Это всегда была любовь

– Айви только что написала мне, что получила ответ от администрации общежития: слесарь придет в понедельник.

– Только через четыре дня? Почему так долго? Может, он сможет прийти пораньше?

– Не в этот понедельник, а через неделю, – отвечает Ной.

О, блин! Целых одиннадцать дней! Я не могу так долго занимать его комнату.

– Знаешь, я не буду против, если ты…

– Увидимся, – он поднимает руку на прощание и, взяв еще кое-что из вещей, выходит. Дверь хлопает, и я остаюсь в комнате одна.

Я смотрю на кровать, потом на пустую полку, с которой Ной забрал книги. Его комната очень функциональная и яркая, но довольно грязная. На пыльном столе лежат еще несколько книг, куча листов и кабель от ноутбука. Мусорная корзина забита бумагой, пакетами из-под чипсов и пустыми банками из-под колы. Мне бросается в глаза, что у Ноя очень много светотехники. В левом углу рядом с письменным столом стоят два софита, с помощью которых можно осветить предмет, и дополнительный кольцевой софит с кронштейном для смартфона. Наверное, все это нужно для его аккаунта в Instagram.

Не хочу лезть не в свое дело, поэтому вытаскиваю из кармана смартфон, чтобы отвлечься. На экране телефона высвечиваются три новых сообщения в WhatsApp. Я знаю, что лучше не смотреть их, потому что это очередные оскорбления, прочитав которые, буду долго мучиться. Тем не менее открываю приложение.

Первое сообщение от Тейлора, который интересуется, как у меня дела. Второе сообщение с неизвестного номера. Оно нисколько не отличается от того, которое я получала день назад. Отправитель ругает меня последними словами и предлагает трахнуть как следует.

Я чувствую привкус желчи во рту. Дрожащими пальцами блокирую отправителя и быстро удаляю чат. Последнее сообщение пришло от мамы, и от него мне становится еще хуже.

Мама: Была рада услышать тебя, дорогая. Прости меня, что так мало бываю с тобой и твоей сестрой. Я очень рада, что мне не нужно беспокоиться о тебе. Ты даже не представляешь, какое это облегчение. Я люблю тебя.

Глава 6

Ной был абсолютно прав. Эта кровать – самое лучшее из всего, что со мной произошло за последнее время. Кровать и Гровер, которого я крепко обнимала всю ночь, совершенно промокли от слез. Я рыдала полночи, а потом совершила наиглупейшую ошибку: со всей силы швырнула смартфон о стену. Это был абсолютно необдуманный и ужасно глупый поступок: можно было просто выкинуть SIM-карту и больше не получать эти оскорбительные сообщения.

Осознав все это, я еще больше разозлилась на себя. Встав с кровати и окинув взглядом комнату, нашла у Ноя на полке тяжелый кубок. Он был привинчен к массивному и довольно тяжелому мраморному постаменту. Взяв его в руки, начала от отчаяния бить им по телефону. В какой-то момент кто-то внизу проснулся и начал стучать по потолку. После этого я обессиленно упала на кровать и наконец-то уснула. Утро не принесло облегчения. Из-за вчерашней глупости мне нужно не только оформлять договор на новую SIM-карту, но и покупать новый смартфон.

Вздохнув, я перекатываюсь на бок и стаскиваю с себя тонкую простыню. Ночью я сильно вспотела. Когда плачу, всегда потею, как сумасшедшая. Белая рубашка, которую я надела для сна, была вся мокрая и прилипла воротничком к коже. Я провожу рукой по шее, потом по затылку. Боже мой! Шок приходит мгновенно, когда я касаюсь коротких волос на голове. Я совершенно забыла о том, что сделала вчера со своими волосами! От осознания произошедшего по рукам побежали мурашки. Я быстро одергиваю руку. Может, мне стоит завесить полотенцем зеркало Ноя в ванной комнате? Кажется, у меня может случиться сердечный приступ, если я сейчас увижу себя.

