Любовь, смерть и регламенты

Лима кропотливо собирала информацию по всем женщинам, которые когда-либо попадали в культ, что на самом деле оказалось довольно непростой работой. Пришлось подключать и знакомых, и смекалку. Где-то кого-то очаровать, где-то сжульничать, где-то связаться с организацией Хидео Окавы. Если бы мать узнала – открутила бы ей голову. Хорошо, что она занята своими переживаниями, и можно пока водить её за нос. Потом, когда всё получится, мать будет гордиться. А деталей ей знать и не обязательно.

16 лет – странный возраст. Ты еще и не взрослый, и уже не ребенок. Несешь ответственность за свои действия, но имеешь очень ограниченный набор прав. Однако, это достаточный возраст, чтобы устроиться на работу или вступить в культ. Без согласия родителя.

Легенду для матери Лима тоже подготовила, вполне крепкую, завязанную на правде – чтобы легче вралось. Равия считает, что её дочь устроилась на летнюю практику – заниматься водной экосистемой храмов Культа Богинь. Это вполне легальная деятельность, которая не даёт наёмным сотрудникам какого-то серьёзного доступа или привилегий. Просто работа.

И Лима действительно проходила собеседование на эту должность. Нужно же было ей как-то подобраться к Культу поближе. Работу она не получила, зато получила рекомендации для отбора на место жрицы. Прям как её мать, только наоборот – именно рекомендация, а не место работы являлась настоящей целью. Лима усмехнулась.

Лима снова стояла у зеркала и пыталась придать себе отчаянный вид. В Культ не попадало ни одной успешной девушки. Все истории об одном: жизнь покатилась под откос, дама в беде, муж агрессор, потерянная работа, погибшие родственники, долги, депрессия, смертельная болезнь, кромешная мрачнуха. Лима же выглядела слишком лощёной, слишком довольной. Даже волосы сегодня лежали локон к локону, словно она потратила несколько тысяч на укладку в салоне. Пятно на платье от натуральных фруктов с вечеринки у бассейна. Идеальная кожа. Но главное даже не это – её выдавал взгляд. Как получить нужную эмоцию, если ты на самом деле ни в каком, ни в отчаянии? Вспомнить мёртвого отца? Он и живой особо Лимой не интересовался. Разногласия с матерью? Они, конечно, драматичные, но большинству маргинальных жителей города показались бы смешными. Проблемы с личным каналом – не подходит. Остаётся только разыграть карту несчастной любви. Ей 16. Ей поверят, что несчастная любовь может казаться концом жизни.

Лима вела канал о своей жизни. Затрагивала там как развлекательный сегмент, так и экологическую повестку. Здесь снова пригодились знания из колледжа. Не хотелось признавать, но получение образования действительно приносило пользу. Матери она, конечно, никогда об этом не скажет.

Готовясь к своему суперважному делу, Лима сменила тон повествования на канале. Увела фокус внимания с уходовых средств, городских мероприятий и развлечений в сегмент личных переживаний. Поначалу это дало серьёзный отток зрителей, но довольно быстро аудитория начала нарастать. Вновь пришедшие зрители оказались намного более вовлечёнными, а один из них даже стал активно добиваться встречи и писать о влюблённости. Кого-то другого это могло напугать – Лима увидела возможность.

Симпатичный парень, старше её на год, из одной из самых влиятельных семей в городе, немного неловкий, говорит невпопад, краснеет. В то же время галантный и элегантный. Лиме показалось, что он изо всех сил, хоть и безуспешно, старается быть уверенным в себе аниме персонажем. Савелий учится в ненавистном ему медицинском колледже и мечтает поступить в институт искусств, а впоследствии стать мангакой. На фоне Лимы Савелий выглядит особенно болезненным со своей тонкой бледной кожей, вечными синяками под глазами и худобой. Вместе они смотрятся по-настоящему нелепо, хоть он и выше Лимы (что случается довольно редко с её ровесниками). Да и в целом, ответить на его чувства Лима не смогла, не её он типаж вообще. Но история в духе «мы не можем быть вместе, ведь мы из разных социальных слоёв» нашла очень живой отклик у аудитории. Так что Лима продолжала играть влюблённость.

