Арсений Бабочкин. Повесть

– Мятеж? – Филимон посмотрел на Игната.

– Да, проезжие казаки говаривали. А ещё, слыхал, сам Антонов его организовал, а теперь говорят, что он где-то в лесах прячется и в отряд к себе мужиков набирает.

– Антонов? – Это кто ж такой? – Спросил Филимон.

– О-о-о, это милиционер ихний, самый главный в уезде.

Тут вошла Наташа, в руках она держала огурцы, сразу запахло укропом и пряностями.

– Сама что ли, огурцы-то делала? – Филимон взял один огурец и откусил, – Ого! Вот это да! Это просто необыкновенный вкус. Так спрашиваю, сама солила?

– Да сама, сама дядя Филимон, – ответила Наташа.

– Ну и дочь у тебя Игнат, и красавица и стряпуха. Вот бы моему Семëну такую жену, только где он теперь Семëнушка мой, как уехал в город и ничего от него не слышно.

– У меня уже есть жених дядя Филимон.

– Есть? Это кто же такой, я его знаю?

– Знаешь! – Взбесился Игнат. Я обещал ему ноги повыдергать, вот и повыдергаю, и грозно посмотрел на Наташку. И следом добавил:

– Надо было его грохнуть ещё тогда, в том сарае несколько лет назад, да вот мать его пожалел.

– Это кто же будет-то, не Сëмка, сын Степаниды? – Загорелся от любопытства Филимон.

– О-он сучье отродье, – прошипел Игнат.

Филимон быстро захлопал маленькими кругленькими глазками, пригладил рыжую редкую бородёнку.

– Да-а-а, растут детки, кто же мог подумать. А теперь-то смотри, хозяева стали, мать иху.

– Он хороший, добрый и мы всë равно поженимся, – встряла в разговор Наташка. Она хотела сказать ещё что-то, но передумала и хлопнув дверью вышла из дома.

– Слыхал? Вот и дождался к старости лет, – пробормотал Игнат.

– Да-а-а, – опять растянул Филимон, – Это что же теперь будет, коли так детишки наши, супротив прут. Да-а-а ну дела, вот приведёт Натаха жениха краснопузова, прямо тебе в дом, что делать-то будешь, Игнат? – И следом рассмеялся.

Тут открылась дверь, и в дом вошёл Степан Сальников.

После прихода советской власти его не раз возили в город в ГПУ и даже брали под арест, хотели расстрелять, но до этого так дело и не дошло.

Следователь не нашёл ни одного убийства, которое он совершил или в котором был замешан.

Дело затянулось на месяцы, а пока его решили отпустить в родную деревню.

Впрочем, то же самое было решено по делу и Игната Щукина.

– Здорово были люди добрые! – Поздоровавшись, Степан прошёл в горницу, – Натаха чуть с ног меня не сбила, куда-то помчалась.

– И тебе не хворать Степан, садись за стол. А на Наташку ты внимания не обращай, молодая ещё, глупая, – ответил Игнат, – ты, чего хотел-то?

– Да вот табачку бы, понимаешь, в правление иду, а табак дома забыл, положил на сундук и забыл, – не задумываясь, сказал Степан.

– В правление? – Удивился Игнат. Это зачем, чего они от тебя хотят?

– Да понимаешь, сам не знаю. – Степан присел за стол, завернул самокрутку, засыпал туда табаку и закурил.

– Ух, и крепкий у тебя табак зараза, прямо до кишок достал, – сделав ещё одну затяжку слегка закашлял.

– Вон Самариха заходила, сам председатель говорит, послал за тобой. Чтобы пришёл, да побыстрее.

Тут Филимон и Щукин переглянулись между собой, затем оба посмотрели на Степана.

– Так может следователь приехал, всë прошлое ворошит, может, накопал что-то? – Игнат придвинулся поближе к Степану. – А то всё может обернуться и по-другому, к стенке поставят и всё тут, времена-то сейчас какие.

– Да типун тебе на язык! – Филимон вскочил с табуретки, на которой сидел и заходил по горнице. – Ты только плохое видишь, сразу к стенке, понимаешь. Может, просто поговорить хотят.

