Республика

По команде американца мы погрузились в кузов и грузовик направился в сторону ворот, которые охраняли конвоиры. Чуть в стороне наготове стоял «хаммер» с пулемётом 50го калибра на крыше. Пулемётчик сопровождал взглядом наш грузовик. Ребята, кто сидел ближе к заднему борту, приветственно махнули ему. Американец в ответ кивнул более, чем сдержанно. Лавируя между бетонных заградительных блоков, наш борт выкатился на трассу и стал набирать скорость.

Миссия разворачивалась спокойно, без встрясок. Оказалось, комфорт для американских солдат создается не только на уровне одежды и обуви – помещения для отдыха, душевые, медицина, всё было на высоком уровне, хорошего качества.

Обязанности личного состава прописаны по буквам, кажется, служить смог бы даже слабоумный – везде стрелки, указатели, надписи, подписи, дорожные карты и должностные инструкции (естественно, с иллюстрациями). Поэтому языковой барьер создавал минимум дискомфорта – любой приказ штабс сержанта был понятен, потому что ты его уже выполнял вчера, позавчера и за два дня до этого.

Занять позицию, патрулировать маршрут, загрузить машину, разгрузить машину, чистим оружие, отдых, привести себя в порядок. Команды были простые понятные, никогда не приводили к недоумению. Были этапы обучения, нашему командиру взвода за сутки (!!!) выдавался печатный материал, он за час переводил текст и преподавал нам на занятии. Причем уроки были по своей сути примитивные – осваиваем пулемёт М249, разборка сборка, приведение в готовность, тактико-технические характеристики. Три часа мы мусолим пулемёт. Один разбирает, девять щщей наблюдают и так каждый по очереди.  Разумеется, такие тепличные условия участия в боевых действиях очень расслабляли личный состав американцев – было несколько забавных случаев, которые по умолчанию никогда не могли бы произойти в армии Украины. Расскажу.

На военной базе мы находились в жилых модулях – всё те же копии морских контейнеров, только из пластика, которые были соединены между собой переборками с антипожарной (!!!) системой запирания дверей. Знаете, такие двери герметичные с доводчиком и горизонтальной дверной ручкой «антипарика», причем дверь открывается в обе стороны.

И вот утром после завтрака я слышу шум в соседнем модуле, в нём живут американцы. Через стекло этой антипанической двери вижу молодого мускулистого и загорелого парня под два метра ростом, который разоряется так, словно у него любимый «мустанг» пакистанцы угнали! Двое пехотинцев с трудом сдерживают его приступ недовольства. Со мной на шум из своей каюты вышел Мишка, сержант, который хорошо говорил по английски.

 ⁃ Миша, что случилось? Не всё понимаю, он уборкой недоволен? – спросил я Михаила.

 ⁃ Погоди-погоди, я вникаю, – всё более расплывался в улыбке сослуживец. Через минуту он уже хохотал и слёзы струились у него по щекам.

Оказывается, бравый янки закрылся в туалете по своей большой нужде, а когда настал момент закончить процедуру – рулона туалетной бумаги на месте не оказалось. Совсем! Всё есть – вода в раковине, бумажное полотенце в мотке на стене, а вот туалетной бумаги не оказалось! Возмущению воина нет предела! Он целую тираду упрёков как ушат грязи вылил на голову дежурного – почему он, дежурный, как указано в инструкции, каждые 30 минут, не проверяет в туалетной комнате наличие принадлежностей? И как ему, бравому воину первой кавалерийской дивизии, побеждать врага с грязной задницей?! А что, если тревога? Боевое выдвижение? Где ему искать туалетную бумагу?!

Уже у меня текли слёзы из глаз после перевода Михаила (в основном сурдологического на грани драматургии и пантомимы) причины такого шума.

Позже выяснилось, что юноша написал рапорт, в штабе об этом вопиющем безобразии, халатном отношении дежурного к своим служебным обязанностям и заявил в рапорте, что имеет все законные основания отказаться (вдумайтесь!) от участия в боевых действиях пока проблема не будет устранена! Потребовал от командования сделать выводы дисциплинарного характера! В туалете. Закончилась. Бумажка. Скис америкашка!

Мы ещё долго шутили с ребятами по мотивам данного инцидента. Некоторые даже носили с собой рулоны туалетной бумаги, чтоб с немым восклицанием в глазах предложить Мэтью (так звали потерпевшего) её при встрече. Боец сначала хмурился и бормотал под нос что то типа «ступид рашн альошка», но потом оттаял и уже сам подыгрывал, улыбаясь и шутя.

