Смерть в губернской гимназии

– Ну, прочитал. Женский там почерк был. «Буду ждать в назначенный час». И все.

– А что хозяин?

– Я, когда уходил, видел, как он открывает записку. Лицо у него довольное было.

– И не знаешь, от кого записка?

– Не знаю. Не было у хозяина женщины постоянной.

– А непостоянной?

– Может, и была. Он раз или два в неделю уходил и на ночь домой не возвращался.

– Куда?

– Точно не знаю.

– А не точно?

– Думаю, на Солдатскую.

– Да ладно! – опешил Черкасов. Солдатская улица, особенно в той части, которая прилегала к реке, была мерзким местечком. Там находилось сразу несколько домов терпимости, как официальных, так и подпольных, а «безбилетных» девок так вообще не счесть. Бывали места и похуже, конечно – номера «Китай», например, но бывали и значительно лучше. Представить себе учителя гимназии, скрытно спешащего на встречу с продажными девками на Солдатской улице Константин мог с трудом.

– Он ездил к Банцекову, одно время, – назвал Дмитрий относительно роскошный для губернского города «кафе-шантан» у волжских пристаней. – Потом поиздержался, и более его туда не пускали. Но он продолжал пропадать куда-то по ночам, поэтому, думаю, нашел место по карману.

– Очаровательно, – покачал головой Черкасов. – А что можешь сказать про мужиков, которые к твоему хозяину приходили?

– Ничего, он всегда меня из комнаты выгонял, – поймав взгляд Черкасова, он быстро добавил. – И говорили они тихо, из-за двери не слышно. Но думаю, что они тоже оттуда, с Солдатской. Или еще из какого-нибудь веселого заведения, из тех, где девки есть, и в карты играют.

Глава третья

«В губернской гимназии»

Обыск, проведенный Черкасовым и Гороховским, особых результатов не дал. Записки, принесенной мальчишкой, не нашлось. Определенные надежды Черкасов возлагал на найденную записную книжку, но Нехотейский и тут оказался скрытным – она содержала только инициалы и суммы. Больше ничего, представляющего интерес, в доме не нашлось. Разве, что у Дмитрия обнаружилось под матрасом несколько серебряных ложек и ассигнаций, но тот, пряча глаза, уперся, и говорил, что это фамильные ценности и его содержание соответственно.

Сыщики разделились. Гороховский отправился в больницу, наблюдать за вскрытием и составлять опись найденных при Нехотейском вещей, а Черкасов отправился в гимназию. Занятия начинались только 16 августа, однако многие преподаватели уже начинали готовиться к новому учебному году, а ученики, проживающие в пансионе при заведении, уже съезжались с летних каникул. Путь коллежского регистратора пролегал через Большую Саратовскую. Черкасов шел по проложенному в центре улицы бульвару, обсаженному акацией – чудесной в весеннюю пору цветения, однако к августу ставшей пожухлой и пыльной. Несмотря на это, Большая Саратовская оставалась главным украшением города. На ней находились самые крупные банки и самые роскошные магазины. До недавнего времени в начале улицы находилось и деревянное здание старого театра, но совсем недавно его разобрали и продали на слом. За строительство нового, каменного, взялся гвардии штабс-капитан Прянишников, клятвенно уверивший общественность, что работы закончит к осени. Жители города были настроены скептически – новый театр обещали построить уже без малого 10 лет минимум трое достойных граждан, однако данного слова ни один из них так и не сдержал.

Вдоль улицы устроили свои биржи извозчики – ждали выходящих из магазинов покупателей, нагруженных тяжелым товаром, или состоятельных господ, считавших ниже своего достоинства передвигаться пешком. Самая большая стоянка располагалась на перекрестке Большой Саратовской и Дворцовой, где располагались гостиный двор и окружной суд. По дороге Черкасов не удержался и заглянул в булочную Михайлова, где купил вкуснейшую «грошовую» булочку за полкопейки, когда желудок напомнил коллежскому регистратору, что тот не ел с 5 утра.

Перед гимназией бывший семинарист Черкасов испытывал плохо объяснимый душевный трепет. Все в ней намекало на разницу в классе – от единообразных шинелей, выдаваемых ученикам, до роскошного здания, занимавшего, с пансионом, чуть ли не весь квартал, что резко контрастировало с училищем и семинарией. Те потеряли кров над головой в пожар 1864 года, и были вынуждены чуть ли не ежегодно скитаться от одного временного пристанища к другому. Умом коллежский регистратор понимал, что нисколько не проиграл от того, что учился в семинарии: правда, по математике и физике курс был меньше, чем в гимназии, но зато по гуманитарным предметам он получил знания ничуть не хуже. Трепет, однако, не унимался. Гимназия до сих пор представлялась ему настоящей обителью знаний, где мудрые преподаватели вкладывают в головы будущему цвету нации все необходимые знания для служения на благо отечества. Именно поэтому его столь неприятно поразил образ Нехотейского, нарисованный дворником и слугой. Как такой человек мог занимать такую важную должность?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.