Как будто мне мало проблем, думаю я, вспоминая о последних восьмистах долларах на счету. Это все деньги, которые у меня есть и на которые мне придется жить довольно долгое время, потому что новые заказы, похоже, получу еще не скоро. В любом случае я могу позволить себе купить только подержанный смартфон. Может быть, мне стоило подождать четверга и принять предложение доктора Уорда? Теперь уже поздно. В принципе, я могла бы сэкономить на тесте. Изменил бы мою ситуацию положительный результат на наркотики? Нет. Я все еще отчислена из колледжа и все еще вру маме. Виновато ли в этом снотворное или нет – это не имеет никакого значения.

Стук в дверь прервал мои размышления.

Ной? Может, ему нужно что-то взять в комнате? – промелькнула мысль у меня в голове.

О черт, я же не одета! «Погоди», – кричу я в панике и вскакиваю с кровати. Я бегаю по комнате, а стук в дверь усиливается так, что дверь начинает вибрировать. «Я уже иду! Прекрати!» О боже, он ведь не выбьет снова дверь? Хватаю джинсы со стула, но следующий удар о дверь заставляет меня вздрогнуть. Я роняю джинсы на пол, бросаюсь к двери и поворачиваю ключ. Когда дверь широко распахивается, тут же сознаю свою ошибку: темно-коричневая кожаная куртка, темные очки и широкая улыбка на оливково-коричневом лице.

Это не Ной!

Я издаю удивленный хрип и пытаюсь захлопнуть дверь, но незнакомец мешает мне, успевая поставить ботинок между косяком и дверью.

– Забудь об этом, мальчик.

– Убирайся! – Со всей силы я наваливаюсь на дверь, но тут же понимаю, что не смогу долго продержаться. Незнакомец очень силен. Сантиметр за сантиметром он открывает дверь, как будто меня нет. Отталкивает меня назад, словно я младенец. От гнева и страха на глаза наворачиваются слезы. Отпустив дверную ручку, я одним прыжком отскакиваю к столу и хватаю трофей Ноя. Своим самым угрожающим голосом, который тренировала для главного героя компьютерной игры, я говорю:

– Если ты приблизишься еще хоть на шаг, то я пробью тебе череп.

Парень весело опускает солнечные очки. Он моложе, чем я думала, но точно старше Ноя на несколько лет. Черные татуированные звезды расположены от шеи до левого уха.

– Прости, ошибся. Ты явно не парень, но это не повод быть такой враждебной, Битси.

Я дрожу всем телом и крепко обхватываю трофей, чтобы быть готовой кинуть его в ухмыляющееся лицо незнакомца.

– Чего ты хочешь?

– Ной знает, что я сегодня приду. Меня зовут Хоакин. – Он произносит свое имя, как Ва-Кин.

– Ноя здесь нет.

– Где этот дятел прячется? В туалете? – парень делает шаг вперед, чтобы зайти и посмотреть, но я встаю у него на пути.

– Стоп! Я тебе еще раз говорю: Ноя здесь нет, так что убирайся! Если тебе что-то нужно от него, то, черт возьми, позвони ему на мобильный, как любой нормальный человек! Я хочу, чтобы ты ушел прямо сейчас.

– Наверняка он скоро вернется. Я просто подожду его здесь.

– Нет, здесь ты точно не останешься.

– А ты не перебарщиваешь? Я не причиню тебе вреда, Битси. В конце концов, это его комната. Я просто посижу здесь и подожду своего приятеля.

Я перебарщиваю?!

– Ты только что вломился сюда, придурок, и говоришь, что я перебарщиваю?! – Я ужасно зла. Мне страшно. У этого парня шея шире, чем мое бедро. Он похож на бизона.

– Ты сама открыла мне дверь, – невозмутимо произнес Хоакин.

Кровь стучит у меня в висках, в горле образовался ком, я едва могу дышать и говорить.

