Палаты безмолвия

Илья Шумей

Палаты безмолвия

– Бинты, бинты давайте! – пробился сквозь общий гвалт крик лекаря.

– Держи! – Голстейн бросил ему свой личный подсумок. – Но, боюсь, это последнее, что у нас есть.

– Кровотечение очень сильное! – сухо сообщил парень, торопливо перевязывая раны Императора. – И я боюсь, что…

– Заткнись и делай свою работу! – генерал прекрасно понимал, что мальчишка и без того прилагает все мыслимые усилия, чтобы спасти жизнь правителя, но любые панические нотки следовало подавлять немедленно, не дожидаясь момента, когда они заразят умы остальных бойцов.

Голстейн, быстро обежав посты, убедился, что ситуация более-менее взята под контроль, и вернулся в дом. Пламя свечей и факелов всколыхнулось, пробежав отсветами по лицу Императора, и на миг создало иллюзию, словно он очнулся и хочет поговорить. Короткая вспышка озарила и бледные лица двух его сыновей, вжавшихся в дальнюю стену, как будто так можно спрятаться от жестокой реальности.

Закрывшаяся за генералом тяжелая дверь хоть на время отсекла царивший снаружи нервозный хаос, оставив только потрескивание огня в очаге и стрекот прячущихся по щелям вездесущих сверчков. В лицо дохнуло теплым воздухом, пропитанным запахами смолы и воска. На первый взгляд обстановка в охотничьем домике могла показаться умиротворенной и даже уютной, но все портили разбросанные по полу окровавленные бинты и обрывки дорогой одежды Императора, которую пришлось разрезать, чтобы добраться до ран.

Пусть и с неохотой, но Голстейн все же был вынужден признать, что нападение диверсионной группы всех их застало врасплох. Мысленно оглядываясь назад, он с горечью в душе осознавал, сколь много непростительных просчетов оказалось допущено за последнее время. И самым главным из них было полагать, будто разбитые в череде недавних сражений Орсейцы смирятся с поражением и тихонько отползут в тень, где будут еще долго зализывать полученные раны. Глупо было ожидать, что их фанатичная натура так просто сдастся и отступит, вняв доводам разума. Орсейцы не отреклись от своих идей и целей и лишь выжидали удобного момента, чтобы отомстить.

И сегодня им в полной мере удалось реализовать задуманное.

Тщательно спланированное нападение на охотничий домик Императора оказалось полнейшей неожиданностью для его охраны, обнаружившей факт атаки, только когда в груди Государя уже торчали три стрелы.

Да, молниеносный ответ небольшого гарнизона стражи буквально смел нападавших, попросту порубив в капусту нескольких из них и обратив в бегство остальных, но того, что уже свершилось, их успех отменить никак не мог. Да и собственные жизни для фанатиков никогда ничего не стоили на фоне реализации их главной Идеи.

А сейчас Император умирал, и все присутствующие прекрасно это осознавали. Включая Фреггейла и Свиллейна, испуганно съежившихся в дальнем углу озаренной мерцающим светом факелов комнаты.

В такой сложной ситуации, чтобы не допустить паники и неразберихи, следовало заранее спланировать дальнейшие шаги, отринув любые личные мотивы и привязанности. Когда придет время, действовать придется максимально быстро и решительно, не отвлекаясь на посторонние сантименты и прочие нежности. Несомненно, в столь юном возрасте потерять мать, а вскоре еще и отца – испытание не для слабаков, но тут уж ничего не поделать. Власть – штука жесткая, требующая максимального самоотречения, а если юные братья окажутся неготовы к такому повороту, то придется все брать в свои руки. Распускать сопли сейчас просто некогда.

Не отрывая взгляда от склонившегося над раненым Императором лекаря, Голстейн сделал пару шагов в сторону братьев. В ответственный момент кто-то надежный, так или иначе, должен был встать между ними и остальным миром, навалившимся на их хрупкие плечи всей своей безжалостной тяжестью.

– Пульса нет! – скрипящим от напряжения голосом воскликнул хлопотавший над Императором лекарь.

«Славный малый, – отрешенно подумал Голстейн, – хороший солдат. Другой бы до последнего пытался бы скрыть данный факт, но этот все докладывает как есть. Надо бы взять парня на заметку…»

Минуту спустя, лекарь тяжело поднялся, пошатываясь, будто на палубе клипера в шторм, и глухо объявил:

– Я… сделал все, что мог, но… мне очень жаль… – он судорожно сглотнул. – Император умер.

