Осеннее равноденствие

Однако в процессе этой обработки или в другой момент, пока сказать сложно, череп был раздроблен. Кому-то пришлось восстановить его из нескольких десятков осколков. И даже их удалось найти не все, кое-где зияли дыры. Но лицевую часть склеили полностью, это давало хоть какую-то надежду на опознание.

– Вот теперь можно давать пояснения, – позволил Матвей, внимательно изучая череп.

– Эту голову нашли в модульном доме… Вы знаете, что такое модульный дом?

– Знаю. Продолжайте.

– Здание принадлежит молодой семье, для них же и строилось. Они заказали этот дом меньше двух лет назад, жили там, когда погода позволяла. О том, что находится в стене, они даже не догадывались, пока не взяли из приюта служебную собаку, старую и слепую, отправленную в отставку.

– На убой, – уточнил Матвей.

– Ну… не совсем. Таких животных отправляют в приют, а усыпляют, только если не удается найти новых хозяев. Эту собаку взяли в семью, и на даче она постоянно волновалась именно возле этой стены. Хозяева решили, что ее беспокоят мыши, и убрали доски, чтобы проверить. Внутри был обнаружен этот череп – в виде осколков, как вы уже догадались.

– Да, догадаться было несложно. Что говорят эксперты?

– Тайник как таковой в стене не обустраивали, – ответила Елена. – Эксперты считают, что череп попал в базальтовый утеплитель на этапе его изготовления и в таком виде был помещен в плиту. Этим процессом занимаются машины, люди вполне могли упустить произошедшее. Мы рассматриваем несколько вариантов, не только убийство, несчастный случай тоже…

– Это не несчастный случай.

– Это может быть он, – настаивала следовательница. – При изготовлении такого утеплителя используются высокие температуры, тело могло обгореть до костей…

– Уже очевидно, что нет, – невозмутимо прервал Матвей. – Не хочу показаться невежливым, просто не вижу смысла тратить время на заведомо ошибочную версию.

По костям было видно, что они не горели. Если бы какой-то несчастный рабочий упал в печь, ткани пригорели бы к черепу, но не исчезли без следа. А то, что видел Матвей, куда больше напоминало результат грамотной химической очистки.

Да и потом, оставалось непонятным, как именно голову отделили от тела – оторвали или отрубили. Шейные позвонки не сохранились, так что возможности определить не было.

– Жертву опознали? – уточнил профайлер. – Кости восстановили достаточно хорошо для определения прижизненной внешности.

– Наши специалисты работают над этим, – кивнула Елена. – Сначала они восстановят лицо, потом сверят с нашей базой данных. Если об этом человеке есть хоть какие-то сведения, мы получим имя.

А еще сведений может не быть, об этом Елена говорить не стала, но ведь и так понятно! Возможно, мертвеца никто не искал, бывает и такое. Но здесь, опять же, от профайлера ничего не зависело, он позволил экспертам заниматься своим делом.

– Что с оставшимся телом? – поинтересовался Матвей.

– Ищут, но пока без вариантов. Дом, в котором нашли голову, полностью проверили, ни в одном другом модуле нет ни намека на кости. Будем отслеживать путь до изготовителя.

– Семью проверили?

– Конечно, и за ними будут наблюдать, но… Я беседовала с обоими, там молодая пара. Они подавлены и напуганы. Не похоже, что они подозревали об этом…

Матвей с выводами не спешил, но допускал, что Елена права. Те люди действительно могли не знать – и год, и два, и три, и сколько угодно. Кости не пахнут, никаких следов крови в утеплителе не нашли. Они жили бы с черепом в стене и дальше, если бы в их доме случайно не оказалась служебная собака.

Так что простых решений тут не будет. Но Матвей уже чувствовал: это не несчастный случай.

– Наша единственная зацепка – это изготовитель модульных домов, – сказала Елена. – Компания не большая, но и не маленькая, есть собственное производство, работают «под ключ». Пока они заявляют, что плиту подменили при перевозке, это какая-то диверсия, они тут ни при чем. Я хотела бы попросить вас присутствовать на допросе. У этих людей была возможность – но нет мотива! Да и потом… Там, на производстве, есть печь, способная обеспечить огромную температуру.

– Достаточную, чтобы уничтожить этот череп до неопознаваемости.

