Сны Эйлиса. Игра Льора

– Дела-дела… У всех дела, – посетовал Раджед, усмехаясь: – За четыреста лет дел я понял, что не так уж они важны. Даже самые ответственные. Все притупляет время.

В тот момент он говорил куда-то в пустоту перед собой, отчего Софья освободилась от плена пристального внимания. Она уже достаточно общалась с льором через альбомы и разные клочки бумаги, так что его напыщенные речи не трогали сердце. В конце концов, человека определяют поступки. Пока в ее глазах льор не совершил ничего, что занесло бы хоть один плюс в его копилку. За ним стелился шлейф лишь множества катастрофических минусов. Даже если бы он дни напролет вещал о всепоглощающей роли времени, шаткости мироздания и преимуществах своей роскошной башни, это не смирило бы ненависть Софьи.

– У меня нет четырехсот лет на ожидание, господин льор, – непреклонно заявила она. Пожалуй, именно непреклонность и нежелание идти на компромиссы отличало ее от сверстниц. Она и раньше часами спорила с учителями или родителями, если то или иное событие шло вразрез с ее представлениями о хорошем и плохом. А они не отличались оригинальностью, всего лишь призывали не лгать, не лицемерить и не причинять другому боль.

– Но ты хотела бы, чтобы у тебя завелось столько времени? – оживился льор.

Софья бессильно покачала головой. Вести разговор с существом, что насквозь пропиталось обманом, казалось ей бессмысленной тратой времени. Но все же иного выбора не нашлось, и она просто откинулась на подушки. Софья предчувствовала новые испытания, поэтому позволяла телу немного отдохнуть, стараясь не обращать внимания на уставленный тарелками стол. Да и голод не напоминал о себе от всколыхнувшейся волны паники.

Но, похоже, пришелец из туннеля не предупредил ее о колдовском сне: стоило на секунду моргнуть, как разум погрузился в тяжелое оцепенение. Софья что-то отвечала на бесконечные речи Раджеда. Тот попытался еще раз предложить яств, но она воспротивилась, встав с места.

Однако двигалась точно в каком-то тумане, обволакивавшем ее кисеей. Она и не заметила, когда и как на ней оказалось прекрасное синее платье в пол и пропал рюкзак с вещами. Вероятно, тоже по воле магии, ведь никто даже не прикасался к ней. Вопреки ожиданиям, одеяние не стесняло движений ни корсетами, ни железными каркасами и не принадлежало ни к одной известной в истории эпохе.

Складки подола и шлейфа струились водопадом чистых горных рек, рукава колыхались длинными невесомыми крыльями. Лишь по краю полукруглого ворота да на талии вились незамысловатые узоры. Точно такое как-то раз показал ей льор в зеркале вместе с очередным посланием. Теперь же он на миг замолк, замер, отступая на несколько шагов. Очевидно, он любовался Софьей, точно мастер произведением искусства. И не находил слов для описания. Но что с того?

– Ри-ита, – с трудом разомкнула губы Софья, воспользовавшись тем, что затихла трескотня чародея. Он сыпал цитатами из каких-то поэм, рассуждал об искусстве, о мире. Похоже, за свой век он перечитал все книги не только Эйлиса, но и Земли. Мог хоть целиком цитировать труды Гомера, Шекспира и творцов своего мира, но его поступок с похищением это нисколько не скрашивало.

– Да-да, скоро вы с ней увидитесь, лиитэ. Но пока пойдемте! – увлекал в утомительное путешествие по этажам башни льор, лишь слегка дотрагиваясь до плеча или локтя гостьи. Похоже, он не намеревался причинять ей вреда, по крайней мере, в ближайшее время.

Софья с трудом боролась с окутывающей дремотой. Ноги уже не ныли, усталость непостижимым образом прошла, но вот ясность разума куда-то подевалась. Она словно спала наяву, отдаленно и отчужденно надеясь, что при пробуждении все окажется просто ослепительно красивым кошмаром.

А интерьеры представали поистине сказочные. Каждый зал являл новые чудеса. В одних полыхали обволакивающим теплом роскошные камины с тонкими изразцами, окутывая свечением мягкие диваны и инкрустированные столики. В других били почти до потолка прохладные фонтаны, украшенные статуями нимф. Третьи оказывались садами, где щебетали пестрые птицы, скрывавшиеся в тени фигурно подстриженных деревьев, а в ландшафтных прудах беззаботно плескалась блестящая рыба. Встречались даже стройные олени, пушистые кролики и скрытные лисицы, но нигде не обнаружилось и следа домовых слуг, егерей или садовников. И вместо солнца и люстр везде одинаково мерцали парящие в воздухе оранжевые шары.

