История государства инков

Рис. 4. Первая история королев-койа. Мама Вако Койа. [Внизу: ] правила в Куско. [П. де Айяла, 120]

Глава XVII. Что покорил первый инка Манко Капак

«Сами индейцы, заново покоренные таким способом, увидя себя другими [людьми] и признавая полученные ими благодеяния, с огромным удовлетворением и ликованием шли по горам и горным хребтам, шли через заросли в поисках индейцев, и сообщали им новость о тех детях Солнца, и говорили им, что те появились на их земле на благо им всем, и рассказывали им о многих благодеяниях, которые они для них свершили; а чтобы им верили, они показывали новые одежды, которые они надевали, и новую еду, которую они ели, и [рассказывали], что теперь они жили в домах и селениях. Эти вести, услышанные дикими людьми, побуждали многих из них идти смотреть чудеса, которые рассказывали и распространяли о наших первых родителях, королях и господах, и, удостоверясь в них своими собственными глазами, они оставались служить им в послушании; и, таким образом, призывая одни других и передавая слово от этих к тем, за немногие годы собралось множество людей – столько, что по прошествии первых шести или семи лет у инки уже были люди войны, вооруженные и обученные для защиты от всякого, кто напал бы на него, и даже чтобы силой приводить тех, кто не хотел приходить по [своему] желанию. Он научил их изготовлять оружие для наступления: лук и стрелы, копья и дубинки и другое, которыми сейчас они пользуются.

И, чтобы укоротить [рассказ] о подвигах нашего первого инки, я скажу тебе, что на востоке он покорил [земли] вплоть до реки, называемой Паукар-тампу, а на западе завоевал восемь лиг [земли] до реки, называемой Апу-римак, а на юге девять лиг до Кеке-сана. В этом районе наш инка приказал заселить более ста селений; крупнейшие [имели] по сто домов, а другие – меньше, согласно вместимости [каждого] места. То было самым началом этого нашего города; так его основали и заселили, чтобы он стал таким, каким ты его видишь. Это же стало началом нашей великой, богатой и знаменитой империи, которую твой отец и его товарищи отняли у нас. Такими были наши первые инки и короли, которые пришли в первоначальный период времени мира, от которых произошли остальные короли, которые были у нас и от которых все мы происходим. Сколько лет тому назад наш отец Солнце послал этих своих первых детей, я не смогу тебе точно сказать, ибо их прошло столько, что память не может их сохранить; мы считаем, что более четырехсот. Наш инка назывался Манко Капак, а наша койя – Мама Окльо Вако; они были, как я тебе говорил, брат и сестра, дети Солнца и Луны, наших [пра] родителей. Думаю, что я рассказал тебе достаточно много о том, о чем ты просил, и ответил на твои вопросы, а чтобы не заставлять тебя проливать слезы, я повествовал тебе эту историю, не обливаясь кровавыми слезами, как ими обливается мое сердце, испытывая боль при виде наших уничтоженных (acabados) инков и нашей потерянной империи».

Это длинное сообщение о происхождении их королей передал мне тот инка, дядя моей матери, которого я попросил об этом, а я попытался точно перевести его с языка моей матери, являющегося и языком инки, на чужой [для них] язык, каковым является кастильский язык, и хотя я не написал рассказ величественными словами, которыми говорил инка, и не придавал им [в переводе] все то значение, которое они имеют, ибо они содержат столько значения, что то, что я сделал, [должно было] оказаться бы куда более длинным; я же скорее сократил сообщение, убрав из него некоторые вещи, которые сделали бы его ненавистным; вполне достаточно того, что я взял его подлинный смысл, так как именно это подходит для нашей Истории. Другие подобные вещи, хотя и немногочисленные, мне рассказывал этот же инка во время посещений и бесед, которые имели место в доме моей матери и которые я расставлю дальше в положенных для них местах, указав, кто является их автором; и огорчает меня то, что не спросил я его о многом другом, чтобы сегодня располагать знаниями из такого прекрасного источника (archivo) и чтобы написать о них здесь.

