Три месяца лета

–Что ж, сегодня нам распределили пациентов и, если бы ты пришла вовремя, успела бы с ними познакомиться. Но не переживай, твой подопечный придет сюда завтра и у вас будет целый день на обсуждение анамнеза и построение курса реабилитации. Сам курс будет длится месяц. Твоя задача разобраться с чем пришел человек и помочь ему. После окончания курса, защищаешь свою работу и можешь со спокойной душой возвращаться в Орлемар. Звучит понятно?

Раздался телефонный звонок, она быстро взяла трубку.

–Да? Конечно пускай, практикант со мной. Уже иду. -она убрала телефон в карман белоснежного халата.

–Понятно, не то слово. – коротко кивнула я и отпила свой остывший кофе.

–Планы слегка изменились, но тем и лучше, не будем терять время. – подмигнула она. -Твой пациент слегка припозднился, так что тебе повезло. Вы так сказать на одной волне. Расслабься и представь перед собой друга, который попал в беду, так будет легче. -быстрым шагом она направилась к двери. -Его документы справа на столе. Удачи!

И она плавно выскочила за пределы кабинета, оставляя меня один на один с растущей паникой.

Перевела телефон в беззвучный режим и отодвинула на край стола.

Я откинулась на спинку стула и подняла голову вверх.

Вдох. Выдох.

Это всего лишь человек, и он нуждается во мне. Пыталась успокоить себя я.

Не успев прийти в себя, услышала короткий стук в дверь. Сердце замерло, а дыхание прервалось. В горле пересохло. Я резко встала и расправила свой халат, застегивая пуговицу посередине. Тщательно заправила передние пряди моих волнистых волос за уши и села обратно на стул, ближе пододвигаясь к столу. Выпрямила спину и решительно произнесла. -Пожалуйста, входите.

Дверь с резким грохотом открылась и на пороге показался парень. Он решительно прошел в глубь кабинета и сел на стул напротив моего стола. За ним тянулся шлейф сигаретного аромата вперемешку с чем-то дымным, похожим на угли костра. Я окинула его настороженным взглядом и быстро перевела его на документы.

–Здравствуйте. – раздраженным тоном произнес он. Развалившись на стуле, он пристально вглядывался в мои глаза. Его помятый черный спортивный костюм сидел на нем мешковато. Волосы растрепаны, а взгляд потерян. «Что-то знакомое» – мелькнуло у меня в мыслях. Но я все никак не могла понять, где я видела эти глаза.

–Добрый день. – тяжело втянув носом воздух пробормотала я. -Что ж, давай знакомиться. Меня зовут Амелия Эванс и на месяц я буду твоим психологом. Буду рада помочь разобра… -не успела договорить я, как его грубый хриплый голос прервал меня.

–Эванс? Это шутка такая? Долбаный мозгоправ! С ума сойти. Неее, я на это не подписывался. -парень соскочил с места и собирался было выйти из кабинета, как его что-то осенило. Он замер у двери, собирая пальцы в кулаки и яростно начал сжимать их. Его тяжелое дыхание заполняло пространство, а я ошарашенная его импульсивностью замерла. Медленно я взяла белую картонную папку и открыла ее. Он повернулся ко мне лицом, явно переводя дух. Наши взгляды встретились.

–Это серьезно ты? Лия, ты реально мозгоправ? -его лицо исказила гримаса отвращения.

Мое прерывистое дыхание дало о себе знать. Голова закружилась в и глазах начало темнеть.

–Извини, я не понимаю. -локтями уперлась в стол и положила голову на ладони лицом вниз.

Сердце колотилось так сильно, что вот-вот должно было покинуть орбиты ребер.

–Вселенная, ты не перестаешь меня удивлять! – он поднял голову в потолок и раскинул руки в сторону, продолжая увеличивать громкость голоса.

–Эванс, удивительно, что ты меня забыла. А я так старался сделать все, чтобы ты запомнила меня на долго. Но черт возьми, сейчас? Серьезно? Когда мне жизненно важно получить хорошую рецензию психолога в этот гребаный интернат? -большими шагами он смерил кабинет от двери до стола и резко сев на стул, схватил мои руки и дернув их на себя, уложил их на холодный стол.

Все чувства обострились. Дикие мурашки страха пробежали по коже, и я испуганными глазами смотрела в ледяные серые глаза, которые излучали искры ненависти. Я никак не могла вспомнить на кого же все-таки похож этот ненормальный, но он решил мне помочь.

