Чаща

– А я, с твоего позволения, отправлюсь, пожалуй, спать, – сказал я.

– Нет уж, дослушай, мы подходим к важному месту. Итак, в своих странствиях я столкнулся ни с кем-нибудь, а с шоу «Дикий Запад» Буффало Билла. Оно было на последнем издыхании и потом стало частью другого представления. Билл к тому времени превратился в унылого старого пьяницу и набивал патроны дробью вместо пуль, чтобы легче попадать в подброшенные в воздух мишени. Но я встретил их в то время, когда там еще была Энни Оукли – и, доложу тебе, она была хороша. Изящная и приветливая, и, как по мне, лучшая из живущих стрелков из ружья или револьвера, да и после смерти вряд ли кто-либо ее превзойдет. Впрочем, один отличный выстрел сделал Билли Диксон из ружья Шарпса, когда с дистанции почти в милю сшиб с коня воина команча и уложил его на месте.

– Никто не сможет подстрелить кого-нибудь за милю, – сказал я.

– Диксон смог. И даже получил за это Медаль Почета. За все время такую получили всего несколько штатских. Его выстрел спас целую компанию охотников на бизонов ближе к Западному Техасу, в местечке под названием Эдоби Уоллс. Но я говорил об Энни Оукли и должен добавить, что в ту пору еще не знал, что настоящая любовь пустышка. Увидев ее, я сразу же влюбился. Любовь вспыхнула, как огонь, – сильнее, чем тот цирковой шатер. И плевать, что она замужем, ведь в своем невежестве я рассчитывал на взаимное чувство – ее настоящую любовь. Но вышло иначе. Мы отлично ладили, только не в этом смысле, так что со временем мой пыл угас, раз уж никто не раздувал угли, и мы просто остались друзьями. Правда, между нами, я все еще мечтал нагнуть ее и поиметь, как дикарь, но знал, что тому не бывать. Она и научила меня обращаться с ружьем и пистолетом, а, как я говорил, лучшего стрелка не найти. Билли Диксон, пожалуй, второй. Но и я, уверяю, не промах. Дойдет дело до стрельбы, не подкачаю, а орудовать ножом научил сам Старый Сидящий Бык, когда ненадолго присоединился к шоу. Хотя нет здесь особых секретов. Главное: шевелись быстрее, коли и режь, старайся пустить кровь и рассчитывай, что противник безоружен. Как говорил Сидящий Бык: лучше подкрасться и напасть, когда никто не ждет – по мне, самая лучшая боевая наука. Не раз меня выручала, когда приходилось туго. Например, когда выслеживали последних апачей, а я был самый молодой и низкорослый скаут в армии за все время. На это дело меня рекомендовали Буффало Билл и Энни Оукли. После, когда нанялся к Пинкертонам и помогал разгонять стачки, – там, по ходу дела, прихлопнул нескольких парней.

– Зачем ты это делал? – спросил я. – Они были преступниками?

– Затем, чтобы получать по доллару в день, – ответил он. – Очень важно, чтобы между нами не было неясности, и я стараюсь, чтобы ты усвоил, что я за человек. Ладно, вернемся к нашим делам. Я подписываюсь на работу. Мы с Юстасом все исполним, разве иногда запнемся, но это в порядке вещей. Но кое-что ты должен понять. Пока я тебя не знаю. Может статься, и не захочу узнать поближе, ведь мой круг очень узок. На самом деле, это только Юстас, ну, еще разве что Боров, пусть и не человек, и меньше меня волнует. Не оттого, что он животное, а из-за дикого нрава. Что до Юстаса – учитывая, как его иногда заносит, это не пустые слова. Не знаю, как другим, мне с Юстасом спокойно, только если он не доберется до виски. Но я снова отвлекся, а мы и так слишком долго болтаем. Все это я рассказывал, только чтобы ты понял – я тебя не знаю. Если ты соврал мне про землю и свои права – просто чтобы выручить похищенную сестру, – я не стану делать исключений из правила в отношении тех, кто пытается меня надуть или не заплатить обещанных за работу денег. Я убью тебя, как бешеную собаку, и оставлю гнить в придорожной канаве. Мы поняли друг друга?

От неожиданности я потерял дар речи.

– Мы поняли друг друга? – повторил он.

Я собрал в голове слова и постарался облечь их в звуки.

– Поняли, – сказал я.

– Прекрасно, тогда я предложил бы отправиться спать. Рассвет всегда ближе, чем кажется, а мы собирались подняться, как только небо просветлеет.

Я встал на ноги – от того, что услышал, они слегка подрагивали.

– И не думал обманывать тебя, злобный маленький говнюк, – сказал я.

– Прекрасно, – улыбнулся карлик. – Постарайся не передумать. Когда пойдешь в дом, смотри, не разбуди Юстаса, он не любит таких сюрпризов, да и Борова лучше не тревожить. Эти двое во многом схожи, разве что Боров временами менее приветлив и еще менее предсказуем, как я успел заметить.

