Куратор Истории

Замкнутый круг, суть которого я понял не сразу.

Чтобы разорвать этот круг, каждому из нас следует раскрыться, показать себя во всей внутренней красоте. Но в первую очередь показать всем свою индивидуальную частичку зла. То есть что во мне плохого? Зависть? Так вот она, знайте о ней! Стыдите меня, поругивайте!

Клептомания? Всё, отныне о ней не скрываю, хожу с табличкой «Ворую!». Будьте бдительны, следите за своими карманами, проверяйте сдачу от меня, перепроверяйте свои счета. Да и профилактически, раз в неделю отправляйте меня ночевать в тюремную камеру, чтобы я перевоспитывался, искоренял в себе жажду неправедной наживы.

Тянет убивать? И это нельзя скрывать! Примерно такую же табличку на спину и на грудь (и на лбу наклеить!), что я – «Потенциальный убийца. Будьте осторожны!». И загрузить такой работой, чтобы и мыслей в голове не оставалось кому-то кровь пустить. Ещё лучше запроторить в такую глушь, где и убивать некого из разумных. А вот самому придётся рвать когти, чтобы выжить среди дикой природы.

Ну и так далее, примеров можно приводить множество, в которых каждый стал бы открыто бороться со своими пороками.

Увы! Подобное средство перевоспитания всей цивилизации – чистой воды утопия! Люди с детства приучаются врать, притворяться, скрывать свою зависть и злобу, лелея их внутри и вскармливая до величины кошмарных чудовищ. После чего ради бессмысленной наживы или глупого тщеславия продолжаются грабежи, ведутся войны, уничтожаются целые народы.

Вот и получалось, что справедливости мне очень хотелось, но приземлённые реалии заставляли оставаться таким, как все. И таким я оставался практически до последнего курса художественной академии. Именно в тот трагический год вначале погибли в автокатастрофе мои родители, а за ними, так и не пережив этой потери, ушли в иной мир бабушка с дедушкой со стороны мамы. Мой папа своих родителей не знал, вырос и воспитывался в семейном детском доме. Надолго там не прижился, ушёл в большой мир, как только возраст позволил.

Особым достатком наша семья никогда не выделялась, потому что никогда к этому и не стремилась. Но оставшись один, я смог вести довольно безбедное существование, только немного, так сказать для спортивного интереса, подрабатывая. Потому что небольшой домик стариков я сдавал, как и квартиру, оставшуюся от родителей. А всего лишь пятой части от получаемых с аренды средств мне хватало на удобные апартаменты: гостиная с кухней в американском стиле и с одной просторной спальней. Зато все оставшиеся денежки я мог со спокойной совестью тратить на своё хобби, страсть и увлечение. Иначе говоря – на женщин.

Честно говоря, меня не раз и очень многие пытались убедить, что моя развратная жизнь грешна, неправедна и даже преступна. Дескать, мои многочисленные связи и участие в групповых забавах – это повод для общественного порицания, отторжения от общества, а то и повод для тюремного наказания.

Но ничего у них не получилось, потому что в наших спорах, которые я ещё в молодости вёл в охотку, победа всегда оставалась за мной. И начинал я наши диспуты с вопроса: «А у тебя как обвинителя всё ли чисто с совестью? Нет ли у тебя каких грехов? А если есть, то как ты с ними собираешься бороться?»

Грехи имелись у всех, следовало только хорошенько в них покопаться и выбрать самые яркие. Копался, выбирал, выпячивал и вопрошал: «Что хуже? Моя приверженность к женщинам или твоя страсть к золотому тельцу? Или твоя зависть? Или твоё ханжество, основанное на неумении сделать даме комплимент? Или твой постыдный страх всё перед теми же красотками? И чем моя слабость к слабому полу – хуже твоей злобы, кощунственных устремлений или жажды наживы любой ценой?» Короче, я побеждал, но у меня при этом становилось на одного врага и ненавистника больше.

Со временем я перестал вступать в подобные дискуссии, осознав, что своего оппонента я в течение спора не перевоспитаю. А возиться с ним дольше – упаси господь от такого метания бисера перед хрюшками. Ну разве что отваживал от себя особо приставучих морализаторов ссылкой из Библии, в которой нам было завещано любить и размножаться. Так что за последние пятнадцать лет количество врагов у меня не прибавилось, да и прежние незаметно рассосались по эгрегору нашего города и всей планеты.

Но к чему я это всё вёл?.. Ага!..

Первые буковки с картинками у меня перед глазами появились пять с половиной лет назад. Или чуточку больше, не столь важно. В одной из ссылок было упомянуто имя моего виртуального экрана: логфэй. Так я его чаще всего и называю с той поры.

