Авиатор: назад в СССР 14

Бурченко улыбнулся. Что-то он нам приготовил. Новое задание, в котором можно сдохнуть уже наверняка.

– С ракетами мы упустили момент, но вы отлично справились.

– Спасибо. Мы пойдём, – ответил я, но Бурченко придержал меня за локоть, когда я собирался пройти мимо него.

– Я же вам не вручил подарок. Знаете, что здесь? – протянул Андрей Викторович мне большой конверт.

Понятия не имею, но очень любопытно!

Глава 5

В ангаре стоял обычный рабочий шум. Техсостав перекатывал самолёты и вертолёты для более компактного размещения. Инженеры осматривали технику, выясняя причины отказов у нелетающих истребителей. Представители нашей спецгруппы «Куб» толпились вокруг Як-44, разбираясь с отказом привода антенны.

Об этой неисправности узнали только сегодня. Поэтому авиагруппа осталось только с одним самолётом радиолокационного обнаружения и наведения.

Предложение Бурченко поражает своей оригинальностью. В принципе, как и всегда.

– Вы перешли от устных к письменным приказам? – спросил я.

– Вроде того. Не стоит делать из меня беса и беспринципного начальника. Я вам не враг. У меня такая работа. И вам бы это пора уяснить, если хотите избежать эксцессов.

– Опять угрожаете? – уточнил я.

– Ни в коем случае, – вновь моментально ответил Андрей Викторович.

Я посмотрел на товарищей. Каждый из них кивнул, находясь в предвкушении информации в конверте. Всё же и у меня было сильное любопытство узнать о содержимом. Иначе, зачем Бурченко переться в ангар и встречать нас здесь.

Не думаю, что там находятся деньги или приказ на поощрение личного состава.

Андрей Викторович предложил поговорить в отдельном помещении. Я и Морозов сняли обмундирование, промокшие от пота комбинезоны и пошли в кабинет постановки задач.

Бурченко уже мерил шагами проход между столами, а наши товарищи заняли места за мягкими креслами.

– Показывайте, Андрей Викторович.

– Что ж, предупредить должен. Информация служебная, секретная, разглашению не подлежит.

Морозов фыркнул и не удержался от комментариев.

– Вы нам сейчас очередную бумагу на подпись принесли? Мы уже столько подписали ваших «подписок». Перед каждой операцией…

– Николай, вам что, не нравится молчать? Или непривычно? – спросил у него Бурченко.

– А в чём я не прав, Сергей?! – обратился он ко мне.

– В том, что подписывать нам ещё придётся очень много бумаг. Терпи. У КГБ много чернил, – сказал я Морозову. – Андрей Викторович, тут нет людей со словесным поносом секретной информации. Ближе к делу.

– Спасибо, что разрешили, Родин!

– Пожалуйста, – непринуждённо ответил я Бурченко на его громкое замечание.

Андрей Викторович подошёл к столу, за которым уже сидели Тутонин и Печка. Пока он раскрывал конверт, мы обступили Бурченко и принялись ждать кульминации. Немного даже волнительно. Может и правда какой-то супер приказ!

Через пару секунд конверт был открыт, и на стол аккуратно легло его содержимое. Пожалуй, ничего более удивительного за время боевого похода я не видел. Перед нами лежало пять фотографий людей в лётной форме США.

У Бурченко в руках осталось пару листов бумаги с написанным текстом.

– Это служебная записка от моего коллеги. С ней вы можете ознакомиться, поскольку она касается и вас тоже.

Я взял записку и быстро пробежался по тексту. Коллега Бурченко в тексте подтверждал наличие в составе 6го флота спецгруппы ВВС и ВМС США.

– Вслух не будете читать, Родин? – спросил Андрей Викторович.

– Тут ничего особенного. Ваш коллега подтвердил наши подозрения и не больше.

Я протянул записку Морозову, чтобы тот почитал её и передал следующему. У Николая при прочтении глаза засверкали. Появился азарт.

– Так и есть. Теперь давайте познакомимся. Итак, все эти люди обладают безупречным послужным списком. Ветераны Вьетнамской войны и участники вторжения в Гренаду. Некоторые выполняли специальные задачи во время войны за Фолкленды. Естественно, в интересах британских войск, – сказал Бурченко и взял первую фотографию.

На ней был улыбающийся молодой пилот в кожаной куртке на фоне самолёта А-6.

– Митч Фостер. Майор ВМС США. В небе Вьетнама сбил три самолёта. Окончил школу испытателей в Мэриленде. Медаль Почёта, Серебряная звезда, Крест лётных заслуг.