Спустившись с пригорка, я направился к дому, но не стал заходить внутрь. В тот момент я серьезно прикидывал уйти и поискать тропу, ведущую к дороге, по которой смогу вернуться в Сильвестер. Тогда, рассчитывал я, смогу попасть в город утром и посмотреть, нет ли других вариантов выручить Лулу, без помощи Юстаса, карлика и воинственной свиньи. Очень скоро я вышел на прогалину и услышал журчание бегущей воды, а потом увидел сам ручей, мерцающий в лунном свете. Я направился к нему. Начало ручья, бьющий из земли маленький ключ, оказалось совсем рядом. Там я присел, зачерпнул в ладони воду, попил и разрыдался. Не смог сдержаться. О том, что мы, Паркеры, умеем противостоять ударам судьбы, я уже упоминал – но, когда что-то плохое длится слишком долго, тут на нас находят приступы плача. Вот это со мной и случилось. Я разревелся, да так, что пришлось зажимать руками рот. Лишь бы этот проклятый карлик был теперь не слишком близко, чтобы получить удовольствие, услышав, как я плачу. В тот момент мне хотелось, чтобы он сгорел на пожаре в цирке, или его растоптал разъяренный слон, или до смерти забили палками обезьяны. Правда, потом я опомнился и постарался прогнать эти мысли, как недостойные христианина.

В отношении Юстаса я также не питал особо добрых чувств – а как еще относиться к человеку, который выкопал сгоревшую женщину и ее дитя, чтобы положить на пороге ради денег? Пожалуй, в тот момент мне ближе всех был Боров, с кем мы делили постель без всяких происшествий, пусть даже ночь еще не завершилась.

Когда я наконец выплакался, а потребовалось немало времени, то умылся в ручье и побрел вверх по склону обратно к дому. Там я осторожно забрался под стол, стараясь не потревожить Борова. Пожалуй, с ним вполне можно было бы делить постель, если бы не стойкая вонь. Слегка приподняв голову, он плотнее прижался ко мне спиной, хрюкнул, и голова вновь опустилась на пол. Мгновение спустя он уже мерно похрапывал.

А я никак не мог отделаться от того, что сказал карлик, и перебирал в голове возможные варианты, из-за чего мог бы оказаться в канаве, как бешеная собака, и некому будет спасти Лулу. Я лежал и вспоминал, как все случилось. То, как дед дрался с Беспощадным Биллом и отделал бы его, если бы тот не взялся за револьвер. Вспомнил летящего надо мной мула, и тут непонятно как в моей изможденной голове я уже сидел на спине мула, который обзавелся крыльями, а сзади меня обнимала сестра, и мы очень быстро поднимались все выше в голубое небо.

* * *

Меня разбудил Юстас, ткнув своим сапогом, а я, поднимаясь, вспугнул Борова, который, вскочив, едва не опрокинул стол. Боров стоял ко мне вплотную, разинув пасть с ужасными желтыми клыками, откуда воняло так, что брови у меня скручивались в узелки. Он противно хрипел, так что мне стало очень неуютно.

– Юстас, отзови его, – попросил я.

– О, – сказал Юстас, – так он не злится. Просто не по нраву, что я вас вместе разбудил. Он привык думать, что все время на службе, впрочем, оно так, да здесь вот хорошо прикорнул. А ты ему, похоже, нравишься. Вот так еще вместе поспите, глядишь, он облюбует твою задницу.

Мы вышли на воздух. Небо еще не посветлело, виднелись звезды и месяц. Ни телескопа, ни карлика на вершине холма уже не было.

Мгновением позже он вышел из-за дома с вереницей из трех лошадей. Юстас уже вывел на двор краденого коня и держал вожжи в руке. Револьвер на его поясе поблескивал в лунном свете. Еще он нацепил жилет с пришитой на правом плече толстой накладкой. Зачем это понадобилось, я мог только гадать.

Поверх попон на спинах всех трех лошадей были надеты седла, но подпруги не затянуты, а за седлами свернуты одеяла и висели туго набитые седельные сумки. Краденый конь, которого продолжал держать Юстас, не был оседлан и предназначался на продажу, когда объявится покупатель. Роль вожжей у него выполняла длинная веревка, чтобы удобнее вести в поводу.

– Поедешь на этой, – сказал Коротыш, протягивая мне вожжи одной из оседланных лошадей. – Только не забудь хорошенько подтянуть седло. Знаешь, как нужно сделать? Помни, она сначала надует брюхо, а когда садишься в село, выпускает воздух и может тебя сбросить.

– Меня учить не надо, – сказал я. – Я родился на ферме и ездил на лошади не меньше, чем ты и все прочие.

– Это мало что значит, – сказал он. – Хватает таких, кто родился на ферме, а седлать не умеет. Делают как попало.

– Обо мне не волнуйся, – ответил я, все еще рассерженный из-за вчерашнего. – Занимайся своим делом.

– Тогда приступай, – сказал он и ушел в дом.

И я приступил – поправил седло и стал затягивать подпругу. Лошадь попыталась надуть свое брюхо, как обещал Коротыш, но я знал правильное обхождение.

Когда Коротыш появился вновь, он нес здоровенное двухствольное ружье, пару мятых широкополых шляп и сумку. Ружье отдал Юстасу, а следом и объемистую сумку со словами:

– Держи твои заряды.