На некоторое время Лима даже приобрела электронный абонемент в библиотеку, чтобы иметь доступ к проверенным данным и как следует изучить скандинавскую мифологию. В наше время нельзя доверять сведениям из интернета, слишком много псевдо экспертов, вводящих в заблуждение толпы людей. Будь ситуация иной – не получили бы такое серьёзное развитие и власть библиотекари, хранители наследия, сетевые археологи и менеджеры по доверию. Стоимость такого абонемента варьировалась в зависимости от уровней доступа, а также от необходимости работы с бумажными носителями. Одной из составляющих успеха видео подкаста Лимы являлась её полная самоотдача. Если нужно осветить какой-то вопрос – она выкладывалась на двести процентов. И никогда не экономила ни сил, ни денег на качестве получаемой информации.

Круглыми сутками Лима изучала всю информацию, которую смогла найти в библиотеке, чтобы прийти к жрицам подготовленной. В ней нет отчаяния, но в ней может быть фанатизм.

Что бы там ни думали окружающие, Лима хорошо понимала себя и свои сильные стороны, и отлично использовала это себе на пользу.

Блог приносил довольно скромный доход, и Лима проработала отличный надёжный план, как выйти на совершенно новый уровень. И для этого ей нужна настоящая сенсация.

Лима улыбнулась, подумав, как она обойдёт всех этих самоуверенных и самовлюбленных журналистов с образованием, создав настоящий крутой разоблачающий контент. Как её имя прославится далеко за пределами Ливэя. Может быть, она даже станет известной на всю Россию.

Лима достала из шкафа синее расшитое платье корсетного типа с широкими летящими рукавами, надела все свои золотые украшения, которые насобирала по друзьям и подписчикам. Хотелось соответствовать выбранной богине, но не стоило выбирать ничего из её стандартной атрибутики, чтобы не выглядеть глупо. Ведь Лима собиралась «служить богине», а не изображать её. Начало июня 2145го выдалось довольно теплым, но всё же пришлось накинуть лёгкий плащ.

Храмы культа находились за чертой города в лесу, на противоположной стороне от официального въезда в город. Лима добралась до нужной точки на гравидоске. Любимые горожанами трамваи ей не нравились. Лима часто думала о том, как классно, наверное, ездить на личных машинах, как во всём цивилизованном мире. Однако в Ливэе подобный транспорт запрещен. Много лет назад город построили как социально-экологическую утопию – пешеходный, зелёный, маленький и на полном самообеспечении. Ливэй стал воплощением оазиса в мире техногенных, экологических и биологических катастроф. Закрытый по своей сути, на полностью автономном управлении, он находился на арендованной территории и под защитой России. Однажды срок аренды земли закончится, и в городе будут установлены новые правила. Кого-то из жителей тревожили перемены, кто-то просто принимал будущее как должное, ведь условия были известны с самого начала. Лима видела возможность. Ей обязательно нужно проявить себя, заявить о себе раньше, чем всё изменится. Ей нужно быть в числе тех, кто станет частью истории, кто будет полезен.

Здания храмов и жилой комплекс визуально полностью интегрировали в лесную среду. Сделанные из смеси новых технологичных материалов с отделкой из натуральных – вроде дерева и камня, они смотрелись очень гармонично и совсем не выбивались из общей картины. Привычные для Ливэя крыши, покрытые зеленью; стеклянные фасады, высокие стены деревьев. Место казалось очень уединённым. Лиме пришло на ум слово «отшельники».

Всего на территории, принадлежащей Культу, находилось три здания, отведенных под храмы и одно большое многоуровневое жилое. Лима понимала, что называть именно религиозные здания храмами не совсем корректно. Она изучила достаточно информации, чтобы понимать разницу между храмом, собором, монастырем, костелом, мечетью, церковью, часовней и даже капищем. Однако, исходя из найденной информации, Ливэйский культ не сильно заморачивался, и называл все свои здания храмами. Так что в итоге Лима убедила своего внутреннего борца за правду не придавать значения несостыковкам.

У ворот Лиму встретила пожилая женщина в этническом наряде тюркского народа. В Ливэе много представителей этого старого народа, так что на городском празднике можно частенько наблюдать их особенные одежды, которые они пронесли сквозь века. Женщина приветливо кивнула и жестом пригласила Лиму следовать за ней. Её ждала встреча с Матерью Лилианой – основательницей культа. Максимально таинственной личностью. Известны лишь общие факты: где родилась, на кого училась. Ей 45 лет, в институте она изучала культуру разных народов. Родители Лилианы скончались от пандемии, когда той едва исполнилось 16. Кто оплатил дорогостоящую учёбу неизвестно, вероятнее всего какой-нибудь любвеобильный спонсор.