– Ага, – засмеялся Игнат, – тогда в Сибирь, лет на пятнадцать. Сходи Степан, сходи.

В разговоре настала пауза, каждый подумал о своëм, но продлилась она недолго.

– А может тебе бежать? Отсидеться где-нибудь, а там глядишь, и времена изменятся. Вон, говорят в Кирсанове, заварушка была, люди прежней жизни хотят.

– Отсидеться говоришь, нет Игнат, не годится такое, – Степан встал со скамейки и вышел из-за стола.

– Я, пожалуй, пойду. Некого мне бояться и ни от кого не хочу прятаться, пусть что хотят, то и делают.

Глава 4

– Сеня, ты не забыл, сегодня председатель наш, Леонид Карпович просил прийти пораньше на базу, там ещё две сеялки в ремонт привезли.

– Да, я помню мам, уже бегу, – ответил Сенька. Он выбежал из дома, надевая на ходу рубаху.

– Приду поздно, – он крикнул несколько слов вслед и скрылся за соседским плетнём.

Сенька работал на колхозной базе, где помогал ремонтировать технику, ему это очень нравилось, и он пропадал там целыми днями.

База располагалась не в самой деревне, а на выгоне, ближе к полям, чтобы как можно больше сократить расстояние и время на ремонт.

На большом зелёном лугу рядом с деревянным сараем стояли сеялки, плуги, приспособления для пашни и небольшое стойло для быков. А неподалёку стояла маленькая кузня.

Кузнец, Пётр Васильевич Мизуркин редко покидал кузню. Он жил один, ни жены, ни детей у него не было, поэтому идти через всю деревню в несколько километров он считал необязательным и оставался на своëм рабочем месте до утра. К тому же, он сторожил базу в то время, когда там никого не было.

Он это делал не за трудодни, и не за похвалу от правления, а потому что был настоящим коммунистом и считал, верил, что каждый должен вносить свой вклад в общее дело безвозмездно.

Сенька прошёл всю базу, но к удивлению по дороге никого не встретил.

Вот и показалась местная кузня, обычно как всегда из её трубы валил чёрный дымок, но не в этот раз. Дверь была открыта, и Сенька вошёл в кузню, в надежде услышать знакомый голос кузнеца Мизуркина.

– А-а-а Сенька, это ты? Ну, проходи, проходи.

Но нет, этого он не услышал. Сделав ещё несколько шагов, Сенька увидел председателя. Он сидел на том самом месте, где всегда сидел кузнец Мизуркин и смолил самокрутку, выпуская изо рта клубы дыма как паровоз.

Председатель посмотрел на Сеньку и ничего не сказал, в его взгляде была видна тревога, что-то выражало напряжённость, Сенька заметил это сразу.

– Здравствуйте, Леонид Карпович.

В небольшом пропахшем гарью помещении стояла тишина.

– А где кузнец? – Выждав несколько секунд, спросил Сенька.

Председатель встал и подошёл к молодому парню.

Его строгое выражение лица, пронизывающий решительный взгляд, изменились до неузнаваемости, в нём было видно отчаяние и злобу, ненависть и одновременно уныние.

– Убили сегодня товарища нашего, нет больше Сенька кузнеца Петра Васильевича, человека дорогого нам и нашей партии.

Сенька стоял и с недоумением смотрел на председателя.

– Как убили? Кто убил?

– Не знаю, пока говорить об этом рано, скоро приедет следователь разберётся.

Для молодого парня это была неожиданность, он действительно ничего не понимал.

– Что плохого он мог сделать, и кому?

Затем опять повторил свой вопрос:

– Кто это сделал?

– Сначала мы думали, что это сделал кто-то из местных, но потом…

– Что потом? – Переспросил Арсений.

– Да, говорят, видели около деревни незнакомца какого-то, он явно был не из местных. Хотя, что это сделал именно он, только предположение.

– Его застрелили?

– Нет, его нашли здесь недалеко прямо за кузней, с ножом в спине.

Арсений вышел из кузни и пошёл по узкой дорожке, которая вела прямо к сараю, где стояли косилки.

