Обвинение предъявлено Гурову

Женщина предложила Гурову тапки и позвала на кухню, совершенно не озадачиваясь тем, насколько быстро он пойдет следом за ней. В каждом ее жесте, в каждом движении тела чувствовалось, насколько Наталья доверяет своему гостю. Лев Иванович почувствовал легкий стыд оттого, что обманывает ее, просто использует как информатора. Впрочем, это чувство смятения длилось лишь несколько мгновений, поскольку сыщик прекрасно понимал, что его небольшая ложь, как и сам визит в квартиру женщины, никакого вреда Наталье не принесут. Значит, и упрекнуть ему себя было совершенно не в чем.

В манере общения Натальи Ломовой – сыщик выяснил ее фамилию по счету за электричество, лежавшему на тумбочке у дверей, – не было ни жеманства, ни кокетства. Она разговаривала с Гуровым как со старым знакомым, с которым уже съела не один пуд соли.

Лев Иванович не спеша добрался до кухни, успел достаточно подробно осмотреть единственную комнату в квартире. За это время Наталья достала из шкафчика печенье, а из холодильника – баночку клубничного джема и чашку с конфетами. Все это в мгновение ока оказалось на кухонном столе. Женщина включила электрический чайник, при этом не переставая говорить.

За чаем Гуров узнал о коллективе «Города М» достаточно много. Возможно, даже больше, чем ему было нужно. Но перебивать собеседницу сыщик не спешил. Он выуживал из ее рассказа крупицы по-настоящему важной информации.

По словам Натальи выходило, что директорша и владелица «Города М» являлась самой настоящей стервой. Яна Журова была предельно строга с подчиненными, в особенности с новичками. Она требовала от них беспрекословного выполнения всех правил, установленных в фирме, и не терпела никаких возражений. В риелторской конторе царила такая жесткая иерархическая система, что ей позавидовала бы любая латиноамериканская диктатура.

Наталья находилась в самом низу этой служебной лестницы. Ее личные интересы и пристрастия никого не волновали вообще. Наверное, это больше всего и обижало уборщицу. Плюс отсутствие даже малейшего уважения сотрудников по отношению к ней и полное игнорирование корпоративных традиций.

– Представляешь, Лев!.. – К этому моменту сыщик с хозяйкой дома уже перешли на «ты». – Я уж про себя не говорю, но они даже друг друга с праздниками и днями рождения не поздравляют. Никаких подарков к Восьмому марта, Новому году или к Двадцать третьему февраля. Как заявляет Яна Дмитриевна: «Мы здесь собрались, чтобы зарабатывать деньги. Для праздников у вас есть семьи. А если и их нет, то еще лучше. Больше времени останется на работу!» Представляешь, какая стерва! Она никогда и ни с кем из персонала первой не поздоровается, зато отчитает, если кто-то закрутится и не поприветствует ее. Те бандюки, которые там работают, почти все точно такие же. С теми, кто ниже их, сами никогда здороваться не будут.

– Бандюки? – переспросил Гуров.

– Ну а как их еще назвать, если у них у всех на уме ничего вообще не бывает, кроме как содрать с клиентов побольше денег, – проговорила Наталья. – А Ленка Перескопова и вовсе не скрывает, что ради денег на все способна. Говорит, что даже дерьмо собачье сожрет без ложки, если ей за это достаточно большую сумму заплатят.

Сыщик довольно быстро узнал интимные подробности такого вот рода не только о Ленке Перескоповой, но и о других сотрудниках фирмы. К подавляющему большинству из них Наталья никакой симпатии не испытывала, но были два человека, к которым она относилась с некоторой теплотой. Это бухгалтер Евгения Максимовна Чижова и один из риелторов – Павел Семенович Гриднев. По словам Ломовой, из них могли бы получиться хорошие люди, если бы они нашли себе другое место работы.

Бухгалтерша Льва Ивановича мало заинтересовала, а вот о Гридневе он расспросил уборщицу поподробнее. Тем более что она сама дала для этого повод. Наталья заявила, что если Гуров и может иметь дела с кем-то в «Городе М», то только с ним.

– У Гриднева, пожалуй, честность и ответственность за свои обязательства где-то внутри еще живут, – пояснила она.

