На все ответ – один адепт. Книга 2

– Комлет… «Сказки о Вечных»… «Воздаяния народов Равнины»… «Жизнеописание Эгнальда Забытого»… – Пальцы Мортена скользили по истрепавшимся корешкам, пока не остановились на утратившем былой блеск тиснении. – «Этнография Северных земель», – с удовлетворением прочел мужчина, вытягивая толстый том.

– Удовлетворен? – Голос Арканта разрезал мрачную тишину библиотеки. Мортен даже не обернулся, аккуратно открывая последнюю страницу, и, с неудовольствием хмыкнув, вернулся к первой, вспомнив, что в старых изданиях оглавление переносили в начало, чтобы читатели на пути к знаниям испортили меньше страниц.

– Кардо… Тиз… Лиер. – Взгляд Мортена упал на подзаголовок. – Если отыщу здесь ответ, буду доволен. Если нет… – Он посмотрел на друга. – Ты же не откажешь мне в ритуале?

– Призвать для тебя старика?

– Он был одним из ректоров этого места, – сверившись с тем, что помнил со времен учебы, заметил Мортен.

– Не припомню такого, – поморщился Аркант.

– История никогда не была твоей сильной стороной.

– По мнению некоторых, значение истории сильно переоценено. – На губах темного заиграла лукавая улыбка. Откровения Ани, вызвавшие столько негодования со стороны почтенного Теренсия, весьма его позабавили. Впрочем, как и любого темного, имевшего опыт призывов и общения с, так сказать, первоисточниками.

– Увы, большинству людей иные способы узнать о событиях, давно минувших, недоступны, – пожал плечами Мортен и поднял вверх указательный палец, призывая к молчанию.

«…и каким же было мое удивление, когда я вновь встретил этого человека. На нем более не было следов той скорби, что склоняла его к земле, с каждым шагом приближая Врата Лабиринта. Ныне взор его был ясным, а глаза полны энтузиазма. Тени прошлого оставили его.

Я говорил с ним о нашей прошлой встрече, но и она не оставила в его памяти ни следа. Одно лишь имя – свидетельство прошлого – навсегда осталось с ним, но более не имело той власти. Ни он сам, ни принявшие его люди не ведали, откуда ведут свой род, хотя я замечал среди них и южан, и потомков пустынников. Лишь те немногие, чьи предки пришли на эти земли столетия назад, знали о мире за пределами края. Они же подносили приветственную чашу, предлагая и мне присоединиться к их народу.

Я боялся, что мой отказ вызовет гнев этих добрых людей, но нет – они приняли его легко, лишь предупредив, что мне не позволено ходить по ту сторону гор и тревожить их талиари.

Она сама навестила меня, когда я устраивался на ночлег в доме старосты. Больше похожая на криотку, чем на своих истинно верующих, она была удивительно открыта любым моим словам и, казалось, верила каждому моему слову. Из чего я заключаю, что талиари Альн-Ари либо недавно воплотившийся дух, либо никогда не знавший предательства и людского коварства, что вкупе с забвением всех пришлых дает мне почву для размышлений.

* * *

Мое любопытство чуть не стоило мне жизни.

Определенно, приветственная чаша не просто ритуал гостеприимства. Либо сама чаша, либо жидкость в ней навсегда отбирает свободу у каждого, кто рискнет из нее пригубить. Несмотря на мои ежедневные отказы, староста продолжает предлагать мне испить из их источника. Я отказываюсь, но он продолжает настаивать. Чувствую, скоро меня попросят уйти из поселения. Мои разговоры с их духом более не обходятся без свидетелей. Местные слушают, о чем я ее спрашиваю, но не вмешиваются. Пока не вмешиваются, но чашу не убирают.

Ночью я чуть не совершил глупость. Обследовав чашу и не найдя в ней ничего сверхъестественного, я, со свойственным нашему брату любопытством, готов был испить из нее. Благо воды в ней не оставляют, что еще раз подтверждает мою версию о ее свойствах. Не чаша, а вода дарует забвение. И пусть мои ментальные способности подвергаются насмешкам коллег, я уверен, что смогу найти подтверждение своей гипотезе. Остается лишь ждать и надеяться, что меня не напоят их забвенной водой раньше, чем я разгадаю загадку беспамятства.

* * *

Пока боги на моей стороне.