– Именно так! А если у них был такой ресурс, зачем засовывать этот череп в плиту – с пусть и небольшим, но риском обнаружения? Тут ничего не сходится…

Матвей лишь кивнул. Он и сам понимал, что хозяева строительной фирмы стали главными подозреваемыми только потому, что других подозреваемых нет. Возможно, если подтвердится, что плиту никто не подкидывал, это их разработка, их удастся привлечь к ответственности. Но смысл-то не в том, чтобы наказать хоть кого-то! Нужно найти виновного, и сейчас все выглядело так, будто кто-то пытается подставить строительную фирму…

Пока Матвей размышлял об этом, телефон Елены издал мелодичную трель. Следовательница достала гаджет, пару раз щелкнула по экрану – и просто застыла. Она еще ничего не сказала, не издала ни звука, а Матвей уже мог сказать: ее что-то шокировало. Это была не рядовая информация, а данные, которые меняют очень многое.

В нынешней ситуации догадка появилась сама собой.

– Жертву удалось опознать? – Матвей кивнул на череп.

– Да… Да, этот человек был в нашей базе…

Личность жертвы должна была упростить ситуацию, помочь им хоть как-то разобраться с мотивом. Но по изумленному лицу Елены можно было догадаться: стало только сложнее.

– Кто он такой? – спросил профайлер. Чтобы освободиться от хватки шока, Елене требовалось произнести то, что ей казалось невероятным, вслух, только так она могла двинуться дальше.

Она тоже поняла это, ответила быстро:

– Точно не тот, кого можно ожидать! Этот человек – иностранец, а еще… Еще он военный преступник.

* * *

Матвей опять ушел в себя и просил не беспокоить. Это уже стало привычным, и Таиса особо не настаивала. Она на этот раз даже не разбиралась, что там у него случилось – то ли сложности со своим заданием, то ли бесится, что Гарик его не послушал и привлек ее к делу. Хотя это глупо… Таиса прекрасно знала, что он ее недолюбливает и считает если не лишней в их команде, то точно не дотягивающей до уровня старших учеников. Но разве есть смысл ворчать, если она справилась?

Решив, что умом Матвея все равно не понять, Таиса сосредоточилась на собственном деле. Она больше не подкарауливала Паулину в фитнес-клубе, она добыла у Юлии Лазаревой подробный график ее подруги и теперь наблюдала за тем, как проходит обычный день модели.

День, надо сказать, проходил неплохо и вполне предсказуемо. У Паулины наверняка хватало денег на прислугу, однако она предпочитала лично отвозить дочь в школу, и чувствовалось, что они с ребенком очень близки. После этого модель посвящала время собственным делам: тренировалась в фитнес-клубе, встречалась в кафе то с одним человеком, то с другим, заскочила в свою квартиру, ездила на примерку каких-то нарядов в элитном бутике, несколько часов провела на съемке.

А еще она встретилась со своим женихом, и это оказалось неожиданной удачей для Таисы. Именно Дмитрия Волкова подруги Паулины считали основной – да и единственной – причиной ее проблем, так что понаблюдать за их общением было для профайлера бесценно.

Быстрых ответов это везение не принесло. Не похоже, что Паулина боялась Волкова, однако она и не расслаблялась рядом с ним. В компании своего предполагаемого защитника она оставалась такой же напряженной, как в одиночестве. Сам Волков этого не замечал, общались они вполне бодро, Паулина поцеловала его, прежде чем они разошлись в разные стороны.

Тут Таисе и пришлось делать выбор – причем быстро. Она могла бы понаблюдать за Паулиной еще день-другой, но подозревала, что результат будет примерно таким же. По-настоящему счастлива и спокойна модель была только рядом со своей маленькой дочерью, остальной мир такую же радость ей не внушал. У Таисы были все основания считать дело завершенным, но она так не могла.

Она решила, что прятаться по кустам и дальше нет смысла. Таиса дождалась, когда модель останется на подземном паркинге одна, и подошла к ней открыто.

– Паулина, подождите! Я могу с вами поговорить?

Что ж, начало получилось не самое приятное: модель, не ожидавшая ничего подобного, шарахнулась в сторону, ударилась о соседний автомобиль, да еще и ключи уронила, так, что пластиковый пульт разлетелся на две части, основную и заднюю крышку.

