«Приличные» люди

Зауреш Дандыбаева

"Приличные" люди

Леди Даша вынуждена скитаться по Европе, чтобы прятать свои следы. Её материнский долг – обезопасить детей. Чтобы не сойти с ума от вопроса, кто виновен в смерти мужа, она начинает следствие. В розыск включаются сестры Саша и Оля. Они – обычные девушки. Получится ли у них найти виновных?

Содержание

Драма на охоте4

Люди в масках15

Эвия24

Звёздный дуэт36

«Приличные» люди44

Мажоры54

Одной группы крови64

Чужие тайны 71

Голубая луна80

Грехи родителей86

Эпилог96

Вся жизнь – театр, а люди в нём – актёры

Уильям Шекспир

Драма на охоте

Мою жизнь часто сравнивают с Жаклин Кеннеди, в жизнь которой вплетались самые разные сюжеты, опасные повороты, зигзаги судьбы. Ей подражали многие, но я бы не хотела, чтобы меня сравнивали даже с первой леди. Я сама по себе, и у меня своя персональная история. Мной интересуются, за мной следят, мои линии прослушивают специальные службы. Я к этому привыкла: то, отчего избавиться нельзя, остаётся только принять и с этим жить. Да, это мой крест. Но обезопасить детей – мой материнский долг. Наше прошлое тянется шлейфом за мной из прошлой жизни, где нам нет места и нет его, самого главного человека моей жизни.

Сегодня годовщина с того дня, как погиб муж. Мы как обычно идём с детьми в церковь заказать службу, поминальный обед. Это не храм Христа Спасителя, где мы венчались со Стасом. Из своего прошлого мы привезли в Вену только память. Но, как оказалось, в Европе действительно всё есть для жизни, и православные церкви тоже.

Вот уже шестнадцать лет я мысленно возвращаюсь в тот день, когда мне сообщили о трагедии на охоте. Почти по-чеховски «Драма на охоте». Причина смерти: огнестрельное ранение в голову по неосторожности, вытек левый глаз. Типичное заказное убийство для отнятия бизнеса. Заказчик в бегах.

Я не могла прийти в себя долго. Антидепрессанты и наблюдение у психиатра помогли притупить боль. Но происходящее вокруг я почти не замечала: всё было как в тумане. Занавес, шторка, кабинка, купол отгораживали меня от текущих событий и действующих лиц. Где-то год спустя туман стал рассеиваться и вырисовываться картинки реальности, ко мне словно возвращалась осознанность, я выходила из спячки. Но ночи были для меня самым страшным отрезком времени суток: мне снилось лицо покойного мужа в крови, и он безостановочно твердил: «Предатель среди своих». Я просыпалась в холодном поту, кричала, рвалась бежать, звала на помощь. Но каждый раз на крик реагировала только охрана. И это логично: кроме меня и секьюрити в доме не было ни одной живой души, хотя я кожей чувствовала невидимое присутствие супруга. Хотелось уткнуться к нему в грудь, вдохнуть родной запах тела, провести рукой по волосам, утонуть в объятиях, как и прежде, и посапывать на плече. Господи, за что ты отнял у меня крылья? Да, он был моими крыльями, моей опорой. Любимый, желанный, светлый дорогой мой человек.

Стаса хоронили в закрытом гробу по просьбе родителей мужа. С этой минуты свекор и свекровь стали для меня чужими людьми. Если честно, мы и раньше не испытывали друг к другу горячих чувств, напротив – всегда было какое-то напряжение между нами. Муж освободил меня от своей родни…

Но сердце – главный источник и накопитель радости и печали, хранитель чувств и воспоминаний – не давало покоя. В один миг рухнули все мечты, и накрыло жуткое одиночество. Спасала только моя любовь к мужу, которая как фонарик, огонек где-то внутри меня согревал и не давал угаснуть жизни. Я даже от детей какое-то время отстранилась. Благо, мои родители были рядом и полностью заботились о внуках и обо мне до самого нашего отъезда в Вену.