Вчера в поселении появились пришлые. Неодаренные, спасавшиеся от непогоды и лихих людей, они с радостью остались на ночевку и пригубили из приветственной чаши. Их жизни на моей совести. Я мог бы предупредить их, но промолчал. Во имя науки и собственных амбиций. Мне нужен был этот эксперимент, а им – кров и возможность отдохнуть. Я убеждаю себя в этом, но не могу избавиться от мысли, что стал соучастником их гибели.

Моего таланта хватило, чтобы просмотреть их самые близкие воспоминания. После они пригубили из чаши, и… ничего не произошло. Я наблюдал за ними весь вечер, пытался напроситься на совместную ночевку, но староста не позволил. Расположение ко мне угасает, и я чувствую, что пора бежать. Шепотки за моей спиной не дают засыпать. Я подолгу лежу и смотрю в потолок, прислушиваясь и ожидая удара в спину. Они больше не кажутся мне добрыми. Они охраняют свой секрет и, кажется, готовы защищать его любой ценой.

* * *

Давно мне не доводилось спать в лесу, но именно здесь я впервые за две недели смог отдохнуть. Поселение в горах Лиера осталось в двух днях пути на север, а я все еще жив и при памяти. Огромное, я вам скажу, достижение, стоившее мне грыжи, порванной связки и перелома со смещением. И то мне повезло – до пропасти оставалось каких-то несколько шагов, но Альн-Ари остановила. Мне даже жаль было обманывать наивного духа, но без ее помощи я не смог бы уйти. Но все во благо науки.

Я успел обследовать тех неодаренных наутро и могу с уверенностью утверждать, что их память больше не подлежит восстановлению. Я попробовал, но, кроме головной боли, не смог обеспечить бедолагам больше ничего. И это не блок, не сокрытие отдельных сцен, их память чиста, как у новорожденных младенцев, но ни у кого это не вызывает вопросов, будто так и должно было быть. Механические навыки остались: они ходят, умеют пользоваться ложкой и охотиться, но все признаки их личности утрачены безвозвратно.

Мне жаль их, но эксперимент можно считать успешным. Вода местного источника – увы, мне не удалось вызнать его расположение, но, полагаю, за горами не только святилище талиари, – лишает памяти. Есть ли какие-то закономерности или минимум, который необходимо испить, узнать не удалось. Но, надеюсь, вы простите мне мою слабость, ибо возвращаться в поселение мне более небезопасно. Да и вам – тем, кто читает мой труд, – я рекомендую обходить это место.

Описание пути и карту моего побега смотрите в конце книги. И знайте, их дух добрый, можно просить о помощи…»

Мортен захлопнул книгу и открыл вновь уже в конце. Пролистал приложения и нахмурился.

– Что-то не так?

– Карты нет. Ни описания пути, ни зарисовок. Зато, – он показал Арканту след от вырванных страниц, – кто-то определенно интересовался этой историей.

– Адепты, – поморщился Аркант, проведя пальцами по неряшливо топорщившимся остаткам бумаги. – На что только не пойдут, чтобы не переписывать.

– Вы до такой степени их распустили? – Мортен удивленно вскинул брови. – И архивариус не заставил восстанавливать поврежденный труд? От руки, без всякой магии, чтобы каждая буковка копировала оригинал.

– Увы. – Магистр ностальгически вздохнул, вспомнив, как они с другом однажды всю ночь корпели над одной несчастной страницей. – Времена меняются.

– И не всегда эти изменения к лучшему, – протянул Мортен, убирая потрепанный том обратно на полку. – Ты окажешь мне услугу?..

– Разве ты в этом сомневаешься? – усмехнулся Аркант, поджал губы, думая о чем-то. После извлек оставленный собеседником том и кивнул своим мыслям. – Обойдемся и без посягательства на угодья Хозяйки. Я видел его среди местных призраков. Идем, я не собираюсь призывать всех окрестных призраков в библиотеке.

Призывать всех им и не пришлось. Клаус Штерке, следивший за обоими мужчинами еще с тех пор, как они посягнули на его труд, явился первым. Тряхнул заплетенной в косички бородой, поправил ночной колпак и демонстративно перевязал пояс на халате, давая понять, что не собирался беседовать с посторонними.