Многие могли испугаться, услышав голос в момент, когда считали, что они в помещении одни. Но Паулина ведь была не на своей территории, она находилась в общественном месте! Да и отреагировала она слишком бурно: с ней заговорили не громко, без агрессии, а у нее, вон, до сих пор руки колотятся! Тут и психологом быть не нужно, чтобы понять: у модели большие проблемы.

Сообразив, кто оказался рядом с ней, Паулина улыбнулась – растерянно и, как показалось Таисе, облегченно. Любопытно… Получается, серьезно напугать ее мог даже женский голос, хотя обычно женщины спокойней относятся к представительницам своего пола.

– Вы та девушка из клуба? – уточнила модель. – Простите, я вас не заметила…

Таиса наклонилась, ловко подцепила отлетевшую подальше крышку от пульта и протянула Паулине.

– Мне и самой не следовало так подкрадываться. В мою защиту – я не пыталась подкрасться. Я уже второй раз доставляю вам неприятности, так что извиняться должна я. Мы можем поговорить?

– Вы все еще считаете, что должны мне чашку кофе? Да ну, совсем нет!

– Не поэтому, хотя угостить хорошего человека кофе всегда приятно. Паулина, буду с вами честна: я тут оказалась не случайно. Я за вами следила.

Таисе не первый раз доводилось действовать вот так: напрямую, на грани агрессивной наглости. Она прекрасно знала, что Матвей не одобряет такой подход. Ну и пускай, она взрослый человек, профессионал, и может сама выбирать стратегию поведения!

При чем тут вообще Матвей?..

Таиса поморщилась, отгоняя лишние мысли, и заставила себя сосредоточиться на беседе с Паулиной. А это было важно, потому что модель снова отреагировала не совсем адекватно. Что сделал бы обычный психически стабильный человек? Удивился бы – или разозлился. Но модель заметно побледнела, и ее повело так, что ей пришлось опереться на автомобиль, чтобы устоять на ногах.

Таиса протянула к ней руку, чтобы поддержать, однако Паулина шарахнулась от нее, как от ядовитой змеи.

– Не трогайте меня!

– Спокойней, пожалуйста, – примирительно улыбнулась Таиса, отступая на шаг. – Вы, наверно, не так меня поняли. Я не сталкер и не безумная фанатка. Я психолог, ко мне обратились ваши подруги. Они беспокоятся за вас.

Паулина чуть расслабилась, но на собеседницу она по-прежнему смотрела с недоверием, а вот в голосе мелькнула легко распознаваемая горечь.

– «Подруги»? Да перестаньте, я прекрасно знаю, что не все таким занимаются. Это ведь Юля, да? Вполне в ее духе.

– Не так важно, кто это. Важно, что этот человек прав. В вашей жизни действительно происходит что-то очень нехорошее, и я хочу вам помочь.

– Сколько? – мрачно спросила Паулина.

– Сколько – что?

– Сколько вы хотите за свою помощь? Я не осуждаю, я понимаю, что жизнь складывается по-разному, и каждый зарабатывает как может. Но давайте я заплачу вам эти деньги прямо сейчас, и вы оставите меня в покое. Заодно Юле скажите, чтобы сосредоточилась на своей жизни и поменьше лезла в мою.

– Дело не во мне и не в Юле, – покачала головой Таиса. – Когда я соглашалась на это дело, я не знала, чего ожидать. Но теперь я вижу: вас что-то гнетет. Я не требую никаких денег, я готова помочь вам совершенно бесплатно.

– Хотите сказать, что и Юлину просьбу вы выполняете по доброте душевной?

– Я ни разу не сказала, что меня наняла Юля. Но кто бы это ни сделал, человек этот заплатил авансом, а я свою работу выполнила. Меня просили узнать, не подсели ли вы на какие-нибудь запрещенные вещества. Я вижу: нет, такой проблемы у вас нет.

– Если вы и правда такой крутой психолог, разве вы не должны определить, какая же проблема у меня есть?

– Я психолог, а не гадалка и тем более не волшебница. Мне нужно узнать вашу точку зрения, выяснить все подробности. Я не хочу за вами следить, это некрасиво, да и данные обеспечивает сомнительные. Вы знаете, что вам нужна помощь, Паулина. И я вам ее предлагаю просто так.

