Паргелий. Разрезая время

elgeteva

Паргелий. Разрезая время

Предисловие

События романа происходят в период зарождения Четвертой Промышленной Революции.

Роман не претендует на звание научного изыскания.

Смеркалось

– Schneller!1

Торопит Джерт из окна машины, пока я бегу по заледеневшему асфальту, пытаясь не упасть. Не выходит. Яркий. Слишком. Белый свет фонаря подчеркивает блеск дороги – она вся покрыта ледяной коркой. Красиво, но моя левая нога стремительно улетает куда-то вбок, глаза округляются – я падаю, хватая руками воздух, а черная машина друга уже в сантиметрах от лица. Царапая кожу рук, выдыхаю паром из рта и рывком поднимаюсь, пытаясь не обращать внимание на покалывание в ладонях.

– Frau Vogel!2

Таможенный инспектор, срывая голос кричит в след. Не оборачиваюсь, еле держась на дрожащих ногах, почти в отчаянном прыжке нащупываю мокрыми холодными пальцами ручку двери. Щелчок. Как только джинсы касаются сиденья, Джерт даёт по газам, я потираю ушибленное место и судорожно выдыхаю, ощущая на лице мокрые дорожки слез и крепко держа чемодан руками, как будто именно он обеспечивает мне безопасность и нахождение в машине. Огромный фиолетовый синяк на бедре, бессонная ночь и слезы обеспечены.

Хотя, нет, подождите, лучше начать не с этого. Надо ещё отмотать в прошлое.

Стук каблуков, водитель помогает с чемоданом, нервно и чуть раздраженно я прохожу первичный осмотр при входе в аэропорт.

– Das ist alles, danke.3

Он развернулся и ушел. Быстрым шагом направляюсь к стойке регистрации и беру билет. Мне предлагают сразу пройти в vip-лаундж, но я отказываюсь. Поднявшись на второй этаж, захожу в кофейню. Здесь уютно, очень вкусно пахнет выпечкой – ванилью, корицей. Пока сидела, прошло около получаса. Пора. Взяла вещи и отправилась в туалет. За пару минут разделась, перекинула всё в соседнюю кабинку и переоделась, вышла. А тут и слёзы навернулись. Вета вышла почти в ту же секунду. Мы смотрели друг на друга такими грустными глазами и улыбались. Я обняла её, мои руки так крепко сжали лучшую подругу, что ей было трудно дышать. Она тихо прошептала мне на ушко, что будет скучать. Я ответила взаимностью. Но долго прощаться времени не было. Мои ноги сделали шаг назад и словно сами развернулись, пока я мысленно всё ещё сжимала девушку в объятиях. Вета помахала мне рукой на прощание, но мои глаза этого уже не застали. Пальцы крепко сжимали ручку маленького чемоданчика, что катился сзади. Теперь счет времени пошел на минуты. Пока подруга играет меня в аэропорту и папа уверен, что контролирует ситуацию, я спокойно или не совсем могу уехать.

И не с этого. Ещё раньше.

Маленькие снежинки плавно приземлялись на мокрую землю. Они так быстро таяли, что я не успевала насмотреться вдоволь, поэтому подняла голову вверх и остановилась посреди улицы. Хотелось навсегда запечатлеть этот момент.

– ja, es ist wunderschön4, – сказала Вета, – In Russland ist das wahrscheinlich jeden Tag so…5 – на моём лице появилась улыбка от её слов. Так по-детски, романтично рассуждает она.

– ich weiß es nicht, ich erinnere mich nicht. Wir sind schon lange nach Bern gezogen…6 Но скоро обязательно об этом узнаю, – прошептала себе под нос последнее, ещё не зная, чем всё это обернётся и какими судьбоносными будут эти слова.

Мы шли с Ветой по главной улице Берна и наслаждались последними спокойными минутами вместе под этим редким снегом. Скоро всё изменится для меня. А пока огни старых, но ухоженных, домов согревали мне сердце. Родной Берн, я буду по тебе скучать. Запах корицы, сладости с одной стороны, с другой же пива и сосисок с фенхелем и тмином. Я глубоко вздохнула, улыбнувшись, смотря в это бескрайнее любимое небо.

Раньше.

– Ты не уедешь, – спокойно сказал отец, как непоколебимый факт, – ты же знаешь это сама.

– А ты знаешь, я вся в тебя и не отступлю.