Во всем этом великолепии Софье становилось все труднее дышать. Комнаты сменялись одна за другой, ноги почти не ощущали под собой пола. А льор вел и вел куда-то сквозь бесконечные балюстрады и галереи, которые заплетались сложными лабиринтами, точно в одной башне собрались интерьеры всех старинных замков ее мира.

Находились покои в восточном стиле, с пестрыми подушками, разбросанными на полу. Напоминало о Средних веках обширное каменное пространство арсенала-музея с невиданными доспехами, покрытыми искусной гравировкой, мечами и шпагами. Софья не разбиралась в оружии, но сумела оценить красоту отточенных лезвий и превосходной стали.

Однако в те нелегкие мгновения путешествия по башне гостья-пленница скорее стремилась разбить стекло, схватить меч и всадить его по рукоятку в сердце Раджеда. Эта мысль выдернула ее из пагубного полусна, в котором она почти утонула. Но себя она не выдала, догадываясь, что лучшей тактикой для нее пока остается имитация легкой заинтересованности.

– Красивые? Не правда ли? – тихо проговорил льор, гордо рассматривая мечи. Одновременно его рука очень мягко скользнула от плеча до локтя спутницы, но большего он себе не позволял. И при иных обстоятельствах такое обращение, вероятно, даже тронуло бы Софью. Но не в тот день, когда была похищена сестра, когда ее саму вынудили скитаться по порталу-туннелю! Этот ненавязчивый жест отозвался лишь холодом и испугом.

Раджед представлялся дремлющим драконом, которого выдавали только торчавшие во все стороны волосы, словно грива чудовища, спрятанного под дорогим золотистым камзолом. Но стоило сделать неверный шаг, сказать неверное слово – обрушилась бы буря.

Софья догадалась, что от ее слов зависит, проснется ли этот дракон. Но она лишь неопределенно мотнула головой на вопрос льора, не зная, что ответить. У нее не было врагов, она никогда не использовала людей в своих целях, поэтому не научилась лгать и притворяться, как и вся ее семья, в меру строгая, но неизменно воспитанная и честная.

Может быть, нотки незримого аристократизма в образе Софьи и привлекли льора. А может быть, ее странные рисунки, точно она задолго до начала «переписки» догадывалась о существовании Эйлиса. Но кто знает… Разве только тот пришелец из портала, некто Сумеречный Эльф.

Тем временем льор повел куда-то вниз, пространство искривлялось. И Софья почти уверовала, что минуту назад они шли по потолку. При этом комнаты сжимались и отдалялись, как при внезапном ускорении. Она терялась в догадках, то ли это они с льором так быстро перемещаются, то ли это башня меняется по прихоти ее повелителя.

Вскоре они очутились уже в сокровищнице, о чем свидетельствовала толстая дверь с массивными замками в виде львиных голов. Однако все затворы распахнулись по мановению одного указательного пальца Раджеда.

Он привел свою пленницу-гостью в окутанный сыроватым сумраком зал, но тьму тут же рассеяли несколько оранжевых шаров. Пришлось зажмуриться, потому что от многочисленных бликов слепило глаза. Это бессчетное золото и драгоценные камни разом блеснули переливающимися искорками. И в общем сверкающем потоке с ними сливался янтарный чародей. Он ловко вальсировал между сундуками, в невероятном восторге зачерпывая горстями золото, как самый настоящий дикарь, для которого пагубный металл выше жизни.

Софья стояла безучастным созерцателем. Она могла оценить красоту сияющих минералов, но никогда не понимала, зачем их добывать, обтесывать и вставлять в металлы, да еще преподносить как великое подношение. Возможно, вещи не имели для нее никакой ценности, поэтому вся невольная экскурсия по замку не вдохновила ее. Или же ноющая тревога за сестру сделалась настолько невыносимой, что внешний мир воспринимался далеким и лишним.

Ясный разум выныривал из гнетущей сонливости, а потом уступал место полубредовым предположениям и замыслам. Большая часть из них сводилась к пугающему желанию любым способом уничтожить льора. Возникали фантазии, как в стремительном броске получается обрушить на него подвешенные на цепях сундуки, чтобы он задохнулся под горой собственных богатств. Схожие мысли посещали и в арсенале. Но растворялись фата-морганой, когда Софья реально оценивала свои возможности. Бессильна! Во всем бессильна! Хотелось кричать и топать ногами от несправедливости, как в раннем детстве.