Однажды я увидел как он отплясывает хип-хоп перепоясавшись крест накрест связками туалетной бумаги, а наши «ступид альошки» воодушевлённо снимали его на кассетную видеокамеру.    Первую смерть на иракской войне мы увидели за день до моего дня рождения в конце марта. По приказу, нас отправили сопровождать колонну с продовольствием и боекомплектом для первого батальона пятого кавалерийского полка. И где-то в 20 км от Багдада мы настигли сгоревшую колонну войск Ирака – вдоль обочин догорали грузовики, в основном камазы и уралы, было несколько переоборудованных на колёсное шасси зенитных установок ЗУ-23-2 и основной причиной адова пожара, в котором сгорела вся колонна – ими были два топливозаправщика с цистернами на 40 тонн. При возгорании бензин взорвался, причудливо раскурочив металлические стенки цистерн, и взрывом расплескал пылающий бензин на сотни метров вокруг. Между скелетами догорающих машин полотно дороги было усеяно телами в позе богомола, ноги поджаты, руки подняты в небо, тело словно согнуто вперед. Все трупы были обуглены до смоляной черноты. Остатки кожи на лицах были натянуты, а рты раскрыты в безмолвных криках.

Жути этой картине добавляло освещение от пылающих нефтяных скважин, которые суниты намеренно поджигали, чтобы работающая нефтедобыча не доставалась легко американцам. Около десятка столбов пламени инфернальным светом озаряли ночную пустыню и останки разбитой иракской колонны. Мы стояли у своих грузовиков с автоматами наперевес, смотрели на все это широко раскрытыми глазами. Нам на головы сыпались жирные хлопья нефтяного пепла – неприятной черной маслянистой субстанции, похожей на сладкую вату только угольно чёрного цвета.  Маленькое облачко из тонких тонких, как паутина волокон. Но если прикоснуться к нему – облачко превращалось в лужицу жирного нефтяного масла.

 ⁃ Не повезло им… – осматривая пейзаж, тихо сказал Любомир, украинский десантник, родом из Львовской области. Он стоял рядом со мной.

 ⁃ Не повезло, – согласился я, – большинство живьём сгорели.

Чуть более одиннадцати лет оставалось до одесской трагедии в Доме профсоюзов….

На патрулирование в тот день нас отправили из штаба четвертого эскадрона. Иракский информатор доложил, что к западу от центра Багдада, в глинобитных лабиринтах жилых кварталов прячутся повстанцы. Численность до десяти человек. Задачи по выколачиванию из нор по священным пентагоновским инструкциям должны выполнять морские котики или подразделения морской пехоты. Нашим американским братьям с головой коня на шевроне из первой кавалерийской надлежало во время проведения таких операций только оцеплять район, в котором обнаружен противник, и держать периметр, чтобы враг не получил подкрепления извне.

На патрулирование мы отправились колонной из шести бронированных «хаммеров». Чем ближе мы были к цели – тем больше была скорость колонны. Риск получить заряд РПГ в борт увеличивался по мере удаления от нашей основной базы.  В какой-то момент колонна замедлилась, головной внедорожник остановился ближе к центру площади, из него тут же высыпались и рассредоточились наши братишки. После осмотра в рацию доложили, что сектор чист. Группы из других «хаммеров», включая наш, спешились. Автомобили тут же переместились в укрытие. Около часа мы наблюдали за ситуацией на своих позициях в разных концах площади. Перед заходом солнца уже, когда на Багдад опускались сумерки, командир объявил, что морские котики на подходе. Приготовиться к началу операции – поступил приказ.

И буквально через секунду приблизительно в двух кварталах от нас ухнул взрыв фугаса,  затем два сильных хлопка и тут же заработали крупнокалиберные пулемёты, к ним присоединилась трескотня большого количества автоматических винтовок.

 ⁃ Группа «браво» атакована противником, сектор 24, у нас раненые!

 ⁃ Дарк Хорс (позывной нашей группы), сохраняйте позиции, сохраняйте позиции.

 ⁃ Принял! Дарк Хорс, мы сохраняем позиции, – доложил в рацию командир нашей группы.