– Я не приглашала тебя войти, так что убирайся, ясно говорю? Нет?! – На глаза навернулись слезы. В голове вспыхнули тысячи картинок: пиво, вечеринка, момент, когда я проснулась и не могла вспомнить, что произошло, тошнота, головокружение, фотография, взявшаяся из ниоткуда, моя нагота, отвращение к неизвестным мужским рукам, к себе самой. Это все моя вина, моя вина, я сама во всем виновата!!!

– Нет! Нет! – кричу я ему во весь голос.

Парень пятится от меня, но я кричу все громче и громче.

– Ты не имеешь права свободно входить сюда только потому, что это комната Ноя. Я не хочу, чтобы ты был здесь. Я хочу остаться одна. Я не хочу, чтобы ко мне кто-то прикасался. Тебе ясно это?! Я сказала нет! – громкие рыдания вырываются из меня, они звучат так отчаянно, что я сама пугаюсь этого.

– Не истери, ладно? Я уже ухожу, раз для тебя это такая трагедия.

– Я не истеричка! Я сама решаю, что хочу! И я хочу! Это! Нет! Я хочу, чтобы ты исчез! – угрожающе приближаюсь к нему.

Хоакин делает несколько шагов назад.

– УБИРАЙСЯ! – кричу я и швыряю в него кубок Ноя. Когда он наконец-то выходит в коридор, я бросаюсь к двери и трясущимися руками дважды поворачиваю ключ, прежде чем рухнуть на пол и зарыдать.

– Обри, ты слышишь меня?

– Да? – Я все еще дрожу, когда слышу голос Ноя за дверью.

– Это я, Ной.

Как будто я не узнала его голос, так похожий на голос Джейми Каллума. Я завернулась в тонкую простыню и прислонилась к двери, словно охраняя ее.

– Открой, пожалуйста, дверь, – он сказал это так мягко, почти шепотом.

Я ненавижу, когда он говорит таким голосом, потому что сразу хочется сказать «да».

– Нет, – резко вырывается у меня, как удар хлыстом.

– Хорошо, – Ной вздыхает, – просто мне очень нужен мой шлем, он лежит в шкафу, правая дверь.

Проходит несколько минут, пока его слова доходят до меня. Я несколько раз кашляю и переспрашиваю Ноя:

– Какой шлем?

– Мой шлем для верховой езды. Я забыл про него, а тренировка начнется через полчаса. Он черный, с подбородочным ремнем. Ты сразу увидишь его.

– Хорошо, подожди. – Я вскакиваю, оборачиваюсь простыней несколько раз и придерживаю, чтобы она не соскользнула вниз. Босиком подхожу к шкафу Ноя и распахиваю правую дверцу. Мое горло совершенно пересохло от крика, и теперь я могу только хрипеть. Режиссер, с которым я работала, наверняка бы присвоил этому крику третий уровень интенсивности. Так кричат, когда рядом с фигурой, которую озвучивают, падает и взрывается бомба. Это последний крик в жизни.

Я стону. Шлем, шлем, где шлем?

Трясущимися руками отодвигаю стопку свитеров в сторону и смотрю за ней. Шлема нет. Я наклоняюсь и приподнимаю пару джинсов. Под ними лежит спортивная одежда и что-то вроде жилета. В шкафу чисто, но вещи сложены не очень аккуратно. Только в предпоследнем ящике я обнаружваю жесткий, обтянутый черным бархатом шлем.

– Он у меня, секунду, – хриплю я. На негнущихся ногах возвращаюсь к двери и кладу руку на ключ. Вдох. Выдох.

Я поворачиваю ключ один раз, второй, затем нажимаю на ручку и открываю дверь ровно на столько, чтобы можно было протиснуть шлем. Не поднимая глаз, передаю Ною его шлем. Почувствовав, что он взял его, захлопываю дверь. Быстро поворачиваю ключ в замке и, прислонившись лбом к дереву, жду, когда услышу удаляющиеся шаги, но Ной не уходит.