В помещении воцарилась мертвая тишина, и перекличка оставшихся на улице бойцов доносилась словно из другой, бесконечно далекой вселенной, в которой еще не знают о случившемся.

Как старый вояка, прошедший через множество передряг, Голстейн привык заранее продумывать свои действия, стараясь предусмотреть самые разные варианты развития ситуации. Он всегда старался учесть даже самые маловероятные повороты событий, чтобы ничто не могло застать его врасплох. И сейчас, хоть он до последнего надеялся, что Император выкарабкается, Голстейн уже загодя прикидывал план на тот случай, если его надеждам сбыться все же не суждено.

В сложившейся ситуации им всем сейчас требовался некий якорь, что удержал бы на месте разыгравшиеся эмоции, сбил панику и помог бы собраться для дальнейших действий. Что ж, время для «плана Б» пришло. Голстейн развернулся к застывшим у стены братьям и преклонил колено.

– Приказывайте, Ваше… Ваши Величества!

За его спиной послышался многоголосый шорох, когда и все остальные последовали его примеру, склоняя головы перед новыми властителями Империи. Генерал прекрасно осознавал, насколько неподъемный груз обрушился в этот момент на хрупкие плечи двух подростков, но именно такие моменты и позволяют определить, кто выстоит и сможет повести людей за собой, а кто сломается, позволив обстоятельствам и другим людям решать все за него.

– Встаньте! – голос Свиллейна дрожал от волнения, но, тем не менее, звучал ясно и громко.

Дождавшись, когда все поднимутся с колен, слово взял его темноволосый брат.

– Они еще вернутся? – Фреггейл повернулся к Голстейну, отвечавшему за охрану.

– Полагаю, что да. Орсейцы наверняка захотят довершить начатое, – генерал сложил руки за спиной, чтобы хоть немного унять свое собственное волнение. – Они знают, что вы тоже здесь, и не упустят возможности извести под корень столь ненавистную им монаршую династию.

– Как скоро нам ждать их новой атаки? – побледневший Фреггейл нервно сглотнул, но продолжил задавать вопросы.

– Скорей всего, еще до заката. В темноте мы, зная все окрестные тропинки, наверняка смогли бы уйти незамеченными, но Орсейцы вряд ли будут столь щедры, чтобы предоставить нам такую возможность.

– Мы можем организовать оборону здесь, в Охотничьем домике?

– Никак нет, Ваше Величество, – максимально категорично заявил Голстейн. – Здание совершенно не приспособлено для ведения боевых действий. Кроме того, если мы начнем огрызаться, то Орсейцам не составит большого труда его просто поджечь и подождать, пока мы все поджаримся тут заживо.

– То есть вы предлагаете прорываться в Кверенс?

– Не обязательно. Просто отсиживаться тут – верная гибель, а в лесу у нас будет хоть какой-то шанс спастись.

– Мы можем вызвать подкрепление, подать сигнал бедствия, который увидели бы в столице?

– Боюсь, что нет, – генерал на секунду запнулся. – Дым от горящего дома там, конечно же, увидят, но спасать нас к тому моменту, боюсь, будет уже поздно.

– Ясно, – протянул Фреггейл и умолк, уткнувшись невидящим взглядом в какую-то точку на полу.

– Если мы выступим прямо сейчас, – его немедленно сменил младший брат, – то сможем добраться до Кверенса?

– Сомневаюсь, – Голстейн полагал неверным давать людям ложные надежды. Надеяться-то можно на что угодно, но готовиться всегда нужно к самому худшему варианту развития событий. – Наши противники наверняка ожидают от нас такого шага и уже готовят соответствующий ответ. Кроме того, у нас несколько человек ранены, да еще и…

Генерал кивнул на укрытое простыней тело Императора у стены, и на несколько секунд вновь воцарилась почтительная тишина.

– С таким отягощением мы не сможем двигаться достаточно быстро, чтобы уйти от преследования. Я нисколько не сомневаюсь, что Орсейцы перехватят нас по дороге, и в следующий раз отбиться от них у нас уже вряд ли получится. У нас слишком мало оружия, на всех нападающих нам просто стрел не хватит!