Так она и шла по замку, а льор делал вид, что не замечает ее подавленного состояния. Он вновь подошел к ней и подвел к сундукам, заставляя дотронуться до золота и каменьев. На нежной ладони почувствовалась шершавость нетленных металлов. Но опущенные синие глаза продолжали хранить ледяную безучастность, не встречаясь с янтарными безднами лукавства Раджеда. Он лихорадочно шептал:

– Бери что хочешь. Это все твое. Бриллианты любишь? Бери! София, останься со мной! И ты получишь все это.

Он вложил в руку спутницы крупный розоватый бриллиант, но Софья скромно вернула его на место, к безмолвным собратьям. Раджед поинтересовался, когда они вышли из сокровищницы и поднялись в один из залов:

– Тебе понравилась магия башни? Я научу тебя создавать такие же миры внутри миров, управлять материей и пространством. Только останься.

– Нет, мне ничего не нужно, – помотала головой Софья, стараясь не горбиться. Но на ее плечи словно кто-то возложил тяжелый груз. Кто-то твердил, что только ей суждено выдержать это испытание, но не подсказал, что делать.

Одно она понимала точно: нельзя сдаваться и уступать. Пусть даже половина женщин ее мира без раздумий согласились бы оставить трудности своей жизни и утонуть в роскоши короля из другого мира. Но вся эта история слишком отдаленно напоминала благополучную сказку о Золушке, скорее уж зачарованный замок Чудовища. Но его хозяин не обладал клыками и шерстью. Однако что-то уродливое теснилось бородавчатой жабой у него над сердцем, что-то, что не позволяло ни верить ему, ни испытывать симпатию с самого начала их знакомства. Алчность? Гордыня? Или Софья увидела лишь отражение собственного высокомерия? Она не ведала, просто боялась.

– Что же ты любишь? Может, платья? – Раджед повел рукой, и перед Софьей предстал бесконечный гардероб с одеждой всех эпох и народов.

Многочисленные наряды колыхались, словно голодные призраки. Льор же ухмылялся, вновь едва заметно поглаживая по левому плечу и из-за спины нашептывая:

– Они тоже станут твоими! Только останься. Останься, София, ни один человек в твоем мире не подарит тебе того, что отдает льор.

– Но мне ничего не надо. Вещи – это лишь пепел, который исчезнет, – неожиданно твердо сбросила цепкую кисть Софья, выпрямляясь.

– А ты умеешь красиво говорить, – не разозлился Раджед, поворачиваясь к ней лицом. Он рассматривал ее маленькие руки с короткими ногтями и тонкими пальчиками, без предупреждения заключая в свои длинные ладони, воодушевленно твердя: – Мы могли бы часами рассказывать друг другу невероятные вещи. Останься, и, может быть, я даже наделю тебя частью своей магии. Осколком бессмертия. Знаешь, сколько мне на самом деле лет? Уже четыре сотни! И это даже не половина срока жизни льоров.

– Но зачем так долго? – наивно приподнялись брови Софьи. – Мне не нужно бессмертие. Ведь все, кого я знаю и люблю, тогда уйдут раньше меня.

Это она говорила от чистого сердца, не пытаясь играть перед похитителем, да и до этого не кривила душой. Только не позволяла удивлению и непониманию вырваться на поверхность, ведь больше всего она жаждала узнать, почему именно она оказалась выбрана из множества других, более уступчивых и восторженных.

– Если ты очень попросишь, то я, может, наделю бессмертием и твоих родителей, переведу их года на летоисчисление льоров. Одно твое слово согласия – и я немедленно возвращу Риту туда, откуда забрал, и осыплю тебя всеми богатствами моего льората, – уже серьезным, деловым тоном ответил Раджед, отчего между бровей его залегла складка.

– Вы предлагаете мне продать свое тело за вещи и бессмертие? – с отвращением к себе и льору выплюнула неприятные слова Софья, когда поняла, что с ней просто торгуются.

– Тело? – иронично скривился собеседник, отрывисто рассмеявшись: – Ох, лиитэ, какие же все-таки люди пошлые создания. – Но глаза его выражали колкость, точно в них поселились пики терний с рамы зеркала-портала. – Одно тело мне не нужно. Я ожидаю заполучить всю вас целиком, особенно душу.