Отложив в сторону фотографию Фостера, Бурченко показал всем следующего пилота. На фото он был запечатлён рядом с президентом Никсоном.

– Ганс Этлифсен, капитан ВВС. Окончил школу испытателей в Мохаве. Тоже сбил три самолёта во Вьетнаме. Медаль Почёта, три Креста лётных заслуг и две Бронзовые звезды.

Ещё пара лётчиков, чьи заслуги тянут на экранизацию в Голливуде.

– Вот такой он, майор Фрэнсис Филлер, – отложил в сторону очередную фотографию пилота, который тоже засветился в сводках по Вьетнаму.

– А кто-нибудь есть без Медали Почёта? Я уже себя неловко чувствую, – сказал Морозов, отложив в сторону фото с награждения высшей наградой США ещё одного лётчика по фамилии Эмметт.

– Да. Вот он, – показал он фотографию пилота, стоящего на палубе авианосца. – Джордж Дейн, второй лейтенант в отставке. Работает в авиационной фирме Локхид. Сбил во Вьетнаме 6 самолётов, однажды катапультировался. Серебряная звезда, Бронзовая, два Креста лётных заслуг, два Креста ВМС и один Крест ВВС США. Как он так умудрился, понятия не имею. Ну и на закуску, десять раз награждён Медалью Военно-Воздушных сил.

– Точно, коллега. И почти одного с тобой звания, Сергей, – улыбнулся Тутонин.

– А как у него столько медалей помещается? – поинтересовался Белевский.

Проявлять свои знания о наградной системе США я не стал. Положение выправил Бурченко, который объяснил принцип многократных награждений.

– Меняется орденская лента. На неё цепляются звёзды, дубовые листья, а потом стали и вовсе ставить римскую цифру с количеством наград. Так проще.

Знания этих моментов Бурченко, у остальных удивления не вызвало.

– И что всё это значит? – спросил Олег.

– А то, товарищ Печка, что теперь вы знаете, с кем имеете дело. Эта группа занимается тем же, чем и мы с вами. Испытания техники, выявление слабых мест в своей корабельной системе ПВО и Ливии. Ну и тактика действий.

– Думаете, что сегодня мы наткнулись на очередной приём? – спросил я.

– Вполне возможно. Предполагаю, что им нужно показать наше вооружение с плохой стороны, а самолёты – уступающими их собственным. Плюс, по моим данным, на одном из авианосцев имеются опытные образцы истребителей, которые скрытно выполняют свои задачи.

Уж не про технологию «Стелс» сейчас намекает Бурченко? Тем более, если в составе группы есть представитель разработчика данных самолётов, то всё сходится. И «призраки», которых мы иногда видели, есть не что иное, как американский прототип ударного самолёта Ф-117 «Найт Хоук».

Вот только он существовал в сухопутном варианте и не был предназначен для выполнения задач истребителя. Локхид предлагал и вариант с корабельным базированием, но дальше разработок дело не пошло. Возможно, в этой реальности на свет появился Ф-117 с индексом «Н».

Через несколько минут Бурченко забрал конверт и оставил нас одних. После молчаливой паузы, решил всех взбодрить Морозов.

– Чего вы притихли?!

– Предлагаешь петь? – спросил Олег.

– Оппоненты у нас появились. Противостояние авиационных школ. Тактик и мозгов. Это будет интересно, – хлопнул он в ладоши.

Олег закатил глаза от такой реакции Николая. Я тоже не очень радовался столь рьяному желанию Морозова поучаствовать в воздушном бою.

– Коля, тебе так не терпится сирену об облучении в ушах услышать? Давай с ПВО договоримся, полетаешь рядом с ними, а они на тебя посветят. Думаешь, это весело? – проговорил Тутонин.

– Мне кажется, это нормально. Мы – боевые лётчики! Они нас ненавидят и желают уничтожить, – громко сказал Морозов.

В кабинете повисла тишина. Белевский посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Не ожидал он такой реакции от Николая.

– И ты решил взять с них пример. Око за око, так сказать, – спокойно сказал я, но Николай только махнул рукой.

Морозов пошёл на выход, но перед дверью развернулся.

– Однажды, нам придётся нажать на кнопку. Но, боюсь, будет уже поздно. Кого-то собьют. И выжившие будут виноваты в том, что решили пойти по пути кота Леопольда.