Глава XVIII. Две исторические легенды о происхождении инков

Другую легенду о происхождении своих королей инков рассказывают простые люди Перу, а именно индейцы, которые живут на юг от Коско – эта [местность] называется Кольа-суйу – и на запад – называется Кунти-суйу. Говорят, что по прошествии потопа, о котором они знают только то, что он был, [и] невозможно понять, был ли он всеобщим времени Ноя или каким-то особым, другим, в силу чего мы будем говорить только то, что они сами рассказывают о нем и о других подобных вещах, ибо то, что рассказывают об этом, больше похоже на фантазию или плохо придуманные (ordenado) сказки, чем на исторические события; говорят же они, что когда остановились воды в Тиа-ванаку, который находится на юг от Коско, то появился человек, который оказался столь могучим, что разделил мир на четыре части и отдал их четырем мужчинам, которых назвал королями; первого звали Манко Капак, а второго Кольа, а третьего Токай, а четвертого Пинава. Говорят, что Манко Капаку он отдал северную часть, а Кольа – южную часть (по имени которого потом назвали Кольа ту большую провинцию), а третьему, по имени Токай, он отдал западную часть, а четвертому, которого звали Пинава, – восточную; и послал он каждого из них в свою область (distrito) завоевать людей и править теми, кого они там встретят; и не могут они сказать, утопил ли индейцев потоп или они воскресли, чтобы быть завоеванными и наставленными; и такие [нелепости] имеются во всем, что они говорят о тех временах. Они говорили, что из этого передела земли потом родилась та, которую инки сделали своим королевством, назвав его Тавантин-суйу. Говорят, что Манко Капак направился на север, и пришел в долину Коско, и основал тот город, и покорил вокруг соседей, и наставил их; и рассказывают они об этом начале почти то же самое, что говорили о нем мы, а [именно], что короли инки происходят от Манко Капака; об остальных же королях они не знают, что говорить; и так выглядят все истории той древности; и не следует пугаться того, что люди, не имевшие письма (letras), которое помогло бы им сохранить память о старине, передают столь путанно то начало, ибо даже о язычестве Старого Света, несмотря на наличие письма и такого большого интереса к нему, выдумано столько смехотворных и других подобных легенд, как, например, та, что посвящена Пирру и Девкалиону, и другие, которые мы могли бы рассказать, ибо во многом схожи [легенды] разных язычеств; точно так же имеется нечто схожее [у этих легенд] с историей Ноя, как это хотели сказать некоторые испанцы, о чем будет сказано ниже. То, что я сам полагаю о происхождении инков, я скажу в конце.

О другом варианте (mапега) происхождения инков, схожим с предыдущим, рассказывают те индейцы, которые живут на восток и на север от города Коско. Они говорят, что при возникновении мира из неких окон в скалистых горах, расположенных рядом с городом [Коско], в месте, которое называется Паукар-тампу, вышли четверо мужчин и четверо женщин; все они были братьями и сестрами, а вышли они из среднего окна – всего их было три,  которое назвали королевским окном; из-за этой легенды то окно было украшено со всех сторон огромными листами золота и множеством драгоценных камней; боковые же окна украсили только золотом без камней. Первого брата звали Манко Капак, а его жену Мама Окльо; говорят, что он основал город и он же назвал его Коско, что на особом языке инков означает пупок, и покорил те народы, и научил их быть людьми, и что от него происходят все инки. Второго брата зовут Айар Качи, а третьего Айар Учу, а четвертого Айар Саука. Слово (dicción) айар ничего не означает на всеобщем языке Перу; на особом [языке] инков оно должно иметь какое-то значение; остальные слова относятся к всеобщему языку. Качи означает соль, которую мы едим; а учу — это приправа, которую они бросают в жаркое и которую испанцы называют перцем; индейцы Перу не имели других специй (especias). Другое слово саука означает ликование, удовлетворение и радость[5]. Сделав выжимку из того, что индейцы [говорили] о содеянном теми тремя братьями и [тремя] сестрами своих первых королей, [можно сказать], что они рассказывали тысячи бессмыслиц и, не находя лучшего выхода, они иносказательно объясняли легенду, утверждая, что под солью — одним из имен, они понимают учение, которое инка дал им об естественной жизни, а под перцем — вкус, познанный от нее; а под словом ликование понимается удовлетворение и радость, с которыми они после этого жили; однако все это говорилось такими окольными путями, без всякого порядка и столь несогласованно, что то, что они хотят сказать, скорее угадываешь, нежели понимаешь из их речи и порядка их слов. Они утверждают только, что Манко Капак был первым королем и что от него происходят все остальные короли.