Остальные риелторы не любили Гриднева за то, что он здорово отличался от них. Этот человек не был ни шумным, ни кичливым, одевался неброско. С клиентами разговаривал тихим голосом, никогда никаких эмоций не проявлял и в глаза людям старался не смотреть. Выглядел Гриднев скорее как забитый клерк, ни капли не соответствовал ни дресс-коду фирмы, ни стилю поведения, принятому там.

Он наверняка не продержался бы в «Городе М» и недели, если бы не его невероятный талант. Гриднев мог успешно провести любую, самую трудную сделку. По той прибыли, которую он приносил фирме ежемесячно, этот человек всегда был в тройке лучших.

– Он почти ни с кем в офисе не общается. Даже Журова с ним разговаривает исключительно наедине. В офисе говорят, что Гриднев на планерках молчит как рыба. Кое-кто даже утверждает, что он о хозяйке знает что-то такое, что не дает ей его уволить, заставляет Журову относиться к Гридневу иначе, чем к другим сотрудникам, – проговорила Наталья. – Не знаю, может быть, и так, но он у меня больше доверия вызывает, чем все остальные. Гриднев, по крайней мере, никогда не утверждал, что на свете нет ничего важнее денег. Точнее, их количества, как говорят все прочие риелторы. Если после моего рассказа ты захочешь с «Городом М» дело иметь, то требуй, чтобы тобой занимался только Гриднев.

– Теперь я даже не знаю, стоит ли мне вообще соваться к этим риелторам, – с сомнением в голосе произнес Гуров.

– Прозрел, что ли? – с усмешкой спросила Наталья. – Да не пугайся ты так! Иметь дело с ними можно, если знать, что именно от них стоит ожидать, а сам ты при этом в тонкостях оформления сделок с недвижимостью не разбираешься. Я уверена, что в других конторах ситуация точно такая же, как и у нас. Вот только не знаю, сможешь ли ты там найти такую же простушку, как я, чтобы она тебе всю подноготную на блюдечке выложила.

Сыщик от души поблагодарил женщину. Теперь он пытался придумать повод для того, чтобы проститься с нею. Но и в этом случае Гурову напрягаться не пришлось. Его выручил телефонный звонок. С ним связался Крячко и заявил, что раздобыл очень важную информацию. Сыщик сообщил лучшему другу, что сейчас выезжает.

– Извини, Наташа, начальник меня срочно вызывает, – сказал он Ломовой. – Дай мне номер своего телефона, пожалуйста. Мне бы очень хотелось еще как-нибудь с тобой пообщаться. Я тебе хотя бы расскажу, чем у меня поход в «Город М» закончился.

Станислав сказал Льву Ивановичу, что встретится с ним в кафе, расположенном в Хамовниках, в районе усадьбы Трубецких. Это заведение находилось в нескольких кварталах от офиса компании «Город М», и его выбрал сам Крячко. Почему, Гуров не спрашивал, но слегка удивился этому совпадению.

Направляясь в кафе, сыщик подумал, что Станислав, скорее всего, узнал от Суркова о том, что тот вышел на Яну Журову во время изучения подозреваемых. Именно поэтому Крячко и выбрал место для встречи недалеко от ее штаб-квартиры. Однако на этот раз Гуров ошибся.

Стас совсем не удивился, когда вошел в кафе и увидел там старинного друга. Он сначала обвел помещение взглядом, решил, что для разговора по душам оно вполне подходит, затем подошел к столику, который занимал Гуров, сел и извинился за опоздание.

– Ну и заставил ты меня, Лева, землю рыть, – не без тени самодовольства проговорил Крячко. – Я сегодня все утро гонял своих стукачей, заставлял их из-под земли достать информацию о том, кто именно разыскивал в преступном мире исполнителя грязных дел. Не скажу, что они много интересного нарыли, но кое-что важное все же нашли. Имя этого человека им узнать не удалось, но они выяснили, что заказчик работает на риелторскую фирму «Город М». Понимаю, что тебе это ни о чем не говорит. Поэтому я и покопался в прошлом руководства этой конторы. Помнишь, в конце девяностых погиб один бандит, которого ты преследовал на машине?.. Так вот, фирму возглавляет дочка покойника, некто Яна Журова. Вот я и подумал…

– Стас, я уже знаю все это. За исключением того, что кто-то из «Города М» искал исполнителя для грязной работы, – с виноватой улыбкой перебил его Гуров.

