Шаман: Тайны мертвого ковена

– Это ты в той глупой книжке вычитала? – Осведомился Женя, не веря, что Уля сама могла до такого дойти.

– Почти, – лицо Ули просияло, стоило Жене обратиться к ней. – Про Стикс сама придумала. Люблю греческую мифологию. А ты на Аида похож, кстати.

Уля задорно подмигнула Ване и тот, кажется, смутился, залившись алебастровым и едва видимым румянцем. Женя подметил, что если Ваня и питался кровью с утра, то вампиру едва ли это помогло после вчерашнего.

– Почему юлишь? – Продолжил давить на нее Александр, растеряв всю свою галантность, что всегда шла в связке с титаническим терпением.

– Идиотские вопросы потому что. – Уля пошла в открытую конфронтацию с Александром. Тон ее моментально приобрел остроту металлических стружек, летящих при обработке оружия. – У меня музыкальный слух. У людей сердца бьются так, что я из соседней комнаты услышу.

Александр в мгновение ока преодолел расстояние, что пропастью разделяло их, и грубо схватил двумя пальцами Улю за подбородок. Женя не успел среагировать на вампирскую скорость, и стоило ему дернуться в сторону Александра, как глава семейства Авдеевых слабо, по меркам вурдалаков, ударил Женю в грудь, что он отшатнулся. Александр вертел голову Ули из стороны в сторону, тщательно изучая ее черты. Уля вцепилась мертвой хваткой в каменное запястье Александра в попытке вырваться. Однако ее потуги не увенчались успехом.

– Кто твоя мать? – Требовательно спросил Александр, отпустив Улю.

– Нет у меня никого. – Уля обиженно терла подбородок и присмирела после выпада Александра.

– Не перебарщивай, – хрипло начал Женя. Он все еще пытался привести дыхание в порядок. В районе солнечного сплетения ныл комок боли. – Иначе я…

– Ты притащил сюда лизину дочь, дурья твоя голова. – Александр зашел за спину Ули, накрыв хрупкие плечи ладонями. – Я знал о твоем несчастливом везении, но чтобы именно ты нашел потерянную верховную сибирского ковена – это браво, шаман. Ее поисками занимались лучшие ведьмы и ведьмаки, а ты, как всегда, всех обошел.

Уля повела плечами и соскочила со стула. Она с опаской попятилась в сторону Жени, не решаясь даже моргнуть, как бы Александр вновь в нее не вцепился. Уля остановилась лишь, когда наткнулась спиной на широкую грудь Жени.

– Пойдем отсюда. Мне здесь ни капельки не нравится.

– Не может быть. Она вычитала легкие заклинания в какой-то глупой книжонке, – оспорил Женя, проигнорировав жалкие попытки Ули на побег. Где-то в гостиной деревянная кукушка пронзительно оповестила, что наступило восемь утра.

– И они сработали, – Александр не спрашивал – утверждал.

– Конечно, сработали! – Бледный солнечный луч скользнул по мягким чертам, потемневшим от гнева. Уля закатала рукава потрепанной толстовки, и миру открылись бледные круглые шрамы вдоль предплечий. – Там инструкции такие, что даже ты поймешь.

– Уля, остынь. – Женя выступил вперед, закрывая Улю собой. Ее вулкану уже пора утихнуть, иначе, как Женя успел понять за столь короткое время, проведенное с ней, лавина будет самой разрушающей из всех. – Я не отрицаю, что в Уле заложено семя магии. Но если бы она была дочерью Лизы, то в ней бы сила гейзером била и те, кто выпарили детский дом кровавой баней, не прошли мимо нее.

– Давайте я посмотрю, – лениво предложил свою помощь Ваня. Во всех его жестах сквозила утомленность пустым спором. Молодой вампир обогнул медленно стол и остановился напротив Жени, указав взглядом в сторону. – Не лопни, шаман. Ты знал, что так много думать… вредно? Я не съем твою девчонку.

– Ты только что ломал комедию, что не успел отдохнуть. – Женя только для виду поупрямился и отошел. Ему и самому не терпелось раскопать свежую могильную землицу, под которой захоронили истину. Возможно, и сама Уля не подозревала, что прячут чертоги ее спутанного после пережитого стресса сознания.

Главным археологом человеческих дум был Ваня.

Такой рок накрыл Ваню прожорливой тенью. Точно так же, как и Жене, выпало бремя шамана – лекаря душ.

– Я мельком гляну на первое лицо, что отпечаталось в разуме.

– Я не дам тебе ковыряться в моей голове! – Запротестовала Уля, ринувшись влево. Кучерявые локоны, затянутые в тугой хвост, всколыхнулись, но Женя не почувствовал ни отголоска страха, ни волнения от Ули. До его шаманского восприятие донеслись нетерпение Ваня и слабое негодование с примесью сожаления Александра. «– О чем же он жалеет?» – задал сам себе вопрос Женя, обещая найти ответ в скором времени.