После института сразу зарегистрировала проект Культа богинь, заявленный как убежище и место обретения спокойствия для женщин, оказавшихся в кризисной ситуации, который мгновенно получил закрытый статус. Спонсорами выступило сразу несколько анонимных благотворителей. Все необходимые здания за пределами Ливэя построили в течение полугода, после чего Лилиана покинула Ливэй, обосновавшись на территории культа, которую более никогда не покидала.

Лима находила любопытным, что технически культ построился на территории, временно арендованной, на которой действовали ограничения на строительства. Но каким-то невероятным образом Лилиане удалось выбить разрешение на постройку. Это казалось чуть ли не самой будоражащей частью расследования. Кто эти влиятельные спонсоры, которые стоят за ней? Что на самом деле является истинной целью данной организации? И так ли безопасно это убежище?

Идя за пожилой женщиной и раскладывая по полочкам все известные факты, Лима не забывала цепко рассматривать все детали, встречающиеся на их пути. Девушек в разных этнических нарядах, которые смотрели на Лиму с опаской. Идеально ухоженные сады вокруг зданий. Аккуратно припрятанные за изгородями потайные двери. Лима всегда с лёгкостью находила такие места – настоящий природный дар.

Они поравнялись с первым храмом. Совершенно непримечательным снаружи. Отсюда можно предположить лишь, что внутри будут высокие круглые своды. И только.

Однако реальность оказалась настолько впечатляющей, что Лима даже на мгновение потеряла дар речи. Пожилая женщина по-доброму усмехнулась.

– Это наш центральный. Здесь проходят служения языческим и скандинавским богиням. Если ты внимательно осмотришься, то увидишь, насколько естественно в архитектуре переплетена природа и животные мотивы. Каждый цветок, каждый рисунок, каждая резьба на сводах и арках здесь не просто так. Настоящее культурное наследие.

Лима смотрела на залитый ярким уличным светом огромный трехэтажный зал. Высочайший первый уровень и два балконных уровня, опоясывающих всё помещение. На первый взгляд Лима не смогла определить, где установлены лестницы, чтобы подняться на верхние уровни. Никаких стен, однако арки и живые изгороди всё равно отделяли некоторые части зала, будто огораживая отдельные каморки.

– Приглянувшиеся тебе уголки – это места уединения для молитв. Большие же службы проводит жрица в самом центре.

– Какая жрица?

– Смотря какая служба.

Лима невольно нахмурилась.

– Все по началу путаются. Конечно, нам пришлось заимствовать разные понятия у разных вер и адаптировать их под себя. Мы единственный в своём роде культ во всём мире.

– Вы ведь знаете, что во всём мире слово «культ» имеет негативную окраску?

Лима испытующе смотрела на свою проводницу, однако та и не думала смущаться или уходить от ответа.

– Конечно, знаем. Ты же не думаешь, что Мать Лилиана глупая необразованная женщина?

– Не думаю.

– Однако это единственный способ для нашей организации не задевать ничьих чувств, понимаешь? Мы своим существованием не преследуем цели кого-то оскорбить или обидеть. Мы просто даём приют тем, кому он нужен. И просим в этом помощи у наших богинь.

– А почему…

– Мы пришли. Ты можешь задать все вопросы Матери. Хорошего тебе дня, дитя.

Женщина по-доброму улыбнулась и оставила Лиму одну у высокой деревянной двери. Лима немного посомневалась, но всё же зашла внутрь. В маленькой, но очень светлой комнате спиной к Лиме стояла высокая женщина с длинными русыми волосами в странном одеянии. Окно, в которое она смотрела, занимало почти всю стену от пола до потолка, и было занавешено бежевой полупрозрачной тканью, и обрамлялось тяжелыми тёмными шёлковыми шторами. По периметру комнаты стояли высокие светильники с множеством свечей, похожих на настоящие восковые. Всё окно словно кто-то разрисовал паутинным узором. Будто здесь поработал огромный паук, размером минимум с человека.