Лишь на секунду повернулась к нему, но мгновение спустя снова стояла перед шкафом, упираясь ногами в большой чемодан. Краем глаза заметила маму, что пришла на наши крики. Она оперлась о косяк двери и лишь смотрела своим грустным пронзительным взглядом.

– Алиса.

– Папа.

– Коля, – закончила мама перепалку. Он повернулся к ней и без слов раздраженно вышел секунду спустя.

– Алиса, твой папа прав. Но не в том, что ты не сможешь уехать, а в том, что тебе не надо этого делать. Ты уверена, что готова перечеркнуть всю свою жизнь ради… Ты сама не знаешь ради чего. Тогда зачем…?

– Я всё решила. Можно было бы просто поддержать мой выбор, мама.

Мой голос был жестким, холодным, непреклонным и всеми другими похожими прилагательными. Я вновь развернулась, крепко сжимая в руке кофту, которую собиралась положить в чемодан. Острые ногти явно уже испортили ткань, протыкая насквозь и конкретно впиваясь в кожу. Мама прожигала спину глазами. Её взгляды всегда были глубокими, многозначительными и полностью отражали эмоции. Всю жизнь я училась не вестись на них. Как было славно, что сейчас я видела перед собой лишь пустую полку шкафа. В эту напряженную секунду оставалось только скользить взглядом по глянцевой поверхности мебели.

Не отводя глаз, кинула кофту в чемодан, лишь подтверждая свои слова. Мама ушла. Я осталась одна в полумраке комнаты. Мой судорожный вздох стал единственным звуком в следующий момент. Я подняла кофту и убрала обратно в шкаф, чтобы через несколько часов снова достать и положить уже в другой чемодан.

Почти то, что нужно. Но на самом деле, всё уже было решено за несколько лет до этого.

Веки открылись легко, первый вдох тоже не отличался сложностью. Но всё равно было больно. В глазах застыли слезы, но щеки сухи и повода для них я совсем не помнила и не знала. Руками оперлась на мягкий матрас и попыталась приподняться, но тщетно. Усталость не то, чтобы разлилась в теле, она придавила, как самое тяжелое одеяло. Или это была не усталость…? Рот ощущался странно – сказать что-то, как песка съесть. Хотя и такая вялая попытка была замечена. Совсем рядом послышались шаги и вскоре я увидела мамино лицо сверху.

– Солнышко, Алиса, ты как? – она смотрела на меня сквозь слезы. На пару секунд я зависла, осознавая, что мама назвала именно моё имя.

– Что со мной?

– Ты попала в аварию и была в коме… – быстро проговорила мама, задыхаясь в слезах, прикрывая рот рукой.

– Ясно…

Мои глаза закатились, и я снова провалилась в беспамятство, успев сказать только это. Я ощущала боль и тяжесть, но лишь в одном месте своего тела – сердце.

Да, в эти секунды уже было всё решено. После той аварии я не могла жить как раньше. Всё стало другим – переосмыслила жизнь после почти смерти скажем так. Однако же, я собралась, поступила в медицинский университет и отучилась там несколько лет. Все уже давно забыли о случившемся, как о страшном сне, особенно мои родители, но не я. Даже самой себе не могла объяснить, что происходит – всё просто стало другим и чужим. В попытке избавиться от этого чувства, я сделала кое-что, и даже папа не смог помешать.

Теперь я сидела в поезде, что ехал в Мурманск, и пила горячий чай с облепихой. Купила на прошлой остановке у какой-то бабули. Вкусно и так тепло. Мои мысли путались и мешались, как болотная трава в мелкой речке. Однако кое-что было кристально ясным:

приключения уже начались

мне это нравится, хоть и волнительно

посмотрим, что будет дальше.

Друг

Клубок пара поднимался над чашкой. Я медитативно стукала пальцами по столу и смотрела в окно. Бесконечные заснеженные ели, ёлки, пустошь, ели, ёлки, п… окружали поезд.