– Ты еще здесь? – шепчу я так тихо, что он, собственно, и услышать-то не должен был.

– Да.

– Почему?

Ной тихо вздыхает.

– Я хочу поговорить с тобой о том, что произошло.

– Ничего не произошло. Я в порядке. Тебе не нужно беспокоиться. В любом случае ты и так слишком много сделал для меня.

– Да, черт, Хоакин рассказал, что у тебя был нервный срыв.

– Мне очень жаль, что снова беспокою тебя. Все на самом деле в порядке. Я… твой приятель просто вел себя, как полный придурок.

– Это я ему уже разъяснил, поверь мне. Ему очень жаль. Хочу сказать тебе, что он никогда не испытывал такого страха перед женщиной.

– Он не мог сказать этого.

– И все же сказал. Куин хочет увидеть тебя на ринге. – По голосу Ноя слышно, что он смеется.

– Что он имел в виду?

– Что ты должна прийти к нему в боксерский клуб.

Очень смешно!

– Передавай ему большой привет. Он легко побьет меня.

– Ну, – протягивает Ной, – он сказал, что ты яростная, как львица, но руки у тебя словно из пудинга, и с этим надо что-то делать. Я же думаю, что он не прав. В твоих руках нет пудинга.

– Ах, нет?

– Ни капельки. Все еще хуже. Они у тебя, как у Гровера, – тихо смеется Ной.

– Ну, оба вы меня точно победите.

– Приехали, – Ной вздыхает. – Обри, впусти меня. Что это за бред, разговаривать через дверь?

– Ты же должен идти, у тебя скоро тренировка.

– Нет, мне никуда не надо идти.

– Разве тебе не был нужен этот проклятый шлем для тренировки?

– Я соврал. У меня это хорошо получается, как ты могла заметить вчера утром у Айви.

– Только вот Айви не поверила ни единому твоему слову.

Ной немного помолчал, потом заговорил снова:

– Ты вообще видела этот шлем? Он, черт возьми, из бархата. Я что, выгляжу как человек, который станет это носить? Его купил отец. Как по мне, этот шлем девчачий.

– А какой тогда носишь ты?

– У меня есть шлем цвета хаки, пластиковый и жутко неудобный, но зато выглядит по-мужски. Кроме этого, я несколько раз сталкивался в нем, и череп, на удивление, все еще цел.

Я улыбаюсь и не могу ничего с этим поделать. Мои пальцы неподвижно лежат на ключе, но через мгновение, не раздумывая, открываю дверь.

– Возможно, тебе стоит пересмотреть свои предрассудки. Мне, например, кажется, что твой мозг в этом шлеме уже пострадал.

Ной заходит в комнату и, положив шлем на стол, поворачивается ко мне. На нем снова потертые джинсы и простое серое поло, с эмблемой конноспортивного клуба Дартмута. Мне нравится серый цвет. Кроме того, он хорошо сочетается с зелеными глазами Ноя. Только я почему-то терпеть не могу, когда он смотрит своими зелеными глазами, делая вид, что волнуется за меня. Мы ведь совсем не знаем друг друга. Он должен заниматься своими делами, а не заботиться все время обо мне.

– Мне правда очень жаль, что я накричала на твоего приятеля… Хоакина, – поправляю я сама себя, – так вышло, потому что я испугалась.

– Понимаю, меня он тоже иногда пугает. – Губы Ноя расплываются в улыбке, но через пару секунд она исчезает. – Предполагаю, что он действительно сильно испугал тебя. Позвонить Айви?

Я быстро и отрицательно мотаю головой.

– Ни в коем случае. Ей лучше остаться с вашим отцом. Для нее это очень важно, и, думаю, твой отец тоже нуждается в ней. Я справлюсь, честно. – Но это была очевидная ложь: я до сих пор вся дрожала, и Ной, определенно, видел это.

– А что бы сделала Айви, если бы была здесь? Я имею в виду, в вашей дружбе же есть какая-то чисто женская вещь, которая помогает в таких случаях? Может, мне посмотреть с тобой «Титаник»?