Через несколько минут по стене дома, прям над нашими головами, выбивая пыль стали попадать пули и только потом послышался треск выстрелов с дальнего конца площади. Наша немногочисленная хохляцкая гвардия рассредоточилась, заняв позиции к бою, и мы начали работать в ответ по вспышкам выстрелов. На Багдад опускалась ночь. Когда происходит контакт с противником, страх сковывает тебя до первого выстрела. Страх, который сопровождается всеми признаками близкой паники, холодный пот катится по спине, становится тяжело дышать, движения сковываются, и время словно замедляет свой ход – восприятие всех движений происходит, словно в замедленной съёмке. Ты успеваешь рассмотреть детали, которые в обычном, безопасном режиме всегда ускользают от твоего внимания.

Как только начинаешь давать противнику ответ, на уровне подсознания всплывают все навыки, которые получал на тренингах, та бесценная информация по выживанию в стрелковом бою, которая вроде бы ускользнула от тебя в процессе обучения. Но как оказалась – эта информация просто записалась тебе на уровне подкорки головного мозга. Сменить позицию, пригнуться, перезарядить оружие, проконтролировать фланги, голосом запросить «соседей» – всё ли у них нормально? Боец превращается в объект танца смерти, он сеет смерть вокруг себя и сам является её желанной добычей. Постоянные перемещения, краем глаза выбирать укрытия для следующей позиции, оценивать, откуда по тебе работает противник, успевать бегло оценивать своё состояние – не получил ли ты ранение? Нет ли кровотечения? Тут же снова менять позицию.

В том бою давление на нас продолжало нарастать, командир вызвал по рации подмогу – из переулков выкатились сначала один «хамви», затем на левом фланге второй. Гулко заработали крупнокалиберные «браунинги» на их крышах, я услышал как звонко сыпятся гильзы на крышу авто и с нее скатываются на твёрдую сухую землю.

Та часть площади, откуда по нам били повстанцы, окуталась облаком пыли. Калибр пулемётов хорошо покрошил стены зданий, наверняка сейчас бородатые бойцы давились этой пылью, отступая в укрытия. В облаке раздался хлопок и на нас полетел заряд РПГ, выписывая по траектории круги вокруг оси своего полёта.

 ⁃ Rocket! Rocket! – закричал я, но водитель «хаммера» тоже вовремя увидел выстрел гранатомёта и внедорожник быстро сдал назад в переулок, все пригнулись. Ухнул взрыв гранаты, ударивший в стену неподалёку от того места, где только что стоял джип. Осколки и куски стены разлетелись вокруг.

Как только мы подняли головы, из переулка в пятидесяти метрах от нас на левом фланге выскочил пикап с крупнокалиберным пулемётом на станине в кузове и стал обстреливать наши позиции. Я и мой напарник отскочили назад в узкий переулок, рядом прогремел взрыв от попадания ещё одного РПГ. Ситуация становилась сложной.

 ⁃ Оставайся тут, я сейчас вернусь, -рванул с места напарник и тут же скрылся за углом здания на краю площади. По стене где он только что находился, брызнули пули, осколки стены полетели мне в лица, рефлекторно я сместился в сторону, прижался спиной к двери в нише. Дверь предательски исчезла – очевидно была не заперта, и я покачнулся, стараясь поймать равновесие и не упасть внутрь. Ухватился свободной рукой за выступ стены. Устоял. Оглянулся.

В комнате было мало света, на столе тлела какая-то лампадка, неподалёку от нее на полу я увидел сгорбленную фигуру. Угрозы не было. Я тихо вошёл и притворил за собой дверь, нащупал засов, задвинул его, запирая вход. Глаза уже стали привыкать к темноте в помещении.

 ⁃ Энэ лэст эля ду (я не враг), – по-арабски, сказал я заученную фразу, – ас салам аллейкум.

Фигура на полу выпрямилась, человек поднял голову и видимо посмотрел на меня.

 ⁃ So, peace for you too, – ответил мужской голос.

Это уже было какое то начало. Я выдохнул, стараясь не делать это слишком шумно.

 ⁃ Ну, дела… – пробормотал я едва слышно себе под нос.

 ⁃ Как сажа бела, – ответил старик, – ты русский?

Я был удивлён.

 ⁃ Да, я говорю по-русски. Но мы из Украины. С американцами.

Старик молчал. Протянул руку, что то прикрутил в лампадке на столе. Свет стал чуть ярче. Я увидел его седую клиновидную бородку, белую круглую вязаную шапочку на голове. Слышал, это дурной знак в моей ситуации, но она и так была не слишком хорошей. За дверью продолжался бой.

 ⁃ Сегодня убили моего внука. Теперь я совсем один.