– Вы намерены съесть мою душу? – испугалась Софья.

– Зачем мне что-то есть? Я разве похож на вампира или демона? – снисходительно недоумевал льор.

– Чуть-чуть, – как-то неуместно по-детски прозвучало застенчивое замечание. Несмотря на все произошедшее, Софья не привыкла незаслуженно обижать людей.

– Будет вам, лиитэ, – отмахнулся Раджед. – Я не так ужасен. Нет, я выражался образно. Я бы хотел, чтобы эта непокорная мятущаяся душа нашла успокоение в моей башне.

Сквозь парадный портрет его образа проступили черты другого человека. Показался иной чародей, тот Раджед, который действительно понимал невыносимое одиночество Гамлета, цитатами из которого не к месту сыпал на экскурсии по замку. Или тот, что мог в оцепенении нелегких раздумий величественно восседать на троне. Софья зрячим сердцем уловила лишь на короткий миг эту перемену, приоткрывшуюся за маской скучающего властителя мира. И с тем Раджедом она хотела бы действительно поговорить, понять, что так терзало его. Казалось, что тот Раджед не способен на такую подлость, как похищение с целью шантажа. Но он упрямо прятал себя от гостьи.

Внезапно Софья услышала гром, да такой сильный, какой в ее мире не приносили даже тропические ливни. Раскат разорвал искусственную тишину бесконечных покоев и анфилад.

– О, не обращайте внимания, это всего лишь гроза, – махнул рукой отчего-то встрепенувшийся Раджед. Похоже, не так уж нравилось ему это природное явление. Софья заметила вспышку молнии, мелькнувшую грозной синей птицей возле одной из бесконечных арок.

Она с невольным интересом двинулась к окну, наличие которого раньше даже не замечала. Льор не успел подхватить ее за локоть или не считал нужным. Софья приникла к узкой прогалине стекла, заключенного в тяжелую раму. Окно в большей мере напоминало бойницу. Но и этого просвета вполне хватало, чтобы узреть то, что находилось за пределами чудесных садов башни.

Пустошь!

Она расстилалась до самого горизонта замысловатым нагромождением камней и скал, озаряемых грозовыми вспышками. От неприветливости пейзажа сердце невольно сжалось, смерзлось. Софья вспомнила, что говорил ей странник из портала об Эйлисе, и тягучая горечь заблестела влагой на длинных ресницах. Она не понимала, отчего едва не плачет о судьбе враждебного мира. Но, наверное, чужие страдания всегда отзывались в ней незаслуженностью суровых наказаний.

О том, что этот мир мучился, рассказывали болезненные очертания деревьев, заточенных в каменные саркофаги, безбрежные пашни, раскинувшиеся у подножья башни, на которых вместо пшеницы или риса всходили лишь осколки горной породы. Перед Софьей видением предстали те неизвестные времена, когда все цвело в этом мире, а по лугам и полям бегали такие же, как она, румяные девушки, играли ребятишки. И люди как-то налаживали свой нехитрый быт за пределами башен льоров. Было ли так? Или только снилось?

Ничто не напоминало о прошлой жизни Эйлиса. Он словно спал и лишь изредка издавал стон от терзавших кошмаров, воплощенных в грозовых раскатах.

– Он не лгал… Это и правда умирающий пустынный мир, – сдавив пальцами край подоконника, отрывисто заключила Софья.

– Кто «он»? – поинтересовался Раджед, спеша отвести гостью от окна, мановением руки вообще стирая его, закладывая камнем и завешивая вычурным гобеленом. Но на прощанье он бросил полный тоски взгляд на ту пустыню, что пришлось созерцать его гостье.

– Не важно. Господин льор, покажите, где моя сестра, – посмела поглядеть в упор на льора Софья.

Вид разрушенного мира нагнал на нее еще больше уныния и презрения к похитителю. Ведь со всей его магической силой он только дурачил ее, показывая чудеса башни. А его владения лежали в скорбных руинах. Пытался завлечь грудами камней? Гордился разрушениями? Нет! Он стыдливо прятал немощь и уродство гибнущего мира.

– Это ли слова согласия, чтобы остаться? – возмутился в свою очередь Раджед, уже немного злясь от неопределенности. Это проступало во всем его облике: нетерпеливых и все более торопливых движениях, изогнутых в напряженной полуулыбке губах и сдвигавшихся черных бровях. Похоже, Софья оставалась для него загадкой, к которой он не находил верного ключа.

