Вкус яда

– Может, у него аллергия на шерсть, – шепчу я мягкому пушистому комочку, извивающемуся в моих руках, прежде чем бросить последний взгляд на удаляющуюся фигуру. Мужчина разжимает палец за пальцем, прежде чем встряхнуть руками. Мои губы изгибаются в полуулыбке. – Или, возможно, ему просто нужно снять напряжение в компании одной из куртизанок мадам Дезире.

Котенок, конечно, ничего не отвечает, потому что является самым обычным котенком, а не волшебным существом. Не всегда легко отличить обычное животное от фейри в незримой форме, но на собственном горьком опыте я убедилась, что фейри гораздо менее рады ласкам случайных незнакомцев. Котята же, наоборот, принимают чужую заботу с удовольствием. К тому же на них, похоже, моя магия совсем не влияет. Насколько я могу судить, они не видят во мне свое отражение, как люди или фейри. Вот почему, по моему мнению, животные лучше людей.

Забыв о красивом незнакомце, я присаживаюсь на корточки рядом с мусорным баком и сажаю белого котенка по кличке Мэдлин. Мама-кошка поднимает голову от тарелки с лососем, которого я купила сегодня утром у торговца рыбой в Отделе Обжорства, и благодарно мяукает, прежде чем продолжить есть. Остальные три котенка, которых я назвала Абернати, Натали и Григ, карабкаются мне под юбку, ожидая своей очереди на ласку. Я улыбаюсь шире, когда гул эйфории клокочет в моей груди. То, как я чувствую себя рядом с животными, даже лучше временного удовольствия, которое я получаю от настойки пурпурного малуса. Так было всегда. Животные – ощущение меха и любых мягких текстур – успокаивают меня, как ничто другое. Вероятно, это как-то связано с моим самым ранним воспоминанием – меховой шкурой, в которую отец завернул меня, когда впервые взял на руки. Все, что предшествовало этому, оказалось менее приятным, но, к счастью, я этого не помню. Все, что мне известно, – это то, что моя мать – водяная фея – не смогла вытерпеть меня и года, а после оставила на берегу озера, чтобы отец нашел.

От этой мысли мои эмоции сменяются гневом, поэтому я поднимаю Грига, рыжего полосатого кота, который выглядит точь-в-точь как мама-кошка. Я подношу малыша к щеке и утыкаюсь носом в его мягкую шерсть, в то время как Мэдлин взбирается мне на плечо, чтобы покусать кончики моих волос. Мама-кошка, должно быть, хорошо ухаживает за ними, потому что все они выглядят довольно чистыми для бездомной семьи. И все же я хотела бы сделать для них нечто большее.

– Возможно, я могу пронести вас в Отдел Лени, – говорю я Григу, но, даже возьми я кошачье семейство в свой крошечный номер, мне ясно, что в помещении без необходимых условий им будет не лучше.

Моя горничная Мэрибет напоминала мне об этом всякий раз, когда я хотела тайком завести домашнее животное во дворце. Королева Трис, конечно, никогда бы не допустила подобного, но это не мешало мне раздумывать об этом. Будучи моим голосом разума, Мэрибет позаботилась о том, чтобы все мои замыслы так и остались фантазиями. Девушка напоминала, в какие неприятности я попаду, если Трис поймает меня на том, что я приношу животных во дворец. Когда это не помогало, Мэрибет вспоминала истории из моего детства, которыми я поделилась… и которые закончились катастрофически.

Бесчисленное количество раз я тайком приносила в дом пушистых существ, надеясь, что отец ничего не заметит. Даже когда мне удавалось скрыть новых жильцов день или два, в конце концов правда все равно всплывала наружу. В основном речь о беспорядке. Отходы жизнедеятельности животных и порванные простыни были только половиной несчастий. Хуже всего было, когда раненая белка (которая явно не нуждалась в моей заботе так сильно, как я думала) пробралась в студию отца и разодрала в клочья два альбома для рисования, прокусила четыре тюбика краски и съела уголок портрета, над которым он в то время работал. Когда отец обнаружил, что животное вторглось в его священное рабочее место, он рассмеялся. Вполне искренне. Он отругал меня с улыбкой, от которой в уголках его глаз собирались морщинки. От этого я почувствовала себя более виноватой, чем если бы он кричал.