– Не понял. Что за черт? Как? – удивился Станислав.

Гуров не успел до конца рассказать, как именно Сурков вышел на Журову.

Крячко, изрядно обиженный на друга, взорвался.

– Я фигею, Клава! – рявкнул он. – Лева, а мне сообщить об этом не судьба была? Какого хрена я полдня потратил на то, что ты уже и без меня знал? Трудно было трубку в руки взять и позвонить?

– А я не на пикнике прохлаждался! – заявил сыщик в ответ на это. – Если бы ты дослушал до конца, то узнал бы, что меня полдня милые ребята, тебе известные, мордовали за то, что кто-то на моей тачке человека сбил. Потом я пытался придумать, как свою шкуру сберечь, а заодно и с «хвоста» оперов Управления собственной безопасности сбить. Лишь после этого занялся проверкой той информации, которую мне Сурков подкинул. Так что извини, но у меня просто не было времени поинтересоваться, чем именно ты в тот момент занимался.

– А что за фигня с машиной? – спросил притихший Крячко, который действительно оказался не в курсе того, что произошло сегодня утром с сыщиком.

Гуров вкратце изложил ему историю уходящего дня. Он рассказал другу, как Сурков вышел на Журову, о последующем визите «безопасников» в его квартиру и о том, какие именно улики помимо записи с камеры видеофиксации они нашли в машине Гурова. Упомянул сыщик и о том, что нашел своеобразные окурки на месте стоянки своего «Пежо», и о разговоре с Ломовой. Он скрыл от Стаса лишь свою договоренность с Григоряном.

Когда Крячко поинтересовался, где Лев Иванович взял машину, на которой все это время передвигался по Москве, тот ответил, не вдаваясь в подробности:

– Один знакомый выделил. У него должок передо мной был.

– Да уж, Лева, крепко на тебя насели, – задумчиво проговорил Крячко, когда сыщик закончил свой рассказ. – У меня такое ощущение возникло, что тут вряд ли гений-одиночка работает.

– Поначалу я тоже так подумал, – проговорил Гуров. – Да вот только вовлекать в такое дело слишком много людей вряд ли разумно. Чересчур велик риск. Тот умник, который за мной охотится, знает меня совсем неплохо и за дурака не держит. Он наверняка понимает, что чем больше людей в курсе его плана, тем выше мои шансы на него выйти. Думаю, преступник просто привлекает на определенных этапах сторонних людей, использует их втемную.

– Я так не считаю. Обоснуй! – потребовал Крячко.

Лев Иванович начал рассказывать ему о том, как он сделал те или иные выводы, и у Станислава в очередной раз возникло какое-то слишком уж ребяческое ощущение обиды. Все, что говорил Гуров, казалось Крячко таким простым и логичным, что он не переставал удивляться, почему сам не пришел к тем же самым умозаключениям.

Гуров не снимал своих подозрений ни с одного из тех людей, которые фигурировали в деле о подставах, организованных против него. Однако при этом он очень даже сомневался в том, что хоть кто-то из фигурантов был в курсе хотя бы десятой части плана, придуманного неизвестным противником.

Парочка следователей из УСБ вполне могла быть в этом замешана. Но только потому, что их повышенный интерес к Гурову кто-то чем-то стимулировал, например повышением по службе. В противном случае у них не было бы необходимости с замиранием сердца ждать результатов экспертизы и радоваться тому, что криминалисты подтвердили их обвинения. Даже совать им взятки было бессмысленно. Это означало бы раздавать этим людям козыри против себя. Куда проще было бы договориться с кем-нибудь из их начальства, убедительно попросить его пожестче взяться за Гурова. Например, ради вымышленного чувства справедливости или личной мести. В таком случае даже оклеветать сыщика было бы проще.

К тому же сбор информации о Льве Ивановиче требовал большого количества времени. Привлечение к слежке лишних людей могло бы заставить их заинтересоваться, чем именно Гуров не угодил заказчику, и привело бы к поиску ненужного компромата на него. В этом случае со стороны противника сыщика правильней было бы собрать всю информацию самому, не привлекая лишнего внимания ни к своей персоне, ни к тому делу, которое он задумал.