С губ слетел выдох. Сначала наслаждалась видом, но чем дольше ехала, тем больше становилось скучно. Отключив телефон, только и оставалось, что читать книжки, но впереди был ещё целый день, а до конца последней лишь пару глав. Закрыла книгу, медленно проведя по её обложке пальцами. Немного шероховатая, а название гладкое, глянцевое. Пока я рассматривала картинку, которую и так уже изучила всю за эти дни, поезд остановился. Несколько человек вошли в вагон. Они все были с большими чемоданами, сумками. Я усмехнулась, посмотрев на свой маленький, что разместился под столом, и подумала о том, как бежала бы на границе с Австрией, таща огромный… или это скорее он бы меня тащил на встречу невольным приключениям со льдом. Вспомнив об этом, потерла бедро, но с улыбкой. Джерт… Он очень помог мне. Раньше мы втроём проводили время в Берне, но он влюбился и уехал в Австрию за своей любовью. Та девушка настолько вскружила ему голову, что сломала все джертовские убеждения о том, что он холодный и равнодушный парень, который никогда не будет на поводу у чувств.

Мысли об этом вызвали теплую улыбку и светлую грусть. Буду скучать. Очень.

– Привет.

Резкий звук заставил вздрогнуть и стремительно вырваться из мыслей. Повернула голову влево и неосознанно по привычке, что сложилась за последние дни, цепким взглядом оглядела источник приветствия. Высокий парень засовывал свой небольшой чемодан под койку, уже успев небрежно кинуть рюкзак сверху. Для начала я просто кивнула, но вновь очнувшись, только уже от удивления и беспардонности парня, поздоровалась и даже дружелюбно улыбнулась.

– Глеб.

– Элис… – осеклась и замерла на секунду, по привычке произнося своё имя на другой лад. Слабая щекотка коснулась изнутри, я растерялась. – Алиса.

Протянула ему руку, чувствуя начало нового витка своей жизни. Весело улыбаясь, он пожал её в ответ и сел напротив. Почти всю дорогу мне так везло, что я ехала одна в купе, но теперь появился сосед. С виду парень выглядел симпатично. Светло-коричневые волосы, янтарно-карие глаза, что смотрят с постоянной смешинкой и, конечно же, дружелюбная улыбка. Что касается одежды, обычный свитер, синие джинсы – тут скучно.

– Куда едешь? – спросила я.

– В Мурманск.

– Ой, я тоже. Только не в сам город, а там, рядом институт есть.

– Ты едешь в Северный?

– Нет, как же там… – я задумалась, вспоминая, как называлось заведение на сайте, – ТИИЭТ.

– Ну, да. Ты новенькая? Мы все просто называем его Северный, – проговорил он, ковыряясь в своём рюкзаке.

– Так ты там учишься? И как?

Уставилась на него, ожидая большого рассказа, но Глеб даже не поднял голову, заставив нахмуриться от такого поведения.

– На самом деле, я не могу разглашать информацию о нём. Скажу только, что мне очень нравится. Хоть там и такая ректорша… Но институт открывает перед тобой возможности. Там очень здорово, нигде такого не видел.

– Настолько круто?

– Да.

Наконец парень поднял на меня свою светло-каштановую голову, но только на секунду. Потом снова вернулся к поискам. Тогда я вернулась к книге, хотя не смогла прочесть и двух слов. Разговор с Глебом напомнил куда и зачем я еду. Волнение своей пока мягкой, лёгкой рукой погладило сердце, спустилось к лёгким, заставляя сделать неровных вздох. Мой взгляд устремился в окно. Я прикусила внутреннюю сторону губы, боясь даже размышлять о правильности своего поступка и снова постукивая пальцами по уже еле теплой кружке.

– Да не волнуйся ты так. Тебе понравится.

Посмотрела на него и немного растеряно улыбнулась, кивнула. Волновалась не по этому поводу, но после двух минут знакомства, рассказывать не хотелось.

– Может, в дурака? – предложил Глеб, наконец отложив свой рюкзак и помахав небольшим белым коробком. Вопросительно посмотрела на него.

***

– Да! – вскрикнула я, но тут же прижала руку ко рту. Слишком громко в такой час.

– Молодец, новичкам везёт. Помнишь же?

Весело исподлобья посмотрел на меня Глеб, снова перемешивая колоду. Я выиграла у него уже два раза и вообще не собиралась на этом останавливаться. Мой новый друг вновь начал раздачу карт. Взяла свои шесть и загадочно посмотрела на парня, он на меня – мы рассмеялись. Тут же услышали стук в дверцу. Я поджала губы, а потом тихо сказала:

– Упс…

– Можно потише? – сказал писклявый женский голос.

