Рядом с нами

Приблизившийся к ним официант УЖЕ нес кружку пива и тарелочку с фисташками. С ободряющей улыбкой он поставил это все перед Алзором и, даже не взглянув на Андрея, начал отходить в сторону. Немного растерянно Андрей промямлил:

– Э… мне тоже кружку… пожалуйста…

На лице, повернувшегося к Андрею, официанта читалось неодобрение, граничащее с отвращением. Пристально глядя в глаза Андрея, официант процедил сквозь зубы:

– Молодой человек, это уже шестая кружка. Не пора ли остановиться?!

Меньше всего ожидавший такой реакции, Андрей только глаза выпучил. В самом деле: бывает, что официанты грубят, жульничают, но отказ в обслуживании – это что–то новенькое!

– Вы и так уже перебрали, – продолжал железным голосом официант. – в зеркало–то себя видели? Больше – ни капли. Идите домой и проспитесь. Насчет денег не беспокойтесь – сегодня угощает заведение.

И вот тут опьянение накрыло Андрея с головой. То недолгое время, которое он провел в беседе с ангелом–хранителем, алкоголь не оказывал расслабляюще–отупляющего действия. Скорее наоборот – стимулировал мысль, не давал скептицизму и материализму перечеркнуть увиденное и услышанное. Было ли это работой Алзора, которому просто нужно было выговориться, или вообще в обществе потусторонних сил алкоголь приобретал такое свойство – сказать сложно. Но сейчас будто заслонку открыли и спиртное начало со свистом всасываться в кровь. Лицо Андрея побагровело, он немного приподнялся и, уже пьяным и прерывистым голосом, проговорил:

– Вы вообще что себе позволяете?! Я – ваш клиент и я хочу пива! Вы должны… вы обязаны… – язык уже не повиновался Андрею и выразить свою мысль становилось все сложнее.

Но официанту, похоже, того только и надо было. Не мигая и глядя Андрею прямо в глаза, он тихо, но вполне внятно произнес:

– Вот именно. Я обязан следить за жизнью и здоровьем своих клиентов. И именно поэтому я даже не рекомендую, я настаиваю на вашем немедленном уходе.

Алзор так и сидел с открытым ртом, ничего не понимая. В своей практике ему нередко приходилось сталкиваться с конфликтами ситуациями. И чаще всего ему удавалось их, что называется, «разрулить». А сейчас – он даже не мог понять, что происходит. И это приводило его в полное замешательство.

Если бы Андрей не стал в один момент абсолютно невменяем, то он, наверное, себя бы повел иначе. Но сейчас он начисто забыл все произошедшее с ним за полтора часа. С видом оскорбленной добродетели он швырнул на стол тысячерублевую купюру, сухо кивнул Алзору: «Увидимся» и нетвердой походкой направился к выходу. Где, как и, главное, каким образом он увидится с ангелом, Андрей не смог бы сказать, если б даже его спросили.

Ошарашенный Алзор и странно напряженный официант молча смотрели в окно на Андрея, который вышел на улицу, раздраженно сплюнул и побежал к подошедшему автобусу. Двери закрылись за, на удивление четко вписавшегося в них, Андрея и автобус уехал.

Алзор, продолжая пребывать в шоке от увиденного, вопросительно посмотрел на официанта. Но тот, явно успокоившись, с невозмутимым видом достал из кармана смартфон и протянул его Алзору. Ангел, не понимая, что все это означает, взял телефон и посмотрел на экран.

Это явно была запись с камеры. Причем, камера была установлена у двери бара и прекрасно показывала все, происходящее на улице. Вот Андрей выходит из дверей, раздраженно сплевывает, нетвердой походкой идет к проезжей части и, не глядя по сторонам, бежит через дорогу. Вот маршрутка, не успевая затормозить, сбивает Андрея и он отлетает на несколько метров прямо под колеса другого автомобиля. Шансов выжить никаких. Бездыханное тело остается лежать на проезжей части.

– Что это?! – еле смог выдавить из себя потрясенный Алзор. – Он ведь спокойно сел в автобус и уехал… Я же сам видел… и вы видели…

Да, – спокойно откликнулся официант. – видел. И уверяю вас – сейчас Андрей доедет до дома, упадет на диван и проспится как следует. А запись на телефоне – это то, что с ним произошло бы, выпей он еще хоть немного. Он и так в себя влил достаточно – тошно ему будет завтра.