– О нас не беспокойтесь! – решительно заявил один из бойцов, опиравшийся на импровизированный костыль. Повязка на его ноге потемнела от крови, он все равно старался держаться уверенно и бодро. – Да, мы не можем пойти с вами, но мы все еще способны сражаться!

– Мы организуем засаду на дороге, – поддержал его другой, с забинтованным плечом, – и перехватим Орсейцев, когда они отправятся за вами в погоню. Так мы сможем выиграть для вас необходимое время.

Голстейн уже открыл рот, чтобы возразить им, объяснив всю бессмысленность подобных жертв, но Свиллейн его опередил.

– Я очень высоко ценю вашу преданность и самоотверженность, Крисс и… Велкер, – младший сын покойного Императора всегда отличался феноменальной памятью и помнил имена всех бойцов, – но ваш отчаянный план ничего не даст. Орсейцы не дураки, и сразу же сообразят, что засада призвана их задержать, пока мы с Фреггейлом прорываемся в Кверенс. Они даже не станут тратить на вас время, а просто обойдут стороной, благо тропинок в лесу предостаточно.

– То есть… вы полагаете… – солдат с забинтованной ногой обреченно поник, – что все бесполезно? Что у нас нет ни единого шанса.

– Нет, почему же? – сквозь маску горя на лице Свиллейна пробилась короткая усмешка. – Шансы у нас есть, и весьма неплохие.

– Что вы предлагаете, Ваше Величество? – даже Голстейн был озадачен таким неожиданным поворотом.

– Мы организуем Орсейцам засаду, – пояснил юный брат-Император и, обведя взглядом вытянувшиеся лица присутствующих, добавил, – но сделаем все несколько… иначе.

Положа руку на сердце, в тот момент генерал и сам уже начинал терять всяческую надежду на успешный исход, но озвученная Свиллейном идея словно прорубила брешь в стене отчаяния, подарив людям второе дыхание.

Если грамотный политик, как шахматист, способен просчитывать оппонента хотя бы на пару шагов вперед, то Свиллейн являл собой настоящего гроссмейстера, способного просчитать всю партию по самым первым ее ходам. Он разложил ситуацию по полочкам и буквально пошагово расписал все действия противника. После этого предложенный им план дальнейших действий выглядел поистине самоочевидным.

– Орсейцы будут мыслить точно так же, – объяснял Свиллейн, стоя в окружении бывалых бойцов, впитывавших каждое его слово. – Наткнувшись на засаду, они поймут, что вы пытаетесь их задержать, спасая наши с братом жизни. И они только ускорят преследование, чтобы непременно довершить начатое. В горячке погони им никогда не придет в голову, что мы с Фреггейлом будем среди тех, кто устроил это нападение.

– Это может быть рискованно, Ваше Величество! Это мы должны обеспечивать вашу безопасность, а не наоборот!

– На самом деле риск минимален, генерал. В такой ситуации Орсейцы предпочтут не ввязываться в драку, а уклониться от ее. Кроме того, – Свиллейн поднял вверх указательный палец, – наши подданные должны видеть, что их новые правители на слабаки и не трусы, что они готовы рискнуть жизнью ради спасения верных им людей.

– Хорошо, пусть так, но кто тогда будет в основной группе, отходящей к Кверенсу? – предложенная Свиллейном схема выглядела настолько парадоксальной, что Голстейну требовалось прояснить некоторые детали.

– Мы погрузим в обоз раненых бойцов и отправим их в столицу вместе с необходимым сопровождением. На их след Орсейцы-то и клюнут.

– Но если погоня их настигнет, то все они обречены? – нахмурился Голстейн.

Такая мысль его откровенно покоробила, генерал привык дорожить жизнями своих солдат. Одно дело, когда ты сам решаешь пожертвовать собой ради высшей цели, и совсем другое, когда соответствующее решение кто-то принимает за тебя. Мало кому понравится чувствовать себя послушной куклой в руках более могущественных игроков.

– Не беспокойтесь, генерал, – Свиллейн снова печально улыбнулся, – к тому моменту Орсейцам будет уже не до них.

– Эм-м-м, почему?

– Обойти нашу засаду не составит для их особого труда, но беда в том, что на окрестных тропах Орсейцев будут поджидать расставленные нами капканы, – Свиллейн оглянулся на дверь склада. – Оружия у нас тут маловато, это верно, но вот разнообразных капканов и ловушек тут более чем достаточно. Охотничий домик, как-никак.

