Полигон

– Дилан Пирс, – коротко представляется новый знакомый, не дожидаясь встречных вопросов. – Тоже из Маринории.

Я киваю в ответ, и мы быстро находим общий язык. Эти двое явно прошли через многое и не будут ныть по поводу недосыпа или тряски на корабле.

– Это невозможно, мы даже отдохнуть не успели! – снова возмущенно выкрикивает кто-то из толпы.

Харпер делает шаг вперед, и его ледяной голос резко пресекает недовольный гул:

– Всем заткнуться! – Два слова ударной волной проходятся по толпе и внезапно наступает тишина. – На Полигоне жаловаться бесполезно. Или вы проходите испытание, или вам здесь не место. Слабые выбывают, сильнейшие продолжают путь. Надеюсь, мне не нужно пояснять, что означает «выбыть»? – Харпер окидывает нас убийственно-холодным взглядом, не оставляющим ни малейших сомнений – он не шутит, не сгущает краски, и даже не пытается нас запугать. – Есть желающие на выбывание? – низким глубоким голосом спрашивает майор.

Становится так тихо, что я слышу, как свистит ветер и скрипит песок под подошвами ботинок из грубой кожи. Покрутив головой, убеждаюсь, что никто из инициаров не осмелился выйти вперед или подать какой-то знак. Другой реакции и быть не могло. Мы окружены вооруженными до зубов военными. Со сторожевых башен на нас наведены прицелы турелей, в небе жужжат боевые дроны. Любое неверное движение, и все это оружие может быть приведено в действие. Потом командование Полигона объяснит потери нарушением приказа или чем-то еще. Ведь действующие здесь правила нам никто так и не объяснил.

– Отлично. Желающих нет, – удовлетворенно заключает Харпер.

Глава 8

Морозный воздух Полигона больно колет уши и щеки, вызывая неприятное ощущение – будто тысячи ледяных иголок врезаются в кожу. Мы замираем перед первой преградой – огромной стеной, высотой не меньше пяти метров. Её поверхность покрыта грязью и сыростью. Препятствие словно специально создано, чтобы никто не мог его преодолеть с первой попытки. Вокруг нас витает стойкое ощущение опасности, заставляя каждый мускул тела инстинктивно напрячься. Моё сердце гулко бьётся, ускоряя ритм с каждой секундой, и всё, что было раньше – пребывание на корабле, мрачные догадки о будущем на этом суровом острове, – теперь кажется далёким, нереальным воспоминанием.

Майор Харпер стоит сбоку от стены, одетый в болотного цвета костюм из плотного материала, который кажется неуязвимым для пронизывающего ветра. Его экипировка состоит из нескольких слоев, позволяющих двигаться с лёгкостью и одновременно защищая от любых повреждений. На передней части костюма расположены вместительные карманы со всем необходимым снаряжением. Ремни и крепления, тянущиеся по всему телу, позволяют моментально добраться до оружия. Светлая броня на плечах и предплечьях отражает яркий свет прожекторов, пробивающийся сквозь сумерки, создавая ощущение надежной защиты и неуязвимости. Его лицо по-прежнему излучает уверенность и холодную бесстрастность, взгляд зеленых глаз, как ледяные иглы, проникает в каждого из нас. Девушки больше не смотрят на него с восхищением, томно прикусывая губы. Немного же им понадобилось времени, чтобы прозреть и распрощаться с иллюзиями.

– Приготовьтесь, – говорит он, и его голос звучит как удар грома. – Испытание началось.

Меня поочередно кидает то в жар, то в холод. Сердце подпрыгивает, застревая где-то в горле. Дрожь волнами прокатывается по телу. Ноги наливаются свинцом… Это плохо. Чертовски плохо. Я бросаю быстрый взгляд на других инициаров: Шон Ховард сжимает кулаки, Кассандра Грейсон смотрит на стену с мрачной решимостью, Дилан Пирс напряжён, но готов к действию. Все мы понимаем – впереди ждёт нечто страшное.