Лилиана повернулась, развела руки в стороны, словно собираясь небрежно обнять Лиму, и сдержанно улыбнулась. Лима смотрела на неё, пытаясь понять, что гипнотизирует больше – невероятная то ли ангельская, то ли дьявольская красота этой женщины; или же её восхитительный наряд. Тяжёлое тёмно-серое парчовое платье, расшитое замысловатыми бардовыми и золотыми узорами. Расшитый пояс, подчёркивающий талию, две вертикальные полосы, идущие от пояса вниз, и приковывающий взгляд центральный узор, в котором чётко читаются славянские мотивы. При этом в платье вшита лёгкая шёлковая накидка чуть более тёплого тона, чем само платье, спадающая с плеч на локти, делающая образ более утончённым. Эту вещь явно шили на заказ за огромные деньги. Даже неискушенным взглядом видна ручная работа.

– Добро пожаловать в наш дом, юная Лима, – Лилиана снова улыбнулась и сделала шаг вперёд.

– Для меня большая честь познакомиться с вами! – Лима сама не понимая почему, слегка поклонилась.

Это всё окружающая атмосфера. Слишком величественно, слишком возвышенно. На мгновение Лима почувствовала укор совести из-за своей истинной цели.

– У тебя много вопросов, дитя, – голос Лилианы мягкий и густой заполнил всю комнату, разливаясь словно сладкий густой сироп, в котором хотелось утонуть.

Лима подумала, что это какая-то специальная техника, не иначе.

– Почему богини? Почему не какая-то из общепринятых и одобренных религий? Почему что-то такое, что теоретически может вызвать много негатива?

– Потому что мы все дочери, – Лилиана небрежно пожала плечами, – потому что мы все матери. У кого еще нам просить милости, если не у матерей? У кого нам еще просить прощения, как не у дочерей? У кого нам просить защиты, как не у воительниц?

Лилиана начала медленно плавной походкой обходить комнату по кругу.

– Мы просим хорошего урожая у Фрейи и Инари. Мы молим о дожде Диону и Дану. Мы ищем истины у Вар, а мудрости и вдохновения у Сарасвати и Бригит. Мы чтим Макошь и Морену. Просим о сострадании Гуань Инь и Клементию. Мы просим о защите Бастет и Морриган. Но самое главное, – Лилиана хитро улыбнулась, – мы ищем любви внутри себя. Самая главная женщина, которую ты должна будешь научиться слышать, слушать, чтить, уважать и любить – это ты. Каждая дочь, каждая сестра, каждая мать – все мы неразрывно связаны с природой. Все мы – источник жизни. Источник прощения. Источник любви. Спокойствия. Силы.

Лилиана завершила круг и остановилась напротив Лимы. От неё едва уловимо исходил сладкий запах. Немного ванили, немного густых цветочных нот и какой-то неизвестный Лиме терпко-горький аромат.

– Мы не принимаем в свои ряды тех, кому есть что терять. Тех, кто слишком сильно связан с внешним миром. Тех, у кого еще вся жизнь впереди.

Лилиана наклонилась к Лиме.

– Таких как ты.

Лима почувствовала, как к горлу подступает тревожная тошнота.

– Скажи мне, дитя, какова истинная цель твоего нахождения здесь? Зачем ты пришла в наш дом под ложным предлогом?

Лима хотела было выпалить заготовленную легенду, однако слова вырвались против воли:

– Я хочу стать значимой. Я хочу, чтобы со мной считались. Я хочу, чтобы меня видели! – Лима закрыла рот ладонью и с ужасом уставилась на главу культа.

Лилиана удовлетворенно улыбнулась.

– Мы не примем тебя в культ. Но я помогу тебе. Приходи в то же время через неделю. Никому не рассказывай об этом.

Лилиана отвернулась и театральным жестом показала Лиме, что та должна уйти.

В оцепенении Лима добралась до дома, закрылась в своей комнате и несколько часов смотрела в стену.

Похоже, произошло что-то судьбоносное, но хорошо ли это?

Ближе к ночи она удалила свой видео подкаст и заблокировала всех друзей.