Паулина сомневалась, Таиса видела это. С одной стороны, модель действительно привыкла к тому, что все хотят от нее денег или помощи. С другой, ей приходилось нелегко, она явно не справлялась. И Таисе, несмотря на обвинения в вымогательстве, было жаль ее. Паулина не относилась к тем самовлюбленным звездам социальных сетей, которые на всех смотрят как на грязь. Она была искренне милой, ей хотелось помочь…

Только вот Паулина этого не допустила. Таиса прочитала ее решение по изменившемуся выражению лица еще до того, как прозвучали слова.

– Вам лучше уйти, – заявила Паулина. – Я не знаю, что вы там вообразили, что возомнили, но вы мне мешаете. Давайте разойдемся сейчас, пока мне не пришлось вызывать охрану или полицию.

Таиса лишь тяжело вздохнула, достала из кармана визитку и протянула модели.

– Я понимаю ваше недоверие. Но если вдруг передумаете, связаться со мной можно по этому номеру.

Паулина взяла у нее карточку – и демонстративно швырнула в ближайший канализационный сток. Впрочем, даже сейчас она напоминала скорее упрямого ребенка, чем самовлюбленную стерву.

– Я со своей жизнью разберусь сама! – твердо произнесла она. – А вас я надеюсь больше никогда не видеть!

Спорить и дальше не было смысла, Таисе оставалось лишь уйти. Позвонить Юле, отчитаться и вроде как забыть про эту историю…

Но чувство незавершенности все равно осталось.

* * *

Гарик признавал: если рассматривать Алексея Черкунова отвлеченно, без связи с недавними событиями, персонаж получится скорее трагический. Сейчас это ничего уже не меняло, но отметить такое все равно стоило.

Когда Алексей только родился, казалось, что ему сказочно повезло. Тридцать лет назад его родители были очень богаты: отец был одним из совладельцев рынка, мать, работой совсем не интересовавшаяся, умело пускала его деньги на красивую жизнь и частые вечеринки. Они уже растили маленькую дочь и с радостью восприняли прибытие в этот мир наследника.

Счастье было пусть и бурным, но недолгим. О том, что Черкунов-старший – человек достаточно жестокий, говорили уже давно. Он мог без сомнений ударить кого-то из работников рынка, а те, в страхе быть изгнанными с более-менее прибыльного места, принимали это как должное. Ходили слухи, что он поколачивает и жену, но тут ничего доказать не удалось. Черкунов жил так много лет и свыкся с мыслью, что ему дозволено все.

Продолжалось это ровно до того дня, когда в его кабинете нашли избитую до смерти четырнадцатилетнюю девочку. Гарику так и не удалось найти точной информации о том, кем она была и как попала на территорию Черкунова. Кто-то писал, что она подрабатывала проституткой, кто-то – что была воровкой, которую бизнесмен поймал на месте преступления. В любом случае, судьба ее сложилась незавидно: она чем-то разозлила Черкунова, и он привычно не сдержался.

Кто-то другой сумел бы избавиться от тела, денег для этого хватало. Но Черкунов оказался из тех людей, которые в стрессовых ситуациях впадают в ступор. Помощник застал его сидящим над окровавленным телом и немедленно вызвал полицию, которая в ту пору еще звалась милицией.

Черкунова посадили, а вскоре и убили прямо в тюремной камере. Впрочем, его жена не дождалась ни официального вдовства, ни даже решения суда. Женщина, недавно позировавшая на семейных фото рядом с Черкуновым, быстренько открестилась от него. Для той, кто не проработал в своей жизни ни дня, она оказалась на удивление предприимчивой: она опустошила все счета, до каких могла дотянуться, сгребла в охапку дочь и сбежала из страны. Найти ее так и не удалось: с такими деньгами не слишком сложно начать новую жизнь.

Ну а маленький Алеша остался… просто остался. Следователи, прибывшие для допроса Черкуновой, обнаружили пустой дом и рыдающего в углу трехлетнего мальчика. Нельзя сказать, что матери пришлось бросить сына, потому что у нее не было другого выхода. Нет, у Черкуновой не нашлось никаких причин взять с собой одного ребенка и оставить другого, кроме того, что ей хотелось. Очевидно, сын ей просто не нравился, и она решила сделать вид, что она всегда была просто мамой дочки.