До вечера Николай ни с кем не разговаривал. Вечером не появился и в кают-компании.

Мне же вручили большую картину с изображением нашего авианосца. Кто был художником, мне не сказали, но изображён был корабль потрясающе.

После вечернего чая я поднялся на палубу. Ночные взлёты и посадки дежурных экипажей выглядели не менее эффектно, чем дневные.

Описать это трудно. В непроглядной тьме к кораблю подходит огромная машина, мигая всеми бортовыми аэронавигационными огнями. Ещё пару секунд и раздастся громкий удар о палубу. А она в свою очередь подсвечивается только осевыми и боковыми огнями.

Грохот. Звук натяжения троса тонет в рёве двигателей Су-27К. Самолёт останавливается, слегка качнувшись назад, и лётчик убирает обороты на Малый газ.

– Не спится? – позвал меня знакомый голос за спиной.

Повернувшись, в свете включившегося прожектора, я увидел перед собой Граблина. Он укутался в кожаную лётную куртку, на голове чёрная пилотка, а в зубах сигарета.

– Время не позднее. Как ваше здоровье? – спросил я.

– Пока хожу. После похода, наверное, буду лежать. Ты бы тоже себя поберёг. Чуть больше чем за год 100 посадок сделал. И это не считая НИТКИ.

После слов Дмитрия Александровича я задумался над тем, а насколько ещё хватит моего организма с такими нагрузками.

– Расскажете, что у вас за болезнь?

– Сам не знаю, но в следующем году ВЛК уже не пройду. Осяду в штабе ВМФ и буду телеграммы отписывать по войскам, – улыбнулся Граблин.

Он сделал паузу в разговоре. Мимо нас проруливал самолёт, а лётчик в кабине приветливо нам махал.

– Апакидзе. Тоже не жалеет себя. На таком будет палубная авиация держаться, – кивнул в сторону самолёта Дмитрий Александрович.

Его слова попали прям в точку. Именно таким и будет Тимур Автандилович. Надеюсь, что этот факт в этой реальности останется неизменным.

– Что насчёт завтрашнего дня?

– Восьмое марта. Девушек здесь нет, так что поздравлять некого, – улыбнулся Граблин.

А у него хорошее настроение! Всегда считал, что Дмитрий Александрович – человек на одной волне и вечно всем недоволен. Теперь хоть увидел, что он улыбается.

– Зато прилетит товарищ Каддафи. Что ему нужно известно?

– Про самолёты ты знаешь. Командующий сказал, что остальное держат в секрете. Тут и посол будет Союза в Ливии, и старший группы военных специалистов, и ещё какие важные люди. Главное, чтобы большому гостю понравился ваш пилотаж, – похлопал меня по плечу Граблин.

За это он может не беспокоиться. Всё у нас отработано.

Утро следующего дня началось как и всегда со звуков трубы по внутренней связи корабля. Утренняя зарядка, водные процедуры и подготовка к завтраку.

Вроде только недавно Морозов возмущался огромному числу людей в гальюнах и душевых, был виновником разрыва бака с водой и возмущался нашим положением на корабле.

Теперь утро проходит более спокойно. За чаем успеваем повторить все наши действия на показе.

Инженеры авиагруппы «Леонида Брежнева», завтракающие рядом с нами, сообщают, что самолёты готовят и в назначенное время они будут на палубе ждать нас.

В каюте оделись в комбинезоны светло-синего цвета с эмблемой конструкторского бюро на левом рукаве и гербом Советского Союза на правой стороне. В таком я уже выступал на показе техники в Циолковске.

Прислонив рукав к носу, ощутил слабый запах гари. Так и не выветрился он полностью с той аварийной посадки на полосу.

– Присядем, – сказал я и занял место на своей кровати.

Морозов сел напротив, а Белевский на стул.

– Слышал, у Каддафи не охрана, а настоящие звери. Вооружены до зубов, – сказал Коля.

– Если ты не будешь на него нападать, они тебе ничего не сделают, – улыбнулся я.

– Просто хотел бы посмотреть.

Белевский взглянул на часы и напомнил, что уже пора двигаться на палубу. Мол, мы должны быть рядом с самолётами, когда прибудет делегация.

Переместились в помещение, где хранилось наше снаряжение. Противоперегрузочные костюмы надели весьма быстро. Белоснежный ЗШ-5 в руках, планшет в кармане, а кожаные перчатки и кислородная маска аккуратно уложены в шлем.

– Готовы? – зашёл к нам Бурченко.