–Алан. Алан Хэмиш. Госпади, ты даже документы не удосужилась посмотреть? – он держал мои руки на столе и почти вплотную смотрел на меня обезумевшими глазами.

Мне было страшно. Нет. Я была в ужасе.

–Пожалуйста, отпусти меня. – тихо прошептала я, надеясь не спровоцировать очередную вспышку гнева.

На глаза начали наворачиваться слезы, но я решительно их сморгнула, чтобы не поддаваться эмоциям. И лишь одна маленькая слезинка все-таки вырвалась из моего глаза и предательски скатилась по щеке, а затем упала на тыльную сторону руки Алана.

Он отпрянул от меня как от огня. Отодвинулся максимально далеко и вжался в спинку стула. Алан продолжал смотреть на меня, но уже без ненависти, скорее с ноткой сочувствия или страха.

Меня сильно поразили его неконтролируемые эмоции и тут я вспомнила слова Ребекки: «Представь, что это твой друг и ему нужна твоя помощь». Но представить Алана Хэмиша своим другом оказалось куда сложнее чем я думала. За несколько лет, пока мы не виделись, он значительно возмужал внешне. На шее виднелись небольшие очертания тату, а черты лица стали более выразительными, скорее острыми.

Восстановив дыхание, перебросила правой рукой свои растрепанные пшеничного цвета локоны назад на спину, и вставая со стула расправила халат. Тыльной стороной ладони вытерла щеку от следов слезы и медленно начала подходить к Алану.

–Алан? -очень осторожно шепнула я.

Добравшись до его стула, я облокотилась на стол и протянула ему руку. Его напуганное лицо постепенно обнуляло эмоции. Только холодные, серые глаза смотрели на меня неотрывно, с недоверием.

Я понимала, что мне никуда не деться и здесь я в роли ведущего. Моя задача помочь, а не навредить. Даже, если передо мной был чертов Алан Хэмиш, который отравлял все мое существование с самого детства. Сейчас мы были, к сожалению, в зависимости друг от друга. Мне нужно защитить практику, и он мой пациент. А ему, нужна рецензия психолога. Как он сказал?

–В интернат? – вслух произнесла я, а затем быстро закрыла рот рукой. Уголок его губ дернулся вверх, и он натянул ехидную улыбку.

О да, ту самую ненавистную улыбку, которую я терпела 10 лет своей жизни.

–Не пойму, как такая маленькая, впечатлительная девчонка может работать в медицине? Твое упорство поражает. – нотка недоверия блеснула в его глазах.

–Можешь быть спокоен, я всего лишь прохожу практику. И если вдруг, ты как обычно, по своему желанию захочешь испортить мне жизнь, ты это сделаешь и без моего разрешения. Но подумай, сейчас мы в равной степени зависим друг от друга. Так что ты говорил про интернат? -с трясущимися губами я пыталась выговорить каждое слово, вкладывая в них огромные усилия, дабы они казались убедительными. Расправив плечи, он слегка наклонился вперед.

Темные растрепанные локоны спадали ему на глаза, и он пристально наблюдал за моей реакцией на его движения.

–Да, Амелия, не все так успешны как ты. Мне не нужна твоя жалость и не лезь ко мне с расспросами. Старшие классы я учился в закрытом интернате и для выпуска мне нужна справка от психолога, так что будь добра, играй по моим правилам. – он смотрел на меня снизу вверх, но он не выглядел побежденным. Правую руку он опустил на стол, рядом с моим бедром. Я обернулась и обратила внимание на его костяшки. Они были в синяках и шрамах. Быстро отвела взгляд, обратившись к нему.

–Нет. – резко отрезала, подозревая, что нарываюсь на конфликт.

Когда он одним движением поднялся со стула с встал почти вплотную ко мне я на секунду зажмурила глаза. А когда открыла, обнаружила, что он выше меня на две головы. Медленно подняв глаза, я вжалась в край стола.

–Думаешь, чуть повзрослев, ты стала сильнее меня? -хриплым шепотом произнес он.

–Алан, послушай. Я не хочу навредить тебе, всего лишь хочу разобраться в ситуации по-взрослому. Мы можем помочь друг другу, а после, исчезнуть из жизни друг друга навсегда. Поэтому предлагаю перемирие на этих условиях. Соглашайся. -я постаралась запереть весь свой страх внутри себя. Ноги предательски дрожали, а глаза то и дела округлялись от огромного выброса адреналина.