Алзор сидел и просто неприлично тупо глядел на официанта. И хотя лицо того оставалось непроницаемым, в глазах заиграли озорные огоньки.

– Наверное, стоит объясниться? – спросил официант, уже не скрывая улыбки.

– Да… – только и смог выдавить из себя Алзор.

– Союз со Светланой был для Андрея губителен. Через какое–то, очень недолгое, время Андрей был бы просто раздавлен, сломлен. Света его бы просто съела изнутри, если так можно сказать. И, чтобы спасти человека, пришлось их разводить.

Неделя хандры ему не сильно бы повредила. А сегодня Андрею просто необходимо было снять напряжение последних дней. Посидеть, выпить пива, проспаться потом… Но тут появились вы и пришлось несколько изменить сценарий!

Губы Алзора непроизвольно дрогнули в улыбке. В глазах вспыхнули ответные искорки. Кажется, он начал понимать суть происходящего.

– Собственно говоря, мы с вами ни разу не пересекались, коллега, – официант отодвинул стул и сел на место Андрея. – вот и прекрасный повод познакомиться!

Странное дело: никто, из сидящих в зале, даже не обратил внимания на подсевшего к посетителю официанта. Такое впечатление, что этих двух просто не существовало. Но Алзор был все–таки еще не до конца уверен в своих догадках:

– Но почему я сразу не смог вас раскусить? Я еще удивлялся, почему официант, ну, то есть, вы, так косо смотрит на клиента…

– Да потому что «клиент», а, кроме всего прочего, еще и мой подопечный, начал пить больше, чем можно было сегодня! Он не чувствовал опьянения и по окончании разговора с вами он бы себя совершенно не контролировал и, выйдя отсюда, точно бы поперся через дорогу и… ну, сами видели, что могло бы случиться. А так… сейчас он уже подходит, я вижу, к своей квартире… Все, зашел… Дверь закрыл… Отлично… Падает на диван… Нормально… Хоть бы ботинки снял, дубина… Ладно, ерунда…

– И, – официант внимательно посмотрел на Алзора. – уверяю вас, о сегодняшней встрече он и не вспомнит. А даже если что–то в мозгу и всплывет, так он сам же и спишет это на пьяные фантазии. Волноваться вам не о чем.

– И все–таки… Я ведь так и не смог понять, кто вы есть. – продолжал немного сомневаться Алзор. – Почему? Мы ведь всегда узнаем друг друга.

– Для начала, – улыбнулся официант, – позвольте представиться. – и он назвал Алзору свое имя, понятное только тем, кто не ограничен рамками трех измерений. – А не узнали вы меня только потому, что у вас четвертая степень защиты, а у меня – седьмая. Но я на должности хранителя с 1788 года, поэтому удивляться нечему.

– Ну, конечно! – Алзор хлопнул себя по коленке, – мог бы и сам догадаться! Только чего же вы мне так спокойно пиво несли? – чуть смущенно спросил он. – нам ведь это, мягко говоря, не рекомендуется?

– Согласен, – спокойно ответил коллега Алзора, которого мы назовем Руми (так, по крайней мере, он сам бы себя назвал, реши вдруг открыть свой секрет человеку). – но сейчас вам тоже необходимо расслабиться, поэтому я и решил вам немного помочь.

Разговоры о вашей неприятности ведутся все время. И, сами понимаете, не должен я этого говорить, но раз такое дело, то скажу: в Особом Надзоре внимательно изучили все генеалогическое древо этого… как его? Пусть, Саши. И выяснилось, что проглядели интересную штуку: его пра-пра-прадед по отцовской линии был хроническим алкоголиком, а двоюродный брат жены деда его прабабки по материнской линии страдал психическим расстройством.

– Так – так… – начал прикидывать что–то в уме Алзор.

– Да ладно, не пытайтесь подсчитать. Это только наши аналитики умеют. Высшая Генетическая Математика, как они говорят, основа нашей работы! Бюрократы… Ну, не суть. При такой генетической составляющей в его день рождения ничего хорошего ждать не приходится. Так что он по любому бы прокололся и свернул со своего пути. И вы были бы бессильны.

Вам, конечно, нервы помотают, чего и говорить. Но строгих санкций не будет. Прежде всего это руководство виновато – само проглядело! Но – я вам ничего не говорил!