– Пока нет, – оборвала она возможные кривотолки, применяя все свое очарование и такт: – Но как мне удостовериться, что вы не лжете?

Вышло неловко, ребячливо. Софья к шестнадцати годам еще ни разу не очаровывала мужчин или хотя бы сверстников, пряталась от них. Все ее попытки играть в хитрую кокетку терпели фиаско. Робкая тихоня – вот кто она. Софья злилась на себя, злилась на льора, не хватало сил сдерживать гнев загнанного в угол зверька.

– Пожалуйста, вот она… – развел руками Раджед, вновь унося в стремительном темпе через сотни комнат и просторных залов.

Вскоре показалась небольшая спальня, где под тяжелым оранжево-бордовым балдахином возвышался саркофаг, напомнивший хрустальный гроб из сказки о Белоснежке. И от невольного сравнения Софья устрашилась собственных мыслей.

Под прозрачным покровом на широкой кровати лежала в позе эмбриона трехлетняя девочка, в которой безукоризненно угадывались черты Риты. Без сомнений, это была ее сестра, целая и невредимая. Она слегка шевелилась во сне, даже меняла позу, вытягивая пухлые ножки. Соня в какой-то мере успокоилась: худшие ее опасения не подтвердились. Но ни единой идеи не возникало, как поступить дальше.

– София, вы выглядите бледной, – донесся точно из-за завесы голос неприятно услужливого Раджеда. – Может быть, отдохнете пару дней? Самые шикарные покои уже ждут вас, мягкие бархатные подушки и пуховые перины всегда готовы избавить от усталости.

Софья только дернула плечами, отгоняя оцепенение и новые страхи, ведь никто не рассказывал ей, чем опасен колдовской сон под стеклянным колпаком. Хотелось верить, что ничем. «Хоть бы это была лишь мера предосторожности, чтобы как раз не мучить ребенка», – успокаивала себя Софья. Но любая мысль о том, что Раджед может оказаться лучше, чем прочно вошедший в сознание образ тирана, вызывала неприязнь к самой себе.

– Я только пришла вернуть сестру, – повторила, наверное, в сотый раз Софья. – Хотелось бы, чтобы вы отдали ее как можно скорее и отпустили нас.

– Вас? Обеих? – с дьявольской ухмылкой подскочил к ней льор, становясь непреодолимым препятствием между сестрами. – По-моему, об этом речи не шло в нашем маленьком договоре.

– Верните хотя бы Риту, – бессильно взмолилась пленница, непрестанно глядя через плечо льора на прозрачный саркофаг. Самого правителя башни она все это время словно не замечала; он представал для нее преградой и опасностью.

– Но если я ее верну, где гарантия, что вы не попытаетесь сбежать? – вновь торговался чародей.

– Похоже, вы сделаете все, чтобы мне не удалось.

Софья сдвинула светлые брови. Она вновь испытала прилив ненависти, но на этот раз уже без фантазий об уничтожении врага, а бессильной, туманившей рассудок.

– О нет, лиитэ, я бы больше всего на свете желал, чтобы вы остались исключительно добровольно, – развел руками ее змей-искуситель.

– Добровольно-принудительно, – коротким сухим смешком оборвала его Софья, отворачиваясь. – По-моему, слово «добровольно» вам незнакомо, льор. Вы сделали все, чтобы никто не хотел оставаться с вами добровольно.

– Не испытывай мое терпение, София! – помрачнел от ее резкого тона Раджед. И тогда в его голосе сталью зазвучали нотки беспощадного командира. Он, очевидно, устал уговаривать ее да рассыпаться в комплиментах.

– Я не испытываю. Я просто не желаю лгать, – ответила первое, что пришло в голову, Софья, и это прозвучало ее жизненным девизом. – Вы уже достаточно измучили меня за два месяца переписки. А я – вас. Теперь вы окончательно показали свое истинное лицо. Это подло!

– Что подлого в том, что могущественный чародей желает скрасить свои будни в башне обществом приятной особы? – все еще натягивал трещавшую по швам маску благодушия льор. Но Софья уже узрела, как в нем пробуждается тот самый замеченный ею дракон, как темнеют тени возле висков, как вокруг сжимается аура недоброй магии или просто невыразимой злобы.

– А у «особы» кто-нибудь спросил?

Вместо испуганного смирения ее голос порвал все рамки осторожности. Она говорила все, к чему взывала разрывающаяся на части душа. Слова миновали разум, их направляли лишь гнев и ужас.