Эмиграция была вынужденной. К отъезду подвигли события, развернувшиеся вокруг банка, которым управлял покойный супруг. Нескончаемая вереница разбирательств и допросов в милиции, бесконечные показания, очные ставки с заместителями, партнёрами мужа и сотрудниками банка были невыносимы и тянулись из месяца в месяц. Когда завели уголовное дело, меня отнесли к числу главных из подозреваемых. Следователь полагал, что у меня было достаточно мотивов для устранения «неверного» мужа с целью забрать большую часть акций компании. Ну и раздел имущества – один из мотиваторов, якобы. Только о нас и наших истинных отношениях никому было неведомо. Никто не знал, как мы жили. Мы на самом деле нежно любили друг друга, ловили каждый взгляд друг друга, вздох. Наш роман студенческий плавно перешёл в законный брак. Слово не очень душевное, но для следователей важное. Пусть знают, что у нас всё было законно. К слову, Стас – мой первый мужчина, отец наших детей и мужчина, без которого мне нет жизни. Тогда мне казалось, я схожу с ума в огромном пустом доме, где собственное эхо было моим собеседником. Детей родители увезли к себе в город, а я осталась в нашем родовом гнезде в Переделкино.

А ведь когда-то мы со Стасом обещали друг другу никогда не расставаться, как увлечённо строили наш первый дом. Сколько тепла и любви вложили в каждый кирпичик, отделку дома, выбор обоев. Процесс не быстрый. Муж поручил мне строительный процесс как хранительнице домашнего очага. На руках два маленьких ребёнка – дочь и сын, и я, полная сил, энтузиазма, желания порадовать супруга. Теперь вот уже шестнадцать лет никто в этом доме не живёт, и он превратился в театральную декорацию: полуразрушен как наши мечты о семейном счастье…

Судебное дело (и не одно) не закрыто. Из года в год пытаются найти виновных, вернуть государству и банку деньги, погасить долги перед вкладчиками. Повестки в суд как поздравительные открытки в конвертах регулярно доставляют заказной почтой из России. Я перестала на них реагировать: на это есть мой адвокат. Пусть и дальше ищут след женщины, но я никому не поведаю о самом сокровенном – о моих мыслях и подозрениях… Одно знаю, Стас меня любил искренно, а остальное неважно. Более порядочного мужчину и отца семейства я не встречала в своей жизни.

Мне надо было найти силы и жить дальше ради детей: родители, к сожалению, не вечны. Я вытерла сопли и помогла себе сама: карету мне, карету; эмиграция – наше спасение. Отъезд в Вену стал единственным выходом и политическим убежищем от бесконечного преследования в России, прослушивания всех разговоров, запугивания моей семьи. Пришлось продать контрольный пакет акций банка, в спешке собрать вещи и навсегда покинуть Родину. Благо, в Вене были знакомые: старый друг – лучше новых двух. Они-то и помогли мне в память о муже основать Благотворительный фонд имени Бирмана, оказывавший поддержку одарённым музыкальным детям.

Фонд, носящий имя мужа, словно реанимировал меня, я словно очнулась, встрепенулась и стала замечать красоту австрийской архитектуры, которую когда-то мечтала увидеть и в своём блокноте на странице Must see ещё в студенческие годы записала целый список мест, которые я обязательна должна посетить в течение жизни. Среди них первыми были: музей истории искусств, расположенный на площади М. Терезии; парк Шенбрунн, в котором расположены старейший зоопарк Европы, лабиринт, ботанический сад, огромный парк и дворец; императорскую резиденцию Хофбург; дворец и парк Лаксенбург, расположенные возле Венского леса. Когда-то мечтала, а теперь я с удовольствием ходила везде, реагируя на каждый архитектурный шедевр в стиле барокко и готики, упиваясь прогулками по Кернтнерштрассе –пешеходной улице, с посиделками во вкусных кафе и наслаждаясь австрийскими гастрономическими изысками. Ну вот прямо слюнки текут от одних упоминаний штруделя, эстерхази, захера, штрицеля. И теперь-то я поняла, почему оперу слушать нужно только в Вене. Наверное, именно за этой красотой, искусством, изысками мы сюда и прибыли с детьми по его велению господина случая.

А детям сразу полюбился старый город. Мы стали завсегдатаями парка Пратер, в котором очень много аттракционов, музеев и ресторанов. Полюбили кататься на старинном колесе обозрения. Нам казалось, что колесо запрограммирует нашу жизнь на вечность. Тема жизни и смерти в нашей семье особо не обсуждалась: мы щадили друг друга. Но как-то невольно мы искали пути, которые бы помогли нам как можно дольше быть вместе, в идеале – вечно.