– Хорошо, простите, – ответила, посмотрев на Глеба сквозь темноту купе. Он пожал плечами и прошептал:

– Такая жизнь. Ходи, – положила карту на стол.

Мы сидели в полумраке. Единственный источник света – фонарик телефона, еле как приспособленный над столом. За окном давно было темно. Если бы не снег, что отражал свет почти полной луны, казалось бы, что едем в бесконечной черной дыре. А так было очень даже уютно. Особенно звук поезда – чух-чух… чух-чух…, и его легкое покачивание. Я закачалась в такт, пока думала над ходом. Мои пальцы прошлись по картам. Рискнуть или нет? Сходила. Пришлось взять пять карт. Глеб весело хихикал. Теперь уже я смотрела на него исподлобья и планировала что делать. В карты он играл хорошо, даже несмотря на то, что проиграл несколько раз. Хоть игра была напряженной, с этим парнем ощущалась легко. Глеб создавал вокруг себя особую атмосферу, что был так неважен этот счет – кто проиграл, выиграл. Веселье, его глупые, но такие смешные шутки и спокойствие наполняли купе и этот вечер.

– Вот и всё. Кончилась твоя удача, – брюнет положил передо мной козырную карту и улыбнулся. И как теперь это крыть?

– Беру.

– Возьми ещё.

– Так.

Я поерзала на койке, смяв под собой синее фирменное покрывало, что в полумраке казалось совсем темным, и сосредоточенно посмотрела на карту. Ну, уж нет. Моя кучка и так уже толстенькая, надо уменьшать. Есть идея – покрыть не покрыла, зато перевела на него. Пусть сам свои десятки кроет. Но он справился. В результате, я проиграла. Но счет 3:2 неплохой, в мою пользу всё равно. Я посмотрела на часы. Ух, поезд завтра прибывает рано, надо бы лечь спать.

– Всё, я на покой.

– Какие цветы на могилку положить? – спросил невзначай Глеб, убирая карты.

– Красные тюльпаны, – взбивая подушку, сказала я.

– Ок, найду. Только локацию могилки скинь.

– Ок.

Мы опять рассмеялись, только тихо. Через несколько минут оба улеглись. Я уставилась на шершавую поверхность свободной верхней койки, снова вздохнула, прижимая краешек одеяла к шее. Оставшись один на один с мыслями, я вновь превратила их в ту мелкую речку с болотной травой, где расчленить и понять каждый росточек было так сложно и неприятно.

– Почему ты так переживаешь? Родителей одних оставила?

Через некоторое время спросил он и повернулся на бок, смотря на меня. Светлые глаза были черными из-за темноты и лишь поблескивали время от времени, ловя свет луны из окна. Я села и натянула побольше одеяла на себя. Сквозь тонкую ткань одежды спина коснулась прохладной стены купе. Подчеркивая откровенность атмосферы, кожа покрылась мелкими мурашками. Не глядя на него, я произнесла:

– Я не переживаю из-за родителей. Просто… – усмешка появилась на моём лице. – Я выросла в Швейцарии и никогда не покидала страну из-за запрета родителей, хоть я и упряма, и своенравна, но никогда не нарушала настолько сильно их слова. Но в одну неделю бросила всё, что у меня было, и приехала сюда, чтобы учиться в институте около северного полюса. Звучит как какой-то бред или сюжет фильма.

Слова прозвучали на одном дыхании. Я говорила и говорила, и сказала всё, нисколько не жалея об искренности. Мне было очень спокойно рядом с ним. Сейчас между нами установилась та тишина, в которой хочется расслабленно утонуть.

– Сомневаешься, поступила ли правильно?

– Да, – тихо ответила, словно разговаривала вообще сама с собой. Мой взгляд стал стеклянным.

– Знаешь, я расстался с девушкой, когда поступал в Северный. Я тоже делал выбор, перечеркнул всё, – он хмыкнул.

Мы посмотрели друг на друга, внимательно наблюдая, цепляясь за детали, что постоянно ускользали от глаз. Темнота купе и наши тихие голоса. Как быстро Глеб стал мне другом.