– Ты образец маленького белого человека и джентльмена, – сказал Юстас.

– Давай без оскорблений, – ответил Коротыш. Затем повернулся ко мне, протянул одну шляпу, вторую напялил на голову. –  Шляпы пригодятся от солнца. Бери одну из моих. Можешь считать ее подарком.

Я взял предложенную шляпу и примерил. Размер был великоват, и только мои уши не давали ей сползти на глаза. Тем не менее она была очень кстати, ведь шея все еще зудела от ожога, и мне совсем не хотелось обгореть еще сильнее.

Оглядев лошадь, которая предназначалась Коротышу, я приметил торчащий из седельной сумки приклад ружья и что-то вроде веревочной лестницы, свисавшей с передней луки седла.

– Мне потребуется оружие, – сказал я.

– Так, у меня вот этот «Шарпс» и пистолет, и оба мне понадобятся, – сказал Коротыш. – И еще «дерринджер» в сапоге. Если не найдем тебе оружие перед тем, как оно потребуется, отдам его.

– «Дерринджер»? – сказал я. – Дед дважды стрелял из такого в Беспощадного Билла, но так и не уложил.

– Стрелял? – рассмеялся Коротыш. – Бесподобно. Ты сказал, он врезал ему, так еще и стрелял? Это что-то. Скажу тебе, твой дед был не робкого десятка, это уж точно. «Дерринджер» годится для близкой дистанции, и нужно получше прицелиться. Он уложит насмерть не хуже динамитной шашки, но попасть надо, куда следует.

– Я как раз об этом, – сказал я. – Стрелок из меня не слишком хороший. В цель попасть смогу, если только она не шевелится, а я стою сверху, но я не снайпер. Мне больше подошел бы штуцер Юстаса.

Они дружно рассмеялись.

– Этот четвертый калибр больше навредит тебе, чем другим, – сказал Юстас.

– Четвертый калибр?

– Таких сделали немного и по особым заказам. Этой штукой я поле смогу выкосить, а потом, глядишь, и сложить в копну.

– Но мне нужно что-то на случай стычки, – сказал я.

– Тогда срежь себе палку потолще, – сказал Коротыш. Затем подошел к входной двери, закрыл ее и извлек из кармана навесной замок размером с пол моей руки – сейчас он надел длинную тужурку, хотя в такую жару, даже ранним утром, она выглядела неуместно. Он защелкнул замок со словами:

– Это должно удержать добрых людей снаружи.

С помощью лестницы Коротыш вскарабкался на лошадь. После чего свернул лестницу, закрепив ее на луке седла. И, прищелкнув языком, дал сигнал к отправке. Была еще ночь, когда мы двинулись в путь, и Боров трусил рядом с таким видом, точно вышел полюбоваться пейзажем, а то и собрать материал для путевых заметок. Он крутил головой и поглядывал вверх, точно изумляясь, как небо постепенно светлеет. Мы проехали всего ничего, когда месяц стал походить на тающий на сковороде кусок масла, а звезды едва удавалось разглядеть. И вот темно-синее небо стало понемногу окрашиваться в розовый цвет. Когда мы добрались до реки по тому берегу, где скрылись Беспощадный с его шайкой, солнце уже взошло, а вода пахла рыбой и гнилью. В утреннем свете земля, деревья и поверхность воды казались вымазанными свежей кровью.

(4)

Мы проехали вдоль берега, пока не оказались там, где причалил бы паром, когда пересек реку. Юстас спешился и стал осматриваться в поисках следов, а Боров составил ему компанию.

– Может Боров взять след? – спросил я Юстаса.

– Он же не гончая, – сказал Юстас. – Может, и смог бы, только нам все равно не скажет. Как по мне, он просто любит изображать деловитость – видать, хочет, чтобы мы думали, что он в курсе.

Пока Юстас осматривался, Коротыш извлек из внутреннего кармана сигару и засунул ее в рот. Следом достал спичку, прикурил, потом обслюнявил большой и указательный пальцы, потушил ими спичку и кинул ее на берег. Пару раз затянувшись, посмотрел на меня и сказал:

– Слыхал, как скулил и выл волк прошлой ночью у источника?

Стало быть, он все-таки меня услышал, но я решил промолчать.

– Я слышал, – сказал Юстас. – Да только подумал, уж не плачет ли там кто. Какая-то девчушка или малыш просит мамкину сиську.

Они переглянулись и заржали.

– Очень красиво с вашей стороны, – сказал я. – Я переживал за сестру.

– Переживания не помогут в поисках, – сказал Коротыш.

– Кое-что есть, – прервал Юстас наш разговор, что было очень кстати. – Две лошади с двумя всадниками. Направились вон туда. У одного идет кровь.

– Может, направились, может, и нет, – сказал Коротыш. – Помнишь старика на осле?

– Направились туда, умник хренов, – ответил Юстас. – Глянь, следы как на ладони. Я вас поведу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Коротыш, вероятно, намекает на поэму «Сказание о старом мореходе» Сэмюэла Тейлора Кольриджа.