Таким образом, все три пути сходятся в том, что инки [берут свое] начало и происхождение от Манко Капака, а о трех других братьях они не упоминают; они предпочитают разделаться с ними иносказательным путем и остаться с одним Манко Капаком, и похоже, что это так и было, ибо после этого [упоминания] никогда ни один король, ни его потомки – мужчины не назывались теми именами, и не было народа, который бы чванился своим происхождением от них.

Некоторые любознательные испанцы, слушая эти рассказы, хотят сказать, что индейцам была ведома история Ноя, его трех сыновей, жены и невесток, которые и были теми четырьмя мужчинами и четырьмя женщинами, которых бог спас от потопа, что это – те самые люди, о которых рассказывает легенда, но что вместо окна в Ноевом ковчеге индейцы говорили об окне в Паукар-тампу; а могучего человека, о котором первая из легенд говорит, что он появился в Тиа-ванаку, и который, как рассказывают, поделил мир между теми четырьмя мужчинами, любознательные [испанцы] хотят считать богом, который послал Ноя и его трех сыновей, чтобы они заселили мир. И в других местах той или иной легенды [испанцы] хотят видеть сходство со святейшей историей, на которую, как им кажется, они похожи. Я не могу вмешиваться в столь глубокие дела; я просто рассказываю исторические легенды, которые я в детстве услышал от своих [родных]; я воспринял их такими, какими каждый из них хотел представить, и передаю их с иносказательностью, более всего соответствующей им. Наподобие легендам, которые мы рассказали об инках, другие народы Перу придумывают бесконечное множество [легенд] о происхождении и начале своих первородителей; как мы это увидим в рассказе об истории, они отличаются друг от друга; индеец не считается добропорядочным, если не происходит от родника, от реки или озера, пусть даже от моря или от хищных зверей, таких как медведь, лев или тигр, или от орла, или от птицы, которую называют кунтур, или от хищных птиц, или от горных хребтов, от вершин, от утесов или пещер, каждый по своей прихоти и ради своей хвалы и славы, а для легенд хватит того, что было сказано.

Глава XIX. Торжественное заявление автора по поводу [настоящей] Истории

Так как мы уже заложили первый (хотя и легендарный) камень в наше здание о происхождении инков, королей Перу, имеет смысл продолжить дальше [рассказ] о завоеваниях и покорении индейцев, слегка пополнив суммарное сообщение, которое передал мне тот инка, сообщениями многих других инков и индейцев, урожденных [тех] селений, которые этот первый инка Манко Капак приказал заселить и включил в свою империю, с которыми я рос и поддерживал связь до двадцати лет.