Аналитическая информация мне стала подаваться сразу двумя потоками. Первый: о махинациях и преступлениях некоего магната, обозначенного как «Y-1», одного из двуногих представителей вида «гнида кровожадная, особо противная, максимально замаранная в преступлениях». Второй поток знаний подсказывал: как превращаться в иную особь, обладающую небывалой скоростью, ночным зрением, владеющую уникальными методами самообороны и получающую при этом уникальное оружие. Сразу отмечалось, что выбранное оружие и прочие вспомогательные средства не превышают пятнадцати килограммов.

Естественно, что как романтически настроенный человек, я немедля бросил все свои силы на обучение и тренировки способности метаморфа. Ушло на это год и два месяца, после которых я уже мог сносно пользоваться новым телом и прилагаемыми к нему девайсами.

Но пока учился, хоть и старался игнорировать первый поток информации, всё-таки постепенно впитал нужную инфу, проникся, так сказать, и осознал крайний вред того самого вурдалака для истории нашей цивилизации. Ну и на третий месяц поток про человека, обозначенного как «Y-1», стал единственным и втрое более насыщенным.

Вот как раз на пике собранной информации передо мной появился не исчезающий, постоянно мерцающий вопрос крупными буквами: «Каков будет приговор этому человеку?» А в самом низу моего виртуального экрана виднелось два варианта ответов после квадратиков для заполнения: «Уничтожить» и «Помиловать».

Само собой разумеется, что недрогнувшим в сомнениях разумом поставил птичку в квадратике возле первого слова. Ибо заочное знакомство с упомянутым существом ничего, кроме омерзения и ненависти, к себе не вызывало.

Но только я принял решение, как выполнение приговора тут же взвалили на меня:

«Приступить к подготовке операции по уничтожению объекта «Y-1»!

С чего, спрашивается, и почему? Ведь я-то был уверен, что сейчас с неба грянет молния, испепеляющая преступника. Ну, в крайнем случае, он тихо загнётся от несварения желудка или от банального переедания. Не тут-то было! Появившиеся надписи сразу чётко обозначили меня в роли главного и единственного исполнителя.

И это я ещё тогда представить себе не мог, что уничтожить ту самую гниду придётся не выстрелом из дальнобойной снайперской винтовки, а собственноручно… точнее, собственнозубно укусив его в шею. Его! Этого мерзкого и заведомо противного, потного и грязного магната!

Фу, какая гадость!

До сих пор тянет на рвоту, как вспоминаю главное действо, предваряющее и обрекающее на казнь. А вначале меня рвало только от одной мысли, что мне предлагают укусить нечто подобное. Знать бы ещё, кто предлагает?..

Так что вполне понятны причины, по которым я решил проигнорировать поступившее ко мне… предложение, скажем так. Потому что сразу обозначил читаемые строчки именно так: предложение к сотрудничеству. Ни в коем случае не приказ! Потому что я не в армии служу и не в полиции работаю. Фиг заставишь меня стоять перед кем-нибудь по стойке смирно.

Но! Проигнорировать-то я попытался, но не более чем. Так как дальше пошла информация крупными буквами и мерцающими кадрами о том зле, которое продолжает свершаться по вине объекта «Y-1». Гибли люди, проваливались в пропасть нищеты сотни семей, оставались сиротами дети, творилась жестокая несправедливость. И всё это вливалось потоком в моё сознание, стоило мне лишь приоткрыть глаза.

И что делать? Лечиться? Так я сразу и чётко понял, что от этого дара небес не излечиваются. Ну разве что меня разберут на запчасти в какой-нибудь клинике и окончательно докажут, что я киборг, которого подбросили моим родителям (выкрав истинного ребёнка) ещё в колыбели. Надо ли мне такое? Ни за что!

Когда я начал сходить с ума от мельтешащих передо мной несколько месяцев картинок, сдался. Потому что уже ни работать не мог, ни своими пассиями увлекаться. Всё мне стало немило. Взял да и поставил птичку возле самой нижней, постоянно мерцающей строчки: «Приступаю к исполнению приговора».

Противно вспоминать, как оно всё прошло в первый раз. До сих пор всего выворачивает наизнанку. Но как-то справился, пересилил себя, укусил… И два месяца меня неведомые силы не беспокоили. Затем всё началось снова, посыпалась информация по неприглядным делишкам и преступлениям объекта «Y-2».

Тогда я решил схитрить, выбрал опцию «Помиловать».

А что, разве не имел на такое право? Ещё как имел! Я ведь сам становиться невесть кем не собирался, на роль судьи не рвался и уж тем более работать палачом никогда не мечтал. Даже по здравом размышлении решил отказаться от данных мне умений метаморфа. Мол – не моё это! «Дико извиняюсь, но подыщите себе для такой работы кого-нибудь другого!»

Вся беда заключалась в том, что меня выслушивать никто не собирался. Со мной никто не беседовал. Душещипательные тары-бары-растабары не вёл. Да мне вообще никто на глаза не показался!