– Вообще-то, неприлично спрашивать девушек про возраст и перебирать их мыслишки.

Ваня, в свою очередь, медлить не стал и ухватил бойкую девчонку за щеки. Ваня замер на месте, озадаченно сведя брови к переносице. Он погрузился в неукротимый поток мыслей и так надавил на разрумянившиеся то ли от страха, то ли от смущения – Женя никак не мог почувствовать, как бы он не старался – щеки Ули, что ее губы вытянулись бантиком.

– Ну фто, яснофидящий? – Мямлила Уля. Она приподнялась на носочках и едва устояла на ногах, когда Ваня отпустил ее. – Да по тебе, похоже, «Битва экстрасенсов» плачет.

– Какие печати ты на себя наложила? Я никогда не сталкивался с подобным. – Ваня от удивления приоткрыл рот, а Уля щелкнула его по подбородку. После этого жеста Ваня вновь помрачнел, натянул на себя непробиваемую маску.

– Никаких. В «Колдуем вместе» не было и слова о печатях. Никудышный из тебя экстрасенс.

– Ты тоже обнаружил только пустоту, да? – Осторожно уточнил Женя, вперев пристальный взгляд в розовую макушку Ули.

– Там нет никакой пустоты, шаман. – Женя заметил, как Ваня пожевал щеку изнутри. Нечасто ему доводилось видеть, как вампир настолько волнуется. – Замки вешают не на пустые комнаты, а на полные несметных сокровищ сундуки.

– Лиза сделала это, – прокашлялся Александр, доставая из холодильника изящный графин с серебряным колпачком, который, кажется, сохранился еще с царских времен. Глава семейства выставил на столешницу два стакана и наполнил их бордовой вязкой жидкостью, что текла расплавленной сталью. Один из них он подтолкнул к Ване, и Уля скривилась, стоило ему поймать и испить живительный для мертвецов нектар. Женя никак на это не отреагировал – привык. – Только никак не могу взять в толк, зачем ей понадобилось прятать собственную дочь, а затем убивать себя.

– Что?! С чего вы вообще взяли, что какая-та Лиза – моя мать?! – Вскипела Уля и Ваня отпрянул от нее, как от прокаженной. Он согнулся и выбежал из кухни, прикрыв рот ладонью.

– Возможно, на него все еще влияет вчерашнее, – дух-покровитель прозвенел столовыми приборами, аккуратно сложенными в ящике. – Или же печати не просто прячут, а защищают.

– Потому что я живу гораздо дольше тебя. – Александр с жадностью приник губами к краю граненного стакана и в два глотка осушил содержимое, причмокнув от наслаждения, что доставило ему утоление жажды. Некогда бледные губы налились алой жизнью. – И твоя мать строила свою магию на печатях. Я не знавал еще ведьмы, которая бы их так любила.

– Мы не знаем наверняка. – Женя слегка подтолкнул Улю к выходу. Безусловно, он врал. Версия Александра звучала правдоподобно, хоть в ней и было достаточно белых пятен, дыр, оставленных ружейными патронами. Однако Женя был не просто шаманом, а полицейским, и не мог поверить в первую же теорию, что ему предоставили. – Поэтому пока мы не можем утверждать, что Уля – дочь Лизы.

– На детский дом напали не просто так, и ты это знаешь, – настаивал на своем Александр, постучав костяшками пальцев по столу и согнувшись над ним. Губы его снова приобрели мертвенный оттенок, словно он не насытился кровью несколько мгновений назад. – То, что перед нами дочь Лизы, – неоспоримый факт. Если бы ты видел Лизу в возрасте Ули, то ты бы подумал, что она воскресла и искупалась в бассейне с гуашью.

– Эй! – Фыркнула Уля, поковыряв носком пол.

– Не суть важна, чья Уля дочь, – размышлял Женя вслух. – Мне нужно выяснить, кто за ней охотится, чтобы они понесли наказание и детоубийства не повторились.

– Собираешься их привести к адвокату и прокурору? – Скептически прищурился Александр, вылакав очередную порцию крови.

– Нет. – Женя положил ладонь Уле меж лопаток и повел к выходу. – В этот раз судьей буду я.

4 глава. Выпотрошенные ангелы

– Друзья, конечно, у тебя. – Уля слизывала растаявшее шоколадное мороженое с чайной ложки, накручивая на указательный палец прядь волос. – Неприятные типы. Таких в «Криминальной России» показывают. Уже представляю этот заголовок: «Вурдалаки обсосали весь Томск. А теперь двинулись к Новосибирску, но честный майор успел их перехватить».