С угоном машины и наездом на пешехода ситуация сложилась схожая. Конечно, это дело можно было бы поручить стороннему человеку, но у того возникли бы совершенно неуместные вопросы. Хотя бы о том, почему именно эту машину нужно угнать и задавить человека в том самом месте и в то время, где это и произошло. Отвечать на такие вопросы было опасно, как и давать возможность исполнителю искать эти ответы самостоятельно.

– Очевидно, Стас, что тут работает одиночка с большим криминальным прошлым, – заявил сыщик. – Не исключено, что он мог получить заказ на меня от кого-то, но это совсем необязательно. Однако вполне очевидно то обстоятельство, что он нашел способ получать интересующую его информацию обо мне из Главка или даже из министерства. Располагая деньгами, временем и нужными связями, такую операцию вполне можно провернуть и в одиночку. Даже не можно, а нужно!

– Никак нельзя с тобой не согласиться! – сказал Станислав после объяснений Гурова. – Впрочем, я бы и сам до такого додумался, будь у меня столько же информации, сколько ее было у тебя перед нашей встречей.

– А я и не спорю, Стас, – с улыбкой проговорил сыщик. – Ты ведь прекрасно знаешь, что дураком я тебя никогда не считал. А что тебе известно о том человеке из риелторской конторы, который искал исполнителя у бандитов?

– Да ничего особенного, – ответил Крячко. – Каких-то ярких примет у него не было, имя свое он не назвал. В том, что этот тип работает в «Городе М», мои осведомители уверены не были. Они просто предположили это. Дело в том, что этот риелтор позволил себя обокрасть, пока шлялся по притонам. Больших денег в его портмоне не оказалось, зато там было несколько визиток этой фирмы. Вот мой стукач и предположил, что тот там работает.

– А опознать этого типа твой человек сможет? – поинтересовался сыщик.

– Не знаю. Я даже не пытался выяснить, сам он кошелек из кармана риелтора свистнул или же это сделал кто-то другой, – ответил Станислав и развел руками. – Впрочем, это-то выяснить несложно будет. А как ты опознавать его собрался? Прогуляешься до офиса Журовой и попросишь ее собрать всех сотрудников фирмы для фотосессии?

– Уже, – заявил Гуров. – Все портретики у меня есть. Оказывается, эта Яна – очень обстоятельный человек. Она завела личные дела на каждого, кто у нее работал, и хранит их в своих компьютерах. Уж не знаю, каким способом, но наш пронырливый аналитик раздобыл для меня эти досье. Я тебе их скину на электронку, а ты прокатись до своего осведомителя и покажи ему фотки. Было бы просто здорово, если бы он опознал этого типа. Вечером соберемся у меня и обсудим все, что будем делать дальше.

– Договорились. – Крячко согласно кивнул и добавил: – Только не ввязывайся сегодня в новые неприятности. Нужно разобраться хотя бы с теми, какие уже есть.

– Я бы и рад, но гарантировать не могу. Мне придется прокатиться по столице, отдать на анализ пару окурков. Очень мне интересно, что наши спецы из них вытащить смогут.

– Ты теперь бычки по подворотням собираешь? – не удержался от язвительности Станислав.

– Дело обстоит еще хуже. Я их под машинами откапываю, – в тон ему ответил Гуров. – Ладно, давай не будем терять время. Чует мое сердце, у нас его в обрез в ближайшие дни будет.

После того как сыщик расстался со Станиславом, он решил не ехать в Главк. Нет, не из-за того, что опасался косых взглядов и пересудов за спиной. Не волновал его и запрет Орлова появляться на службе.

Просто Гуров надеялся на то, что «безопасники» и неизвестный враг сегодня потеряли его из вида, не имели никакого представления о том, чем он занимался и что смог узнать. Конечно, сам по себе визит в Главк ничего не значил, но Лев Иванович опасался, что у его противников в ведомстве есть глаза и уши. Если враги сыщика узнали бы, с кем он встречался, то они могли бы сделать определенные выводы о том, в каком направлении движется расследование. Гурову это было совсем не нужно.

К тому же те лабораторные исследования, которые ему требовались, в Главке сделать было нельзя. Экспертно-криминалистический центр МВД находился на улице Зои и Александра Космодемьянских.

Добираться туда из Хамовников сыщику пришлось через половину Москвы. Гуров был рад, что Григорян успел обеспечить его к этому времени и транспортом, и деньгами. В столице без этих двух вещей любой человек чувствует себя как минимум ущербным. Хотя иногда личный транспорт больше мешает, чем помогает делать необходимые дела.