Первая преграда – стена. Высокая, мокрая, с металлическими зацепками, которые кажутся ненадёжными. Мы двигаемся к ней, и я слышу, как кто-то позади вновь недовольно бубнит:

– Вы издеваетесь? Это нереально. Мы тут все разобьёмся в лепешку.

– Отставить разговоры! – раздается грубый голос Харпера. – И пошевеливайтесь. Время ограничено.

Какой же он все-таки муд…. Ладно, сейчас важно одно – подняться.

Хватаюсь за первую зацепку, мои пальцы скользят по мокрому металлу, но я напрягаю руки и начинаю карабкаться. Повернув голову, вижу, как Шон подталкивает парня с синими волосами, который с трудом держится на стене. В итоге бедолаге все-таки удается закрепиться за выступ.

– Двигайся, Дерби, у нас нет времени на игру в гляделки, – затылком почувствовав мой взгляд, бросает Шон через плечо.

Я киваю, пытаясь сосредоточиться. Каждая мышца в теле напряжена, руки дрожат, перчатки соскальзывают с пальцев, потому что слишком свободно сидят, но останавливаться нельзя. В голове бьётся лишь одна мысль: «Дойти до верха».

Кассандра, взбираясь рядом, бросает короткий взгляд на меня:

– Давай, принцесса. Не дрейфь, – подбадривает она, ухватившись за очередную зацепку.

Сцепив зубы и превозмогая охвативший меня ужас, повторяю действия Кэс. Фух, кажется, получилось, но впереди…

– Не смотри наверх, – командует Шон. – И вниз тоже, – добавляет парень, а я замечаю, что он уже заметно выше нас всех.

Сделав над собой усилие, цепляюсь за следующий выступ, подтягиваю вес своего тела и без передышки двигаюсь дальше. Синхронно с Кассандрой мы карабкаемся вверх. С каждым преодоленным метром ощущаю, как мышцы ног деревенеют с непривычки, но мощный выброс адреналина блокирует тянущую боль, толкая меня вперед.

Когда я наконец достигаю вершины, мои руки будто налиты свинцом, сердце барабанит так, что трудно дышать, по спине струится холодный пот. Не удержавшись, все-таки смотрю вниз, где многие ещё борются со стеной… а кто-то уже сдался. Прямо на моих глазах один из инициаров срывается и падает вниз. Глухой удар о землю. Оцепенев от ужаса, смотрю на неподвижное тело…

Можно ли выжить после падения с пяти метров? Нет, не хочу этого знать… Порыв холодного ветра бьет мне в лицо, и я едва не теряю равновесие.

– Быстрее, Ариадна! – кричит Теона, которая уже рядом со мной.

Мы одновременно переползаем через верх стены, но это только начало. Впереди нас ждёт следующий этап – длинный коридор с вращающимися ножами. Каждое лезвие сверкает в тусклом свете, как хищный зверь, готовый к прыжку. В воздухе витает сталь, напряжение нарастает с каждым шагом.

– Не тормозите! – громкий голос Теоны перебивает металлический шум.

Я бросаюсь вперёд, уклоняясь от вращающихся лезвий. Сердце бьётся так сильно, что я почти не слышу ничего вокруг. Дыхания не хватает, горло обжигает холодом, но я продолжаю двигаться. Совсем близко раздается отчаянный крик – парень с ярко-рыжим ирокезом не успевает увернуться. Лезвие задевает его ногу, он ничком падает на стальную платформу. Кровь из вены льется фонтаном.

Это второй, кто не дойдет до конца.