Между нами повисло молчание. Жуткое напряжение тяжелым грузом тянуло нас обоих на дно. Но он продолжал сверлить меня взглядом еще целых пять минут.

И вот напряжение начало спадать. Он сделал шаг назад и вытянул руку вперед. Его взгляд нес неясный смысл, но то, что Алан Хэмиш не собирался играть по моим правилам, я поняла сразу.

–Пожалуй, в некоторых твоих словах есть капля логики и здравого смысла. Но у меня есть условие.

Мое тело слегка обмякло, услышав в голосе нотки согласия.

–Мы не будем все 30 дней сидеть в этом стремном кабинете. Дай свой номер, я напишу адрес, где встретимся завтра. – он кивнул в сторону моего кармана на халате, указывая в сторону телефона.

Пораженно выдохнув, я сдалась. Достала свой телефон и позволила очередной манипуляции Алана сработать. Но на этот раз, для меня была хоть какая-то польза.

–Только не ройся там. -легкая улыбка озарила мое лицо, когда я отдавала ему в руки телефон. Алан лишь издал презрительный смешок.

Написав от моего имени себе сообщение с адресом, он вернул мне технику, положив телефон в мою ладонь, а второй рукой накрыл ее же снизу.

–Не забывай, даже если ты мозгоправ, твои уловки на меня не подействуют. Ты все та же Лия Эванс, жалкая девчонка, желающая помочь только себе, а не другим. – он медленно убрал руки и зашагал в сторону выхода.

–Алан, прости. -меня снова накрыло чувством вины, ровно, как и 4 года назад.

Обернувшись, он лишь торжествующе улыбнулся и покрутив пальцем у виска выскользнул за дверь.

Следующие пару часов я изучала папку с документами на Алана и не понимала, за что ему эти испытания по жизни. Мне не хотелось на него злиться. Нет. Я уже давно простила его за весь тот кошмар, что он мне преподнес. Но теперь я хотя бы понимала почему он так себя вел и продолжает вести.

Я помогу ему.

Хотя бы попытаюсь.

Тем же вечером

Рассказав про свой первый день практики бабушке, сразу же как вернулась домой, я постепенно приходила в себя.

Решила не пугать бабушку острыми фразами Алана, а лишь кратко рассказала, что мне дали пациента со слегка нарушенной психикой. Еще не хватало, чтобы она переживала за меня.

Перекусив фирменными свежеиспеченными блинами от моей бабули, я вернулась к себе в комнату. За окном уже было темно, а звезды усыпали небосвод. Усевшись на свой огромный подоконник, я подложила под спину подушку и набрала номер Салли. Мне жизненно важно было поделиться с ней всем, что происходило со мной сегодня.

Буквально после первого гудка, она приняла вызов. На экране появилась милая мордашка с голубыми патчами под глазами.

–Хей, Мел, как ты? -она сонно улыбалась, видимо уже готовилась ко сну.

Я тяжело вздохнула. Поставила телефон, облокотив его о стену подоконника.

–Салли, это просто катастрофа. Пораженно я опустила руки перед телефоном и наклонила голову вниз.

–Милая, ты чего? Тяжелый день?

–Чувствую теперь каждый мой день здесь, будет таким! В любимой кофейне я встретила Люси, девочку из моей школы помнишь? Она работает бариста и все так же видимо терпеть меня не может. А еще, Госпади! Ты не поверишь! Мой пациент на практике на все эти долгие 30 дней, гребаный Алан Хэмиш! Пусть я и простила его, но черт возьми, он правда ненормальный! Он вечно манипулировал мной в школе и хотел провернуть это сегодня! -эмоционально произносила каждое слово я.

Салли молча кивала, не перебивая слушала меня, но глаза ее все больше и больше округлялись от каждой следующей новости.

–А еще он поставил мне дурацкие условия! Теперь если я не помогу ему, он не поможет мне, и моя практика может пойти под откос. Ну почему со мной вечно что-то не так? Салли, неужели я заслужила этого? -устало произнесла я.

–Так, тише. Выдохни. Этот Хэмиш не знает с кем связался! Не вздумай давать себя в обиду, ведь ты выросла и теперь ты главнее его, ты врач, а он так, психически неуравновешенный тип. – Салли пыталась поддержать меня, но меня уже было не остановить.

Чувство несправедливости захлестывало меня и негатив начинал расти с бешенной скоростью.

–Он все еще раздражает и пугает меня, но мне его жаль. У него тяжелая судьба. И вроде бы я могу ему помочь, но вот только бы он перестал быть таким засранцем! – злобно крикнула я.