– Да. Через сколько будет делегация? – спросил я.

– Скоро. На подлёте уже. Хочу вас предупредить держать себя в руках, когда увидите членов делегации.

– Ничего там интересного нет. Не первый раз видим важных гостей, – пробубнил Морозов.

Я встретился взглядами с Бурченко и понял, о чём он говорит. Нужно иметь терпение моим коллегам. Да и мне тоже, чтобы не засмотреться.

Прошло несколько минут, и над палубой послышался шум винтов вертолётов.

– Пора выдвигаться, – скомандовал Бурченко.

Выйдя на свежий воздух, перед глазами открылось невероятное зрелище. Солнце припекает, слабый ветер аккуратно колышет флаг ВМФ на гафеле. Но это всё антураж.

Пока над кораблём кружили вертолёты с делегацией, мы подошли к самолётам.

На стоянке, как по команде «Смирно», выстроились в линию два МиГ-29К в бледно-сером камуфляже. Рядом более крупные и, что там говорить, самые красивые самолёты в мире – Су-27К. Я трепетно отношусь к детищу своей фирмы и любому из самолётов и вертолётов. Но с таким красавцем, каким является Су-27, сравниться по красоте тяжело.

Белевский и Тутонин вместе с техниками проходят маршрут вокруг самолёта. Осмотр перед вылетом обязателен для каждого воздушного судна, которому не терпится вырваться в небо. Как и мне, как и моим напарникам.

Николай вслед за мной начал осматривать основные узлы своего самолёта: воздухозаборники, пневматики, стойки, точки подвески и многое другое.

Ждать стальным птицам осталось недолго.

Вертолёты начали снижение. Они совершили друг за другом посадку на палубу. Два Ми-8 и столько же Ка-27 начали выключение двигателей. Винты стали замедляться, но в воздухе были ещё несколько воздушных судов.

Это ливийские МиГ-23, которые сопровождали своего лидера во время перелёта на «Леонид Брежнев». Прошло пару минут, и они заняли курс в сторону Триполи.

– Я готов. Чего так долго? – подошёл ко мне Морозов.

– Уже прилетели. Сейчас к нам подойдут и разрешат нам лететь.

Сдвижная дверь Ми-8 открылась. Из салона вертолёта начали вылезать пассажиры. Тут-то и появился Бурченко, который стал отводить нас к самолётам.

Но в данном случае, как говорится, надо было раньше.

– После насмотритесь, – тянул он Николая.

– Андрей Викторович, минутку, – сопротивляется Морозов.

У него такой вид, будто он собака и первый раз в жизни увидел вкусную косточку. Ещё немного и слюни пустит от увиденного.

– Да. Мы только посмотрим на делегацию и всё, – стоял на месте Олег.

Бурченко махнул рукой и прекратил попытки нас оттащить к самолётам.

– Ладно. Я тоже посмотрю.

И взглянуть было на кого! Большая толпа почётных гостей медленно шла в сторону надстройки. Впереди процессии с гордо поднятой головой шёл Муаммар Каддафи.

Высокий, темноволосый, в чёрных очках и светлой форме с множеством наградных планок. На голове фуражка с гербом Ливии, а в руке трость. Позади него несколько ливийских генералов в парадной белой форме. Рядом, держа руки за спиной, Владимир Васильевич Ждунов. Он смотрит по сторонам и пытается скрыть недовольство прибытием на корабль.

Можно его понять. У него много дел помимо сопровождения Каддафи на советский авианосец.

– Родин, нам пора, – шепнул мне Бурченко.

Но как тут уйдёшь, когда перед тобой столько… прекрасных женщин.

Ветер слегка подул, и до нас долетел сладкий аромат духов красивых дам.

Все разные и очень симпатичные. Есть и брюнетки, и блондинки. С впалыми и пухлыми щёчками. С полными и тонкими губами. Каждая имеет яркий макияж, красивый маникюр и аккуратную укладку волос. Форма у всех разная – от песочных комбинезонов до камуфляжа американского образца.

– Блин, а вы знали, что у него… ну… зачем ему столько жён? – спросил Морозов.

– Это охрана, Коль, – ответил я.

Действительно, это был элитный отряд ливийских телохранительниц, неофициально названный «Амазонская гвардия». В неё отбирали самых подготовленных девушек, которые должны были пройти специальную подготовку.

Морозов продолжал не сводить глаз с «амазонок». В какой-то момент ему махнул Каддафи, когда делегация прошла рядом с нами, но Коля даже не обратил на него внимания. Вот что значит долго не видеть женщин! Да я и сам себя некомфортно почувствовал от столь длительного отсутствия… общества жены.