Вена вернула в мою жизнь краски. Люди из прошлой жизни стали для меня фантомами, а многие вообще улетучились из моего поля зрения, восприятия, памяти, словно их и не было никогда: сыграли свою роль и до свидания, прощайте; благодарю, что зачем-то пересекались в этой жизни – ведь случайности тоже не случайны. И вот ещё радость-то несказанная: мои ночные кошмары прекратились. Но одна мысль как буравчик сверлила: как найти иуду. Она красной нитью пронизывает всю мою активность в любое время суток. И потому, чтобы как-то концентрироваться и вести дела, я фиксирую все текущие моменты, словно выстраиваю столбики, делаю зарубки.

…Полдень. У меня назначена встреча с партнёрами, поставщиками. Подготовка к благотворительному балу с выступлениями детей, спонсируемых Фондом имени Бирмана, идёт полным ходом. Осталось обговорить незначительные детали по предстоящему мероприятию.

Моя помощница как всегда опаздывает. Если бы не её профессионализм, я бы её незамедлительно рассчитала: не терплю неорганизованных, дилетантов и тюфяков. Но у Кэтрин отличные рекомендации, своё дело знает превосходно, оксфордское образование.

Иногда мне кажется, что она – лесбиянка, когда смотрит взглядом голодного мужика… (Вена пронизана историями лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров, как ни одна другая европейская столица).

Надеюсь, она не станет ко мне подкатывать. Если честно, спасает то, что, даже по мнению женщин, я – богиня. Сами понимаете, иерархию никто не осмелится нарушать.

В свои сорок четыре я сохранила осиную талию и стройную фигуру при росте выше среднего, аристократическую осанку (за которую в меня и влюбился муж), да и внешние данные остались такими же, как и прежде. Кожа не подверглась влиянию времени и среды, за что неустанно благодарю генетический код и золотые руки моего косметолога. Благодаря правильно подобранному уходу я избежала ботокса и пластических операций. Следую и неустанным рекомендациям своего мастера по красоте относительно своевременного и достаточного количества сна, диеты, фитнеса и всегда помню о роли положительных эмоций: улыбаюсь постоянно. И пусть это не покажется инфантильностью. Право, улыбка от сердца и себе на пользу, и тому, кому её адресуешь. Польза – ключевое слово моего образа жизни.

Только вот раннюю седину приходилось закрашивать. Я интуитивно выбрала чёрный, отказавшись от экспериментов с цветами. Он прекрасно сочетался с блеском моих молодых ярко зелёных глаз, проливающих свет из-под густых смоляных ресниц. То, что глаза – зеркало души, – это не про меня. Они всегда выдавали моё настроение и мысли, большая часть которых была занята детьми, поиском ответов на вопросы по их предназначению, но и какая-то чертовщинка всегда примешивалась. Я всегда была уверена, что мы рождаемся для счастья, и я только о том и думала, что я делаю не так, что судьба испытывает меня, и что нужно изменить, чтобы в жизнь детей не вплелись печальные истории.

Мы много проводили времени вместе. Я старалась как можно чаще быть с детьми, чтобы самой отвечать на любой вопрос: а почему червяк скользкий, а как земля вертится, а как звезду достать, а буду ли я всегда молодая. Вот этот вопрос, кстати, меня очень мотивировал ухаживать за собой: вкусно пахнуть, быть нарядной, ухоженной. Я знаю, что пока детки под маминым крылом, они благословенны, мамина молитва сильна и тогда, когда они вылетают из гнезда.

Но я – не мама-наседка, потому как чётко понимаю, что никакой контроль не может остановить человека перед тем, что он задумал сделать, а вот правильное воспитание – хороший помощник при свободе выбора: чуйка в нужном направлении сработает, когда ребёнок наполнен материнским светом.

И хоть для меня мои дети – главное сокровище (сын и дочь – моя семья; всё, что есть у меня), после окончания школы я прислушалась к их истинным желаниям и не встала на пути их мечты, хотя отпускать от себя так не хотелось: родители – эгоисты. Но если прислушаться к внутреннему голосу, он посоветует – дать дорогу мечте. Слушаюсь и повинуюсь. Так, дочь решила уехать в США и на месте определиться, кем ей стать – экологом или биологом. Ну а сын решил пойти по стопам отца: поступать на банковское дело и учиться в Англии. Лондон позвал и меня за сыном. Так Англия стала нашим домом. Переехали в Лондон.