Я разглядел фигуру у ног мужчины, тело было укрыто с головой, голова лежала на его согнутых коленях. Я онемел. Всё тело онемело. Мне стало понятна причина, почему его слова были пустыми и бесцветными. Потеря близкого человека.

 ⁃ Всего неделю назад погиб отец мальчика, мой сын, Азиз. Он был повстанцем. А через день не стало его мамы, упокой Аллах их души, иншалла.

Я не знал, что мне сказать в этот момент.

 ⁃ Мне жаль. Мои соболезнования. – наверное мои слова были такие же бесцветные как и у него. Но старик кивнул.

 ⁃ Моё имя Лихад. Лихад Аль-Халили.

 ⁃ Вячеслав. Вячеслав Медведев.

Старик аккуратно положил голову мальчика на пол, упираясь руками привстал и выпрямился. Высокий, худощавый. Его лицо осветила лампада. Он осунулся. Пошевелил нижней челюстью, словно нащупывал зубами какие то слова.

 ⁃ Будьте моим гостем, Вячеслав.

Я поклонился, опустил карабин стволом вниз.

 ⁃ Благодарю, Лихад.

Прижимаясь спиной к стене, я опустился вниз, почувствовал что очень хочу пить и отстегнул флягу, сделал несколько глотков.

 ⁃ Знаю твой вопрос, Вячеслав. В 1965м году я закончил обучение в университете в Киеве, был биологом. Оттуда знаю язык. Как ты оказался среди американцев?

Между правдой и уклончивым ответом я выбрал второй вариант. Рассказывать старику о приключениях в цыганском посёлке – это было неуместно. Сейчас – тем более.

 ⁃ Так сложилось, Лихад.

Он понимающе кивнул.

 ⁃ Могу предложить тебе еду, Вячеслав, но ты, скорее всего откажешься, я это знаю.

 ⁃ Да, Лихад. Если есть вода – я бы предпочёл воду. Американцы запрещают своим принимать из рук местных и еду и напитки, – я облизнул пересохшие губы, – Но я сейчас не готов прислушаться к их советам по безопасности.

Старик снова кивнул и вернулся с металлическим кувшином с водой. Протянул мне и я сделал несколько больших глотков. Вода была вкусной, прохладной. Я снова приложился к кувшину.

 ⁃ От души благодарю, Лихад.

 ⁃ Пожалуйста.

Он достаточно уверенно поднял тело мальчика, постоял секунду, словно ловил точку равновесия, и отнес внука на кушетку в углу комнаты.

Я прислушался. Бой начинал стихать. Но в переулке не было никаких звуков – ни топота ног, ни разговоров. Похоже я отбился от своих. В не самом безопасном квартале Багдада. Старик, надеюсь, не сдаст меня повстанцам. Он выглядел тихим и обреченным. Подошёл ко мне, присел рядом на пол.

 ⁃ Зачем американцы пришли сюда, Вячеслав? Знаешь?

Я задумался. Да, дома я следил за новостями по телевизору, видел эту пресловутую пробирку в руках Колина Пауэла на заседании Совбеза ООН.

 ⁃ Я не разделяю их целей, Лихад. Мир твоему дому, разделяю горечь твоей утраты. Это испытание.

Старик кивнул. Посмотрел мне в глаза. Взял мою руку и развернул её ладонью вверх. Угрозы не было. Он испытывал боль. Если мой визит ему поможет – я был не против.

 ⁃ Испытания нам даёт Аллах, чтобы мы стали сильнее. Это испытание и для тебя, Вячеслав. Если ты сейчас здесь – это не последняя твоя война. Будет противостояние России и Украины. Страны мира будут помогать Украине, чтобы сломить Россию. Ты будешь на стороне России. Россия победит. Выстоит. Но это будет горькая победа. Много потерь. Испытание свыше. Чтобы стать твёрже – старик перевернул мою руку и сложил мои пальцы в кулак. – Знаю, Вячеслав, звучит как бред. Я и сам не знаю, откуда сейчас обладаю этой информацией. Мне больно. Я утратил всё, что имел.  Береги. Храни то, что тебе дорого. Вспомни мои слова, когда снова возьмёшь в руки оружие и окажешься в центре схватки. Спустя много лет. Ступай. Тебя ищут.

Он отпустил мою руку. Кулак оставался сжатым, я смотрел на свою руку словно со стороны. Как на какой то чужеродный предмет. Такими странными казались мне тогда слова Лихуда.

 ⁃ Слава? Слава, где ты? – послышались голоса снаружи.

Я поднялся на ноги и открыл засов на двери. В проёме тут же оказались наши бойцы, вскинули винтовки. Я опустил их рукой.