– Не могли утра дождаться? Какая невоспитанная молодежь! – Призрак покачал головой, отчего кончик колпака заходил маятником. – Ни стыда ни совести, почтенного профессора, магистра… как какого-то мальчика на побегушках! И ради чего?! – Он всплеснул руками, демонстрируя ширину рукавов, в которые, казалось, можно было спрятать не один свиток. – А действительно, чего ради вы меня призвали, молодые люди? – уже спокойнее, с умеренной дозой любопытства поинтересовался призрачный ректор, разглядел наконец, кто именно его призвал, и не удержал непроизвольное: – Ой…

– Ваш этнографический труд произвел на нас огромное впечатление, – проигнорировав восклицание старика, перехватил инициативу Мортен, освобождая удерживавшего круг призыва друга от необходимости разговора с призраком.

– Мой труд? – Штерке прищурился. – Решили польстить старику? Будто я не знаю, что его исключили из программы обязательного чтения еще пятьдесят лет назад и с тех пор… Хм, неужели вы сами решили с ним ознакомиться?

– С большой охотой, – подтвердил Мортен. – Нас особенно заинтересовала та часть, где вы описываете Лиерское поселение и их обычай приветственной чаши.

– Ох, Лиер… – Тяжелый вздох сорвался с губ призрака. – Да, я помню его. И вы, верно, тоже.

– Никогда не доводилось бывать, – уверенно заявил Мортен, внимательно изучая собеседника. Ему казалось, что нет-нет да и взглянет покойный маг на него искоса, словно старался не терять из виду.

– Но как же!.. – Недоверие в голосе мага сменилось неодобрением. – Зачем же вы врете старику, господин Мор? Я верой и правдой служу вашей Хозяйке… Неужели я прогневал Темнейшую? – Голос призрака растерял присущую ему живость, превратившись в предсмертные хрипы. – Прошу вас, господин Мор… Искуплю свою вину. Сделаю все, что она пожелает. Экзамен, курсовую, дипломную… все мои знания принадлежат вашей госпоже, только скажите, чем я могу…

– Она не гневается на вас, – принял правила игры Мортен, покосился на внимательно слушавшего беседу Арканта.

– А вы? – Призрак бросился было ему в ноги, но не смог покинуть пределы очерченного темным круга. – Пощадите, господин Морьен. Чем угодно отплачу, только не гневайтесь. Вы же, как и мы, душа подневольная, целиком и полностью Хозяйке преданы. Так не губите…

– Не погублю, – пообещал бывший слуга Темнейшей. – Если расскажете нам, как добраться до того Лиерского поселения. Вы же помните туда дорогу?

– Как сейчас помню! – Старик расслабился. – Описать, нарисовать? Проводить только не могу.

– Покажите на карте, – чуть поумерил пыл призрака Мортен, разворачивая перед ним карту империи и всех прилегающих земель. Крючковатый палец призрака остановился напротив одной из гор Сияющих Вершин.

– Здесь, – выдохнул Штерке и заглянул в глаза Мортену. – Это все?

– Нет, – вмешался в их разговор Аркант. Усмехнулся себе под нос, будто одна из его догадок уже подтвердилась, и уточнил: – Экзамен вы для кого писали?

– Так для… – Призрак прикусил язык, во все глаза глядя на магистра. Перевел взгляд с него на Мортена, и узкие щелочки глаз распахнулись на недоступную им при жизни ширину. – Живые, оба!

– А вы полагали, что нет? – Улыбка зазмеилась на губах магистра, а в глазах блеснуло предвкушение хищника, унюхавшего добычу.

– Я… Нет… Да… – Покойный магистр Штерке переводил взгляд с одного собеседника на другого, не зная, как следует поступить. На призрачном лбу наверняка бы выступила испарина, если бы это было возможно. Наконец бывший ректор словно бы на что-то решился и выдал: – Ани-Арли кларион этэ.

Сгустившийся по углам комнаты мрак рванул в сторону круга, сбивая обоих мужчин с ног и подхватывая решившегося практически на самоубийство призрака. Он не был темным при жизни, поэтому не имел права требовать – только просить, но это была не просьба.

Чужое присутствие, взгляд, полный ярости, такой ощутимый, но исходивший из недоступных его вниманию мест. С границы, откуда приходили слуги Темнейшей и очень редко – она сама. Мортен вскинулся, обернулся вокруг своей оси, но никого не смог рассмотреть. Но призрак видел. Штерке упал на колени, словно моля о прощении, а в следующий миг ноги подкосились и у самого Мортена. Он упал, не в силах устоять.