– О! – такая свежая мысль заставила Голстейна совсем иначе взглянуть на события, где охотник и жертва внезапно поменялись местами. Что ни говори, а младший сын Императора умел мыслить нестандартно и даже парадоксально.

Тем не менее, оставались еще некоторые насущные вопросы, требовавшие прояснения.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – заговорил он осторожно, – но как быть с погибшими и с…

Голстейн кивнул на лежащее на кровати тело Императора, стыдливо прикрытое обычной простыней. Свиллейн, обернувшись, несколько долгих мгновений смотрел на покойного отца, после чего вздохнул и выдал свой вердикт.

– Забрать с собой их мы не можем, у нас просто нет столько свободных рук. А посему я предлагаю сжечь их вместе с домом, – он был вынужден повысить голос, чтобы перекрыть поднявшийся недовольный ропот. – Так мы не позволим нашим недругам надругаться над телами тех, кто нам дорог. Кроме того, поднявшийся от пожара дым даст Кверенсу сигнал, что здесь что-то пошло не так, и нам навстречу вышлют хоть какую-то подмогу. Если у нас все получится, то мы выживем и потом обязательно воздвигнем здесь мемориал в память о нашем погибшем отце и его верных соратниках. А если нет, то… какая тогда разница?

Некоторое время среди присутствующих царило некоторое замешательство, вызванное радикальностью предложенного плана, но резкий окрик Фреггейла быстро привел всех в чувство. Его младший брат, что ни говори, умел находить решения даже в самых сложных ситуациях, но вот заставить потом крутиться все необходимые шестеренки – для этого требовался уникальный командирский талант старшего.

И в этот момент Голстейн вдруг ощутил в груди странную щемящую пустоту. При прежнем Императоре он всегда находился на первых ролях, поскольку его богатый армейский опыт гарантировал определенные привилегии, но сейчас, столкнувшись с холодной логикой Свиллейна и организаторской решительностью Фреггейла, генерал вдруг осознал, что в его услугах более нет необходимости. Два безусых юнца в одно мгновение помножили на ноль всю его многолетнюю репутацию и боевой опыт, милостиво оставив за Голстейном право давать советы, к которым, скорей всего, никто уже не прислушается.

– Генерал! – Голстейн вздрогнул, очнувшись от невеселых мыслей, и обнаружил, что Фреггейл стоит прямо перед ним. – Вы знаете своих людей лучше, чем кто бы то ни было. Определите, кто из них пойдет сопровождать раненых в Кверенс, а кто останется с нами в засаде поджидать Орсейцев.

– Ясно. Будет сделано, – в голове у него практически сразу же сформировалась таблица, где бойцы были разбиты на две группы с учетом их личных качеств и навыков. – Где именно вы предполагаете организовать засаду?

– Логичней всего сделать это на повороте у реки. Место там достаточно узкое, что позволяет даже с ограниченными силами создать противнику максимум проблем.

– Надо сказать, что силы у нас действительно, крайне ограниченные, – Голстейн озабоченно покачал головой. – Мы ведь не воевать сюда приехали, а на охоту. Луков у нас мало, стрел по минимуму…

– Ничего страшного, ведь медвежий капкан – тоже оружие, если знать, как им грамотно распорядиться, – подошедший Свиллейн встал рядом с братом. – Так что соберитесь, генерал, битва еще не окончена, и вы все еще нам нужны.

Иногда Голстейну казалось, что младший из императорских сыновей обладает даром чтения мыслей или даже предвидения. Аналитический ум Свиллейна настолько хорошо умел просчитывать события, подмечая даже мельчайшие детали поведения людей, их мимики и жестикуляции, что его умозаключения выглядели самым настоящим волшебством. И он прекрасно знал, какие именно слова следует произнести в данный момент, чтобы вернуть человека в чувство, воодушевить его и отправить на подвиги.

– Будет исполнено! – генерал отрывисто кивнул и развернулся к своим солдатам, немедленно начав отдавать необходимые приказы и распоряжения.

Цокот копыт и скрип колес подвод с ранеными постепенно стихли вдалеке, и Голстейн окинул взглядом предстоящее поле битвы.