От горя у меня скручивается желудок, открывая такую огромную пропасть, что даже четверо карабкающихся по мне котят не могут поднять мне настроение. В попытке отвлечься от надвигающейся волны печали я провожу руками по своей шелковой юбке, сосредоточившись на ее гладкой текстуре, но и это не помогает. Даже когда я пытаюсь выбросить из головы мысли о потере отца, мои прежние размышления о Мэрибет остаются, напоминая о том, как сильно я по ней скучаю.

Она была для меня не просто горничной. Она была моим другом. Единственным настоящим другом, который у меня когда-либо был. Не будучи фейри, она нашла связь с моей человеческой стороной. Поскольку преимущественно я выросла в человеческом обществе, а после была вынуждена жить во дворце, кишащем фейри, Мэрибет стала для меня утешением. В ней было что-то такое, что побуждало меня открыться. Она всегда с участием задавала вопросы и слушала мои ответы со спокойным любопытством. Когда я наконец рискнула рассказать ей о своей магии, хотя поклялась больше так не делать, поскольку в прошлом это только портило мне жизнь, Мэрибет приняла меня. Никаких подозрений. Никакой внезапной неловкости. Я ненавижу тот факт, что мне пришлось оставить ее во дворце, но мы обе знали – она не может убежать со мной. Так мы бы навлекли на себя больше подозрений. Не говоря уже о том, что Мэрибет, в отличие от меня, можно узнать по внешнему виду.

Так я и осталась одна.

Совсем одна.

Закрыв глаза из-за навернувшихся на них слез, я запускаю руку в карман юбки и достаю флакон.

Одна капля под язык. Две.

Вскоре я снова погружаюсь в эйфорию. Безразличие. Я в полном порядке.

* * *

Три дня спустя я сижу в своей спальне в Отделе Лени и готовлюсь к ночной работе. С тех пор как я закончила с мисс Хэмпстед, у меня появилось еще два клиента. Первый – фавн, которая работает в шляпной лавке Отдела Зависти. Она отчаянно хочет узнать, как завоевать сердце хорошо одетого торговца, который ей так нравится. Второй – миссис Хейвуд, обеспокоенная мать аристократичного семейства фейри. Ее младшая дочь собирается выйти замуж за богатого человека, который начал ухаживать за ней по прибытии в Ирриду. Миссис Хейвуд, однако, надеясь найти для своей наследницы лучшую партию, предпочла бы, чтобы ее дочь подождала официального выхода в свет на следующем светском сезоне.

Сегодня вечером я собираюсь расследовать последнее дело. Я не всегда работаю по ночам, но информация, которую предоставила мне миссис Хейвуд, слишком хороша, чтобы отказаться. Оказывается, мистер Доннелли, ухажер, о котором идет речь, посещает почти каждый бойцовский матч в Отделе Гнева. Кто посмеет его винить? Я тоже провожу несколько вечеров в неделю, сидя возле бойцовской ямы.

Я бросаю взгляд на часы, стоящие на тумбочке рядом с моей узкой кроватью – единственным предметом мебели в моей крошечной комнате, если не считать низкого сундука, в котором я храню одежду. Часы показывают восемь сорок пять. Пятнадцать минут до начала сегодняшнего боя и моей слежки за целью. Я переодеваюсь в чистую льняную юбку и блузку, которые еще не пострадали от изнуряющей жары и постоянного потоотделения, что приходит с ней. Не то чтобы мой новый наряд вскоре не постигнет та же участь, как только я войду в бойцовскую яму. Моя любовь к мягким материям прекрасно сочетается с желанием, чтобы эти материи были чистыми. Они всегда приятнее ощущаются на коже. Лучше успокаивают, когда я провожу руками по ткани. Конечно, не так сильно, как мех, но достаточно, чтобы мой сундук был переполнен множеством простых вещей, купленных в универмаге Отдела Зависти.

Я делаю покупки только на нижних этажах, где можно найти подержанную базовую одежду. Там всегда есть что-нибудь подходящее – юбки из мягкого хлопка, легкие льняные блузки, гладкий атлас. Мне не нужны дизайнерские платья с причудливой отделкой, которые продаются на верхних этажах. Все равно никто не видит, во что я одета. К тому же я предпочитаю не тратить деньги так легкомысленно. Вот почему я живу на нижнем этаже Отдела Лени, в тесном помещении с единственным окном и без ледяного вентилятора, помогающего охладить комнату. Работая свахой, я сэкономила приличную сумму и, вероятно, могла бы позволить себе комнату на втором или третьем этаже, но я не хочу остаться без средств к существованию, если снова придется бежать.