В то время я узнал все то, о чем мы будем писать, потому что во время моего детства они рассказывали мне свои истории так, как детям рассказывают сказки. Позже, в более старшем возрасте, они изложили мне длинное сообщение о своих законах и правлении, сопоставляя новое правление испанцев с [правлением] инков, рассматривая отдельно, в частности, преступления и наказания и [степень] их суровости; они рассказывали мне, как поступали их короли в мире и на войне, как они обращались со своими вассалами и как они [вассалы] служили им. Кроме того, они рассказывали мне, словно своему родному сыну, о всем своем язычестве, о своих ритуалах, церемониях и жертвоприношениях; о своих главных и неглавных праздниках, как они праздновались; они говорили мне о своих дурных наклонностях (abusos) и суеверии, о своих добрых и злых предзнаменованиях, которые они видели как в жертвоприношениях, так и вне их. В целом могу сказать, что они сообщили мне обо всем, что имелось в их государстве, и, если бы я тогда все записал, эта история была бы более точной. Помимо того, что мне рассказали индейцы, я сам смог увидеть своими глазами многое из того язычества, из его празднеств и суеверий, которые еще в мои времена – вплоть до двенадцати или тринадцати лет моего возраста – не во всем еще прекратились. Я родился восемь лет спустя после того, как испанцы захватили мою землю, и, как я уже говорил, я жил там вплоть до двадцати лет; таким образом, я видел многие из тех вещей, которые индейцы совершали в том язычестве, о которых я расскажу, указывая на то, что я их видел [сам]. Помимо сообщений, которые передали мои родственники о названных вещах, и помимо того, что я видел [сам], я располагал еще многими другими сообщениями о завоеваниях и [других] делах тех королей, потому что как только я взялся писать эту историю, я написал соученикам по школе и грамматике, поручив каждому из них помочь мне сообщениями, которыми они могли располагать об отдельных завоеваниях, которые инки осуществили в провинциях, [откуда происходили родом] их матери, ибо каждая провинция располагала своими отчетами (cuentas) и своими узлами (ñudos) с их историческими хрониками и традициями, и поэтому они лучше сохраняли [сведения] о том, что случилось в этой, чем в чужой [провинции]. Соученики, отнесясь серьезно к тому, о чем я их просил, рассказали о моем намерении каждый своей матери и своим родным, а они, узнав, что некий индеец, сын их земли, хочет написать о случившихся на ней событиях, достали из своих архивов сообщения об историях, которые у них были, и направили их мне; и таким путем я получил сообщения о делах и завоеваниях каждого инки; они были точно такими же [сообщениями], какими располагали испанские историки, хотя и более длинными, как мы не раз убедимся в этом. И так как все дела, начиная от первого инки, являются началом и основой Истории, которую мы должны написать, представляется весьма необходимым [именно] здесь подробно рассказать о них, по крайней мере о самых важных из них, ибо в дальнейшем мы не будем повторять их [в рассказах] о жизни и делах каждого из инков, его потомков; потому что все они, как правило, как короли, так и не короли, стремились подражать всем и во всем характеру, делам и обычаям (costumbres) этого первого князя Манко Капака; и, поведав о его делах, мы расскажем о делах их всех. Мы будем внимательно рассказывать о наиболее исторически [значимых] подвигах, не касаясь многих других, поскольку они были бы не к месту и [привели] к многословию; и хотя некоторые места из сказанного, а другие из того, что будет сказано в дальнейшем, покажутся сказками, я все же решил написать о них, чтобы не выбросить те основы, на которых индейцы базируют самое значительное и самое лучшее из того, что они рассказывают о своей империи; потому что в конце концов из этого сказанного возникли великие творения (granderas), которыми сегодня совершенно реально владеет Испания, в связи с чем я позволю себе рассказать то, что более всего подходит для сообщения, которое можно было бы сделать о начале, среднем периоде и конце той монархии, и я торжественно заявляю, что буду лишь излагать о ней те сведения, которые я впитал вместе с материнским молоком, а также сообщения, полученные позднее здесь, о которых я просил своих собственных [родных]; и я обещаю, что их пристрастность не сможет [даже] частично увести меня в сторону от изложения правды, не вынудит меня изъять что-то плохое либо приписать хорошее к тому, что было у них, ибо я хорошо знаю, что язычество представляет собою море ошибок; и я не напишу ничего нового, о чем не было бы сказано, а только то, о чем уже писали испанские историки, рассказывая о той земле и о ее королях; я буду приводить в доказательство их же собственные слова там, где это будет необходимо, чтобы было видно, что я не прибегаю к подделкам в пользу моих родных, а говорю то же самое, что говорили испанцы; я буду служить лишь комментатором, чтобы объявить и расширить сведения о многих вещах, о которых они лишь упомянули, оставив несовершенным [рассказ о них], поскольку им не хватало полных сообщений.

Многое другое из того, что недостает в их историях, но имело место в действительности, будет добавлено, а кое-что как лишнее будет изъято либо из-за неверных сообщений, которые были ими получены, или из-за неумения испанца спросить с учетом разницы времени и эпох (edades), различия между провинциями и народами, или оттого, что он не понимал получаемое от индейца сообщение, или потому, что они не понимали друг друга из-за трудностей в языке, ибо испанец, считающий, что он знает больше, чем другой [собеседник], не имеет представления о девяти из десяти частей, поскольку одно и то же слово может означать много предметов и существует различное произношение одного и того же слова (dicción) для обозначения весьма различных предметов, как это можно будет увидеть в дальнейшем на [примере] некоторых слов, которые мы будем вынуждены использовать.