Боже мой, опять этот голос! Я с трудом сглатываю и стараюсь не смотреть в его глаза, потому что мне становится смешно. Я представила, как мы с Ноем сядем сейчас рядом на диван, укутаемся в плед, включим «Титаник» вместо «Век Адалин» и будем есть фрукты с мороженым. Правда, мне это не поможет.

– Я могу принести тебе шоколад, если хочешь. Он помогает даже против дементоров. – Вокруг глаз Ноя образуются морщинки от улыбки. Мне просто нужно улыбнуться в ответ.

Хорошо, если он хочет это услышать, то скажу.

– Айви бы просто обняла меня.

Улыбка исчезает с его лица, и Ной кивает.

– Хорошо. Думаю, у меня получится. Просто представь, что я Айви.

В первую секунду у меня перехватывает дыхание. Мне обнять его? Он что, спятил?

– Это не сработает, Ной.

– Может, стоит попробовать? Да, ты можешь остаться в этой комнате, задернуть шторы и, не знаю, спать, рыдать или что-нибудь еще. А можешь подойти ко мне и обнять своими тонкими, как у Гровера, руками. Я мог бы, конечно, сделать это и сам, но боюсь получить от тебя в пах, так что решение за тобой.

– Я никогда не сделаю этого, – вырывается у меня.

– Черт возьми, Обри, ведь все не настолько плохо. Ты подруга моей младшей сестры, не так ли?

Я помотала головой.

– Я имела в виду, что никогда не пну тебя.

– О, хорошо, понял. – Ной улыбается. Он садится на свой стол и опирается руками в столешницу. – Я жду.

Вот это да! Этого ты долго будешь ждать, даже не представляешь, как долго!

– Ты определенно сошел с ума!

– Я знаю. Так ты идешь?

Я неуверенно поднимаю руки и тут же опускаю их обратно. Ной совсем спятил. Эта ситуация – полный абсурд, но тогда почему мое сердце колотится так сильно, что уже началась одышка.

Ной выглядит совершенно непринужденным. Он ухмыляется и ждет, когда я подойду и обниму его. Но почему? Потому что у меня только что был нервный срыв, а он просто хочет утешить меня? За всю жизнь я не испытывала ничего подобного.

– Тебе поможет, если я закрою глаза? – Ной улыбается еще шире.

– Не знаю, попробуй, – хриплю я в ответ. Не понимаю, что происходит. Может, если он действительно закроет глаза, будет лучше схватить свои вещи и исчезнуть? Если повезет, то мое ржавое корыто заведется еще раз, да и бензина там еще два галлона.

Ной закрывает глаза.

– Хорошо, это первый уровень.

Он и правда закрыл глаза. Не могу поверить в это. Я могла бы сейчас спокойно ударить его в пах и убежать, или обнять его, что было полным сумасшествием. Сумасшедший, он просто сумасшедший, сумасшедший!

– А что будет на втором уровне? – спрашиваю я. Мое сердце скачет, дыхание тяжелое, как будто я участвую в марафоне.

Обычно, когда я прихожу в студии, чтобы записать озвучку для нескольких кадров, режиссер приветствует меня и говорит: «Там стоит кофе, здесь текст. Пожалуйста, говори в этот микрофон». Правда, при озвучке Ashes of Fear все было совсем по-другому. Это была моя первая длительная звукозапись и пока самый большой проект. Иногда мне приходилось работать в студии одновременно с десятью дублерами. Мы по большей части озвучивали боевые сцены и должны были звучать, как запыхавшиеся, поэтому режиссер требовал от нас делать перед записью по десять отжиманий, чтобы в голосе слышалось физическое напряжение. В этих случаях голоса звучали естественнее, лучше, чем после спортзала. А если к отжиманиям добавить еще и гири, то тогда дыхание точно сбивается. Вот и теперь, когда я спросила у Ноя про второй уровень, мой голос звучал, как после отжиманий.