В голове хаос и паника. Меня тошнит, все внутренности дрожат от усталости, но я упорно продолжаю двигаться. Мы с Теоной бежим дальше, за спиной стучат тяжёлые шаги. Оказавшись на безопасном промежутке между вращающимися лезвиями, смахиваю пот со лба, восстанавливаю дыхание и оглядываюсь назад. Парень с синими волосами смотрит на меня вытаращенными безумными глазами, лицо бледное как мел. Его ноги подкашиваются, и он начинает заваливаться влево, но Дилан успевает подхватить растерявшегося инициара.

– Не сдавайся, мы почти прошли, – говорит он, подтягивая синеволосого на бегу.

Еще десять метров по бесконечному коридору и перед нами открывается следующее испытание. Впереди узкий мост, перекинутый через глубокую пропасть. Под ним зияет тьма, и кажется, что этот хлипкий переход – единственное, что отделяет нас от неминуемой смерти. Он узкий, не более метра в ширину, а по бокам вместо перил – тонкие канаты, которые едва держатся на скользких столбах. Порывистый ветер раскачивает ненадежную конструкцию, как бумажный парусник на волнах. Сглотнув сухим горлом, я нервно облизываю потрескавшиеся обветренные губы, пытаясь собрать остатки сил.

– Чёрт, – слышу рядом срывающийся голос Шона. – А коридор с лезвиями был не так уж плох. Мне даже понравилось. Может, вернемся? А?

– Не время шутить, – одергивает его Кассандра. Лицо девушки хмурое и сосредоточенное, руки в перчатках сжаты в кулаки, ноги крепко стоят на открытой площадке перед пропастью. Мне бы ее выдержку и самообладание.

Первой на мост ступает Теона, её движения неторопливые и осторожные. Она пытается сохранять баланс, а канаты под её руками изгибаются, словно готовые сорваться в любой момент. Мы следуем за ней по одному, с каждым шагом мост угрожающе раскачивается. Ветер воет внизу, его ледяные порывы бьют в лицо и стонут, словно призывая нас сорваться в пропасть. Холод пробирает до костей, и сердце колотится в такт напряжённым движениям.

Шаг. Второй. Ещё один. Мост, словно живое существо, вибрирует под весом нескольких человек, готовый в любой момент разорвать хрупкие нити и поглотить нас. И вдруг тишину разрывает крик. Незнакомая темнокожая девушка, идущая впереди, спотыкается. В её глазах – леденящий ужас, они распахнуты в немом отчаянии. Она пытается схватиться за канаты, её пальцы судорожно скользят по верёвкам, но тщетно. В одно мгновение она исчезает из виду, и её отчаянный вопль эхом разносится в тёмную бездну, затихая в холодной пустоте.

– Нет! – мой хриплый крик едва различим. Горячие слёзы обжигают щеки, застилая глаза. Пожалуйста, пусть это будет просто кошмар… пусть все это окажется затянувшимся, жутким сном. Может, если я прыгну вниз, то кошмар прекратится, и я наконец проснусь?

– Потом поплачешь, Дерби, – рявкает Шон, который идет прямо за мной. – Шевелись, или нам всем конец.

– Она умерла… – сдавленно шепчу я, чувствуя ледяное дыхание ветра на своих влажных щеках. – Так не должно быть… Мне говорили, что смертельные испытания начнутся после завершения трёхмесячной программы обучения.

– Смирись, принцесса. Тебя жестко надули.

– Нет, – запальчиво кричу я. – Здесь творится беспредел. Если бы мой отец знал…

– Ты слышала, что сказал генерал. Тут ни у кого из нас нет отцов. Мы сами по себе, – безжалостно чеканит Шон. – Иди вперед. Живо.

– Не могу, – обречённо качаю головой, хватаясь за обледеневшие веревки.

– Можешь, – утвердительно кивает парень. – Я рядом. Если что, успею тебя подхватить. Будешь и дальше стоять и распускать сопли, как капризная девчонка, моя рука не дрогнет столкнуть тебя вниз.