Без пяти девять я покидаю свое жилище и направляюсь в Отдел Гнева. Легкий ветерок овевает мою кожу. С заходом солнца воздух охлаждается. Он танцует у меня на шее, заигрывая с короткими локонами. Я добираюсь до Отдела Гнева, круглого одноэтажного здания из коричневого песчаника, увенчанного декоративными зубцами. Вместо того чтобы направиться к кассе у входной двери, где уже выстроилась длинная очередь посетителей, я иду по переулку между Гневом и Похотью, а затем огибаю строение. Я глубоко вздыхаю, проходя мимо благоухающего сада, который является одним из моих любимых мест на территории отеля. Добравшись до задней части здания, через запасной вход я пробираюсь в темный коридор. Норас, кентавр, работающий охранником, уже приподнимается с места, прежде чем узнает меня. Во мне он видит собственную честность, силу и чувство справедливости. Единственная правда, которую он знает обо мне, – что я своего рода следователь, работающий на мадам Дезире. Эта частичная ложь позволяет мне бесплатно смотреть бои. По крайней мере, сегодня я действительно пришла сюда по делу.

Норас переступает с ноги на ногу, позволяя мне пройти.

– За кем вы шпионите сегодня, мисс Лавкрафт?

– Ты же знаешь, что я не скажу, – подмигиваю я кентавру.

Он одобрительно хмыкает.

– Конфиденциальность клиента. Уважаю.

Я иду по длинному темному коридору, пока он не выводит меня в ярко освещенное главное здание. Это место – круглая дорожка из обсидианового мрамора, окаймленная черными перилами. Центр комнаты полый, заканчивающийся бойцовской ямой, расположенной четырьмя этажами ниже. Стены оклеены обоями из красной и золотой парчи, а от ярких ламп, обрамленных черной металлической фурнитурой, исходит мягкий свет, отбрасывающий зловещие тени на позолоченные рамы. В каждой – портреты известных бойцов, которые раньше сияли на арене.

Дорожка заполнена взволнованными гостями – мужчинами и женщинами, людьми и фейри, – вошедшими через главный вход. Я выхожу из зала, чтобы присоединиться к живому потоку. Все вокруг наполняется шумом, когда мы обходим помещение по периметру, а затем спускаемся по винтовой лестнице, которая ведет в цилиндрическую подземную часть здания. Чем дальше мы идем, тем тусклее кажется освещение. Стены темнеют, а настроение становится более возбужденным. Наконец лестница приводит к дорожке, которая окружает круглые многоярусные сиденья. В самом центре находится песчаная бойцовская яма. Я продолжаю идти, пока не достигаю прохода, указанного моим клиентом.

По словам миссис Хейвуд, мистеру Доннелли принадлежит одна из частных лож в самых первых рядах. Места в партере являются самыми опасными и в то же время самыми желанными. Его ложа находится чуть левее центра, поэтому я удаляюсь от прохода только после того, как нахожу ту, что, по моему мнению, принадлежит именно ему. Вместо того чтобы пробраться к передним рядам, я сажусь на скамейку в дальнем конце зала. Возможно, это место не самое идеальное, но, по крайней мере, оно гарантирует, что мне не будут мешать. Никто не посмеет попросить поменяться местами, чтобы их спутник сел рядом. Никто не заметит, что невзрачная девушка слишком пристально смотрит на ложу в передних рядах.

Арена быстро заполняется, и я чуть не подпрыгиваю на месте от предвкушения. Я так взволнована, что едва не пропускаю прибытие мистера Доннелли. Вместе с тремя другими мужчинами он занимает свое место. У каждого в руке бокал – одно из преимуществ владения собственной ложей. Таким посетителям всегда приносят еду и напитки, в то время как остальные должны посещать расположенные в дальнем конце арены киоски. Запахи витают в воздухе, наполняя мой нос пикантным ароматом фруктового мороженого, мягкой землистостью охлажденного чая и пьянящей сладостью вина Агава Игнитус – фирменного напитка Огненного королевства.