Начальника Экспертно-криминалистического центра генерал-лейтенанта Шишкова Гуров не знал, зато с руководителем Управления экспертиз и исследований материалов, веществ и изделий полковником Владимиром Петровичем Мусиным знаком был давно, еще с того времени, когда тот возглавлял одну из московских криминалистических лабораторий. Конечно, сказать, что полковники съели вместе пуд соли, было бы преувеличением, но они знали друг друга достаточно хорошо, доверяли друг другу и не задавали ненужных вопросов.

Гурову пришлось потратить около часа на то, чтобы добраться до управления. Потом он еще минут двадцать пять ждал его начальника, поскольку того срочно вызвали к Шишкову по какому-то неотложному делу.

Когда сыщику удалось встретиться с Мусиным и озвучить ему свою просьбу, тот неопределенно покачал головой и проговорил:

– Лев Иванович, боюсь, ты слишком многого от этих двух окурков хочешь. Да еще и думаешь, наверное, что у меня тут настоящие боги работают. Я, конечно, сделаю все, что тебе надо, но не удивляйся, если результаты окажутся далеко не теми, какие ты от нас ждешь.

– Владимир Петрович, ты ведь и сам знаешь, что экспертизы – не мой курятник, – произнес сыщик. – Откуда мне знать, что можно, а чего нельзя вытащить из этих окурков. Но я тебе честно скажу, что за любую информацию буду благодарен. Если она мне хоть что-то скажет о человеке, который их бросил на землю, то это для меня уже будет прорыв. Хотя даже не берусь утверждать, имеют ли они хоть какое-то отношение к делу, расследуемому мной сейчас.

– А вот я в этом абсолютно уверен. О том, какой у тебя исключительный нюх на улики, знаю не понаслышке, – заявил полковник. – Ладно, поставлю ребятам задачу. Если там есть хоть что-то интересное, то они непременно это найдут. Сколько времени у нас есть?

– Вообще-то результаты мне были нужны еще вчера, – расплывчато пояснил Гуров.

– Лев Иванович, да ты оборзел! – выдал Мусин. – Предлагаешь мне людей с важных исследований снять и на твои окурки бросить?

– Именно, – спокойно ответил сыщик.

– Если бы я тебя не знал столько лет, то обязательно послал бы к черту, а теперь не получится, – сказал начальник управления и слишком уж тяжело вздохнул. – Ладно. Ты обычно на мелочь не размениваешься, раз чего-то требуешь, значит, это действительно важно. Будут тебе первые результаты завтра к вечеру. Но глубокий анализ получишь никак не раньше, чем через двое суток.

– На лучшее я и не рассчитывал. Спасибо тебе. Запиши должок на мой счет, Владимир Петрович.

Больше сегодня Гурову делать было нечего, да и день как-то незаметно приблизился к вечеру. До заката, конечно, было еще далеко, но солнце неумолимо клонилось к горизонту. Тени от московских высоток удлинялись до неимоверных размеров, и в тесных дворах спальных районов золотистому свету августовского вечера места уже вообще не осталось. Все прибрал в свои лапы сумрак, сгущавшийся в подворотнях.

Когда Гуров добрался до дома, солнечные блики остались лишь в окнах верхних этажей. Прямые лучи уже не жгли, однако жара все равно не спала. Бетон дышал настоящим жаром, словно доменные печи.

Сыщик оставил машину на платной стоянке в трех кварталах от своего дома и оставшийся путь прошел пешком. Он изредка неприметно осматривался, пытался найти хоть какие-то следы наружного наблюдения за собой или за дорогами, прилегающими к его дому, но первое время ничего так и не смог заметить.

Лишь потом, уже в глубине своего двора, Гуров заприметил машину, внутри которой неподвижно сидели два человека. Рассмотреть их в опускающихся сумерках было нельзя, но сыщик ни капли не сомневался в том, что это оперативники из Управления собственной безопасности, направленные сюда для наблюдения за ним. Парни не особо пялились по сторонам. По крайней мере, на приближение сыщика к собственному подъезду они никак не отреагировали. Возможно, у них была задача следить за теми людьми, которые выходят из дома. Народ, направлявшийся внутрь, их не интересовал.

Гуров сегодня из квартиры выходить не собирался, поэтому знал, что операм придется без толку просидеть в машине всю ночь. Впрочем, это обстоятельство его никак не расстраивало.