Строго говоря, вся панорама сводилась к одному повороту дороги, проходящей вдоль мелкой журчащей по камням речушки. Как и говорил Фреггейл, возможностей укрыться здесь имелось не шибко много, и в случае атаки со стороны засевших на высоком склоне стрелков путей для отступления оставалось всего два – спуститься к самой воде и миновать опасный участок, прячась за кустами, либо отойти назад, к броду, и двигаться в обход по противоположному берегу.

Вот тут-то медвежьи капканы и пригодятся!

– Приказывайте, генерал! – окликнул его Свиллейн.

Светловолосый брат-Император явно не спешил перекраивать устоявшийся порядок и соблюдал прежнюю формальную субординацию. Сопровождавшие их бойцы подчинялись Голстейну, и Свиллейн не хотел без нужды умалять его значимость, обращаясь к солдатам напрямую.

Генерал обернулся назад, где из-за поросших лесом сопок поднимался густой столб дыма от горящего дома.

– Я уверен, что Орсейцы заметили пожар и сделали соответствующие выводы, – заключил он. – Им придется поторопиться, ели они всерьез намерены довершить начатое. Мы не оставили им времени на подготовку, вынудив их действовать экспромтом и обойдясь наличными силами. Это очко в нашу пользу. Но, с другой стороны, и у нас самих счет теперь идет буквально на минуты.

Голстейн кивнул Свиллейну.

– Мы с Фреггом займемся расстановкой стрелков, а вы, Свилл, берите остальных людей, капканы и подготовьте обещанный сюрприз нашим преследователям.

– И пару бойцов надо отправить в дозор, чтобы заранее знать о приближении Орсейцев, – напомнил Фреггейл.

– Разумеется, – кивнул Голстейн. – И помните – времени у нас в обрез, так что работать надо быстро. Все, за дело, ребята!

Довольно скоро выяснилось, что Фреггейл вполне успешно справляется с задачей выбора позиций для лучников и без подсказок Голстейна.

Темноволосый и обычно немногословный старший сын Императора с самого детства всем прочим игрушкам предпочитал солдатиков, выстраивая их в самые настоящие боевые порядки и разыгрывая целые войсковые операции с фланговыми ударами, обходами, ложными маневрами и другими элементами военного искусства. Хотя на тот момент еще никто его специально этому не учил. Иногда он уточнял у Голстейна некоторые специфические моменты, но стоило генералу только начать что-то объяснять, как Фреггейл, словно вспомнив что-то забытое, перебивал его и заканчивал фразу уже самостоятельно. А некоторые из его идей даже бывалого генерала, прошедшего немало битв, повергали в ступор, настолько смело и нестандартно они выглядели.

И коли верно утверждение, что некоторые везучие люди рождаются в рубашке, то Фреггейл определенно родился сразу с офицерскими погонами на плечах.

Он прекрасно чувствовал обстановку, мгновенно определял удачные и неудачные точки для обстрела дороги, не забыл и про прикрытие на тот случай, если Орсейцы вышлют головной дозор, обшаривающий окрестности. Фреггейл учел и вопросы комфорта стрелков, поскольку просидеть в засаде они могли довольно долго, позаботился о дополнительной маскировке, не упустив из виду ни единой мелочи.

– У нас не так много стрел, – обеспокоенно заметил один из бойцов, – мы не сможем прижимать их к земле достаточно долго.

– Этого и не требуется, – поспешил успокоить его Фреггейл. – Ваша задача – согнать Орсейцев с тропы. А там за дело уже возьмется мой брат. А он умеет удивлять…

Поняв, что здесь вполне способны управиться и без него, Голстейн решил спуститься вниз к реке, где работала группа под руководством Свиллейна, и откуда уже некоторое время доносилась весьма эмоциональная перепалка.

Как выяснилось, у юного монарха завязалась оживленная дискуссия с широкоплечим и бородатым егерем, заведовавшим здешними охотничьими угодьями. После того, как дом, которому он посвятил почти всю свою жизнь, был предан огню, старик и без того пребывал в прескверном настроении, ну а спор по поводу расстановки капканов окончательно вывел его из себя.

– Я уже сорок лет охотой занимаюсь! – кричал он, размахивая зажатым в руке капканом. – И мне лучше знать, как и что следует делать!

– Так, стоп! – оборвал его подошедший Голстейн. – Осадите-ка немного назад, и давайте без лишних эмоций. Что не так-то?