 ⁃ Всё нормально.

 ⁃ Где ты?….

Я снова повернулся к старику.

 ⁃ Спасибо за воду, Лихуд. И за укрытие.

Он протянул мне свою сухую от старости ладонь для рукопожатия, я ответил ему. Почувствовал тепло. И остатки сил в его рукопожатии. Словно он хотел сжать чуть сильнее, но силы покидали его.

 ⁃ Ступай с миром.

Я притворил за собой дверь. Ждал звук задвигаемого засова. Но его не было…

Глава  4. Техас.

Через  четыре дня после этой перестрелки в кварталах Ал-Карх в штаб эскадрона пришёл приказ с главного штаба дивизии в Техасе – украинские стажёры (то есть – мы) можем отправляться домой или продолжить обучение, на основной военной базе Форт Худ в США.

Командир собрал нас на брифинг, желающих полететь в США было немного, всего четверо: я, Мишка Полищук, мой земляк Вадим Гриценко и Степан Бондарь из Днепропетровска. Всех остальных утомила иракская невыносимая жара, иракская невыносимая диарея, кто то сослался, что заболела мама  (эти детсадовские отмазки меня всегда особенно умиляли – заболела МАМА!). Приказ подготовиться к вылету отдали немедленно и наша сборная команда Украины засуетилась, упаковывая чемоданы. Сдать оружие, сдать штабс-сержанту жилой модуль в адекватно убранном состоянии, сдать на склад постельное и хозпринадлежности, которые мы получали. Вот тот список нехитрых мероприятий, который мы осилили в течении двух часов. Естественно, вся эта суета сопровождалась шутеечками от нас, что настоящие мужчины летят к дяде Сэму получать настоящую подготовку, мешки с золотыми долларовыми монетами за службу и за неувядающей славой пехотинца «Первого отряда», а девочки, слабаки и прочие петушочки (в этом месте Вадим вдохновенно кукарекал на весь блок жилых модулей) отправляются отстирывать штанишки и сосать мамину сисечку назад в Украину.

Оппоненты, конечно, тоже не унывали – в ответ сыпались упрёки, что мы продали Родину за коробочку куриных нагетсов в панировке, нам подкидывали, что мы лентяи и любители халявных путешествий, особо косноязычные вещали что мы просто почувствовали особую близость к западному ЛГБТ сообществу, поэтому не может удержаться и отказать себе в поездке в Америку. Надо отдать должное Вадиму, эти последние закидухи он снова изящно парировал, кукарекая, как заправский петух и очень органично изображал петушиную походку с руками в бока, выкидыванием вперед ног и резкими поворотами головы. Вылитый пивнык!

Американцы со всех сторон тащили нам свои сувениры – фигурки Моххамеда Али, магниты на холодильник с названиями своих штатов, поделки и всякое местное рукоделие из боеприпасов. Мы искренне подружились с ребятами и расставаться было действительно немного грустно.

Вылетали мы с военного аэродрома Аль-Асад, развернутого к западу от Багдада в районе Хадиты и Хита, путь туда был недолгим. Украинцы (так мы называли группу, кто стремился быстрее попасть домой) вылетели буквально через час, после нашего прибытия в Аль-Асад. Нам объяснили, что мы ждём важный попутный груз и вылет задержится на час. Максимум полтора.

Жары не было, живописные облака время от времени перекрывали солнце. Мимо нас проносились армейские погрузчики, чуть в стороне шла активная погрузка-выгрузка других транспортников. Мы вчетвером расположились на обочине рулёжной полосы, рюкзаки бросили на землю и прислонились к ним спиной. Группа покидала Ирак. Как объяснил нам командир – эта поездка носила ознакомительный характер. Военные ведомства двух стран – США и Украины, договариваются о сотрудничестве в рамках совместной миссии в Ираке. На первом этапе нужно отправить группу рядового состава численностью до роты для ознакомления с условиями службы и с местным колоритом. Солдаты должны быть не из одного подразделения, а сборной солянкой из разных войск, бригад, полков и батальонов. Чтобы вернувшись рассказать, как это прекрасно служить дяде Сэму на гостеприимной иракской земле.  Как это водится в Украине, по старой и доброй традиции, в Ирак полетели двадцать человек. Ещё семьдесят были внесены в списки, на них было выделено жалование и средства на оснащение из военного бюджета министерства обороны, но эти средства, где- то осели в карманах генералов, а украинская делегация была не такая представительная, как ожидали американцы. Но это проза военной службы на постсоветской Украине. Вслед за нами Украина планировала отправить более обширный контингент численностью до бригады (2000 человек) с бронетехникой и прочим приданым имуществом.