Камень с души (а точнее, не камень, а валун весом в несколько тонн) Алзора свалились куда–то в область прямой кишки и там растворился. Руми с улыбкой глянул на своего коллегу.

– Я даже не знаю, как благодарить… – произнес Алзор.

– А никак. Все сложилось, как нельзя лучше. Просто я пришел сюда проследить за Андреем, чтобы все прошло спокойно. На полу валялся бейджик, я его на всякий случай прицепил. Но тут появились вы! Я, честно говоря, этого не ожидал. Но – может и к лучшему? Когда последний раз удавалось так посидеть?

– Вот и не знаешь, где найдешь, где потеряешь! – рассмеялся Алзор. – Слушайте, может сменим обстановку? А то народ начинает набираться.

* * *

В небольшом садике гуляла пожилая пара, на скамейке сидела мама с коляской, мимо шли люди по своим делам. И никому даже в голову не приходило обратить внимание на двух оживленно беседующих самых обычных, ничем не примечательных мужчин.

Кладбище воспоминаний

Взмах лопатой… Еще раз… Еще… Лопата вгрызается в землю… Очень хорошо… Земля мягкая, податливая, какой и должна, по идее, быть на кладбище. Впрочем, здесь с этим проблем быть не должно было – все-таки условия для работы предоставляют нормальные.

Лацир отряхнул землю со штанов; надо будет и ботинки почистить, хотя с такой работенкой их можно чистить каждые пятнадцать минут.

В паре метров от Лацира в землю воткнута еще одна лопата, на которой висит длиннополый сюртук. Лацир улыбнулся, взглянув на него. Ну кто решил, что эта одежда подходит гробовщику? Неудобно, движения стесняет, может выглядит и стильно, но кому это интересно? Кто его тут видит?

Лациру вместе с сюртуком пытались всучить цилиндр, но он наотрез отказался: тогда точно можно будет в каком-нибудь ужастике сниматься. А ему только этого не хватало.

Насколько хватало глаз, повсюду было кладбище, что на север, что на юг, что на запад, что на восток. Странное оно только было – ни крестов, ни могильных памятников. Ничего, что указывало бы на возраст, вероисповедание, деятельность того, кто лежал на этом кладбище. Даже имен не было. «Да и быть не может», желчно усмехнулся про себя Лацир.

Оторвавшись от своего монотонного труда, Лацир задумчиво посмотрел на пламенеющее солнце, уже почти скрывшееся за горизонтом. В другое время и в другом месте это навеяло бы на него какие-то философские или романтические размышления. Но он уже привык.

В этой части загробного мира всегда закат. Солнце постоянно уходит за горизонт, но никогда не скрывается полностью.

Ладно, пора приниматься за работу. Лацир неспешно подошел к мешку, сшитому из какого-то грубого материала. Сев на корточки, взял в руки камешек из мешка. Обычный сердолик небольшого размера, легко умещается на ладони. Но Лацир внимательно всматривался в этот камень. Откуда-то изнутри начал пробиваться свет. Камень начал светиться, но каким-то грязно-розовым светом. Лацир несколько облегченно вздохнул: «Ничего особо тяжелого». В сиянии, окружающем сердолик, возникла картинка. Это несколько напоминало сцены из фантастических фильмов, но в этом мире «фантастикой» обычно называли жадность и жестокость, живущих в трехмерном пространстве. Лацир пристально вглядывался в этот своеобразный экран:

Саша пяти лет вместе с мамой в каком-то продуктовом магазине. Отходит в сторону… Останавливается прямо перед витриной и, видимо, очень сильно мешает какой-то тетке лет шестидесяти. Та, с каким-то истерическим озлоблением отталкивает его… «Вот сука», бормочет Лацир. Саша разве что не падает и в слезах бежит к маме. Мама Саши что-то возмущенно говорит женщине, прижимая к себе сына. Женщина же что-то агрессивно отвечает матери мальчика и резко направляется к выходу. Саша не плачет, но растерянно прижимается к маме. Настроение испорчено до конца дня, а может и больше…

Лацир задумчиво подбросил несколько раз на ладони погасший камень. Так, это рядовой случай, ничего особо сложного… Лацир поднялся и подошел к нескольким, им же недавно и вырытым, ямкам.