Он взял инструменты из мастерской и приступил к работе, хотя работа совсем не «клеилась» в голову лезли всякие мысли.

Он вспомнил, как часто прибегал в кузницу в своëм детстве, как они подолгу сидели на пороге мастерской и разговаривали. Ведь Мизуркин был человеком не деревенским, он служил на флоте, вся его молодость прошла в море. Он был механиком, хорошо знал пароприводные машины, и ему приходилось участвовать в ремонтах таких устройств, а по тем временам это была самая сложная техника. Это была огромная ответственность участвовать в таких ремонтах прямо в море.

Много раз он как опытный моряк был за границей, ему довелось побывать в Турции, европейских и даже континентальных странах, повидать жизнь других народов, узнать их культуру, стиль жизни и много всего интересного.

Сенька вспоминал, с каким азартом он рассказывал, и с каким любопытством его слушали местные мальчишки. Это был удивительный человек, преданный партии, веривший в еë цели и самое главное будущее.

Простые люди, крестьяне, которые работали в поле с раннего утра и до позднего вечера, падали в обморок от голода, так как эксплуатируя их труд богатеи и помещики совсем не платили им за их тяжёлую и невыносимую работу, а только наживались на этом сами.

Когда в селе установилась советская власть, люди стали понимать, что только объединившись вместе они смогут выжить, вырастить детей, дать им начальное образование.

Так стали появляться первые колхозы, как экспериментальные образования ещё с 1918года. Это было всë впервые, никто не знал как эти коллективы будут развиваться, поверят ли новой власти люди, да и как всë это сложится, можно было только представить, ведь до настоящей коллективизации было ещё далеко. Только 16 марта 1927 года выйдет постановление ЦИК и СНК СССР об образовании колхозов и следом начнутся массовые переходы советских деревень к крупному социалистическому хозяйству.

А пока шёл 1921 год и люди ещё не верили в новый строй, и вступать в первые коллективные общества побаивались.

Коммунисты старались больше рассказывать о коллективизации, собирали людей и на собраниях разъясняли новую экономику, ведение общего хозяйства.

Арсений не заметил, как совсем стемнело, солнце уже давно зашло за горизонт, и наступили сумерки.

Домой он совсем не спешил, хотелось ещё побыть со своими мыслями, подумать о будущем. Хотя из головы не уходила мысль о загадочной смерти кузнеца Мизуркина.

Он прошёл по узкой тропинке вдоль плетней, огороженных палисадников и присел на первую скамейку, которая попалась ему по дороге. Напротив, совсем близко, стоял катух принадлежащий Щукиным, а недалеко от него находился и их дом.

В окнах горел тусклый свет от керосиновой лампы, хотя они были плотно зашторены. Остальные окна, которые находились с другой стороны дома, было не видно, их заслоняли кусты черёмухи, которые росли вдоль небольшого палисадника. Насладившись приятным запахом черёмухи, Арсений несколько раз зевнул и собрался идти домой, ведь завтра рано вставать и снова идти на базу.

Но тут, в кустах как будто что-то зашевелилось, на улице было тихо, и слышимость была очень хорошей.

Арсений прислушался, в тёмных кустах совсем недалеко от него явно кто-то находился.

«Может это собака или соседская кошка», – пронеслась мысль в его голове.

Следом опять послышался шорох, а потом шаги, их было слышно чётко и спутать с собакой, было невозможно.

Сенька замер, дыша через раз, он всматривался в темноту пытаясь рассмотреть за кустами черёмухи человека.

Прошло несколько минут, Сенька продолжал внимательно наблюдать за местом, где слышал шаги, и вот, наконец, появился силуэт человека.

Незнакомец подошёл к окну и осмотрелся, сразу было понятно, что он чего-то опасается и старается быть незамеченным.

Арсений даже привстал со своего наблюдательного места, чтобы рассмотреть незнакомца. Только всё это тщетно, слишком далеко, да и большой капюшон плаща незнакомца закрывал лицо полностью.

Незнакомец аккуратно постучал в окно и опять осмотрелся. Убедившись, что никто его не видел, он подошёл к двери.

Через несколько секунд дверь отворилась и на пороге появился Игнат.