–Ты в праве отказаться от пациента, Мел. Ты же, знаешь об этом? -ровным тоном произнесла она. Слова эхом отразились от моих барабанных перепонок. Я понимала, что она права, но моя совесть не позволяла так поступить с Аланом. Ему по жизни здорово досталось, и он явно был не в порядке.

–Спасибо, Салли. Ладно, я разберусь с этим. -тяжело выдохнув, я попыталась сменить тему.

–Амелия, я рада что ты позвонила. Помни, все будет хорошо. Люблю тебя. Мне пора спать и тебе кстати тоже, завтра важный день. Звони в любое время, жду! – она поцеловала камеру экрана и отключилась.

Пропущенные звонки Итана и непрочитанные сообщения висели тяжелым грузом на моем сердце. Тишину разразила вибрация от звонка.

Итан.

Не думая, немедленно беру трубку.

–Включи видео, где ты?

Отстраняю телефон от уха, переводя звонок на видео.

–«Привет» сказать не хочешь? Я дома, была загружена. Первый день практики и все такое.

–На столько загружена, что не можешь ответить любимому? – недовольно произносит он. -Я ведь переживаю! Уже начинаю собирать вещи, не могу оставить тебя одну!

–Не надо, Итан. Мне правда нужно время, чтобы прийти в себя и отдохнуть, мы не виделись с бабушкой уже 3 года. -тяжело вздыхаю я.

–Ты никогда не звонишь первая, Амелия! Имей совесть! Я тут на нервах! – кричит он. Ставлю кучу денег на то, что, если бы он был рядом, мои плечи бы уже посинели от его мертвой хватки.

–Я тебя услышала. Хватит кричать пожалуйста. Мы же решили, что нам нужна пауза в отношениях.

Хочется спрятаться под одеяло и избежать этих бессмысленных диалогов. Забиться в угол и проплакать там всю ночь. Сегодняшний день довел меня до изнеможения.

–Это ты так решила, но я считаю иначе. Я люблю тебя, разве ты не понимаешь? Обещай позвонить завтра!

–Обещаю. – еле слышно шепчу, сдерживая слезы.

Капкан захлопнулся.

Тяжело дышать.

–Ну чего ты, малышка! Не плачь! Скоро мы снова будем рядом! Все, целую, пойду спать.

Вытирая тыльной стороной ладони глаза, улыбаюсь натянутой улыбкой экрану, мечтая закончить этот разговор.

–Пока. – и я отключаю телефон.

Аккуратно перебравшись на свою кровать, медленно заползла под одеяло и накрылась им с головой. Мысли гулом кружились в мыслях, не давая уснуть. Тогда я включила на минимальной громкости свой любимый плейлист и начала тихонько подпевать и совсем не заметила, как плавно погрузилась в глубокий сон.

Глава 3

Доверие – как способ манипуляции

Или нет?

Алан

Тусклые лучи солнца вяло пробирались сквозь потрескавшиеся окна, заклеенные малярным скотчем. Гул за обшарпанными стенами не прекращался всю ночь, и я вновь чувствовал себя разбитым, снова открывая глаза в ненавистном мне месте.

Уже четвертый год я вижу одну и ту же картину перед глазами.

Отец и мать пьяные в стельку выясняют отношения на нашей крохотной кухне. Летит посуда, гремят бутылки, я слышу крик, переходящий в слезы. Пыль столбом рассыпается от стен, которые за столько лет впитали в себя ненависть и страдания их жителей.

Следующий слайд. Мама плачет и умоляет людей в форме остановиться. Отец с безумной улыбкой на лице тянет ее в дом. И вот я уже на пороге интерната, где меня встречает женщина преклонных лет, говоря гадости про моих родителей и пытающаяся вселить в меня желание жить.

Эта женщина на протяжении четырех лет вносила весомые поправки в мою память о родителях, гордо заявляя, что я им не нужен. Да кому я нужен такой? Абсолютно бесполезный, тупо существующий и создающий проблемы всем вокруг ребенок.

Как ни странно, именно это место мне принесло множество и положительных моментов, хотя и ужаса я здесь хапнул с полна.

Здесь я обрел несколько друзей, это Майк и Нейтон. Они старше меня на 2 года и в отличии от меня, родителей у них нет. Нашей обычной рутиной постепенно становились тусовки с неограниченным количеством алкоголя и беспредметными драками со всеми подряд, кто не уважал наше мнение. Курить я так и не бросил. Сигаретный дым, лечил мои раны, а поскольку их с каждым годом становилось все больше, бросать эту привычку я не намеревался.