Все это вот-вот будет заглушено запахом крови, пота и, возможно, даже магии. Каким-то образом эта психически нездоровая мысль меня возбуждает. Я прижимаю руки к груди, забыв о мистере Доннелли, и, затаив дыхание, наклоняюсь вперед. Сегодняшнего боя я ждала целую неделю. Огр будет сражаться с грифоном. И не просто с каким-то там грифоном, а со знаменитой Хелоди, которая обезглавила своего последнего противника одним взмахом когтей. Хелоди нечасто появляется в яме, так как не является профессиональным бойцом. Однако известно, что грифоны не выносят плохих манер. Стоит кому-либо оскорбить одного из их детей, они тут же вызывают невоспитанного на дуэль. И яма в Отделе Гнева – единственное место на острове Фейривэй, где подобные поединки могут проводиться на законных основаниях.

Именно этим данная арена и отличается от всех остальных. В то время как большинство видов спорта были привезены в Фейривэй людьми, организованы по строгим правилам и проводятся в основном с участием спортсменов-людей, в Отделе Гнева представлены бойцы-фейри, которые нечасто занимаются подобным делом профессионально. Проходящие здесь дуэли носят личный характер и разрешаются только тем, кто сумеет доказать мадам Фьюри – заведующей Отделом Гнева, – что их претензия оправдана. Для неопытного бойца обращение к ней обойдется почти в сто опаловых фишек. Но многие готовы заплатить подобную цену, лишь бы покарать врага своими собственными руками. Увидеть, как правосудие восторжествует там, где правовая система Фейривэйя не справляется, или умереть, пытаясь. Во время дуэли существует очень мало правил, кроме осознанного согласия на бой и запрета причинять вред кому-либо, кроме своего противника. Бойцы могут сражаться насмерть или до тех пор, пока другой не сдастся. Могут использовать магию или только физическую силу.

Я же предпочитаю смотреть бои, в которых главным оружием является ум. Именно таким было одно из первых сражений, которые мне посчастливилось увидеть. Крошечная огненная эльфийка бросила вызов дракону, что убил ее возлюбленного – Сусуватари[6]. Победа дракона была очевидна. Даже с учетом того, что оба бойца являлись огненными фейри, дракон намного превышал своего противника в размерах. И все же эльфийка, бесстрашно бросаясь оскорблениями, постоянно провоцировала гиганта преследовать ее. В конце концов, она обманом вынудила дракона признаться в своем преступлении. После чего эльфийка немедленно закричала, что сдается. Она проиграла битву, но выиграла войну. После публичного признания власти имели право арестовать дракона.

Именно такая борьба пробуждает во мне решимость остаться в отеле «Семь грехов», раздувает пламя скрытой надежды, в которой я не осмеливаюсь признаться. Надежды на то, что, возможно, однажды я накоплю достаточно опаловых фишек, чтобы заплатить мадам Фьюри за свой собственный шанс отомстить. Надежды на то, что если посмотрю достаточно боев, то рано или поздно получу подсказку о том, как беспомощная нечистокровная фейри может победить королеву.

Я знаю, что это всего лишь детская мечта, призрачная фантазия, которую я никогда не смогу осуществить. Тем не менее я продолжаю цепляться за нее.

Пора забыть о надеждах и хрупких фантазиях. Эта битва, несомненно, будет сражением сообразительности против мышечной массы, так что я не могу дождаться, когда она начнется. Услышав, что Хелоди возвращается в яму, я поняла, что просто обязана прийти. Судя по тому, как переполнена арена, не только я хочу это увидеть. Даже задняя скамейка, на которой я сижу, забита битком. Уже несколько раз, то с одной стороны, то с другой, меня просили подвинуться, пока в итоге от сидящих рядом меня не стал отделять всего лишь дюйм. Я бросаю взгляд на один конец скамьи. Он в основном занят молодыми людьми, одетыми только в рубашки без пиджаков. Вероятно, это рабочие из района складов. Никто не обращает на меня внимания, что меня вполне устраивает. Но, когда я смотрю на противоположный конец, мое сердце едва не выпрыгивает из груди.