– Ну, это глубокая, это тоже, а вот эта – в самый раз…

Небольшая ямка, сантиметров двадцать глубиной и в диаметре примерно столько же. Нормально, как раз для таких случаев.

Лацир аккуратно положил камень на дно ямки. Казалось, что из глубины сердолика еще продолжает пробиваться свет. Это нормально, его сразу об этом предупредили. Взяв лопату, могильщик аккуратно засыпал ямку землей и слегка утромбавал ногой. Положил руку на землю и произнес: «Память – хозяйка, грязь отторгает». Отлично, с этим покончено. Что у нас там дальше?

Запустив руку в мешок, Лацир наугад вытащил следующий камень. Небольшой родонит светился ярко-розовым цветом, а черные прожилки на нем вздувались, словно вены атлета. «Везет мне на розовый сегодня», подумал Лацир. Сияние, становившееся все более ядовитым, начало расширяться и в нем возникла картинка. «Кино началось», как это называл могильщик.

Рита, девять лет. Еле сдерживая слезы, выходит из кабинета рисования. В руках держит рисунок, на котором, может и неумело, но явно старательно нарисованы горы, озеро, лес. Вслед ей что-то резко говорит учительница рисования – женщина предпенсионного возраста, героически пережившая перестройку, мужа, но не сумевшая достойно пережить уход молодости и здоровья. Чем ей Рита не угодила понять не сложно: у девочки четко выраженный талант к рисованию, вот только не может и не хочет она рисовать по правилам и шаблонам. Свое видиние у ребенка. А такие, как эта учительница, такого не прощают. Канон есть канон! Безобразно, но единообразно! Вот и травит на каждом уроке эту бедную Риту: то демонстративно отругает ее рисунки при всем классе, то влепит тройку за незначительный огрех, а то и вовсе порвет рисунок – да, такое тоже было.

Лациру плохо слышно, но еще он смог разобрать, что учительница прямым текстом говорит Рите, что если та хочет иметь приличные оценки, то пусть ходит на дополнительные занятия по рисованию. А, ну все ясно… Такое, не слишком скрытое, вымогательство…

Лацир немного помусолил в руках камень. Ну, ничего, Рита, ничего… Сколько еще таких гарпий будет встречаться в жизни – не сосчитаешь. Но очень скоро – Лацир это знал наверняка – Рита научится давать такой отпор, что любая стерва будет растерянно сглатывать сопли. Потому что не будет знать, как реагировать.

«Так, а ты где упокоишься?», с деланым участием осведомился Лацир у немного притухшего родонита. «А давай я тебя здесь похороню», решил могильщик и аккуратно положил камешек в ямку, чуть глубже предыдущей. Закопав и произнеся сакраментальное «память – хозяйка, грязь отторгает», он спросил: «Удобно лежится?» и сам засмеялся своей шутке.

Лацир вообще любил говорить с камнями. Он и при жизни ими интересовался, многие поделочные и полудрагоценные камни украшали его дом. А сейчас они были одними из немногих, с кем он мог говорить.

Лацир наугад вынул из мешка следующий камень и нахмурился. В руках он держал небольшой агат. Так любимые им при жизни, здесь агаты стали для него источником неприятных размышлений. Могильщик пристально вглядывался в бело-голубые разводы, который начал излучать матовое сияние. Открывшаяся картинка только подтвердила опасения Лацира.

Карина, двенадцать лет. Девочка испуганно прижимается к стене в пустом школьном коридоре. Перед ней стоят две девочки, ее ровесница. С презрительной усмешкой они разглядывают Карину и перебрасываются какими-то репликами. Та стоит и боится шевельнуться. Одна из оппоненток делает движение рукой, будто хочет ударить. Карина зажмуривается, но обидчица быстро подносит руку к своей голове, поправляя прическу. Две девочки смеются злым, хамским смехом и явно входят во вкус, так как вторая уже заносит руку для удара. Что происходит в душе у Карины догодаться не сложно. Стыдно, страшно, обидно. Но тут в коридоре появляются два учителя. Один из них достаточно резко что-то спрашивает у девочек. Каринины мучительницы тут же делают наивные лица и, разведя руками, уходят. Но на Карину они бросают злобный взгляд и что-то сквозь зубы произносят. Все понятно: разговор не окончен.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.