В мой последний год здесь, я решил слегка отойти от пьянства и драк, уделив внимание работе, так как всякого рода пособия уже сходили на нет в силу моего быстро летящего ввысь возраста.

Утешением теперь чаще становился американо в кофейне Маяк у самого побережья океана. Черный кофе, такой же черный, как мое сердце, думал я. И все чаще стал проводить именно здесь вечера, вплоть до закрытия заведения, а после гулял по берегу, думая о своей жизни и как глубоко я погряз в собственных страданиях. И лишь память о том злосчастном дне застилала пеленой мой разум. Слезы матери и улыбка отца. Они предали меня. Оба.

В один из таких вечеров я обнаружил небольшую лачужку. Заброшенную, старую, и явно никому не принадлежащую. Возможно, это был рыбацкий домик, а может здесь и вовсе не жил человек, но после нескольких посещений, я слегка преобразил ее, дабы хотел обрести свое логово, укромное место, в котором я буду скрыт от посторонних глаз и устоявшихся правил.

На стенах висели рыболовные сети, посередине лежал серый плед и пару подушек, маленький столик и лампа, работающая на батарейках.

Заросшая снаружи мхом, она абсолютно не привлекала внимание окружающих, что давало мне преимущество для сокрытия ее от лишних глаз.

Рутина сегодняшнего дня – это зайти с утра в кофейню Маяк, взять свой горячий черный кофе и сесть у берега в своем логове, размышляя о будущем. Будущем, которого я так страшился. Возвращаясь назад в интернат, я нередко сталкивался со старшими парнями и у нас завязывались драки. Тогда стены моей лачужки видели меня в самых ужасных проявлениях. До жути пьяным, с разбитыми костяшками и синяками на теле и с белоснежной сигаретой в зубах. Каждый раз, закуривая новую, я чувствовал, как травлю свое нутро, но также чувствовал, что заслуживаю этого.

Были и ясные дни, когда удавалось разгрузить больше вагонов и я получал более весомые деньги, чем те копейки, которые мне доставались обычно. Тогда я прятал их именно там, в моем «собственном доме» и возвращался назад в ненавистный интернат.

Оставалось всего ничего, три месяца до моего выпуска из него. Но главным условием было – получить хорошую рецензию от психолога, чтобы к интернату не было вопросов. И тогда бы я смог уйти из этого разрушающего личность места. Уже навсегда. Так же, как я ушел от родителей. Но у судьбы видимо на все свои планы.

И как бы ты не старался, что бы ты не делал и как бы не хотел светить, ты продолжаешь гореть. Гореть так неистово, что после тебя и пепла не останется, лишь грустные воспоминания о проблемном мальчике.

Казалось, куда хуже.

Но теперь мое и без того унылое будущее зависело от единственного человека, которого я обижал без причины с самого детства, сливая на него весь негатив и боль, лишь бы не мне одному было плохо. Детская психика, она ведь такая хрупкая и, если рядом не окажется никого, кто смог бы помочь – ты обречен на провал. Глубочайший провал в своей жизни.

Амелия Эванс – маленькая девочка, которой повезло родиться в любящей семье получала от меня столько боли, сколько не получал никто из моего окружения в те дни. Я отравлял ее жизнь и искренне верил, что поступаю верно, ведь если делают больно мне, то эту боль я не буду держать в себе.

Ведь именно так поступал отец с матерью. Напившись до беспамятства, он ни раз бил ее и оскорблял. Мне доставалось тоже. Ведь если любишь – вытерпишь всякое. Так говорила мать, когда я пытался ее защитить от отца. И поскольку я получал много боли, мне хотелось ее разделить хоть с кем-то. И этим кем-то оказалась именно она.

Я всегда искренне завидовал ее нескончаемому позитиву, чувству справедливости и самое главное тому, что у нее есть семья. А так, как дарить любовь меня не научили, я дарил боль. И верил, как и верю сейчас, что это правильно. Разделить боль с кем-то куда приятнее, чем разделить радость. Радость – может быть лицемерной. Каждый вложит в нее свой смысл, а вот боль – она объединяет людей. Это трудные времена, которые ты можешь пройти не в гордом одиночестве, а с кем-то, кто так же как и ты знает цену счастью.