– На втором уровне я уберу свои руки за спину.

Боже мой. Он что, всегда такой? И с Айви тоже?

Ной действительно убирает руки за спину. Закрывает глаза и переплетает пальцы сзади. Теперь он выглядит немного беспомощным, но очень милым. Теперь это становится интересно! Черт возьми, а что будет представлять собой третий уровень? Может, он позволит мне связать себя?

– Ты можешь связать меня, но только если возьмешь что-нибудь мягкое. Ненавижу эти колючие веревки из хозяйственного магазина. У тебя, случайно, нет с собой пары мягких наручников?

Пресвятая Богородица! Он что, читает мои мысли?!

Я даже ничего не могу ответить на вопрос, потому что комок в горле увеличился до размеров баскетбольного мяча. Мои ноги медленно двигаются вперед: один шаг, второй, третий, четвертый, пятый, шестой… И вот я стою прямо перед Ноем.

– Ты теперь стоишь передо мной, не так ли? – спрашивает он.

– Да, – хриплю я. – Ты боишься, что я могу что-то сделать с тобой?

– Да нет. Думаю, что мне нечего опасаться, ты немного хилая.

– Хорошо. – Все это очень странно. – Хорошо, хорошо. – Я протягиваю руки и поднимаю их: во-первых, Ной слишком далеко для объятий, во-вторых, простыня начинает сползать, когда мои руки отпускают ее. Я делаю еще шаг вперед, пока мои босые ноги не касаются кончиков его сапог. О проклятье, на нем действительно сапоги для верховой езды! То есть он не соврал про тренировку и теперь опаздывает на нее. Мой взгляд медленно поднимается от его сапог вверх, скользит по рваным джинсам, плоскому животу, на котором я вчера прочитала фрагмент текста песни Banks, и тут мне вспоминается все предложение: «And sometimes I don’t got a filter, but I’m so tired of eating all of my misspoken words»[9].

Я вижу его мышцы и выделяющиеся соски под поло. Или ему холодно, или… не знаю, может, он тоже нервничает.

– Ты же не плачешь, не так ли? – уточняет он.

Я сглатываю.

– Нет, я не плачу, не волнуйся.

– Хорошо. – Ной с облегчением вздыхает.

– Не подсматривай! – требую я.

– Понял.

– Потому что мне придется отпустить эту дурацкую простынь.

– Блин, – протягивает он, – ладно, обещаю, подсматривать не буду.

Как в замедленной съемке, я протягиваю руки к Ною, и простыня тут же начинает раскручиваться. Чувствую себя глупо и неловко, я точно не стала бы делать этого, если бы Ной смотрел на меня. К счастью, он не смотрит, закрыл глаза и закусил нижнюю губу. Мне бросается в глаза, что она полнее, чем верхняя. Надеюсь, что Ной делает это не потому, что смеется надо мной. Если он рассмеется, то внутри меня все сломается, я точно знаю это.

Простыня медленно сползает вниз к моим ногам. Я тоже закрываю глаза и касаюсь кончиками пальцев боков Ноя. Надо сделать это быстро и безболезненно. Руки скользят по его поло назад, к спине. Я обнимаю его, потому что хочу этого. Ноги упираются в его колени. Я прислоняюсь головой к его груди и чувствую щекой, как быстро бьется его сердце. Это совсем не то же самое, что обнять Айви. Это что-то совершенно другое.

Ной невероятно теплый и не такой мягкий, как Айви или Гровер. Он жесткий, но тем не менее его обнимать приятнее, чем игрушку. Его дыхание спокойное, но сердце стучит так же быстро, как и мое. Правда, чем дольше я обнимаю Ноя, тем спокойнее становятся наши сердца. Как хорошо просто обнять его. Я никогда не думала об этом. Однако…

– Второй уровень – дерьмо, – внезапно говорит Ной.

В этом он прав. Несмотря на то, что мне приятно и утешительно чувствовать его тепло, но обнимать того, кто не отвечает взаимностью, – это очень странно.