Все, что я расскажу, помимо этого, о том государстве, скорее разрушенном, нежели познанном, будет мною изложено правдиво; [я расскажу] о том, что оно имело в древности из идолопоклонства, ритуалов, жертвоприношений и церемоний и в своем правлении, законах и обычаях в мире и на войне, [но] я не стану прибегать к сравнению чего-либо здешнего со схожим чужим, имеющим место в историях божественных и людских или в правлении нашего времени, потому что любое сравнение одиозно. Тот, кто прочтет все это, сможет по своему желанию заниматься сравнением, ибо он найдет многое, схожее с античным миром, другое – со Святым Писанием или с непристойными россказнями (profanas) и сказками древнего язычества; он увидит, что многие законы и обычаи похожи на законы нашего века; многие же другие он найдет во всем нам противоположными; я со своей стороны сделал то, что смог, хотя не смог сделать то, что хотел. Благоразумного читателя я умоляю принять мои добрые намерения, выразившиеся в желании подарить ему удовольствие и удовлетворение, хотя ни силы, ни способности индейца, рожденного среди индейцев и воспитанного среди оружия и лошадей, не могут этого достичь.

Глава XX. Селения, которые приказал заселить первый инка

Возвращаясь к инке Манко Капаку, мы расскажем, что после того как город Коско был основан [им] в виде двух групп жителей (parcialidades), о которых говорилось выше, он приказал основать много других селений; и было так, что на востоке от города на пространстве, простирающемся [от Коско] до реки, называемой Паукар-тампу, он приказал заселить тринадцать селений людьми, которых он привлек в этой стороне, расположив их по обе стороны королевской дороги на Анти-суйу, которые мы не станем называть, чтобы избежать многословия; почти все они или все принадлежат к племени (nación) по имени покес. На западе от города, на пространстве длиною в восемь лиг и шириною в девять или десять он приказал заселить тридцать селений, которые идут по одну сторону и по другую сторону от королевской дороги на Кунти-суйу. Эти поселения принадлежали трем племенам, именовавшимся по-разному; их следует знать: маска, чильки, папури. На севере от города были заселены двадцать селений, принадлежавших четырем племенам, каковыми являлись майу, санку, чинча-пукуйу, римак-тампу. Остальные селения расположены в красивой долине Сакса-вана, где имело место сражение и пленение Гонсало Писарро. Самое дальнее из этих селений находится в семи лигах от города, а все остальные расходятся по одну и по другую руку от королевской дороги на Чинча-суйу. На юг от города были заселены тридцать восемь или сорок селений; восемнадцать племенем айар-мака – они находились по одну и по другую руку от королевской дороги на Кольа-суйу на пространстве в три лиги длиной, начиная от местечка Лас-Салинас, расположенного в малой лиге от города, где произошло достойное сожаления сражение между доном Диего де Альмагро Стариком и Эрнандо Писарро; остальные селения принадлежали людям пяти или шести [племен], называвшихся кеспиканча, муйна, уркос, кевар, варук, кавиньа. Это племя кавиньа чванилось своей пустой верой в то, что его первородители вышли из одной лагуны, в которую, говорят, возвращались души тех, кто умирал, и что оттуда они снова возвращались, войдя в тела тех, кто рождался; у них был идол ужасающего вида, которому они приносили очень варварские жертвы. Инка Манко Капак запретил эти жертвоприношения, и отнял идола, и приказал им, как всем своим вассалам, поклоняться Солнцу.

Эти селения, число которых превышало сотню в тот первоначальный период, были небольшими, ибо самые крупные из них не превышали ста домов, а самые маленькие имели от двадцати пяти до тридцати [домов]; позднее благодаря благодеяниям и привилегиям, которыми одарил их сам Манко Капак, как мы скажем об этом ниже, они намного разрослись, ибо многие из них уже имели по тысяче жителей (vezinos), а самые маленькие по триста и по четыреста. Позднее, очень много времени спустя, из-за этих самых привилегий и благодеяний, которыми первый инка и его потомки одарили их, их уничтожил великий тиран Ата-вальпа; одни из них пострадали больше, другие – меньше, а многих он уничтожил полностью. Сейчас, в наше время, отдаленное немногим более чем двадцатью годами от тех событий, те селения, которые инка Манко Капак приказал заселить, как и почти все остальные, которые были в Перу [до испанцев], находятся не на своих старых местах, а на совсем других, ибо один вице-король, как об этом своевременно будет сказано, заставил свести их в большие селения, соединяя по пять и шесть селений в одно и по шесть и восемь в другое, и число это колебалось в зависимости от того, какими были объединившиеся селения, в связи с чем возникло множество неудобств; однако [говорить о них] одиозно, и разговор об этом прекращается[6].