Но в какой бы стране мы ни жили, воспоминания о муже, о совместной жизни, воспитании детей кочевали вместе со мной. Они были моей главной частью. Я слышала слова Стаса, его запах, чувствовала его дыхание и ярко видела сцены из жизни. Особенно мне напоминала Стаса Кристина. Дочь была просто его клоном. Нерешительная, замкнутая, впечатлительная, внешне копия отца – худая, высокая и немного сутулая. Мне хотелось, чтобы она развивалась в области искусства, а её интересовала вечность – бессмертие, будущее человечества. Отсюда и выбор будущей специальности в пользу генной инженерии.

Артём – полная противоположность сестре. Внешне – мой клон: красивый, статный, общительный, душа компании и, похоже, будущий сердцеед. Энергия из него просто фонтанировала, эмоции зашкаливали, и если нужно было разобраться со сверстниками по-мужски, кулаки всегда были наготове. Одним словом, мачо. И этим всё сказано.

Я помогу, чем смогу, нашим детям, и буду всегда рядом с ними, даже в те моменты, когда нас будут разделять моря и океаны, когда мы будем в разных пространствах и на разных территориях. У нас дружеские доверительные отношения в семье. И я детям больше как старшая сестра, чем мама. Иногда казалось, будто мы с мужем поделили наших детей между собой и со стороны наблюдали за тем, как развиваются отношения и к чему они могут привести.

– Даша, хватит баловать Артёма, он ведь – будущий мужчина, пойдёт в армию служить, а ты из него размазню растишь.

– Стас, ты лучше на себя обрати внимание. Смотри, чтобы твоя абсолютная любовь не превратила нашу дочь в капризную «нехочуху».

Так мы словно мячами перебрасывались, парируя колкости. Но в главных вопросах мы были едины. Мы оба считали, что учить детей нужно не тому, как стать богатыми, а тому, как быть счастливыми. Учили выбирать ту еду, которая не просто вкусная, а на пользу, на здоровье. Делились с детьми историями любви, полагая, что они научат их выбирать спутника, слушая своё сердце, любя, потому что только в любви семья расцветает и ты по-настоящему счастлив. Обращали внимание детей на разницу между понятиями «прийти в мир человеком» и «быть человеком». Много рассуждали на тему, почему человека любят, когда он родится, любят его и после смерти, а вот в процессе жизни – «любовью дорожить умейте», «создавайте любовь», «управляйте своими чувствами», почему любовь нужно заслужить, почему это так непросто встретить любовь…

Как мне не хватает сейчас наших посиделок в кругу друзей, пикников, отпускных дней на море, наших студенческих встреч. Я каждый раз как шкатулку открываю своё сердце и как жемчужины достаю семейные истории, прокручиваю их как калейдоскоп событий по ночам. Особо яркие воспоминания вызывают запахи, тут же рождаются ассоциации с событиями из семейной жизни. Стоит мне лишь, оказавшись на море, закрыть глаза, вдохнуть поглубже морской воздух, вижу: Стас за рулём, а я с детьми на заднем сиденье машины; едем с откидным верхом. Красный «Ferrari» разрывает воздух Монте-Карло и мчит к вилле «Монблан». Неделю под пальмами, морской бриз, окутывающий, одурманивающий, изумрудный цвет воды, прогулки на яхте.

Стас не любил отелей и, будучи в отпуске, старался уединиться от посторонних глаз. Арендовал виллу, машину, яхту, охрану, но только не повара: любил, когда готовила я сама и сервировала стол. «Даша, а давай сегодня картошечку по-французски или болоньез, можно и жульен на ужин, и пирожки с картошечкой по рецепту твоей бабушки». С винцом посидим, иногда и песни попоём. Но больше любили после ужина выйти к морю и бродить по песчаному берегу босиком. А волны так и накатывают и смывают наши следы. Стас пытался поглубже ногу поставить и всё шутил: «Мой след на Земле!» А потом повернётся ко мне и обязательно чмокнет в щёчку, если с детками прогуливались. А если мы были вдвоём, то сливались в поцелуе надолго: «Вместе навсегда!» Поистине поцелуй обладает таинственной силой. Он дарит свободу, с ним забываешь обо всём на свете, ты словно улетаешь, оторвавшись от Земли. Где ты, а где все земные страдания (к сожалению, они – тоже часть нашей жизни). Поцелуй разжигает пламя внутри тебя. И вот она та страсть, от которой и родились наши дети. Огонь в тебе, пламя во мне. Вечный огонь! Вечная память! Наши дети и твоя любовь к нам – вот твой след на Земле. Я знаю, ты как ангел всегда рядом. И я даже чувствую твои прикосновения даже в тот момент, когда я варю всё тот же борщ или картошечку жарю, или твой любимый торт «Наполеон» пеку. Чай пьём с тортом и тебе кусочек обязательно отрезаем. Ты с нами всегда. Кстати, помнить и чтить память – это в традициях нашего народа. В советские времена семейные традиции помогали сохранять семьи, формировать, как говорилось, «ячейку общества». Нам прививали такие замечательные человеческие качества, как патриотизм, честь, совесть, уважение к старшим, терпение, честность. Но когда на смену Союзу Советских Социалистических Республик пришли независимые государства, крепкий дух братства словно испарился. Кто-то вознёсся до небес, имея предпринимательскую жилку и полезные связи, а кто-то на руинах бывшего единства выживал, туго затянув пояс.