– Если… так… Думаю, я не буду возражать, если мы вернемся на первый уровень.

После моих слов я сразу чувствую, как Ной напрягается. Мышцы его живота становятся стальными, когда он медленно переносит свои руки из-за спины вперед. Я, затаив дыхание, жду, когда он обнимет меня, но Ной, кажется, не знает, что делать. Спустя секунду он кладет мне руку на голову и осторожно прижимает к себе. Его пальцы на моем коротком ежике вызывают у меня смешанные чувства. Может быть, потому, что он не боится прикасаться к моим коротким волосам? А может, потому, что это заставляет меня чувствовать себя некрасивой? Не думаю, что его это беспокоит, иначе бы он не трогал остатки моих волос. Его рука нежно ласкает кожу моей головы. Ной касается своим большим пальцем моего виска, а комок в горле раздувается и превращается во что-то еще большее, чем баскетбольный мяч.

– Черт, Обри, ты же обещала не плакать.

Глава 7

– Мне очень жаль, – всхлипываю я.

Ной отпускает мою голову и обхватывает меня обеими руками. Он крепко прижимает меня к себе. Если бы я знала раньше, что это будет настолько крепко, то, наверное, передумала, но сейчас мне просто хорошо. Некоторое время мы стоим вот так рядом, потом Ной говорит:

– Когда вы, девушки, плачете, то сразу образуется целый океан.

Я смеюсь, но вместе со всхлипами получается странное хрюканье. Как стыдно, но Ной расслабляется. Тогда я глотаю оставшиеся слезы и медленно освобождаюсь из его объятий. Он и правда помог мне, но не стоит злоупотреблять его терпением. Ной опускает руки и открывает глаза после того, как я поднимаю простыню и снова укутываюсь в нее. Мне кажется, что он выдыхает с облегчением. Немудрено, наверное, Ной сейчас вне себя от радости, что наконец-то избавился от меня.

Надеюсь, что он не испортит момент и не спросит, лучше мне сейчас или что-то в этом роде, потому что если я честно отвечу – да, мне лучше, немного лучше – то будет еще более неловко.

Ной моргает, словно ему нужно время, чтобы сориентироваться. После, оттолкнувшись от стола, он вытаскивает из заднего кармана маленькую карточку и протягивает мне.

– Меня просили передать тебе. Это от Куина.

Наши пальцы на мгновение соприкасаются, когда я беру визитку. Она сделана из грязно-горчично-желтого картона с напечатанным черным логотипом спортивной студии. Я переворачиваю визитку. На обратной стороне нацарапано ручкой:

Крошка, прости! Заходи как-нибудь, потренируем твои слабые ручки, чтобы в следующий раз смогла закрыть дверь.

Это мило… Я удивлена. Если учесть, что я накричала на Куина, то это действительно мило с его стороны.

– Спасибо, – выпаливаю я.

Внезапно раздается телефонный звонок. Мы продолжаем стоять и смотреть друг на друга, пока песня Найла Хорана слышится из кармана брюк Ноя: I like the way you talk, I like the things you wear. I want your number tattooed on my arm in ink, I swear…[10]

Ной вытаскивает смартфон из кармана и хмурится. Свайпнув по экрану, он отвечает: «Привет, булочка!»

Булочка. Кажется, это чье-то прозвище. Теперь понятно, почему именно эта песня стоит на звонке. Я сглатываю и думаю, не лучше ли будет уйти в ванную и оставить его одного на время телефонного разговора, но в это время Ной протягивает мне свой телефон.

– Айви хочет поговорить с тобой.

– О, хорошо. – Какая идиотская ситуация! Я почему-то испытываю облегчение от того, что это Айви, и подношу смартфон к уху.

– Привет, Айви.

– У тебя что, телефон выключен? Я писала тебе в WhatsApp, но сообщения не доходят, звонила несколько раз, но ты была недоступна. С тобой все в порядке?