– Я жил и учился в Питере. Мы жили вместе. Это было прекрасно. Потом кризис, как и во всех отношениях, и это письмо. Оно пришло мне на почту, а на следующий день об этом сообщили в деканате. Я думал… Мне хотелось, это интересно, интригует… Но что делать с ней? Мы много лет вместе. Я приехал домой и всё рассказал ей. Она поставила передо мной выбор: либо она, либо Северный. Я ожидал этого, но всё равно был не готов. Понимаю, что не каждый решится на переезд или расстояния, но… Тогда я собрал свои вещи и уехал. Я, конечно, сомневался и… иногда, когда заносит в Питер, ищу её серо-голубые глаза в толпе, но я просто подумал о себе – в каком случае я буду более счастливым. И всё стало ясно.

– И ты больше не сомневаешься в выборе?

– Нет. Как говорит мой отец: «нельзя сделать выбор, а потом сомневаться». Ты уже сделал, всё.

Мои глаза остановились на противоположной стене. Во мраке пространства сложно было что-то разглядеть, но я отчаянно пыталась, точно также, как перестать сомневаться. Тщетно. Глеб прав.

– Я перечеркнул любовь, но обрел много другого, – вдруг сказал он, так же смотря в стену, как я пару секунд назад. Его голос был ровным и спокойным, но я чувствовала его волнение.

– А сколько прошло лет с тех пор?

– Два года.

Я поджала губы, посмотрев на него, пытаясь разглядеть его эмоции. Но всё попытки были провалены. Темнота прекрасно скрывала всё, что ей хотелось. Мой взгляд опустился, покрутился вокруг рук и вернулся к окну. Пейзаж давно надоел, но всё равно заставлял постоянно смотреть на него, погружая в медитативное состояние.

– Ты правда не жалеешь о своём решении? – на грани шепота или сознания спросила я.

– Нисколько.

– А если бы ты оказался в прошлом?

– Всё равно бы поступил так же.

«так же» – эти слова застыли в голове дымом волнения и чувства чего-то нового.

Холод Паргелия

Как это иногда бывает, после откровенных ночных разговоров тебе слегка неловко. Ты не жалеешь, нет. Просто ловишь себя на мысли – а нужно ли было так откровенничать? Однако с Глебом я этого совсем не почувствовала и удивилась. Всего за несколько часов мы сильно сблизились.

Поезд был всё ближе и ближе к Мурманску. Когда до города оставался всего час, терпение начало стремительно кончаться, но наперекор ему появлялось всё большее волнение – оно, наоборот, не желало приезда в Мурманск. Растерянность растворяла в себе. Мысли перескакивали с одного берега на другой.

Резко выдохнула через рот, как перед прыжком в воду, застегивая маленький кармашек на рюкзаке. В глазах сверкнула решительность и невозможность отступать назад, когда я наконец подняла взгляд со стола на окно. Горячее дыхание неожиданно оказалось над ухом и тепло чужого тела запустило волну мурашек по коже.

– Ну, как ты? – Глеб приобнял за плечи, весело и бодро смотря вместе со мной в окно.

– В норме.

– Вот и молодец, – парень отошел от меня, закидывая вещи в чемодан, а после сел на уже застеленную койку, – выпьем чая на дорожку?

– Пойду за кипятком.

Взяла две кружки и вышла из купе. Быстро дошла до нагревателя и набрала воды. Пока шла, засмотрелась в окна. Подъезжаем к Мурманску. Какие-то поселения. Из труб на крышах домов валит дым, быстро растворяясь в холодном воздухе. Перед глазами быстро сменялись улицы. В Швейцарии, кажется, совсем не было похожих поселений или просто моя жизнь крутилась в одном Берне…?

– Ваш кипяток готов, – поставила кружки на столик, а Глеб положил в каждую по пакетику чая.

– За новое начало для тебя и за продолжающееся для меня.

Я улыбнулась и поднесла кружку ко рту, вглядываясь в воду. От пакетика медленно расплывались бордово-коричневые пятна, поглощая прозрачность кипятка. Наклоняя кружку выше, коснулась губами обжигающей жидкости – проникая в мой рот, спускаясь ниже по телу. На пару секунд я задержала дыхание, чувствуя тепло в трепещущей грудной клетке. Чай ощущался не листьями с плантации, а воплощением того самого «нового начала».

***

Глеб подал руку, и я легко спустилась на перрон. На улице было очень даже морозно, отчего воздух, словно окрасился в голубой. Мы прогулочным шагом направились к выходу. Я катила за собой маленький чемоданчик, с интересом разглядывая всё вокруг. Перрон в некоторых местах покрылся ледяной коркой, приходилось то и дело внимательно смотреть под ноги. Одной гематомы на бедре мне хватает. Мы вышли с вокзала и остановились на автобусной остановке.