Боль. Острая. Внезапная. Вбившая кол в самое сердце, подернувшая трещинами всю его сущность. Хрупкий мир, устоявшийся внутри, рушился под волнами чужого гнева, раскалывался на тысячи кусочков, в каждом из которых царствовала боль.

Голова встретилась с мраморными плитами пола, но прежде, чем потерять сознание, Мортен успел заметить склонившуюся над ним фигуру, попытался коснуться края ее объятого тенями платья. На миг ему даже показалось, что попытка увенчалась успехом, пока ткань не выскользнула из его рук туманом. И вся фигура незнакомки, такая знакомая и чужая одновременно, не исчезла, растворяясь в заполонивших его сознание тенях. Потерянного прошлого ли, отчаянного ли будущего…

Холодные пальцы незнакомки коснулись его лба, и слуга потерял сознание, повинуясь воле своей госпожи.

– Иди, – приказала Ани призраку, замершему в коленопреклоненной позе. – О своем наказании узнаешь позже.

– Да, госпожа, – выдохнул Штерке, не разгибаясь и исчезая прямо из круга. В присутствии Хозяйки ни одни чары не могли удержать исполнявшего ее волю слугу.

Ани перевела неприязненный взгляд на единственного оставшегося пусть и не на ногах, но в сознании присутствующего. Магистр захрипел, не в силах выносить ее прямого взгляда, попытался сжать пальцы в защитном знаке, но Ани только усмехнулась. У темных способов защититься от нее не было. Ни единого. Ее слуги, ее рабы, те, кто покусился на часть ее силы, они были полностью открыты ее гневу.

– Достаточно. – Далис заступил дорогу ее взгляду, закрывая собой незадачливого темного. Хотя тот и заслужил. Страдания Мора, ее Мора, были полностью его виной, и он должен был понести соразмерное наказание. – Ты его убьешь, если не остановишься, – предупредил Светлейший. – И твоему веселью здесь придет конец.

– Мне не весело. – Два слова, которые, казалось, услышал каждый обитатель грани, хотя сказаны они были едва ли не шепотом.

– Он нужен ему. – Далис кивнул на лежавшего у ног коллеги слугу. Последний аргумент, который еще мог спасти незадачливого темного. Слишком зла была Ани, почувствовав призыв призрака и поняв его причины. – В мире смертных нельзя обойтись без друзей. Даже если они настолько глупы, что идут на поводу у желаний твоей слабости.

– Он… – начала было Ани, не отводя взгляда от своей бывшей Тени. Не смогла не отметить, как заострились все черты на осунувшемся лице, но непримиримая решимость не оставила ее Мора даже сейчас. Сжатые губы, пальцы, которыми он пытался ухватиться за край ее формы, и ему даже удалось в первый миг, отчего Ани пришлось уйти на более глубокий слой границы. Туда, где маг, шагнувший на грань, смог бы разглядеть лишь ее силуэт.

– У него есть вопросы. И ответы на них он найдет. Разве что ты заберешь его в Лабиринты, но… – На губах Альбина Кентора, в чьем облике сейчас находился Светлейший, выступила снисходительная усмешка. – Даже в этом случае он получит свои ответы.

Заворочался и потянулся Нем, выгибая спинку и вонзая в Ани когти. Так же, не церемонясь, выбрался наружу и спрыгнул прямо на Морьена. Прошелся, по-деловому задрав хвост, и свернулся клубочком на груди бывшего хозяина. И, словно отзываясь на близость дара, кожа беспамятного слуги стала наливаться цветом.

Ани тряхнула головой, выпуская Арканта из-под власти своего раздражения и все свое внимание уделяя котенку.

И темный шумно вдохнул. Столь желанный воздух обжег легкие, кровь застучала в висках, отзываясь на хлынувший поток кислорода, но сил пошевелиться не было. Он мог смотреть только в потолок, радуясь, что ничто не давит на грудь, и чувствуя, что не способен даже на самое простое колдовство. Даже разглядеть то, что затаилось на границе, не мог, не говоря уже о сопротивлении гостям. Но не понимать, кому он перешел дорогу, кто сейчас снизошел до их уровня, пусть так и не покинул того слоя реальности, что не был доступен ни одному магу… Аркант был не настолько глуп. И вкупе с признанием призрака, с теми нестыковками, что он и сам замечал, с интересом императора и настойчивыми просьбами закрыть глаза на любые происшествия с его любимой адепткой…

Да, отрицать становилось все сложнее. Она действительно его драгоценное сокровище, его госпожа, пусть глупый слуга и не заслужил высочайшего доверия. Он не заслужил, а его друг… Аркант с трудом заставил себя повернуть голову, чтобы встретиться взглядом с… котенком. С внимательным, чуточку покровительственным взглядом создания, знавшего гораздо больше, чем распластавшийся под ним выгоревший маг и его глупый друг.