Отец ничего не мог сделать для сына, Алеша рисковал отправиться в детский дом, если бы о нем не вспомнили дальние родственники. Не потому, что он был так уж дорог им: Черкуновы с родней не общались. Просто к Алеше прилагался приятный бонус в виде всего имущества, которое его мать не могла утащить с собой, а продать не успела.

Так что он воспитывался в семье, но, судя по тому, что видел Гарик, счастливым его детство так и не стало. Сам Алексей никогда ни на что не жаловался. За него печальную историю рассказывали протоколы вызова соседями милиции и медицинские справки, подробно расписывавшие травмы, с которыми мальчика привозили в больницу.

Алексей кое-как продержался с родней до совершеннолетия, а потом взял свое. Он через суд добился права управлять всеми своими финансами и переехал в родительский дом. Что же до воспитывавшей его семьи, из пяти ее членов двое погибли в результате несчастных случаев, еще трое пропали без вести. Но все это произошло в течение нескольких лет после того, как Алексей Черкунов перестал общаться с родней, так что к нему вопросов не было.

Рынок его отца к тому времени окончательно развалился, но кое-какой начальный капитал Алексею получить удалось. Официально он начал зарабатывать сдачей в аренду торговых помещений. При этом его доход оказался поразительно высоким для такого нехитрого бизнеса. Черкунова всегда окружали слухи о том, что он лично изготавливает и продает кое-что запрещенное во всех странах мира. Впрочем, за руку его никто не ловил, поэтому он продолжал свободную и вполне обеспеченную жизнь.

Его никогда не связывали ни с проституцией, ни с похищением людей, ни с убийствами. Он был преступником – но преступником другого уровня. Тем не менее, именно его Филипп Залецкий обвинил в жестоком убийстве молодой женщины, его сожительницы.

После дополнительного допроса, который рекомендовал Гарик, оказалось, что Залецкий не просто рядом с трупом постоял, как утверждал изначально. Его участие в этой истории оказалось более деятельным: он помог, как было отражено в протоколе, «разделить тело по нескольким контейнерам». Вот только Филипп не знал, что случилось с этими контейнерами дальше, и тут он не врал.

Информации из открытых источников обычно недостаточно, чтобы создать достоверный психологический портрет, но кое-какое представление об убийце Гарик получил. Похоже, Черкунову достался эмоциональный и взрывной характер отца. Однако острый ум помог этот характер обуздать, Алексей не отличался праведными стремлениями, он просто не попадался. Все указывало на то, что человеческая жизнь как таковая для него – не ценность. Однако он знает, что за ее уничтожение можно попасть в тюрьму, а туда ему не хочется, ему и отцовского опыта хватит.

И вот этот человек позволил туповатому телохранителю узнать о своих грехах? А потом еще и отпустил Филиппа как ни в чем не бывало? Доверил свою свободу честному слову полудурка? Нет, такая версия Гарику совсем не нравилась.

Он как раз размышлял о том, что произошло на самом деле, когда ему позвонил следователь.

– Похоже, вот этот ваш психологический профиль на сей раз не понадобится! – с непонятным торжеством объявил он. – Есть разрешение на обыск!

– Какой еще обыск, с чего вдруг? – насторожился Гарик.

– Оказалось, что рядом с Черкуновым пропало уже немало народа. Его конкуренты по бизнесу, женщины, даже родственники – прям не человек, а Бермудский треугольник! Просто раньше не было оснований связывать эти исчезновения с ним. Не буду говорить, что он кому-то из наших приплачивал, не люблю такое. Но факт в том, что его не трогали, не проверяли даже. Зато сейчас к нему присмотрелись, и выяснилось, что он попутно еще и бурную фермерскую деятельность ведет!

– В смысле?

– Ему от родителей достался не просто дом, а дом с большим участком. Очень большим! И у него там огород, озеро, ров для полива из этого озера, а главное, несколько компостных ям. Слишком крупных, чтобы обслуживать такое хозяйство! И он туда часто ездит, соседи видели его машину. Понимаете? Он в другую часть своего участка не ходит, как было бы удобно, а ездит по кругу, зато на машине! Когда такое нужно? Да только когда мертвые тела требуется перевезти!

– Выглядит так, будто это для тел, – уточнил Гарик. – Но не слишком ли все демонстративно? Он мог ездить ночью, когда соседи спят.