– Даже я такую древность не смотрю. Сколько тебе там лет, не напомнишь? – Женя стер салфеткой кофейный привкус с разбитых губ. Благо, что ссадины на этот раз не ныли. После того, как они покинули Авдеевых, Женя предложил отвезти Улю к нему домой, а сам хотел отправиться в участок. Женя был слишком наивен, заикаясь о подобном варианте. Уля, словно боясь хотя бы на секунду остаться в одиночестве, заканючила, что уже проголодалась и не отказалась бы от чего-нибудь сладкого.

Батончик из «Ярче»[1] ей не подошел, и пришлось везти вредную ведьмочку в кафе-мороженое.

– Шестнадцать. И что? – Уля стукнула ложкой по пустой тарелке, оглядывая людей за соседними столиками. Из-за повышенной влажности кудряшки, что Уля распустила из хвостика, чтобы шальной ветер развевал их, когда они едут на мотоцикле, совсем распушились, и она сейчас больше походила на добродушный одуванчик, нежели не ходячую язву.

– А по тебе и не скажешь. Нолик случайно не забыла в конце?

– Да ну тебя! – Уля смяла чистую салфетку и кинула ее в Женю, но тот ловко увернулся от удара. – Мне скоро семнадцать, между прочим.

– И когда?

– Тринадцатого ноября.

– Не удивлюсь, если еще и в пятницу родилась, – усмехнулся Женя. Посетители кафешки о чем-то яро беседовали, что-то активно набирали в мобильниках или же молчали, наблюдая за шумным потоком машин на площади Ленина – бессмертный вождь взирал на все с каменным безразличием, а за его широкой спиной высился Богоявленский кафедральный собор. «Хороший был вождь» – некогда надрывно пел Летов, разрезая правду-матку. В маленьком пространстве жизнь, сплетенная из множества проволочек, била ключом. Такой кипящий гейзер был чужд Жене, он бежал из подобных мест и забивался озлобленным волком в пещеру, потому что с мертвецами ему было легче найти общий язык, ведь они не могли умереть из-за его опасного ремесла. Уле же, похоже, была чужеродной подобная атмосфера, потому что, возможно, впервые с ней столкнулась.

Женя видел это в горящем в ее глазах любопытстве.

– Если они правы, и эта Лиза – моя мама. – Уля подтянула к себе стаканчик с изображением пингвина и с торчащей из мутной крышки голубой трубочкой, погрызенной сверху. – Зачем она это сделала?

– Я понял тебя, – тяжело выдохнул Женя. Он выудил зубочистку из пластиковой упаковки и зажал ее меж зубов, перекатывая языком в размышлениях. Нет, никакая еда у него не застряла. Так думалось легче. – Я не знал Лизу. Она убила себя, когда я еще школу не закончил. Да, меня уже тогда избрал дух-покровитель, но я не встал еще полноценно на эту тропу. За тот промежуток, когда я поступил в академию и временно уехал в Омск, главный сибирский ковен распался окончательно. От него остались лишь руины. Я не интересовался ведьмами и ведьмаками, что остались от него. Считал, покуда они не доставляют проблем, то и беспокоиться о них не стоит. Я и подумать не мог, что моя беспечность выльется в десятки мертвых детей.

– Ты не виноват в том, что произошло.

– Виноват, Уля. Я охраняю жителей Томска и должен знать о каждой ведьме и нечисти. Видела речушку недалеко от дома Авдеевых?

Уля утвердительно кивнула, потягивая молочный коктейль через трубочку. И как в нее столько сладкого и холодного осенью влезало?

– В ней обитает семнадцать русалок, и я каждую знаю по имени. – Женя развел широко руками. – Одна из них училась со мной в школе перед тем, как утопиться из-за местного хулигана. А тут я не осведомился о парочке ведьм, которые с такой страстью разыскивают потерянную верховную. Возможно, тебя. В общем, я не могу ответить, почему Лиза так поступила, потому что никогда не встречал ее. Только Ваня или Александр способны хотя бы предположить. Может быть, еще жена Александра и другие его сыновья, но они уехали из Томска.

– Если она моя мама, мне плевать на ответ. – Уля теребила большим пальцем резиновое лиловое колечко на среднем пальце. – Она бросила меня, и я за это ее ненавижу.

– Ненавистью ничем не поможешь. Только себя сожжешь.