Понимая, что ничем хорошим его осведомленность не кончится, стоит ее проявить, Аркант предпочел за лучшее закрыть глаза и сосредоточиться на восстановлении собственного организма. Благо даже темным целительство было отчасти подвластно: та его часть, где требовалось избавиться от пострадавших тканей и клеток.

И даже когда давление чужой силы исчезло, давая понять, что они с Мортеном остались одни, темный не рискнул тут же открывать глаза. Слушал мерное дыхание друга, ждал, пока успокоится собственный пульс, так до конца и не уверенный, что опасность миновала.

Но время шло, тело начало затекать от неудобной позы, и Аркант решился встать. Накатившая усталость была лучшим свидетельством того, что он все еще жив. С трудом поднявшись на ноги, он оглядел покрытый пылью пол – единственное напоминание о начерченном круге. Хмыкнул, отметив свое просто потрясающее везение: присутствие Темнейшей отвратило от разрушенного круга всех других обитателей границы, что могли воспользоваться открытым им проходом и выйти в реальный мир. Капли силы, которые успел накопить его измученный организм, ушли на то, чтобы убедиться: реальности больше не связаны. Уходя, его нежданная гостья закрыла за собой все двери. Но он знал, что еще до полудня она вернется сюда. Спустится по лестнице, войдет в сопровождении своей жрицы – теперь дружба аристократки и девушки с коротким именем, больше походившая на служение, была легко объяснима, как и вернувшийся к новоиспеченной жрице дар, – и, смерив преподавателя насмешливым взглядом, начнет рисовать в конспекте.

Кого-нибудь другого перспектива могла и напугать, но он лишь усмехнулся и, полностью разрядив артефакт-накопитель, свел ладони вместе, избавляясь от пыли и зачищая ауру этого места. Так, на всякий случай, чтобы светлые коллеги, если не удержат свое любопытство в узде, не нашли ничего интересного.

Ресторан уже почти закрылся, когда на его пороге появилась знакомая официанту посетительница в сопровождении очередного – больше одного раза с ней никто не приходил – кавалера, на сей раз имевшего ярко выраженные черты светлого мага.

«Зачем они ей только?» – пронеслась невольная мысль у мужчины, осведомленного о том, кто посетил их заведение. Монетка, спрятанная в кармане напротив сердца, приятно холодила кожу.

– Меню? – Он протянул папку именно девушке, наученный прошлым опытом.

– И ему тоже. – Ани кивнула в сторону Далиса, с интересом изучавшего заведение. Он лишь вздернул бровь, когда смертный проигнорировал его, и первым обратился к девушке, отдавая предпочтение в обслуживании именно ей, хотя общественные нормы требовали иного.

– Как вам будет угодно, – все так же, не поворачиваясь к Ани спиной, отчего Далису был виден лишь профиль официанта, отозвался мужчина, и на стол перед Светлейшим легла точно такая же, как уже была в руках у гостьи, папка. – Желаете сделать заказ сразу? Возможно, напитки?

– Что угодно, чтобы забыться. – Ани захлопнула папку и, не глядя, бросила ее замершему в ожидании слуге. – Или просто что осталось. – Быстрый взгляд на опустевшую к ночи улицу. – Мы не вовремя.

– Для вас мы всегда открыты, – преувеличено бодро отрапортовал официант, давя в зародыше зевок. И пусть они собирались закрываться, ничего. Правила гласят: работаем до последнего клиента. А если клиент к тому же сама Она, то и до рассвета можно подождать. На том свете зачтется.

– Для обоих? – уточнил Далис, забавляясь. Откинулся на спинку стула, демонстрируя костюм по последней моде и, якобы невзначай, метку служителя собственного культа. И не простую, каких было полно у младших служек, а едва ли не верховного жреца.

Официант нервно сглотнул, перевел взгляд с рассеянной гостьи, которую больше занимали вспыхивающие по ту сторону стекла огни, и заверил:

– Разумеется. Все гости одинаково нам дороги.

– Ани, милая, тебя не смущают речи этого господина? – уточнил Далис таким холодным тоном, что у бедного слуги перед глазами вся жизнь прошла, а пальцы заледенели.