Глава XXI. Чему обучал инка своих вассалов

Инка Манко Капак, заселяя свои селения, вместе с обучением своих вассалов возделыванию земли, и строительству домов, и проведению оросительных каналов, и другим остальным вещам, необходимым для человеческой жизни, обучал их благовоспитанности, содружеству (companía) и братству, которые они должны были проявлять в отношениях друг с другом, в соответствии с тем, чему учили их разум и закон природы, весьма успешно убеждая их, что для того чтобы между ними царил бы вечный мир и согласие и не рождались бы гнев и страсти, следует для другого делать то, что ты желаешь для себя, ибо нельзя позволять себе для себя хотеть один закон, а для других – другой. В особенности он приказал проявлять всеобщее уважение в отношении к женщинам и дочерям, потому что касательно женщин у них царили самые варварские из всех пороки. Он ввел смертную казнь для прелюбодеев, убийц и воров. Приказал иметь не более одной жены, и чтобы женились они среди своих, не смешивали бы роды, и чтобы женились после двадцати лет и старше, чтобы они уже могли бы [сами] управлять своими домами и работать в своих поместьях. Он приказал собрать домашний (manso) скот, бродивший без хозяев по полям, шерстью которого он их всех одел, используя ремесла и обучение в деле изготовления пряжи и ткани, полученные индианками от королевы Мама Окльо Вако. Он научил их делать обувь, именуемую усута, которую носят сегодня. Для каждого селения или племени, которые он подчинил, он избрал курак, что означает то же самое, что касике на языке Кубы и Санто-Доминго, т. е. господин вассалов; он выбирал их исходя из их достоинств – того, кто больше трудился для покорения индейцев, проявив себя более приветливым, мягким и благочестивым [человеком], большим другом к общему добру, – их он сделал господами над всеми остальными, чтобы они обучали их как отцы сыновей; индейцам же он приказал слушаться их, как [слушаются] сыновья отцов.

Он приказал, чтобы плоды, которые собирали в каждом селении, хранились бы вместе, чтобы каждому дать то, в чем он нуждался, пока не появится возможность дать землю каждому индейцу отдельно. Вместе с этими заветами и правилами он обучал их божественному культу своего идолопоклонства. Он указал место для возведения храма Солнцу, где ему будут приносить жертвы, убедив их в том, чтобы они почитали его как главного бога, которому поклонялись бы и воздавали благодарность за природные блага, которые он дарил им своим светом и теплом, ибо они видели, что поля плодоносили для них и умножались их стада, [и это] помимо других милостей, которые они получали каждый день; и что они, в частности, обязаны были поклоняться и служить Солнцу и Луне за то, что они послали им двух своих детей, которые, вырвав их из звериной жизни, которую они до этого вели, привели их к жизни человеческой, которой они жили в настоящем. Он приказал построить дом женам Солнца, когда число женщин королевской крови было достаточно большим, чтобы заселить его. Он приказал им все это соблюдать и выполнять в знак благодарности за полученные этими людьми благодеяния, ибо они не могли их отрицать; и от имени своего отца Солнца он обещал им многие другие блага, если они так поступят; и они твердо должны были знать, что говорил он им те вещи не от себя, а что раскрывало их Солнце, приказывая ему сказать все это индейцам от своего имени, что оно, будучи отцом, вело и обучало его всем своим делам и помыслам (dichos). Индейцы с наивностью, которая была им свойственна как тогда, так и всегда, вплоть до нашего времени, поверили всему тому, что сказал им инка, а главным образом тому, что он сказал им, что является сыном Солнца, потому что среди них были народы, чванившиеся происхождением, [взятым] из подобных же сказок, как мы скажем об этом дальше, хотя они и не сумели подобрать их столь же удачно, как инка, потому что они брали свое начало от животных и от вещей низких и земных. Тогда и в более поздние времена индейцы, сравнивая свое происхождение с [происхождением] инки и видя благодеяния, которые он принес им, поддержали его; они самым решительным образом поверили, что он – сын Солнца, и обещали ему соблюдать и выполнять то, что он им приказывал; и они почитали его как сына Солнца, признавая, что ни один человеческий человек не смог бы с ними сделать то, что сделал он; и поэтому они верили, что он был божественным человеком, пришедшим с неба.