Мой муж, как старший сын, был опорой в семье. Он рано повзрослел, женился и работал где только можно, чтобы обеспечивать родителей и нашу молодую семью. Денег явно не хватало. Но не они были главными. Я управлялась в родительском доме мужа, почти всё делала своими руками: готовила, шила, чинила одежду, пекла. Стас, окончив институт, отложил работу по специальности на лучшие времена. Выбирал работу, где можно было больше заработать. Набравшись жизненного опыта, вместе с друзьями по институту организовал небольшой кооператив, а потом – первый банк. Здесь ему и пригодились знания банковского дела: Московский государственный университет имени Ломоносова давал классическое образование, и многие его выпускники стали выдающимися личностями. Таким был и Стас в рабочих рамках. Я в мужские дела никогда не лезла, но все начинания мужа всецело поддерживала. Он в свою очередь профессионально держал баланс между работой и домом: великолепный стратег, аналитик, прирождённый лидер, переступая порог своего дома, перевоплощался в добродушного отца семейства. Я с ним чувствовала себя действительно замужем: за мужем как за каменной стеной. Я могла просто спрятаться за его спину и, как говорится, идти по жизни налегке, припеваючи.

Но мне не хотелось быть просто домохозяйкой. Была потребность – помогать мужу в обеспечении семьи, вести свой бизнес. Стас прочувствовал моё желание и поддержал: «Делай то, что приносит тебе удовольствие. Посмотри, какая у тебя восхитительная коллекция украшений. И ведь у неё фамильная история». Так моё хобби – коллекционирование элитных ювелирных украшений – стало источником доходов: мой маленький красивый бизнес шаг за шагом привёл к основанию и развитию семейной сети бренда «Шеруаз».

Похоже, у Творца были на мой счёт определённые планы и по персональному развитию, шлифованию лидерских качеств, закалке моего характера. После смерти мужа я поднялась на ступеньку главы семьи, взяла штурвал семейного корабля в свои руки и уверенно повела судно. Океан жизни не давал мне возможности расслабляться, и я стала чересчур сильной персоной.

Потребовалось много лет, чтобы жизнь без Стаса стала более менее сносной: душевные раны не заживали, но боль притупилась, я научилась жить с ней. Переехав в Лондон, я передала полномочия управления Благотворительным фондом имени Бирмана своей помощнице в Вене: с прошлым покончено.

Началась новая глава в моей жизни. Завязались нужные знакомства, я вошла в английскую элиту. Моя прошлая деятельность в благотворительном фонде была приятно отмечена: его королевское высочество принц Чарльз Филипп Артур Джордж, принц Уэльский подарил звучную приставку к моему имени – леди (британский аристократический титул). Так я стала леди Даша. Полное имя Дарья англичане не выговаривают, но все как один последний слог имени произносят ударно. Звучит забавно.

Бесконечные светские рауты утомляли. Но они – важная часть делового сообщества: необходимы для налаживания успешных знакомств, взаимодействия. Мои дела шли неплохо, да и у Англии тоже – наши налоги исправно пополняли казну страны. Так и протекала моя лондонская жизнь, разбавляемая отпусками на склонах франко-швейцарских Альпийских гор под любезным вниманием горнолыжных инструкторов; на морях и океанах; в испанской деревушке в компании моих детей. И где бы мы ни отдыхали, мы много ходили, любуясь, как мастерски люди вьют свои гнёздышки. У этих вот пара аистов на крыше, у тех – фронтон имперского цвета… А вот над фасадами – короны с орлами, отражёнными в пруду у дома. Корона… Сколько голов она украсила, а сколько снесла?! И кто бы думал, что она может стать венцом дня текущего, ознаменовать период нового времени. Ну, это к слову. А в то время я всеми фибрами своей души вбирала красоту мироздания и чувствовала себя хозяйкой мира. Ну вот так: информация имеет свойство материализовываться в ощущения, состояние. А там и в реальность. И это то, чего мне хотелось, к чему я стремилась всегда.