– Женя, посмотри на семьи за другими столиками. – Уля уперлась локтями в круглый стол, заляпанный засохшими каплями мороженого, и подалась вперед, понизив голос. – Они ведь так счастливы. Родители привели сюда своих детей, чтобы провести время вместе, посмеяться. Тебе сказать честно? Я завидую им самой черной завистью, потому что, видимо, моя мама решила выпилиться, наплевав на своего ребенка… А… коктейль закончился. – Уля потрясла стаканчиком в воздухе, подперев щеку кулачком. Женя прикусил язык, смекнув, что Уля переменила тему не просто так. Рана была слишком свежей. Своими догадками Александр полоснул Улю по застарелому шраму одиночества, и Женя был уверен, что этот зуд, вызванный чувством покинутого всеми ребенка, она ощутила в этот раз в стократ ярче. Одно дело думать, что тебя бросили неизвестные люди или же тебе свезло спастись из семьи алкоголиков, а вот знать, что собственная мать покончила с собой, оставив тебя буквально на растерзание жестокому миру, – другое дело. И не волнует в такие моменты, насколько крепкие печати наложил родитель для защиты.

Женя залез в задний карман джинсов и протянул Уле две помятые сторублевые купюры.

– Купи еще один, и поедем отсюда.

– Ого! – Уля без вопросов и благодарностей взяла деньги и с натянутой довольной улыбкой ускакала к кассе, встав в очередь.

– Листья сегодня беспокойно опадают. – Проскрипел дух-покровитель дождевой каплей по оконному стеклу. Женя выглянул наружу и убедился, что небосвод свободен от свинца туч. – Беду предвещают.

– О чем шепчет тебе листопад? – Женя отвлекся от созерцания неба и начал следить за Улей, которая придирчиво изучала меню, подвешенное над кассой.

– Осенние духи предупреждают, чтобы ты держал ухо востро, – дух-покровитель журчал водой из-под крана на кухне, когда пожилая посудомойщица хлопнула дверцей, выходя на перекур.

– Это связано с нашими маньяками-ищейками?

– Кто знает. Духи предчувствуют, а не предсказывают. Даже старейшины в пантеоне не способны узреть четкие грани будущего.

– Ну и хам! – Недовольство Ули разорвало нить, по которой Женя общался с духом-покровителем, и завладело всем вниманием шамана. Перед Улей стоял высокий мужчина в обсидиановом фетровом пальто с зачесанными назад русыми волосами, что едва вились на загривке. Женя не уловил начало конфликта, однако не сомневался, что Уле многого не надо, чтобы вляпаться в неприятности.

Женя поднялся со стула, чтобы уже разобраться в недоразумении, как незнакомец отвернулся от кассы, потягивая молочный коктейль через трубочку и удерживая под мышкой черную лакированную трость. Он прошел мимо Ули, толкнув ее то ли специально, то ли случайно боком. Уля ощерилась ему вслед, когда мужчина собирался выходить. Отчего-то он остановился на месте и скользнул по Жене бирюзовым глазом, у радужки которого расплывалось поталевое кольцо. Настроение второго глаза спряталось за молочным туманом слепоты.

– Не хочу я больше этот дурацкий коктейль. – Уля пихнула Женю под ребра локтем, чтобы тот обратил на нее внимание – ну точно раздосадованный котенок, с которым отказались поиграть фантиком на ниточке. Женя перевел взгляд на Улю, а, когда вновь глянул на выход, мужчины уже и след простыл.

– Что стряслось?

– Одноглазый тип наступил мне на ногу и еще чуть по лицу мне не заехал, когда беседовал с кассиршей, – бурчала покрасневшая от негодования Уля. – Я вежливо попросила его извиниться, а он даже не посмотрел на меня. Потом вообще толкнул. Ну, ты сам видел. Вот нахал!

Уля привстала на носочки и сняла с крючка пальтишко, сжала тонкими пальцами рукава толстовки, оттягивая их и ныряя поочередно руками в пальто. Женя последовал ее примеру.

– Если ты будешь взрываться так на каждого встречного-поперечного, то никакая краска не поможет скрыть седые волосы. – Женя вышел вместе с Улей на улицу. Целая какофония звуков обрушилась на них: машины сигналили друг другу в пробке, лязг шин, свист пробирающего до самых костей ветра с Томи, болтовня прохожих. – Беспокойство – один из вернейших путей к похоронным венкам.

– Где же столько мудрости набрался?

– Уля, практически все мое окружение составляют мертвые. Поверь мне, никто из них не сожалеет, что слишком мало переживал по пустякам. – Они остановились у светофора. – Напротив же, волнение забрало у них слишком много удачных возможностей, а страх задушил великие мечты. Знаешь, сколько талантливых певцов, актеров, писателей, врачей потерял наш мир еще в зародыше? А известно ли тебе, сколько жизней могли спасти врачи, которые довели себя до нервного истощения волнениями, боясь представить другим свои инновационные разработки? Короче говоря, знаешь, чем для шамана пахнет нервотрепка?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.