Глава 5. Илай. Июнь, 2145г

Пейзаж за окном постепенно перестал напоминать утопические картины и снова начал нагонять киберпанковскую тоску. Ультранебоскрёбы, смог, люди в энергетических пузырях, люди в изоляционных пузырях, многоуровневые пробки, лица, скрытые за дешевыми дыхательными фильтрами. Лица, изъеденные вирусами и бактериями. Люди, состоящие на 60% из протезов и имплантов. А в некоторых районах так и на все 80. Причём дешёвых, неудобных. Гадкая отвратительная вода за огромные деньги, жидкая еда, дефицитные продукты, непредсказуемая погода. Илай в очередной раз подумал, как удивительно, что Ливэю удаётся существовать в своём оазисном состоянии. Конечно, теперь, когда он знает, что весь город – одна сплошная ферма для выращивания подопытных крыс для создания вакцин и лекарств от бесконечных бушующих пандемий, всё это уже не кажется таким уж невозможным. Всё-таки плюс минус лабораторные условия, пусть и сама «лаборатория» размером с город.

С другой стороны, все горожане живут настолько хорошо, что большинство людей снаружи, с удовольствием поменялись бы местами. И даже согласились бы на бесчеловечные опыты, лишь бы пожить некоторое время в таких условиях. Только вот люди снаружи для этого не подойдут – недостаточно «чистый материал». Понятно, почему город поставляет во внешний мир только паутинный шёлк. Ведь производимой пищевой продукции хватает как раз на внутреннее обеспечение. Ну и, конечно, для поставок какой-нибудь элите.

Илай пытался изучить вопрос в части того, что ожидает местных жителей после прекращения аренды. Только вот документ оказался на тысячу страниц, а сам он далеко не так хорош в юриспруденции, как хотелось бы. Жаль, что и Дэя не изучала вопрос. Получить ответ от неё было бы настоящим везением. Илай остановился на мысли о Дэе. О том, как легко она от него отказалась. Это оказалось неприятным опытом. Он был уверен, что ещё вернётся в Ливэй. Почти наверняка высшему руководству понравится найденная им причина для досрочного прекращения аренды земли. Даже если весь мир в курсе, что Ливэй – это лаборатория для опытов над людьми. Знать и официально одобрять – это очень разные вещи.

Почему она отвергла идею поддерживать отношения? Почему отвергла идею, что они снова увидятся? Подумаешь, уедет он ненадолго. Во внешнем мире люди могут годами не видеться – вахты, подработки в трудной местности, карантинные ограничения.

Видимо, жизнь в тепличных условиях, накладывает свой отпечаток и на восприятии отношений. Это вызвало в нём раздражение. Какой-то детский сад. Может, написать ей? С другой стороны, зачем навязываться?

Илай подумал, что Дэя заскучает. Сама напишет, не выдержит. А если нет – ну тогда будет ей сюрприз, когда он вернётся в город.

Вариант, в котором Дэя вступит в другие отношения, пока его не будет, Илай не рассматривал.

Илай не стал тратить время на заселение в корпоративную квартиру и сразу поехал к шефу. Нужно обсудить все детали как можно скорее. Возможно, даже распаковывать вещи не придётся.

– Пётр Сергеевич! Пришёл к вам сразу по прибытии.

Шеф довольно улыбнулся и жестом пригласил Илая присесть напротив.

– Почитал твой рапорт. Оба твоих рапорта. Интересные вещи ты раскопал.

Илай кивнул.

– И про господина Норриса хорошо придумал. И про лабораторию очень познавательно. И документики, которые ты тихонько вынес за пределы города, нам тоже очень пригодятся.

У Илая сложились довольно тёплые отношения с начальником, за десяток лет работы бок о бок, они прошли вместе через столько переделок, что стали почти родными. По долгу службы Илаю приходилось переходить во временное подчинение разным руководителям, и он очень хорошо прочувствовал на собственном опыте, что их отношения с Петром Сергеевичем – это скорее исключение, чем правило. Илай чувствовал отеческое тепло, защиту и уверенность в том, что его прикроют, что бы ни случилось. Пётр Сергеевич же мог рассчитывать, что Илай выполнит любое – абсолютно любое его поручение, даже если оно будет противоречить его принципам и нормам морали. Благо пока Илаю не приходилось сталкиваться со сложными моральными выборами.

– Похоже, Илай, у нас тут с тобой наклевывается рыбка покрупнее промышленного шпионажа, да? Есть неиллюзорный шанс нам с тобой неплохо выслужиться на благо отечества.

– Миссию с господином Норрисом предлагаете свернуть?

– Предлагаю использовать господина Норриса, чтобы пробраться в Ливэй повыше. С места приезжего следователя ты до нужной нам правды не доберёшься. Я думаю, тебя нужно направить в качестве контролирующего звена. Может быть, выбить тебе местечко в администрации.