Странно, но его угроза действует. Я снова начинаю двигаться, но каждый шаг стоит мне неимоверных усилий. Когда мы, наконец, добираемся до конца моста, кажется, что можно выдохнуть… Как бы не так. Впереди нас ждёт ещё одно препятствие – огромные вертикальные трубы, из которых вырываются струи огня. Они установлены так, что нам нужно пройти через них, когда огонь на мгновение затухает. Пройти без ошибок – это единственный шанс не превратиться в пепел.

– Здесь важна скорость, – подает голос Теона. – Надо следить за огнём. Когда он угасает, сразу бежим.

Я киваю, готовлюсь к рывку. Первым пробегает Шон. Его движения быстрые, как у хищника, он успевает проскочить до того, как огонь снова вырывается из трубы. Слежу за ним, подсчитываю ритм огня. Вдох. Выдох. Вперед.

Сердце рвется из груди, воздух режет лёгкие, но я успеваю проскочить. Следом за мной выбегает парень с волосами цвета индиго, его лицо искривлено от боли, но он не сдается… и это придает мне сил. Жалеть себя я буду после… когда доберусь до конца проклятой полосы препятствий.

Огненные трубы остаются позади, и впереди вырисовывается новый смертельный вызов – высокие перекладины с верёвками, по которым нужно забраться на следующую вершину. Кажется, что после всего пройденного это должно быть легче, но страх не отпускает.

Схватившись за верёвку, пытаюсь удержать вес своего тела, но руки онемели настолько, что я их почти не чувствую. Рефлекторно сжимаю замерзшие пальцы и, рывок за рывком, карабкаюсь вверх. Шон и Теона снова вырвались вперед и подбадривают остальных. Боковым зрением замечаю, как еще один из инициаров срывается с высоты. Кажется, на полосе с огненными трубами тоже кто-то погиб, но я… Я даже не оглянулась.

Мои мысли обрываются, когда правая рука внезапно соскальзывает… Сердце ухает в пятки – это конец? На миг я ощущаю бесконечное падение, готовлюсь встретить свою смерть, но вдруг чувствую резкий рывок вверх: это Шон! Он успевает схватить меня за капюшон, не дав сорваться.

– Спасибо, – шепчу одними губами, сосредотачиваясь на том, чтобы крепче вцепиться за верёвку. Это мой шанс на спасение, и я больше не позволю себе разжать пальцы.

– Я же обещал, – хмыкает Шон. – Держись рядом, Дерби, и не пропадешь.

Когда мы наконец достигаем финиша, нас остаётся гораздо меньше. Мы стоим, пытаясь восстановить дыхание. Запыхавшиеся, исцарапанные, измученные, но живые. Моё сердце всё ещё бьётся в ритме хаоса, ветер нещадно рвет собранные в тугой хвост волосы, а вокруг стоит мрачная тишина, нарушаемая лишь редкими тяжёлыми вдохами тех, кто сумел добраться до конца.

На финише нас встречает майор Харпер. Его лицо остаётся непроницаемым, словно всё происходящее – лишь часть ежедневной рутины. Он стоит неподвижно, со скрещенными на груди руками, изучая нас нечитаемым взглядом.

– Поздравляю, – безучастно произносит он, его голос ровный, лишенный эмоций, словно кто-то другой только что наблюдал за нашим изнурительным испытанием. – Вы прошли… в отличие от тех двенадцати, что выбыли.

Глава 9

Я не чувствую ни радости, ни облегчения, ни гордости от того, что прошла все испытания. Лишь всепоглощающую усталость и пульсирующую боль в теле, особенно в растянутых поврежденных запястьях. Двенадцать человек остались там, позади, а их лица и крики навсегда останутся в моей памяти, словно призраки, которые не дают живым покоя.

«Вы прошли…» – эти слова вновь и вновь бьются в моей голове.

«Прошли. Прошли. Прошли».

Но что означает это слово, когда позади остались страх, смерть и отчаяние?