Мужчину после смерти мужа я не могла себе представить рядом с собой. Не хотела травмировать детей, да и сама еще не восстановилась. То, что многое из моей памяти стёрлось, врачи считают пользой – Вселенная позаботилась обо мне и запрятала в самые глубины подсознания то, что хоть как-то могло меня расстроить. По совету своего доктора раз в год на неделю я ложилась в закрытую клинику для душевнобольных. У меня диагностировали симплекс-шизофрению (заболевание, протекающее в лёгкой форме и чаще всего проявляющееся в нестабильном настроении, рассеянности, забывчивости). Иногда ни с того ни с сего я могла вспылить, разгневаться, а потом просто уйти в себя, спрятаться в своём внутреннем пространстве, замкнуться и подолгу молчать. Нежелание общаться, внезапную агрессию мои близкие считали нюансами моего характера, изменившегося не в лучшую сторону с потерей мужа; списывали на то, что устаю от бурной общественной деятельности и забот и дружески рекомендовали просто полениться, отдохнуть. Я делала то, что считала нужным, откровенно считая, что могу себе позволить всё, что душе угодно, тем более больной.

Это правда, что когда есть деньги, то можно купить всё, включая отношение к себе; позволять себе капризы; управлять вниманием врачей, принуждая их заискивать и подыгрывать чудачествам пациентов за определённую плату. Чтобы скрасить своё время пребывания в клинике, я устраивала театрализованные представления, в которых отводила себе роль танцующей героини. Похоже, есть в танце такая магия, которая позволяет отрываться от земли, витать высоко-высоко в облаках и быть всегда в состоянии любви. Я вовлекала медицинский персонал в танцевальное действо, и мы кружились – кружились в Венском вальсе. Это, пожалуй, самый лучший багаж, который я вынесла из Вены – индивидуальные уроки по бальным танцам у профессионалов-бальников, участие в международных танцевальных турнирах сыграли свою роль: я танцевать хочу, я танцевать могу, я танцую всегда. И вот уже моя палата превращается в танцевальный зал.

Вы слышите эту мелодию? – обращаюсь я к медсестре Нинель.

Вы хотите потанцевать?

С тобой. Иди… Я хочу, чтобы ты закружилась передо мной, скрестив руки. Теперь держи меня за руки. Иди… Заставь меня включиться в красивый рефреновый поворот… Твоя очередь кружиться… Ах, как кружится голова… Двигайтесь… Двигайтесь так, чтобы наши волосы развивались! Давайте пойдем ещё быстрее, чтобы у меня кружилась и кружилась голова… О, как кружится голова! Почему ты колеблешься? Иди… Иди… Кружись. Пусть этот танец унесёт нас прочь. Я хочу, чтобы перед глазами появился Стас. А ты? Ты просто марионетка. Слушай музыку сердцем. Вперёд, назад! Как мимолётен этот вальс!

Мы деликатно раскланивались, и я непременно говорила: «За нашу любовь в безумном вальсе». И, конечно, я имела ввиду Стаса, а кого представляла Нинель, я понятия не имею, да и не хочу иметь.

Как продажен этот мир. Но я рада, что купить можно всё, вплоть до фантазий моего изысканного воображения. Всё, что рождается у меня в голове, материализуется практически мгновенно. И пусть только попробует не материализоваться. Я-то знаю, как управлять реальностью. И в наличии у меня разные инструменты, вплоть до плётки.

Да, каждое моё пребывание в клинике оценивалось дорого. Но, очевидно, среди обилия процедур были и полезные, потому как после выписки из лечебницы я была наполнена энергетически и была вновь готова творить, вершить, созидать, управлять, капитализировать свой неосязаемый опыт, связи и всё, что может принести доход сегодня и всегда. Как говорят, аппетит приходит во время еды. Это касается и денежного потока. Изобилие – вот моё любимое слово. Люблю хорошо покушать, по-царски отдохнуть, люблю обладать. И откуда это всё во мне? Говорят, простота – хуже воровства. Но я во всём вижу пользу, и для обладания у меня есть оправдание: мои дети должны иметь всё, они не должны испытывать недостатка. Всё шло так, как я хотела. Но мысль о том, кто виновен в смерти Стаса, кому он помешал, перешёл дорогу, не давала покоя.