секундомере. Уиллоу тут же бросает клюшку на лед и наклоняется, упершись руками в колени. – Уже лучше.

– У меня во рту привкус сварки, – ворчит она, пока я еду к ней.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать смешок, и поднимаю со льда тяжелую черную клюшку. Убрав секундомер в карман кофты, мысленно отмечаю время.

– Так и должно быть. Ты сегодня выложилась по полной.

Она выпрямляется, поставив руки на пояс.

– Да, выложилась.

– Я внесла парочку изменений в первоначальный план тренировок, – начинаю я.

Надеюсь, она не станет возражать против моих задумок. Кожа зудит от нервов, я поднимаю руку и тереблю завязку кофты.

Планы занятий, составленные Адамом, были отличным началом, но изучив Уиллоу на сегодняшней тренировке и разложив в уме по полочкам ее сильные и слабые стороны, я считаю, что они не самые удачные для ее развития.

– Ты быстрая, Уиллоу. Очень быстрая. Я считаю, что мы окажем тебе медвежью услугу, если не сосредоточимся на том, чтобы сделать тебя еще быстрее. Ты достигла выдающихся результатов во всех других аспектах, не проявляя очевидных слабостей. Так что до тех пор, пока я не обнаружу то, что требует улучшения, думаю, нам надо сосредоточиться на скорости и физической подготовке.

Ее глаза распахиваются, но она не выглядит недовольной моим предложением. Это хороший знак.

– Безусловно, решать тебе. Мы работаем на тебя – я работаю на тебя. Но я правда считаю, что это лучшее направление на данный момент, – заканчиваю я на одном дыхании.

Я вздрагиваю, испугавшись звука коньков по льду за спиной. Он правда думал, что я не смогу справиться самостоятельно? Эта мысль заставляет меня заскрипеть зубами.

Развернувшись, я хмуро смотрю на Адама:

– Мистер Уайт.

В его глазах мелькает веселье.

– Здравствуйте, мисс Картер. – Он поворачивается к девушке рядом со мной. – Уиллоу.

Я до боли сжимаю клюшку Уиллоу, изо всех сил делая вид, что мне не хочется отвесить подзатыльник своему боссу. Но, судя по его самодовольной улыбке, он уже знает, о чем я думаю. Может быть, это значит, что я могу…

– Привет, Адам. Не знала, что вы смотрите, – говорит Уиллоу.

«Я тоже».

Адам качает головой, и его смеющиеся глаза встречаются с моими.

– Всего пару минут. Я шел обедать и решил заглянуть и посмотреть, как все идет. Похоже, Скарлетт здорово поработала.

– Так и есть, – с гордостью подтверждает Уиллоу.

В груди теплеет.

– Спасибо, Уиллоу.

– Мы обсуждали изменения в плане моих тренировок, – добавляет она, и тепло падает на несколько градусов, оставляя после себя холодную боль. Маленькая предательница.

Адам поднимает бровь:

– Да? И что мы меняем?

Я прочищаю горло.

– Она слишком быстрая и опытная, чтобы целыми днями тренировать меткость и упражняться с клюшкой. Над этим она может работать в своей команде.

– Ты права, – отвечает Адам без промедления. В его тоне нет ничего, кроме чистого согласия.

Я дважды моргаю.

– Я права?

Его губы слегка поднимаются, после чего растягиваются в широкую улыбку.

– Да. Отличное решение, Скарлетт. Мои планы занятий не подходят для ее особенных навыков.

Уиллоу начинает хихикать, и я в замешательстве смотрю на нее. Такими темпами у меня на лице навсегда застынет хмурое выражение.

– Он вас проверял, Скарлетт. Ну же, – хохочет она.

Я обдумываю это и чувствую себя идиоткой, когда понимаю, что она права. Прищурившись, смотрю на Адама.

– Я так понимаю, что проверку я прошла? – спрашиваю я, сдерживая сарказм, который отчаянно прорывается в голос.

– С блеском, – ухмыляется он.

Уиллоу смотрит на часы, расположенные на табло, округляет глаза и бледнеет.

– Это столько времени? Блин!

Улыбка Адама тает.

– Все в порядке?

– Уиллоу, если тебе надо идти, то мы закончили, – настороженно добавляю я.

– Да, надо. Увидимся в пятницу. Спасибо, Скарлетт.

Она глубоко вдыхает, затягивает резинку на волосах и убегает.

– Это было странно, да? – Я протягиваю клюшку Адаму. Уверена, что выгляжу такой же озадаченной, как он.

– Определенно. – Он забирает у меня клюшку и засовывает ее под мышку. – Сегодня пусть полежит у меня в кабинете. Только скажи ей, чтобы забрала в пятницу утром.

Я согласно киваю и качусь к выходу. Почувствовав, что Адам следует за мной, говорю:

– Она так и не сказала мне, согласна ли с изменениями в плане тренировок.

– Составь его сегодня вечером. Она совсем не возражала, так что я назвал бы это одобрением.

Адам едет рядом, и его рука задевает мою. Кожу покалывает даже через плотную ткань моей кофты и его куртки. Я стискиваю зубы.

– Тебе обязательно быть так близко? – огрызаюсь я, когда его костяшки касаются тыльной стороны моей кисти.

У него вырывается смешок, но он слегка отстает.

– Мои извинения, Скарлетт.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Около 40 кг.

2

Около 162 см.

3

Ежегодное мероприятие, проводимое в Национальной хоккейной лиге, заключающееся в передаче прав на молодых хоккеистов, удовлетворяющих определенным критериям отбора, профессиональным клубам Лиги.

4

Алая Ведьма – персонаж комиксов издательства Marvel Comics, способная изменять реальность.

5

Около 176 кв. м.

6

Scary Spice – прозвище британской певицы Мелани Джанин Браун, одной из участниц группы Spice Girls.

7

Spice Girls – британская женская поп-группа, образованная в Лондоне в 1994 году.