– Я выбрал тебя из миллиардов таких же хорошеньких мордашек! – заметно повысил голос Раджед, сжимая кулаки и добавляя: – Да, я выбрал именно тебя! Тебя выбрал я, янтарный чародей! И ты упрямишься даже после всего, что видела в моих сокровищницах? Даже после всех чудес башни? Неблагодарная!

– Вы ничего не понимаете! Да, вы богаты, умны, красивы и сильны. Но у вас нет души! – почти закричала Софья, бросившись к кровати Риты, царапнув по гладкой поверхности неприступного саркофага. – Никакие сокровища не заменят семью! Никакая магия не сравнится с обычными радостями жизни! А этот мертвый мир… почему он стал таким? Почему ваша магия не спасла его? Где леса, где пение птиц? Не внутри башни, а снаружи!

– Кого ты смеешь обвинять? Что ты можешь знать об Эйлисе? Все намного сложнее!

Раджед ожесточенно шарахнул кулаком по стене, срывая тяжелый балдахин, кидая его наземь и топча. Еще немного – и чародей ударил бы свою пленницу, но сдерживал себя. В нем проявилась новая грань личности, какая-то бешеная, нервная, способная причинять ощутимую боль. Может, сущность изломанного воина, может, властолюбивого психопата.

– Льор Раджед! Отдайте Риту! Я не останусь с вами! После того, что вы сделали, как вы «пригласили» меня в этот мир, вы мне противны! – забывая о всяком благоразумии, пронзительно выпалила Софья, отскакивая от чародея, но не отступая от хрустального саркофага. По телу разливались волны ярости, граничащей с детской беспомощностью. Иссякли верные слова, неловкие попытки вежливо попросить, вступить в игру. Но разве возможно перехитрить старого прожженного лиса?

– Ну все, гадкая девчонка! Я достаточно терпел твои колкости, достаточно отшучивался и предлагал тебе самые невообразимые подарки. Похоже, придется тебе познать гнев льора! – прорычал Раджед Икцинтус, и все заволокла густая темнота.

Глава 3

Оборотная сторона

Софья не ощущала боли, но сознание отчетливо доносило исступленный ужас недавнего падения в бездну. Еще после первого столкновения с магией объяснение находилось с трудом, поэтому стоило просто поблагодарить судьбу, что к тяжким испытаниям не прибавились ссадины и переломы. Сумеречный Эльф предупреждал, что ее не намерены убить. Однако гнев льора проявился как-то иначе.

Темнота распростерла крылья, застилая вязкой ватой видение вещей. Но вскоре глаза мало-помалу привыкли, начиная цепляться за отдельные предметы.

Потусторонней тенью плыл во мраке огромный железный корабль, покрытый бледно фосфоресцирующими гнилушками и едва различимыми высохшими ракушками. Ноздри еще улавливали солоноватый аромат, идущий от твердых камней, но не доносилось плеска воды. Только от проеденных ржавчиной бортов поднималась удушающая затхлость. Из каждой расселины сочилась темнота, лишь кое-где на камнях росли крошечные чахлые цветочки, которые источали приглушенное свечение, позволявшее не утонуть в бескрайней темноте.

«Это был причал?» – угадывала назначение пещеры Софья, несмело ступая по камням. Все, что относилось к Эйлису, касалось сознания в прошедшем времени. Случайный вид из окна убеждал в том, что жизнь на Земле еще не зашла в тупик, не перешла черту. А Эйлис – перешел.

Вид разрушенного корабля, вросшего носом в скалу, нагонял тоску и отчаяние, потому что нигде больше не маячило внятных ориентиров. Софья сдавила ладонями виски, ругая себя: «О чем я думаю? Какое мне дело до Эйлиса? В лапах этого изверга осталась Рита!»

Раньше казалось, что она не умеет ненавидеть, но теперь Софья убедилась: это лишь из-за отсутствия настоящих врагов. Как только недруг появился, Софья не отыскала в своей душе и капли сострадания к участи его мира или возможности прощения в случае возврата сестры.

Переговоры со лжецом ничего не дали, поэтому Софья сжала кулаки с намерением бороться. Она еще не решила, как именно, но смутно догадывалась, что все дело в портале. Если уничтожить его вслед за собой, то связь миров оборвалась бы. Но до этого предстояло вытащить из-под стеклянного колпака Риту, а для начала выбраться самой. Но как?