Внезапно аэродромная суета приостановилась, все военные замерли, с полосы расступились.  Мы поднялись на ноги. По полосе двигался грузовик и все, почему то отдавали ему честь. Ответ пришел тут же – в кузове были гробы, накрытые американскими флагами. Мы тоже вытянулись и отдали под козырёк. Как и предполагалось – это был тот самый важный груз, который мы ожидали перед вылетом.

 ⁃ Правда войны, – отрезал Вадим. Он стоял рядом со мной и тоже провожал глазами грузовик.

 ⁃ Ребята летят домой. – согласился я. Все опустили руки от козырька. На аэродроме продолжилась суета. – Летят вместе с нами.

Буквально через десять минут старший офицер, управлявший погрузкой нашего «геркулеса» махнул нам, приглашая занять места в салоне. Колесный буксировщик закрепил сцепку на стойке переднего шасси, а мы энергично взбежали по рампе внутрь грузового отсека. Гробы стояли на подиумах, ближе всего к люку. Шесть штук.

В том долгом перелёте меня не покидали мысли о Лихаде, о его словах, о нашей необычной встрече.

Война России и Украины? Война за что? Россия обладает ресурсами, нефть, газ, золото, никель, титан. Она Украину купить может с потрохами. Украина нападёт на Россию? На чём? На ржавых танках? Кто нападать будет? Сытые коты генералы? Или голодранцы призывники из сёл и деревень в стоптанных кирзачах? Так себе оккупанты, их россияне «сникерсами» и «кока колой» к себе переманят, тут будет конец войне. Разве только американцы оставят Российскую Федерацию без поставок «сникерсов» и «кока-колы»…. Да не, бред какой то!

Форт Худ это главная военная база первой Кавалерийской дивизии – на равнине обширная территория, застроенная ровными рядами корпусов казарм, учебных центров, технических помещений. Впечатлило как, по американски, всё ровно, красиво, ухожено, подстрижено, покрашено. Военнослужащие также выглядели в высшей степени опрятно. Отглаженная форма, ровные ряды нагрудных знаков отличия, ровные осанки. На нас с интересом поглядывали, пока мы направлялись по территории к казарме нашего эскадрона.

 ⁃ Такой ты представлял себе Америку? – толкнул меня локтем Вадим.

 ⁃ Военные базы это не вся Америка, братишка. Говорят, тут есть ещё Лас-Вегас, Нью-Йорк и Голливуд. Слышал ты об этом, дэрэвэнськэ сильпо? Чы ни?! – подначил я товарища.

Было очевидно, что Вадим под впечатлением. Он вырос под Донецком, в небольшом райцентре Тельманово. В Донецке поступил в техникум промавтоматики, а потом по распределению попал на завод Точмаш. Но служба по контракту в вооружённых силах Украины показалась ему привлекательнее. Без потери рабочего места он записался в морскую пехоту, был назначен в 41-й отдельный батальон под Феодосией. Оттуда его и отправили в командировку в Ирак.

Высокий, хорошо сложенный парень тридцати лет возрастом, Вадим обладал умом, любознательностью, был организован, внимателен. Он легко находил контакт с людьми и завоёвывал доверие. В общении всегда был приятен, абсолютно бесконфликтный и добродушный. Мы дружили.

 ⁃ Я тебе сейчас за деревенщину ухи то откручу! – шутливо набросился на меня Вадим. Парни сзади смеялись, затевалась знатная заварушка!

 ⁃ Ухи открутишь?! Ты мне ухи открутишь?! – копируя истерику любителя туалетной бумаги Мэтью Скотта я сбросил баул и рюкзак, выпятил грудь и пошёл на Вадика в атаку, – Знаешь что я с тобой сделаю? Я с тобой такое сделаю! Я…. Я…. Я тебя трахну! Вот что я с тобой сделаю, чёртов колхозник! Нет, – ещё более заводился я, краем глаза увидев, как заворачиваются от смеха Стёпка и Михаил, – нет, я напишу на тебя рапорт, в штаб! Нет, нет, нет!! Я тебя сначала трахну, нехороший, а потом напишу рапорт в штаб – пока тебя не трахнет вся эта военная база я отказываюсь принимать участие в боевых действиях! – и я картинно стряхнул пыль с рукавов своей пятнистой куртки.