Пара глаз медового цвета смотрят на меня из-под двух каштановых бровей. Мужчина быстро отводит взгляд, прежде чем мы успеваем посмотреть прямо друг на друга, но у меня сделать то же самое не получается. Потому что рядом со мной, так близко, что подол моей юбки касается его брюк, сидит незнакомец из переулка. Его внешность несколько изменилась с момента нашей последней встречи. Когда-то находящиеся в беспорядке медные локоны теперь аккуратно уложены легкими волнами. Борода коротко подстрижена, обрамляя точеную челюсть. Он переоделся. Вместо вечернего костюма на нем льняные брюки, легкий жилет и хлопчатобумажная рубашка, расстегнутая на груди. Тот факт, что каждый предмет его одежды черного цвета, выделяет незнакомца на фоне большинства людей, которые в попытке спастись от жары Огненного королевства предпочитают более светлые тона. Заостренные уши говорят мне, что он чистокровный фейри, в то время как его плечи выдают ту же напряженность, что я заметила в переулке.

Я медленно отвожу взгляд, но не могу избавиться от неприятного чувства, которое поселяется внутри. Неужели то, что тот же самый мужчина, которого я видела раньше, теперь сидит рядом со мной, – простое совпадение?

Свет внезапно тускнеет, из-за чего меня одолевает тревога, но она быстро исчезает, когда три прожектора освещают песчаную яму. Мое беспокойство по поводу незнакомца улетучивается, когда двое ворот, расположенных на противоположных сторонах ямы, со скрипом открываются, демонстрируя два темных арочных прохода. Тишина заполняет арену, и я обнаруживаю, что пододвигаюсь к краю скамьи. Наконец, после невыносимого ожидания из тени первой арки показывается когтистая лапа, за которой следует огромная птицеподобная голова. После чего Хелоди показывает публике свой львиный живот и задние лапы. Она щелкает клювом и с важным видом, широко расправив золотые крылья, выходит на центр арены, в то время как ее тонкий хвост хлещет из стороны в сторону, передавая быстрыми штрихами злость своей обладательницы. Зрители разражаются радостными криками, а когда соперник грифона показывается из своих ворот, толпа начинает с той же силой гудеть.

Несколько дней назад я читала информацию о матче, так что знаю, что огра зовут Мертис. Попасть на ринг ему помогла попытка съесть младшую дочь Хелоди. Должно быть, его было нетрудно убедить приехать сюда, учитывая огромную сумму, которую получит победитель. Приз за каждый бой рассчитывается из известности бойцов и стоимости согласия обеих сторон на сражение. Поскольку предыдущие бои Хелоди принесли не более пяти тысяч опаловых фишек, а сегодняшний сулил целых десять, я подозреваю, что самое большое влияние оказал последний фактор.

Честно говоря, я не виню Мертиса за нежелание бороться с Хелоди, учитывая ее устрашающую репутацию.

В любом случае он выглядит как кто-то, способный бросить вызов грифону. Одетый только в набедренную повязку, он на голову выше Хелоди и в два раза шире ее в плечах. Кожа у огра толстая, зеленая и покрыта шрамами. Нарезая по арене круги, он скрипит своими острыми зубами в попытке запугать грифона. Хелоди только стоит с высоко поднятой, украшенной перьями головой и терпеливо ждет, когда церемониймейстер объявит начало поединка.

На арене снова воцаряется тишина, когда одетый в фиолетовый цилиндр и сюртук фейри в зримой форме направляется к центру ямы. Пронзительным голосом он представляет двух бойцов и декламирует несколько правил, которые следует соблюдать в яме. Закончив свое объявление, церемониймейстер подпрыгивает в воздух. Из его спины вырастает пара фиолетовых крыльев, и он взмывает на дюжину футов над песчаной ямой.

– Начинайте!

В момент, когда два бойца бросаются друг на друга, я полностью забываю и про незнакомца рядом, и про мистера Доннелли. Едва сдерживаю визг и прикусываю нижнюю губу, когда Хелоди оставляет широкую рану на груди огра. Мертис отскакивает назад. Его ранения затягиваются, оставляя только три кровавых пореза. Поскольку фейри по сути бессмертны, их очень трудно ранить, а тем более убить. Большинство, особенно чистокровные, быстро оправляются от поверхностных ран. Единственный надежный способ покончить с фейри – срубить голову с плеч. Другой – заставить фейри заключить с вами сделку. Если он или она не в состоянии выполнить условия, их ждет верная смерть. И последний способ – ранить их с помощью железа, но этот металл строго запрещен в Фейривэйе. В последний раз его видели на острове во время кровавого восстания, произошедшего несколько лет назад.