Они о чем-то поговорили, но негромко, затем незнакомец вошёл в дом и дверь закрылась.

«Кто это может быть?» – Подумал Сенька.

«Может это Степан Сальников? Да нет, тот высокий и вообще здоровый, а этот примерно среднего роста, да и худоват малость».

Перебрав в мыслях всех селян, Арсений так и не смог даже приблизительно сказать, кто это был.

Долго не раздумывая, Сенька быстро перепрыгнул через плетень и через огород рядом стоящего дома выбежал на луг. Пробежав ещё несколько метров по скользкой траве, он со всего размаха шлепнулся и растянулся во весь свой рост.

– О-о-ой, чëрт побери! – Проговорил он вслух. – Кажется, штаны порвал, а ладно маманька зашьёт.

Он поднялся, быстро отряхнулся и помчался дальше.

Через несколько дворов он свернул на дорогу и вот он, был виден дом председателя. В темноте еле различима, виднелась соломенная крыша, она возвышалась над всеми домами, потому что двор председателя находился на небольшой возвышенности относительно других.

«Только бы он никуда не ушёл» – снова подумал Сенька и побежал прямо к этому дому.

Не прошло нескольких минут, как он перепрыгнул через старую слегка покосившуюся ограду, хотя калитка была рядом, но в впопыхах он просто о ней не подумал. Прошёл через небольшой двор и негромко постучал в окно.

– Сенька? – Удивился председатель, открыв маленькую форточку, – Тебе чего?

– Леонид Карпович, скорей, скорей! Там у дома Щукина человек, кажется это какой-то чужак, а может и убийца!

– У Щукина говоришь? – Переспросил председатель.

– Да, там он, зашёл в дом, и всё время оглядывался, как будто боялся чего, – быстро протараторил Сенька.

– Вы поспешайте, одевайтесь побыстрее, а я тут, на порожке посижу.

– Обожди Сенька, обожди. Ты вот что сделай, – сказал председатель.

– А ну-ка дуй к Воеводкину, знаешь, где он живёт?

– Знаю, – ответил Арсений.

– Вот и хорошо, ему всë объяснишь, мол так и так, расскажешь всë что видел, а я оденусь и к вам подойду, понял?

– Всё понял Леонид Карпович, как не понять, ну я побежал?

– Давай Сенька, давай.

Силантий Воеводкин возглавлял в только что созданном колхозе партийную ячейку. Прошедший всю гражданскую войну, физически сильный молодой красавец мужчина наотрез отказывался возглавлять колхозную партийную ячейку. Он считал, что это не для него, что он боец и его место на поле сражения, а не на заседаниях в колхозном правлении. Это было его убеждение, бить врага, сражаться не жалея сил до последнего. Так и промотался он по полям, да по лесам, сначала сражаясь с беляками, а потом и с бандами по всей матушке России.

В отряд его не брали в связи с ранением, а точнее его последствием. Ранение он перенёс тяжёлое, обычно после такого, не выживают, осколок разорвавшейся гранаты угодил в затылок и врачи долго боролись за его жизнь. Потом несколько месяцев учился заново разговаривать, но всё же до конца слова так и не проговаривал, да и получались они какие-то уродливые и для посторонних людей непонятные.

Но главная беда была не в этом, всё было гораздо сложнее, со временем он терял зрение. С каждым месяцем, неделей он видел хуже и хуже. Врачи никаких надежд не давали, а только просили соблюдать покой и избегать волнений, ведь только так можно было растянуть время как можно дольше, ведь впереди его ждала слепота.

Несмотря на все последствия страшного диагноза, Силантий рвался в свой отряд, к друзьям, к однополчанам, чтобы опять сражаться за советскую власть, за свой народ, за свою родину.

Он был «пропитан» ненавистью к врагу и любовью к своему народу, простым людям, из которых вышел сам, где вырос и обрëл понимание в борьбе за собственное выживание в этом несправедливом мире.

Губком Тамбова направил Воеводкина возглавить партийную ячейку в Кирсановский уезд село Кутузовка.

В этих местах ему приходилось воевать, поэтому здесь было всë знакомо и он хорошо ориентировался в этой местности.