Когда палуба начала пустеть, мы начали занимать места в кабинах.

Я быстро залез по стремянке. Кресло подстроил под себя, отрегулировал зеркала и пристегнулся.

– Саламандра, 321му, добрый день, – включил я радиостанцию и запросил руководителя полётами.

– Добрый, 321й и всей группе тоже. Ждём команды на приёме.

– Понял.

Прошло несколько минут, и разрешение было получено.

Загудели двигатели. Температура и обороты начали расти. Через несколько минут всё было готово к взлёту, и мы начали руление на стартовые позиции. Провожая самолёт во время выруливания, техник провёл рукой по крылу. Обожаю, когда наши «земные хранители» так делают!

На старте ещё раз отклонил ручку управления самолётом в разные стороны.

– Элероны работают, – проговорил я вслух.

Начал отклонять вверх и вниз – стабилизаторы заработали. Проверил ход педалей и тоже всё в норме. Выпускающий техник поднял вверх большой палец. Осталось дождаться команды на взлёт.

– 1й, 2му, – тихо спросил у меня в эфир Морозов.

– Ответил.

– Порядок захода на посадку можем изменить?

Так-так! Хочет показать себя Николя! Ему, видимо, сольного пилотажа во время программы будет мало.

– Пока всё по расчёту делаем.

– Принял. К взлёту готов.

– Взлёт разрешил, – дал нам команду руководитель полётами.

Включил форсаж, снял тормоза и рванул по палубе к трамплину. С рёвом начинаю набирать высоту. Следом Морозов выполнил взлёт и начал пристраиваться справа. Встали в вираж, ожидая Тутонина и Белевского. Олег Печка выполняет пилотаж первым, пока мы собираемся в группу подальше от корабля.

Кончики наших с Морозовым крыльев буквально в метре друг от друга. На прямой к нам пристраиваются товарищи, образуя с нами подобие ромба.

– Внимание, снижение 200. Паашли! – скомандовал я.

Мой МиГ-29К острым носом стремительно разрезает облачность, снижаясь всё ниже и ниже. Подошли к расчётной высоте и аккуратно начали вывод.

– Саламандра, 321й, группой занял 200.

– Вас понял. Задание.

– Подтягиваем 89. Прибор 600. Выполняем проход, – скомандовал я в эфир.

По курсу уже видна коробочка «Леонида Брежнева». Олег Печка сел на палубу и заруливает на стоянку. Проносимся над кораблём и выполняем разворот вправо

– На обратный и ещё один проход. Делаем отстрел по команде. Занимаем 100.

Опять приближаемся к кораблю. Сейчас нужно выполнить роспуск и выпуск ловушек. Как и заказывали, нужно показать шоу.

Корабль всё ближе. Строй держится ровно. Уже корма скрылась под носом самолёта.

– Заходим на роспуск. Приготовились!

Выдерживаю на прямой секунду и тяну ручку на себя. Самолёт задирает нос и пора выпускать ловушки.

– И рааз! Два… три! – командую я, продолжая набирать высоту.

Напарники разошлись в разные стороны, а в зеркалах наблюдаю яркие вспышки ловушек.

– 2й самостоятельно. 3й, 4й повторный заход, – скомандовал я, заняв 2000 метров.

Морозов отошёл дальше, ожидая окончания задания Су-27К. Первый проход и Тутонин делает «зеркало», переворачивая самолёт вверх ногами. Так и следуют мимо надстройки Су-27е.

Несколько минут, и Саня с Витей по очереди приземлились на палубу.

Со стороны наблюдаю за Морозовым, который очень эффектно представляет ливийскому лидеру МиГ-29. Тут и форсированный разворот, косая петля, перевороты с горками и пикированиями.

Пять минут, и весь комплекс завершён. Теперь переходим к самому интересному.

– 2й, выхожу на точку. Первая атака твоя, – сказал я в эфир.

Этот момент мы не отрабатывали, но показать маневрирование нужно. Приближаюсь к кораблю, ручку управления вправо и ухожу в сторону. Морозов сверху и уже пикирует. Продолжаю вираж, пока он не накроет меня окончательно.

– Атака! Ухожу влево, – доложил он.

Выхожу из виража и пристраиваюсь за ним. Преследую, держась как можно ниже. Гости должны видеть всю красоту.