С ревом Мертис бросается в атаку и целится кулаком прямо в морду Хелоди. Она уворачивается и наносит еще один удар по торсу огра. Я подбадриваю бойцов вместе с остальными зрителями, соскользнув так далеко на край, что не стоит удивляться, если в конце концов я упаду. Для страховки я хватаюсь за скамейку руками. Хелоди снова царапает огра когтями, а затем делает выпад клювом в сторону его ладони. Грифон отходит. Кровь брызжет из того места, где она откусила палец. Смех, смешанный со страхом, срывается с моих губ. Фейри могут исцелиться практически от любой раны, но потерянные конечности, как правило, не отрастают.

Тот факт, что Хелоди не просто обезглавила своего противника, показывает, насколько она разъярена. Она намерена заставить его страдать. Каким бы мрачным и неженственным это ни было, я не могу не наслаждаться каждой минутой…

Что-то холодное касается моего запястья. Слышится щелчок. Я опускаю взгляд на свою правую руку и вижу на ней наручник, изогнутый на одном конце и с плоской планкой на другом. От плоской стороны цепочка тянется к другой, открытой манжете. Манжете, которую держит мой таинственный, сидящий рядом на скамье сосед. Я поднимаю на него глаза. Мой взгляд падает на расширяющийся рот, на зубы, которые медленно вытягиваются в острые клыки.

Я пытаюсь отпрянуть, но сидящий с другой стороны мужчина толкает меня локтем в плечо, отчего я только оказываюсь ближе к мужчине с наручниками. Прежде чем я успеваю что-либо сделать, таинственный незнакомец наклоняется и приближает свои губы к моему уху. Его голос – низкий, смертоносный рокот.

– Следуй за мной, или я разорву тебе глотку.

Глава IV

АСТРИД

Мужчина ждет, когда я кивну. Я понимаю, что лучше не кричать и не устраивать сцен. Если начну звать на помощь сейчас, это ничего не изменит. Даже с последней дозой пурпурного малуса, все еще согревающего мою кровь, я слишком потрясена. Слишком напугана, чтобы чувствовать что-либо, кроме ужаса. А это значит, что любой, кто встретит меня сейчас впервые, увидит только отражение своих худших качеств. Я достаточно долго жила со своей магией, чтобы понять: свои лучшие качества люди могут как любить, так и ненавидеть, но когда дело касается худших… Все всегда заканчивается плохо. Сейчас никто не станет меня защищать. Единственная надежда на спасение – что, возможно, мы наткнемся на Нораса, кентавра из службы безопасности. С его обостренным чувством справедливости он точно заступится за меня.

Пока что мне остается только следовать за своим похитителем, когда тот стаскивает меня со скамейки, утягивая за скованную наручниками руку.

– Только попробуй сопротивляться, и я надену наручники и на другую, – говорит он, уводя меня прочь с арены, все дальше от сидений и вверх по дорожке, ведущей к винтовой лестнице. Свет в холле приглушен, на лестнице темно. Единственное освещение исходит от арены позади нас и от бледного сияния на самом верхнем этаже. Вокруг никого нет. Ни посетителей, ни сотрудников службы безопасности, ни обслуживающего персонала. Когда мы начинаем подниматься, незнакомец то и дело поглядывает на меня. Даже в темноте я вижу, как сверкают его острые зубы. Я не сомневаюсь, что он выполнит свою угрозу. Красивый или нет, он скрывает в себе что-то в высшей степени смертоносное. Мне все еще не удалось посмотреть ему в глаза достаточно долго, чтобы оценить, какими качествами он обладает. Однако его действия говорят сами за себя. Он работает на мою мачеху. Об этом несложно догадаться. Но я понятия не имею, как он нашел меня.

Если этот мужчина приведет меня к правительнице Весеннего королевства…

Меня охватывает паника. Несмотря на угрозы незнакомца, я знаю, что не могу принять ту судьбу, что он мне уготовил. По крайней мере, теперь мы скрыты в полумраке. Мы поднимаемся еще на несколько ступенек, и я жду, пока мужчина не посмотрит на меня еще раз. Как только похититель отворачивается, довольный тем, что я следую его приказам, я изо всех сил одергиваю свою скованную наручниками руку. Все еще расстегнутая манжета выскальзывает из его рук, и я стремительно бросаюсь обратно вниз по лестнице. Пусть на нижнем уровне и нет выхода, я, по крайней мере, могу где-нибудь спрятаться и пробраться наверх с остальной толпой после боя.