Илай нахмурился. Сказать, что провернуть такое непросто – это вообще ничего не сказать. Кто же допустит его – следака из России – до управляющего места в закрытом автономном городе. Даже со связями господина Норриса.

– Может, инспекция? Юридически вполне сможем обосновать, – аккуратно предложил Илай.

Петр Сергеевич нахмурился и медленно покачал головой.

– Инспекция – это подозрительно.

– А мы проинспектируем что-нибудь другое.

Илая озарила светлая мысль.

– Проинспектируем работу внутренней службы безопасности. По полной программе, подниму все дела, пообщаюсь со всеми, с кем они когда-либо взаимодействовали. Узнаю, насколько довольны их работой представители администрации и влиятельных семей.

Дэя это точно не понравится, но идея просто отличная. Он сможет её убедить сотрудничать.

Лицо Петра Сергеевича осветила тёплая улыбка.

– Ну, вот за что ценю тебя, Илай, так это за твой цепкий ум и способность находить решения в нерешаемых вопросах. Хорошая идея, отличная просто! Отправлю тебя с инспекцией, командирую даже официально, с бумагами и суточными. Сколько по прикидкам тебе понадобится времени?

– Нужно же и правда проинспектировать будет, для основного рапорта.

– Само собой.

– Я бы сказал пару лет, – Илай рассмеялся.

Петр Сергеевич откинулся на спинку кресла и лукаво погрозил пальцем.

– Пары лет у тебя нет. Даю тебе год со строгой отчётностью раз в месяц.

Давно у него не было годовых командировок. Так можно ненароком и обжиться в этом оазисном городке. Захотелось увидеть лицо Дэи, когда он сообщит, что приезжает аж на год. Интересно, она обрадуется или будет в ярости из-за причины перевода? На мгновение Илай задумался, не оставить ли в тайне истинную причину командировки. Впрочем, сотрудники ВСБ в целом, и Дэя в частности пусть и не были настоящими полицейскими и следователями, своё дело знали и глупостью не отличались. Дэя догадается. Довольно иронично, что именно её брошенные в гневе слова про отчетность за прошлые годы подтолкнули Илая к замечательной идее инспекции. Вот, кстати, об этом точно стоит умолчать.

– Как думаете, Петр Сергеевич, – Илай бросил аккуратный взгляд на шефа, – когда Ливэй станет нашим городом, есть у меня шансы там обосноваться?

– Ну, кто-то же должен будет навести там порядок, правда? Почему не мы?

Петр Сергеевич явно пребывал в отличном настроении. Что ж, если всё сделать правильно, можно выйти из ситуации не просто с минимальными потерями, а даже в хорошем плюсе. И место жительства получить, и должность хорошую, и даже личную жизнь стабилизировать. Жаль, что Дэя увидит это всё совсем в другом свете. Она отличный вариант для постоянной спутницы жизни, но в этих новых обстоятельствах за отношения придётся побороться. Позже. Сначала нужно выполнить работу, и выполнить её настолько хорошо, чтобы ни у кого не осталось ни малейшего сомнения, кто именно должен наводить порядок в городе после расторжения договора аренды.

Илай заскочил в свой кабинет, собрал второй рюкзак со всеми нужными вещами, забрал у техников коробку с необходимой аппаратурой и отправился обратно на вокзал. Документы о командировании уже пришли по связи.

Пора возвращаться в Ливэй и вскрывать все его тёмные тайны.

Глава 6. Луи. Середина июня, 2145г.

Луи получил от Дэи сообщение по связи. Его первое расследование убийства, должно быть волнительно. Он перехватил часть волос на затылке в подобие хвоста, накинул любимую льняную рубашку поверх лёгкой майки и направился на выход из библиотеки. Можно сказать, что ему следовало сейчас сидеть в кабинете ВСБ, но там эта дерганная Ника и взволнованная Тори. Нет смысла приходить, пока на работе не появится Дэя – в конечном итоге только от её участия и оценки зависит результат его стажировки. Любовные романы и интрижки на рабочем месте Луи не интересовали. И дело не только в помолвке с Эйвери или его репутации, просто вся эта мышиная возня казалась ему слишком низменной и грязной. Человек он по природе своей довольно брезгливый, и старается даже лишний раз не прикасаться к незнакомым людям, не то, что заводить связи с малознакомыми непроверенными личностями.