– Я уже сорок лет ловушки на зверя ставлю, – заладил егерь по новой, – и они никогда пустыми не оставались, а этот мальч… Его Величество предлагает их расставлять как ни попадя! Куда это годится?!

– Повторяю еще раз, – спокойно заговорил Свиллейн, демонстрируя удивительное терпение. В конце концов, он мог же просто приказать, и никто не посмел бы его ослушаться, но он предпочел более долгий и сложный путь убеждения, – сегодня мы охотимся не на зверя, а на Человека. Он мыслит и действует совершенно иначе, у него более острое зрение, но менее чуткое обоняние, да и ходит он совсем по другим тропам. Весь ваш прежний опыт оказывается здесь бесполезен. Тут требуются совсем иные подходы.

– Просто чудесно! – егерь всплеснул руками. – То есть я теперь…

– Хватит! – пресек генерал его очередную эмоциональную тираду. – Мы сделаем все так, как говорит Свилл, то есть Его Величество. Ситуация и впрямь нестандартная, и весь наш прежний опыт тут – плохой советчик.

– Как прикажете, генерал, – буркнул бородач, обнаружив, что оказался в меньшинстве, – но если…

– Если наша затея не выгорит, то мы со Свиллом непременно принесем вам свои извинения. Вот только, боюсь, делать это нам придется уже на небесах. Ну а ежели все сработает как надо, и мы выживем, то извиниться придется уже вам. Идет?

– Ладно, – егерь усмехнулся, – договорились. Командуйте, Ваше Величество!

Глаза Свиллейна полыхнули торжеством, и он сорвался с места, взяв с собой двух солдат с набитыми капканами мешками. Голстейн с егерем поспешили за ними, чтобы понаблюдать за тем, что будет делать юный монарх.

Выбежав на тропу, Свиллейн на секунду зажмурился, а потом принялся бегать взад-вперед, имитируя действия попавших под обстрел Орсейцев. Он уточнил у Голстейна, где именно расположились лучники Фреггейла, после чего занялся расстановкой капканов.

– Зверь нырнет в кусты, – пояснял он по ходу дела, – а человек их обойдет, предпочтя спрятаться за ними. Вот там-то и следует его поджидать.

– Но даже медвежий капкан его не убьет, а только покалечит, – скептически заметил егерь. – Счет все равно останется в их пользу.

– На войне раненые доставляют куда больше проблем, нежели покойники, – разъяснил Свиллейн. – Если хотя бы каждый третий из Орсейцев в результате будет прихрамывать, то их атака окажется сорвана. Продолжать преследование они уже не смогут.

То, как спокойно и даже равнодушно еще юный подросток рассуждал о подобных вещах, заставило спину Голстейна покрыться мурашками страха. Холодный аналитический ум Свиллейна иногда откровенно его пугал.

Они расставили около двух десятков капканов и других ловушек, когда примчавшийся к ним дозорный сообщил, что группа Орсейцев движется в их сторону. Все приготовления пришлось немедленно свернуть, но Свиллейн все же успел дополнительно разбросать дальше по дороге окровавленные бинты, которые он собрал в доме перед отъездом. Тем самым он хотел придать Орсейцам уверенности в том, что они на правильном пути, и хотя бы немного притупить их бдительность.

Быстро подчистив следы своей работы, Голстейн и Свиллейн с солдатами вскарабкались на гряду, где укрывались их лучники. Бойцы приготовили мечи на тот случай, если дело дойдет до рукопашной, и теперь и оставалось только ждать и молиться, чтобы их план сработал, как задумано.

Голстейн с некоторым удивлением обнаружил, что испытывает сейчас самый настоящий азарт, в то время как еще несколько часов назад его состояние было куда ближе к полной безнадежности. Но дерзкий план Братьев, перевернувший с ног на голову целый ряд привычных постулатов, резко все изменил. И в душе генерала вспыхнула и с каждой минутой крепла мысль, что у них обязательно все получится.

Из-за поворота показались первые Орсейцы, и Фреггейл поднял руку, призывая к вниманию. Он не спешил, терпеливо дожидаясь, когда быстро шагавшая колонна окажется напротив занятых лучниками позиций. Передовая группа притормозила, заметив валявшиеся на дороге бинты и тем самым дополнительно облегчив стрелкам задачу, и в этот момент короткий окрик Фреггейла спустил с натянутых тетив первую дюжину стрел.