– Не пугай его. – Ани не удостоила никого из них и взглядом. – Закажи уже что-нибудь и отпусти беднягу. И… – девушка будто бы прислушалась к чему-то, доступному лишь ей, – креманку сметаны. Нем хочет попробовать.

– Будет исполнено, – не скрывая облегчения, пожилой мужчина со всех ног бросился на кухню, так и не приняв заказ у мстительного светлого.

– Я не успел распорядиться, – хмыкнул Далис.

– Не пугал бы беднягу – успел бы, – меланхолично заметила Ани, выпуская котенка на стол и поглаживая голову меж ушек. Мелкий отреагировал на ласку, как и полагалось, заурчал, задрал подбородок, открывая уязвимую шейку, но, стоило Далису протянуть к нему руку, зашипел и выгнулся. Острые когти вошли в мягкое дерево, намекая на серьезность намерений котенка, если Светлейший попытается хоть кончиком пальцев задеть шелковистую шерстку.

– Мои слуги тебя не любят, – едва заметно улыбнулась Ани. Настроение ее все еще оставляло сомнения в благополучном исходе для горожан, но заметно улучшилось, стоило им покинуть академию, как и сейчас, после демарша даже не кота – а какого-то энергетического сгустка, по нелепой случайности получившего имя и благоволение Темнейшей.

– Это его дар? – решил прояснить догадку Далис, прекрасно помня, что ранее его коллега животных не жаловала. Как и огрызки пусть и своей, но побывавшей в чужих «руках» силы.

Ани кивнула. Перед глазами вновь возник мраморный пол – и Мор, разрывающийся от боли.

– Почему он так реагирует?..

– Он твой слуга.

– Бывший. – Ани поморщилась. – Я его отпустила.

– Но не забрала у него своих даров, – пояснил Далис. – Только память. Полагаю, ты бы и дар ему оставила, если бы не его врожденное упрямство.

Ани улыбнулась. Котенок, будто бы почувствовавший ее улыбку, вновь довольно замурчал, падая на стол и подставляя пальцам Хозяйки животик. Он успокаивал ее: своим присутствием, забавными звуками, доверчивостью, с которой льнул к ее пальцам, и, когда официант принес креманку, попытками лакать сметану, не задевая ее усами. Неудачными попытками, после которых Ани пришлось вытирать мордочку салфетками.

Сама девушка лишь едва пригубила принесенный ей напиток. «Слезы богини» – дорогое вино, но сколько его пролилось на ее алтари…

– Я не чувствую в нем человека, – неожиданно признался Светлейший после того, как официант все же рискнул исправить свой недочет и осведомиться насчет заказа мужчины.

– Он жив, – нахмурилась Ани, не переставая ласкать отвисший животик котенка.

– Определенно не мертв, – усмехнулся собеседник. – Но моя сила не действует на него так, как должна.

Пальцы Ани зависли в воздухе, не дойдя до пузика Нема. Она вскинула подбородок, встречаясь глазами со Светлейшим и… кто-то иной на его месте был бы уже мертв, но Далис выдержал полный ярости и обещания мучительной расправы взгляд. Разве что более он не улыбался.

– Я лишь хотел убедиться в своей догадке, – сухо пояснил собеседник. – И убедился, не более.

– Не приближайся к нему, – зло попросила (хотя на просьбу этот рык мало походил) Ани.

– Не буду, – легко пошел на попятную Далис. – Раз он так много для тебя значит… – Ани промолчала: не отрицая и не подтверждая его слов. Впрочем, ее молчание лучше иных аргументов доказывало правоту собеседника. – Но я бы хотел тоже его отметить. С моим благословением твой… подопечный будет в большей безопасности.

– Он. Мой.

Нем недовольно пискнул, когда тонкие пальцы девушки впились в его холку. Ани вздрогнула и убрала ладонь подальше от котенка. Вот только теперь она сжимала в них столовый нож.

– Все верно. И это не повод для споров. Он остался твоим слугой, и никто не станет посягать…

Она смотрела на Далиса тяжелым немигающим взглядом, давая понять, что любые слова, призванные убедить ее разделить влияние на слугу, не возымеют желанного эффекта.

– Только мой. И никто из богов не должен вмешиваться в его судьбу. Ни Младшие, ни Старшие, ни Великие. Никто, – отрезала Ани. Нож в ее пальцах раскалился докрасна.