Я выросла в сравнительно мирное время и никогда прежде не видела смерть так близко. Единственный раз, когда я столкнулась с настоящей угрозой, мой разум будто бы вычеркнул всё происходящее, словно пощадив меня, стерев из памяти кошмарные образы. Даже снов не осталось – только пустота. Но я понимала, что случилось что-то ужасное и непоправимое, и чувство вины за свой каприз до сих пор жжёт изнутри. Тело Эрика и других охотников так и не нашли, мы его не хоронили, не устраивали прощальных церемоний, и в моей памяти он навсегда останется живым. Я знаю, мама до сих пор не верит. Она все еще ждет… Он был ее первенцем, любимчиком. Сильным, ловким, отважным и смелым. А еще очень умным, хитрым, расчетливым и справедливым.

Он был таким же, как мой отец… Но Эрик никогда не претендовал на трон Главы Корпорации.

Он хотел Полигон.

– Мы живы, – шепчет Шон, пытаясь улыбнуться, но в его глазах я вижу шок.

Мы все ещё не осознали, что это только начало.

– Хватит на сегодня, – раздаётся голос майора Харпера.

Он обводит нас взглядом, который не выражает ни малейших эмоций. В его глазах ни намёка на сочувствие или одобрение. Для него это просто очередной этап.

– Теперь направляйтесь в бараки. Отдых вам понадобится. Завтра будет ещё хуже.

Его слова разлетаются, как холодный ветер, и я чувствую, как мурашки пробегают по коже. Бараки. Наконец-то хоть какой-то отдых. Даже после всех испытаний, мысли о том, что мы сможем лечь на что-то похожее на кровать, дают слабую надежду.

Мы выдвигаемся вперед, стараясь держаться вместе. Шон идёт рядом со мной, его шаги медленные, он выглядит так, будто находится на пределе своих возможностей, но усиленно пытается это скрыть и при этом умудряется помогать подвернувшей ногу Теоне. Кассандра тоже не отстаёт, хотя её лицо всё ещё блестит от пота и покрыто грязью, а выбившиеся из пучка темные волосы спутаны и растрёпаны. Но её карие глаза сверкают непоколебимой решимостью – той же, что была с самого начала. Дилан идёт молча, его янтарные глаза внимательно следят за каждым нашим движением, будто стремясь предугадать и защитить от любой опасности. Он шаг в шаг держится рядом с мистером Индиго, чьи силы на исходе, но какое-то упрямство и непонятная внутренняя сила не позволяют ему сдаться.

После прохождения полосы препятствий, между нами возникла своего рода связь. Несмотря на всю чудовищность и внезапность, испытание преподало нам первый жестокий урок – выживать в одиночку на Полигоне – не вариант.

Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что остальные инициары тоже разбились на команды, и сопровождающие нас военные не спешат разрушить образовавшиеся группы.

Неужели наша задача состояла именно в этом? Или только одна из задач? Если так, то насколько хорошо мы справились? Кто-нибудь собирается нам объяснить, какого черта тут происходит? И почему неопытные новички мрут как мухи, в то время как Корпорация нуждается в обученных солдатах?

– Сколько таких испытаний ещё будет? – тихо спрашиваю я, не надеясь, что кто-то знает ответ.

– Много, – коротко отвечает Кассандра. – И они будут сложнее. Ты слышала, что сказал Харпер?

Мы приближаемся к общежитиям. Построенные в строгом военном стиле, эти здания олицетворяют суровость и дисциплину – их серые металлические стены и узкие окна, безразлично смотрящие на серый опасный мир, внушают чувство холодной беспристрастности. Всё на Полигоне кажется чуждым и бесчеловечным, как будто здесь намеренно уничтожили всякое проявление тепла и уюта.

При входе нас обдаёт резким запахом ржавого металла и сырости. Внутри бараки выглядят ещё более угнетающе: койки, тесно выстроенные в идеально ровные ряды, громоздкие шкафы из стали – безликие и функциональные. Тусклый свет, льющийся из старых галогеновых ламп, едва справляется с темнотой, отбрасывая на стены длинные, искажённые тени, от которых помещение кажется ещё более холодным и безжизненным.