Желание побыстрее исчезнуть из этих давящих стен угнетало меня, и я то и дело срывался на младших. Устраивал драки и скандалы, а вечером с чувством минимального удовлетворения сидел на мягком диване кофейни и пил горячий кофе.

Вот и сегодня я планировал посетить мои места силы, но для начала нужно было выйти из интерната незамеченным.

Тяжелее всего приходилось осознавать, что мои следующие 30 вечеров пройдут в компании Амелии. А если учесть тот факт, что она гребанный мозгоправ – все становится куда печальнее. Встретив ее вчера, меня ослепила ярость, которой я не испытывал уже давно. Эта девочка напоминала мне тяжелые времена в доме родителей. Она будто давила на свежие раны и засыпала их сверху солью. Нет, она была не виновата в этом, хотя бы отчасти. Но я не мог с собой ничего поделать, ведь контроль эмоций – моя слабая сторона. Которая ни один раз мне помогала.

Надеюсь, что за время нашей пропасти в общении она не изменилась. Мне не хватало кого-то вроде нее.

Спустившись по водостоку со второго этажа здания интерната я пробежал несколько километров в сторону берега. К моменту, как я достиг своей конечной точки, солнце уже стремилось упасть за горизонт, окрашивая небо в розовые оттенки.

Усаживаясь поудобнее на уже «своем» диване в Маяке, я проверил телефон. На экране висело уведомление, сообщение с адресом кофейни.

Ее номер был у меня, и я намерен договориться с ней на то, чтобы эта девчонка не копалась в моей душе, ведь бередить прошлое – всегда неприятно.

–Эванс, кофейня Маяк. 30 минут. Жду. – я отправил сообщение и убрал телефон в карман. Опустив голову на стол, я слегка задремал, а когда очнулся, ощутил легкое касание на моем плече. Я смутился.

–Какого черта? -начал я отбиваться спросонья, но заметил ее.

Ярко голубые глаза тревожно смотрели на меня, ожидая нападки. Язык ее тела говорил об этом явно.

–Я взяла американо, надеюсь ты его пьешь. – тихо проговорила она, отпуская мое плечо и падая рядом на сидение.

–Значит, кофейня? Нам нужно более уединенное место, чтобы начать терапию.

Я возмущенно вскинул брови.

–Терапию? Я не больной. Выбирай слова.

Амелию это ни капли не возмутило, она лишь скромно ответила:

–Извини, но называю вещи своими именами. – она пожала плечами.

Я уже начал злиться, как бариста принес нам наши напитки и поставил чашки на стол.

–Приятного отдыха! – произнес он и улыбнулся Амелии.

Я раздраженно цокнул и закатил глаза.

–Бери кофе и идем. У меня есть место, которое идеально подойдет для копания в моей башке. Она нахмурилась и скрестила руки на груди.

–Одной чашки кофе нам хватит? -хмурое выражение лица сменилось улыбкой, а я словил раздражение. Ее попытки наладить контакт вызывали во мне чаще злость, чем желание начать с ней общаться.

Я молча встал с дивана и взяв в руку свой напиток, направился к выходу, не оглядываясь.

Она, как я и хотел, последовала за мной.

Практически в полной тишине мы добрались до моей любимой части побережья. Туда, где скромно возвышалась над песочным убранством моя лачужка. Амелия изначально не поняла, куда я веду ее и с опаской оглядывалась.

Я ловко забрался во внутрь дома и протянул ей руку, так как чтобы попасть в мою обитель, надо было по камням забраться выше и не промочить ноги, случайно оступившись.

Она недоверчиво протянула свою руку, и я силой дернул ее во внутрь. Ругаясь, она перепрыгнула через пропасть между камнями и оказавшись внутри, победно вкинула ладони вверх. Меня позабавил этот жест.

–Не хоромы, но я люблю это место. Особенно в это время дня. Солнце почти село, а значит скоро начнутся сумерки, а дальше нашему взору откроется звездное небо. Ну в общем сама увидишь. – я небрежно провел ладонью по волосам, отбрасывая их назад. Амелия восторженно вздохнула, осматриваясь вокруг.

–Здесь очень хорошо, Алан. Напоминает мне одно место. Ты, часто здесь бываешь? – ее светлые глаза изучали мои движения, закрыт я или открыт. Эти мелочи я подмечал быстро.

–Не сканируй меня, Эванс.

–Алан, пожалуйста, у меня есть имя. – настойчиво попросила она, аккуратно потянувшись за чашкой кофе.