– Сейчас сядем на автобус до другого вокзала, а там дальше легко и комфортно. Институт предоставляет классные трансферы.

С умным видом сказал Глеб. Я кивнула и решила полностью довериться ему, внимательно осматривая дома вокруг и ёжась, чувствуя пронизывающий ветер. Глаза устремились в снежную даль, а фантазия уже представила себе эту весёлую поездку. Мы стояли возле широкой дороги. Шел редкий снег, машин почти не было, автобусов тоже не наблюдалось, как и людей.

***

Не знаю, сколько времени прошло, но я, наконец, оказалась здесь. Моё сердце замерло, лишь стоило увидеть главное здание института. Здание блестело, отражая стёклами свет. По форме оно напоминало айсберг.

– Я тоже в первый раз был под впечатлением.

– Это очень красиво… – не отрывая взгляда, сказала я, а потом вновь поёжилась, стоило леденящему северному ветру проникнуть под пуховик. – Только так холодно… И как ты не мерзнешь?

Он лишь улыбнулся и пошел вперёд в своей легкой расстегнутой настежь куртке. Не став расспрашивать, устремилась за ним, всё ещё рассматривая окружение. Мы дошли до входа: обычные автоматические ворота разъехались в стороны. Перед нами оказалось совсем рядом другое здание с всего лишь одним этажом. В двух метрах от нас турникеты, а справа коридор с несколькими кабинетами. Единственный путь в институтский кампус проложен через это здание.

– Тут попрощаемся. Я сразу в общагу пойду, а тебе предстоит ещё договор подписать, поэтому тебе туда.

Глеб указал на один из кабинетов, а потом помахал рукой и пошел к турникетам. Я, улыбнулась и помахала ему в ответ. Глеб приложил запястье к турнику и прошел через него. Когда он скрылся из виду, я развернулась и пошла к кабинету, на который указал парень.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – отрываясь от планшета, девушка посмотрела на меня. Она стояла посреди кабинета и, видимо, затевала перестановку. – Чем могу помочь?

– Несколько недель назад от имени вашего института мне пришло сообщение.

– Ох, странно… Обычно мы отправляем трансферменов. Но я посмотрю, одну секунду. Вы пока присаживайтесь, – девушка сделала несколько шагов назад и указала на диванчик, пока что-то печатала на планшете.

– Я отказалась, мне было удобнее самой добраться.

– А. Тогда это всё объясняет.

– Страна Россия, я так понимаю? Как вас зовут? – быстро проговорила она, заправив за ухо пышные светлые волосы.

– Нет, я из Швейцарии. Меня зовут Алиса Николаевна Фогель.

– Ах, да. Алиса, прошу прощения. Оплата успешно прошла у вас. Меня зовут Маша и сейчас я дам вам документик – ознакомьтесь и подпишите. В целом, раз вы уже оплатили, проблем не должно возникнуть. Если хотите, полистайте журнал, буклетики на столе – тут всё о нашем институте. Чай, кофе, что-то ещё? – на одном дыхании сказала блондинка.

– Воду без газа, пожалуйста.

Кивнула, развернулась, быстрым шагом к шкафу, кулеру. Через пару секунд положила передо мной стопочку листов и ручку, а ещё через ещё одну пару воду в красивом стакане шестиугольной формы.

– До конца сегодняшнего дня прошу ознакомиться и подписать. Пока мы можем разместить вас в нашем общежитии для гостей – там уютно и вкусно кормят.

Она улыбнулась, а я посмотрела на листы. Лучи солнца мягко ложились на них медовым светом. Папа всегда учил меня внимательно относиться к любым бумагам и не вестись на милые гостеприимные лица. Но… Прочитав лишь первую строчку – маленькую часть от заголовка «Туманский Исследовательский Институт Экспериментальных Технологий», я пролистала до конца и подписала, потом подняла голову на блондинку. Она немного удивленно посмотрела на меня, я улыбнулась ей и сказала:

– Теперь я готова разместиться в общежитии для студентов.

– Добро пожаловать. Один момент, – сказала девушка, а потом что-то быстро напечатала на планшете.

В кабинет вошел мужчина в спецодежде и мой чемодан был взят им, а я чуть ли не под ручку Машей.