– Это теперь наш дом, – вздыхает Шон, бросив рюкзак на одну из кроватей. – Очень уютно.

– По крайней мере, мы не снаружи, – сухо замечает Теона, подходя к соседней койке. Эти двое постоянно находятся рядом, что наводит на определённые мысли, но я благоразумно держу их при себе. У нас еще будет время узнать друг друга лучше… По крайней мере, я на это надеюсь.

Определившись с местами, мы тяжело устраиваемся на узких койках, которые кажутся ещё жёстче после долгого изнурительного дня. Боль пронзает каждую мышцу, но облегчение от того, что на сегодня всё позади, согревает изнутри. Кто-то просто валится на матрас, бессильно глядя в пустоту потолка, другие осторожно присаживаются, пытаясь растянуть напряжённые мышцы и поймать хоть немного комфорта.

Рядом со мной бесшумно опускается Кассандра. Её движения мягкие и уверенные, и даже не глядя, я чувствую её присутствие – как лёгкое дуновение ветра, тихое и непринуждённое.

– Никогда не думала, что буду скучать по работе на ферме, – тихо произносит она. – Похоже, нам придётся привыкнуть к этому аду.

Повернув голову, я встречаю ее уставший взгляд. Заторможенно киваю, чувствуя, как нервы сдают от усталости. Мой взгляд скользит по остальным инициарам. Многие из них выглядят так, словно готовы развалиться в любой момент. Синеволосый парень, где-то раздобыв аптечку, молча обрабатывает полученные раны. У него огромная ссадина на ноге, а ладони напоминают кровавое месиво. Стянув зубами перчатки, убеждаюсь, что мои выглядят не лучше. Физическая боль – ерунда. Больше страшит другое – в условиях антисанитарии можно легко схлопотать заражение крови. А еще мне нужно перетянуть запястье эластичным бинтом. Если этого не сделать, завтра оно распухнет и превратится в бесполезный груз, а с одной рукой я вряд ли на что-то сгожусь…

Дрейк навел бы тут порядок. И обо мне позаботился. Да что там – об остальных тоже. Дьявольски несправедливо, что его у меня забрали. В голове мелькает здравая мысль: нужно срочно найти способ связаться с отцом. Вот только, как это сделать – я понятия не имею. Все наши гаджеты изъяли еще до того, как мы поднялись на борт военного корабля.

Между тем аптечка передается по кругу, где каждый находит то, что нужно именно ему. Смазав ладони заживляющей мазью, я бесконечно долго перематываю воспаленное запястье. Моё внимание рассеянно блуждает по унылому пространству барака, когда замечаю двух незнакомых девушек, занявших койки в самом конце прохода, упирающегося в железную дверь.

– Как думаешь, что там? – обращаюсь к Кассандре, продолжая смотреть на дверь.

– Душевые и туалет, – пожав плечами, предполагает Кэс. – Честно, я бы проверила, но у меня нет сил отодрать задницу от кровати, – признается она, неосознанно касаясь пальцами грубого рубца на своей щеке.

– Никаких разговоров, – вдруг раздаётся голос надзирателя, который заходит в нашу комнату. – Завтра вас ждёт тяжелый день. И советую вам быть готовыми.

Я с трудом сглатываю, чувствуя, как напряжение снова поднимается в груди. Отдых, которого я так жажду, будет совсем недолгим…

Когда, осмотрев помещение, вояка наконец уходит, в бараке устанавливается неестественная тишина, нарушаемая лишь тяжёлыми вздохами и приглушёнными шёпотками. Не чувствуя ни малейшего стеснения, я стаскиваю с себя защитный костюм, и оставшись в черном термобелье, полностью скрывающем мое тело, забираюсь под тонкое одеяло. Свет становится еще глуше, но засыпать никто не спешит. Инициары беспокойно ворочаются на своих узких койках, скрип металлических пружин эхом разносится по бараку, словно отголосок напряжения, витающего в воздухе.