Крячко приехал к дому сыщика раньше генерала, но заходить внутрь не спешил. Он припарковал свою машину недалеко от подъезда, в котором жил Гуров, и терпеливо ждал, пока во дворе появится Орлов. Так прошло минут десять. Станислав уже решил позвонить своему другу, заодно и начальнику, но в это время «Тойота» генерала вырулила во двор. Крячко дождался, пока автомобиль припаркуется, вышел из своей машины и двинулся навстречу Орлову.

– Ты только подъехал или один внутрь зайти стесняешься? – осведомился тот и подозрительно посмотрел на полковника.

– Петр, у тебя чувство юмора такое же тонкое и деликатное, как слух у медведя, – заявил Крячко и поморщился. – Мне с тобой поговорить нужно раньше, чем мы к Леве войдем.

– А что случилось? – Генерал насторожился еще больше.

– Вот это я тебе и собираюсь рассказать, да и показать заодно, – сказал Станислав, вздохнул и добавил: – Пошли в твою тачку. На улице такие вопросы обсуждать как-то неуютно.

Когда они уселись в «Тойоту», Крячко вкратце рассказал Орлову о том, что произошло с ним перед последней встречей с Гуровым. Петр Николаевич слушал его внимательно, изредка задавал уточняющие вопросы.

Станислав вернулся к осведомителю, рассказавшему ему о человеке из «Города М», который искал исполнителя для какой-то преступной операции. Стукач поначалу уперся, не хотел говорить сыщику, откуда он узнал о краже бумажника из кармана риелтора. Крячко уже начал раздумывать, не врезать ли пару раз этому типу по ушам, чтобы он стал сговорчивей. Можно было отвести его в «обезьянник» ближайшего участка и попросить тамошних ребят из патрульно-постовой службы как следует поработать с ним. Но тот вовремя почувствовал, что препирания добром для него не кончатся, и все же раскололся.

Оказалось, что карманник, обобравший человека из «Города М», был родственником осведомителя и не знал, что тот сотрудничает с полицией. Именно два этих факта и заставляли стукача держать его имя в секрете. Он опасался, что потеряет доверие своих преступных дружков. Однако Крячко не оставил ему выбора. Трусоватый осведомитель очень уж не хотел быть измордованным полицейскими.

Оказалось, что родственник стукача чуть ли не в первый раз ступил на преступную дорожку, до смерти перепугался, когда двоюродный брат привел в его квартиру полицейского. Он даже отпираться в своем преступлении не стал, не только выложил Крячко все подробности кражи, но и отдал то, что нашел в бумажнике, за исключением пары тысяч рублей, которые успел потратить.

Крячко уже хотел было собрать все это в пакет для лабораторной экспертизы, но увидел кончик фотографии, которая заинтересовала его. Станислав вытащил небольшой снимок из кучи визиток, взглянул на него и замер, едва не забыв, зачем вообще приехал в квартиру карманника.

– На, сам посмотри, – сказал он, достал фотографию из кармана и протянул ее генералу. – В обморок только не падай.

Орлов осторожно, словно религиозную реликвию, взял снимок и повернул его к боковому окну, подставил под последние отблески лучей заходящего солнца.

Фотография была весьма пикантной, откровенной. Женщина с обнаженными грудями сидела на столе, запрокинув голову. Мужчина наклонился к ней, старался достать губами до соска. Его физиономию можно было разглядеть совершенно четко, а вот лицо женщины из-за позиции фотографа большей частью осталось за кадром.

Но и то, что разобрал в ее облике Орлов, заставило его замереть. На фотографии была Мария Строева. Вот только мужчина этот Гуровым не был!

– Твою мать! – выругался генерал. – Что это за пакость такая?

– Карманник заявил, что именно эту пакость он вытащил из бумажника риелтора вместе с деньгами, визитками и банковскими картами, которые оказались заблокированными, – едва сдерживая эмоции, ответил Станислав. – Женщину вор никогда не видел, а вот мужчина на фото именно тот, кого он обчистил. Судя по тем документам, которые дал мне Лева, это один из сотрудников Яны Журовой – Павел Семенович Гриднев. Карманник узнал его на фотографии из досье. Они с этим типом действительно очень сильно похожи. Как и та женщина – с Марией.