– Так он ездил и днем, и ночью, его в разное время видели! Все сходится: он приказал разделить тело девушки и упаковать в контейнеры, чтобы ее удобней было самостоятельно грузить в багажник, не оставив при этом следов крови. Про это как услышали наверху… В общем, сегодня обыск состоится.

– Не надо.

– Что? – растерялся следователь.

– Не надо проводить обыск, – пояснил Гарик. – Этим вы только порадуете ублюдка.

– Что? Нет, конечно! Ему предлагали добровольно пустить полицию на свою территорию, он отказался! Он надеялся укрыться за отсутствием улик, грамотный очень… Он ведь не ожидал, что у нас будут показания Залецкого!

– Ожидал, – возразил профайлер. – Именно поэтому Залецкий продолжил скакать на машине по проституткам, а не упокоился с миром в выгребной яме. Его отпустили на волю с расчетом на то, что рано или поздно он начнет трындеть. Он должен был подманить вас к дому Черкунова!

– Вам что, очень хочется показать, что вы умнее других?

– Да при чем тут я? До меня вам вообще не должно быть дела, думайте о Черкунове! Он неглупый мужик, он явно все предусмотрел.

– Зачем ему это? Зачем устраивать обыск в своем доме? Его же подозревают в торговле наркотой!

– Наркоту вы там точно не найдете.

– Вы так и не сказали, зачем! – настаивал следователь.

– Я пока не знаю. Дайте мне больше времени, я все проверю, я выясню, чего он хочет! Но не подыгрывайте ему, я вас прошу.

– Не надо ничего выяснять, обыск состоится. Спасибо за ваше содействие!

Хотелось перезвонить, но Гарик сдержался. Если кое у кого мозги не запустились сразу, то запускать вручную бесполезно. Профайлеру оставалось лишь сделать все возможное, чтобы последствия не оказались сокрушительными.

Если Алексей и убивает, – а в этом Гарик почти не сомневался, – то делает это исключительно ради удовольствия. Для заработка он тоже нарушает закон, но иначе, и в обоих случаях он не попался. И все равно он рискует, он знает, что давно под подозрением, он ходит по грани… Так зачем же ему привлекать внимание полиции так нагло?

Отчаявшись угадать, Гарик просто отправился к загородному дому Алексея Черкунова. А там происходило именно то, чего он и опасался: показательное унижение сил правопорядка.

Огород уже обыскали, но ничего не нашли. Это и понятно: грядки выглядели слишком ухоженными. Алексей наверняка копался тут не сам, нанимал садовника. И этому человеку он тоже доверил свой секрет? Или предоставил счастливую возможность случайно откопать среди свеклы ногу? Полиция даже привезла с собой собак, но и это не помогло: животные не брали след, следа просто не было.

То, что красиво называлось «озеро возле дома», на проверку оказалось большой лужей, да еще и заросшей водорослями. Нет, там можно было спрятать тело одной девушки, да еще и расчлененное, поэтому криминалисты с унылым видом тыкали в дно баграми. А вот для погружения водолазов этот сомнительный водоем уже оказался слишком мелким. Да и понятно, почему: основной целью озера был полив огорода при помощи нескольких небольших рвов, тянувшихся к дальней границе участка.

Именно там располагались те самые ямы, на которые полиция возлагала особые надежды. Увы, их изучение привело лишь к тому, что некоторых специалистов сегодня вряд ли пустят в дом, пока не проветрятся. В остальном же компостные ямы лишь выполняли свои основные функции: давали удобрения и воняли.

Дом уберег секреты своего хозяина вполне достойно. Ничего похожего на наркотики там не нашли, на их составляющие – тоже. Да и крови не было, хотя это и понятно: Филипп упоминал, что Алексей грамотно использовал целлофан.

Сам Черкунов не пропустил такое зрелище. Его сложно было не узнать: высокий, болезненно тощий, но при этом не изможденный, а жилистый. Смуглый и от природы, и после летнего загара, да еще так густо покрытый татуировками, что свободной от рисунков кожи осталось совсем немного.

Все шло по его плану, и Гарику было любопытно, как он отреагирует. Разумнее всего было бы изобразить смирение законопослушного гражданина, которому наплевали в любимую панамку. Однако Алексей не сдержался, он наблюдал за усилиями экспертов с нескрываемым злорадством.