Он жил в маленьком доме, который после смерти местных стариков совсем обветшал и был непригодным для проживания. Но его немного подремонтировали и вскорости, поселили недавно назначенного парторга Силантия Воеводкина.

А вот и сам дом, Арсений отодвинул покосившуюся калитку, по узкой тропинке подошёл к дому и постучал в дверь. Дверь оказалась открытой, и он зашёл внутрь.

– Тебе чего! – Послышался грозный голос. Сенька присмотрелся в темноте и чуть не потерял дар речи, прямо на него было, направлено дуло маузера.

– Э-т-о я, Арсений, Бабочнин, – пробормотал он, словно защемив язык.

Тут Силантий зажёг спичку, поднёс её к фитилю лампы, и в комнате стало светло.

– А-а-а Сенька, ну проходи, проходи гостем будешь.

– Я, я совсем не в гости пришёл, здесь такое дело…

И Сенька рассказал Силантию всю историю с незнакомцем, которого недавно видел у дома Щукиных.

Глава 5

Игнат сидел за столом, склонив голову. Картошка, солёные огурцы, лук, хлеб и большая бутылка мутного самогона напоминали большой праздник, которого давно уже не было.

Хотя праздник совсем не ощущался, но всё же, с ним сидел его крестник Семён, живой и здоровый.

Игнат взял бутылку и наполнил две рюмки.

– Эх, Семëн, ведь ты мне как родной, я же тебя крестил, как же мне грустно и обидно, ты даже не представляешь как мне плохо. Давай с тобой выпьем за то время, которое прошло, за то, как мы жили и за маленькую, совсем маленькую надежду, что всё это когда-нибудь вернётся.

Игнат, не чокаясь выпил самогон, затем налил себе ещё рюмку и тут же её выпил следом.

– Ничего, ничего дядя Игнат, наше время ещё вернётся, – Семëн выпил самогон и щурясь от его крепости закусил солёным огурцом.

Он посмотрел на Наташку и улыбнулся. Наташка сидела на лавке около окна и вышивала. Её реакция на внимание Семена оказалась нулевой, за то Игнат заметил это и тут же среагировал:

– Вот Семён, мать-то не дождалась и не увидела, какая красавица дочь у неё выросла.

Хоть сегодня под венец, да нет жениха достойного, кругом одни проходимцы да голодранцы.

Наташка посмотрела на отца и отвернулась к окну.

– Что Семён, взял бы в жены Наташку, аль нет? – Продолжил Игнат.

Наташка бросила вышивание на стол, забралась на печку и задёрнула занавеску.

Семён посмотрел ей вслед и немного засмущался.

– Красивая у вас дочь Игнат Андронович.

– Красивая! – Громко повторил Игнат, – То-то, она вся в мать, та тоже красавицей была. – Вот как только вся эта заваруха закончится, отдам за тебя Натаху замуж, ей Богу отдам, – Добавил Игнат. – А теперь давай ещё выпьем.

– Вот теперь не знаю, что делать дальше дядя Игнат, назад в город мне нельзя, могут и к стенке поставить за сотрудничество с бандами, – Семëн поставил пустой стакан на стол и выдохнул.

– Ты закусывай, закусывай, – несколько раз повторил Игнат.

Семëн взял солëный огурец, откусил и положил обратно.

– Да и здесь, тоже нельзя оставаться, тем более вычислят, – добавил Семëн.

– Ладно, ладно, возмутился Игнат, кто здесь тебя вычислит.

Кстати, на улице стемнело, да и народу теперь нет, пора за отцом сходить, – Игнат встал из-за стола и подошёл к печке. – Натаха, слышишь?

– Ну, чего тебе, – отодвинув занавеску спросила Наташа.

– Ты вот что, сходи к дяде Филимону и пригласи его сюда, мол сын его, Семëн тут, пусть приходит, повидается. Только смотри осторожно, чтобы никто не видел, поняла?

– Да поняла, поняла, – ответила Наташа. Она слезла с печки и накинула на плечи кофточку. Но тут, в дверь громко постучали. Игнат с Семëном переглянулись, настала небольшая пауза.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.