– Прохожу вперёд, – говорю я и специально ускоряюсь, чтобы обогнать Морозова.

Полёт хоть и короткий, но энергозатратный. И топливо ещё уходит как вода.

– Я сзади, – доложил Николай.

Снова он за мной гоняется. Преследует капитально. Я уже думал, что начну тоже по-взрослому убегать, но у нас есть план.

Как раз вышли напрямую. Слева корабль и с надстройки сейчас хорошо будет видно манёвр.

– Высота 800. Манёвр! – доложил я и отклонил ручку управления на себя.

Самолёт задрал нос. Скорость упала до нуля, а перед глазами у меня только синева неба.

– 322й, внимательно, – в эфире голос руководителя полётами.

Глава 6

Прошли секунды.

Возвращаю самолёт в горизонтальное положение, а Морозова и след простыл.

– 322й, с обратным курсом… проход! – раздаётся в эфире радостный голос Николая.

Быстро набираю две сотни метров. Ручку управления резко вправо, чтобы увидеть, где мой товарищ. А он уже над кораблём!

– Внимательно! Внимательно! Запретил! – кричит в эфир кто-то из начальников.

Но кто же остановит этого балбеса. Морозов переворачивает самолёт и пролетает над палубой в перевёрнутом положении. Высота не больше 50 метров.

Конечно! Перед женщинами и не так повыламываешься!

– 2й, заканчивай, – спокойно сказал я в эфир.

– Понял.

Кричать в такой ситуации не нужно. Морозов сейчас и так выполняет опасный манёвр. Любое неверное движение и зацепит или корабль, или воду.

– Вывод. Разрешите на повторный, – запросил Коля.

– Запретил! Заканчивайте задание.

– Понял. Разрешили.

Вот засранец! Я занял обратно посадочный курс и наблюдал, как мой товарищ заходит на ещё один проход.

Шасси не выпускает. Скорость у него не меньше 600. Вот он уже над кормой и резко отворачивает в сторону, отбрасывая поток воздуха в направлении надстройки. Там как раз сейчас стоят и смотрят за происходящим большие гости. И девочки! Не нужно гадать, кого хотел впечатлить Морозов.

– Закончил. 1й, пристроиться справа, – запросил Николай, показавшийся сзади меня в зеркале.

– Разрешил. Саламандра, 321й, парой закончили. Роспуск на третьем.

– Вас понял. 322й, заходит первым! – прорычал кто-то в эфир.

Как мне кажется, недовольство нашим выступлением выразил товарищ генерал-майор Совенко, начальник службы безопасности полётов ВВС ВМФ. Его до сих пор никак не отправят на берег.

– 321, готовим палубу. Заход и роспуск по команде, – вышел в эфир руководитель полётами.

Голос у него был возбуждённый. Будто, он только что закончил громко смеяться.

– Принял. 2й, перестраиваемся в левый пеленг, – дал я команду Морозову.

Самолёт держу ровно. В зеркале показывается силуэт МиГ-29К и постепенно приближается.

Как только слева от меня показался Морозов, я трижды стукнул себя по шлему.

– Понял, – сказал он в эфир, поняв мой намёк.

Через минуту руководитель полётами дал команду заходить на посадку.

– Внимание! Паре роспуск, 322й самостоятельно, – сказал я в эфир, а сам начал выполнять вираж в нескольких километрах от корабля.

Внимательно смотрю по сторонам. Странно, что ни один американский самолёт не приблизился в такой момент к нашему кораблю. Наверное, их отпугивает удаление в 70 километров от берега Ливии, где ещё есть комплексы ПВО, способные их достать.

– 321й, остаток позволяет доразведку погоды сделать? – запросил руководитель полётами.

Взглянул на топливомер. Вполне себе годные 950 килограмм. С аварийным остатком мы уже привыкли садиться, так что несколько минут повисеть в воздухе ещё есть.

– Да, сделаю. Прошу до нижнего края облачности набор, – запросил я и получил разрешение.

Ручку отклоняю влево, прибавляю оборотов и медленно начинаю выполнять восходящую спираль. Чувство такое, что поднимаешься на колесе обозрения. Давно так не кайфовал от полёта.

Уже на 3000 метрах просматривалась береговая черта Ливии. Авианесущий крейсер всё больше превращался в точку на синем фоне Средиземного моря. Остальные корабли и вовсе сливались с ним.

Ещё раз смотрю на локатор. Кто-то начинает ставить секторные помехи. Американцы проснулись, да только поздно уже. Всё мероприятие закончилось.