– Что ж, – первым не выдерживает Шон, поднимаясь на локтях и глядя на нас с улыбкой. – Думаю, раз уж мы застряли здесь надолго, стоит узнать друг друга получше.

– Хорошая идея, – поддерживает его Кассандра, расправляя плечи и садясь прямо. На ее обычно сосредоточенном замкнутом лице мелькает подобие улыбки, придающей Кэс особое очарование. Длинный шрам в полумраке почти незаметен, и я отмечаю про себя, что с внешними данными у нее полный порядок. Красивый разрез глаз, высокие скулы и губы довольно приятной формы. А еще она явно неравнодушна к Дилану Пирсу, судя по тому, как часто ее взгляд останавливается на этом не самом дружелюбном, но безусловно симпатичном парне с притягательной харизмой плохиша. Мне он не особо нравится, и похоже, это взаимно, но выбор Кассандры понять не трудно. В нем есть дерзость и самоуверенность, которых ей катастрофически не хватает.

– Меня зовут Кассандра Грейсон. Я из Маринории. Мама умерла, когда я была совсем маленькой. Отец воспитывал меня один. Было сложно. Особенно, пока я училась в школе… Я не знаю, сообщили ли ему… – она прерывается, чтобы прочистить горло. – Меня забрали прямо с пропускного пункта, когда я направлялась на ферму. Я там работаю с шестнадцати лет. Вода – моя стихия, но это испытание показало, что к огню я ещё не сильно готова, – её хриплый голос звучит устало, однако во время испытания она доказала, что сильна духом и так просто не сдастся. Кэс проходила препятствия и ловушки наравне с Шоном, практически ни в чем ему не уступая. Для девушки это реально круто. Я была слабее…

Шон кивает в ответ и дружелюбно улыбается. Боже, какая же у него обаятельная улыбка. Если бы этот парень родился в Улье, не знал бы отбоя от местных красоток. Их бы даже его змеи не отпугнули. Скорее, наоборот.

– Я Шон Ховард, из Гидрополиса. Сортировщик на заводе и по совместительству мастер по выживанию. Ну, в теории, конечно, – его улыбка полна сарказма, но взгляд ртутно-серых глаз выдает внутреннее напряжение.

Я только сейчас обращаю внимание, что он успел переодеться в футболку с короткими рукавами, открывающую фантастический вид на его мускулистые, забитые татуировками руки. Снова змеиная тема. Похоже, кого-то очень сильно привлекают рептилии. Жуть какая, но на его бицепсах они выглядят максимально привлекательно. К тому же наколки Шона навязчиво напоминают мне об отце, и тоска по дому снова сжимает сердце. Я бы все сейчас отдала за пятиминутный разговор с родителями…

– Теона Фокс, – представляется подруга Ховарда. – Тоже из Гидрополиса. Я – студентка. Учусь, точнее, училась на технолога. Мы с Шоном встречаемся, – сразу расставляет она границы и протяжно вздыхает. – Но тут, вроде как, нельзя… Я просто… чтобы все знали, – ее пристальный взгляд задерживается на мне.

Туше, подруга. Я поняла. Смотреть можно, трогать нельзя. Ладно, посмотрим, кто тут есть еще…Это шутка, если что. Я сюда не за интрижками приехала. У меня вообще-то есть официальный жених, и через год, когда я закончу подготовку на Полигоне и смогу вернуться домой (если выживу), нас поженят. Думаю, не стоит пояснять, что я не восторге от такой перспективы, но Сол Гунн – далеко не худший вариант. Смазливый блондин с синими глазами и спортивным телосложением, неглупый и вполне приятный в общении. Главный минус – его сестра Венера, которую я на дух не переношу.