Зато про объект «Y-2» мне стали показывать ни много ни мало настоящие фантастические фильмы. Не в том смысле, что яркие, цветные и высшего качества. Скорей, графические и чёрно-белые, иногда – в виде простой, рисованной мультипликации. Но в каждом этом фильме делали попытку заглянуть в будущее. А может, и в самом деле заглядывали?

Вот во время этого подглядывания и рисовали мне, что будет с миром, если помилованная мною особь продолжит жить. И так правдиво показывали, что верилось в каждый кадр. Да и логика шептала постоянно: «Если эта гнида не издохнет показательно в жёстких муках, то страшные кадры претворятся в жизнь! И по следам этого ублюдка пойдут подобные ему гнилые ублюдки». Потому что «Y-2» оказался на диво изобретательной сволочью, можно сказать – новатор в деле несправедливого высасывания средств и крови из себе подобных.

Так или иначе, шантажом ли, уговорами ли, но меня на укус и второй жертвы подрядили. А дальше оно как-то легче пошло.

К тому же мою деятельность сильно скрасила работа и познания с объектами, коих стали обозначать латинской буквой «W». Они своими деяниями резко отличались в положительную сторону. Правильнее их было бы назвать наиболее прогрессивными, самыми честными и крайне справедливыми во всех отношениях. Их место в истории трудно было бы переоценить. Про них тоже давали весьма правдивую и достаточно полную информацию. Хотя… если уж говорить честно, у каждого имелся небольшой, но всё равно изрядно компрометирующий грешок. Не знаю, по какой причине, но я о грешке тоже узнавал.

И только затем мне задавался иной вопрос: «Достойна ли сия личность защиты?» Если я отвечал: «Да», то на меня вываливали списки уголовных элементов, от коих опекаемому «W» грозила смерть. А также перечень средств давался и способов, коими следовало это самые элементы прижать, запугать, прищучить, наказать, покалечить, а то и воспользоваться высшей мерой наказания. Кстати, здесь уже кусать было нельзя, да и во всём остальном тщательно скрывать связь или сходство с делами, творимыми Вампиром. То есть Вампир как бы сам по себе, а вот опека людей категории «W» проводится совсем иными силами. Или опекаемому просто сильно «везёт». Или сильно «не везёт» его недоброжелателям. Тут уже всё зависело только от моей фантазии.

Вот я и старался, устраивая несчастные случаи, неожиданные заболевания со смертельным исходом или имитации банальных ограблений. Получалось превосходно, если судить по результатам. И пример тому случай с объектом «W-2». Потому что им оказался Стив Врокс Чакли, мэр нашего города, который к тому времени как раз заканчивал строительство нашего МеРЦИ (Молодёжный Развлекательный Центр Искусств). Удивительный человек, не берущий взяток, не требующий откатов и радеющий за город как за собственные органы. Он переформировал полицейские силы, поднял на борьбу с наркотиками всю общественность, навёл на улицах идеальный порядок, вдохнул новую жизнь в театры, парки, кинотеатры и музеи.

Но хуже всего, по мнению его врагов, что Стив Чакли не давал воровать другим. Поменяв законы, он стал не просто с позором снимать воров и взяточников с должностей, а банально сажать их в тюрьмы, без права смягчения приговоров. Это сразу сделало его белой вороной в стае чёрного, оголтелого жулья. Как следствие это самое жульё попыталось учудить всё возможное для физического (да и не только физического) устранения самого популярного человека нашего города.

У меня на сетчатке пошли данные не только о преступниках, замышляющих недоброе. Но и про господина Чакли информация пришла – полнее не бывает. В том числе и про его грешки так называемые. Наш мэр оказался расистом, он ненавидел негров. Но, понимая, насколько это неправильно для нормального человека, всячески скрывал свою ненависть.

Только вот делами скрыть у него получалось плохо. Все должности, которые оказывались в досягаемости его власти, были отобраны у чернокожих граждан. Все начинания бизнес-плана, которые пытались претворить в жизнь афроамериканцы, оказались задавлены на корню. Закрылись почти все молельные дома чернокожих пасторов, разгонялись за малейшие провинности клубы для африканцев, ставились палки в колёса разным собраниям, демонстрациям и даже банальным празднествам. Преступников с чёрной кожей преследовали втройне жестче, чем остальных, а в крайних случаях стреляли на поражение сразу, убивая на месте. Ну и самое главное: разрешение на ношение оружия неграм практически не выдавали.

В итоге Стив Врокс Чакли попал в списки сторонников апартеида, оголтелых расистов и куклуксклановцев. Хотя к упомянутым организациям не имел малейшего отношения. Но наши темнокожие братья, рвущиеся к власти и ведущие свой бизнес, чувствовали себя в городе и его пригородах крайне неуютно.

Огромный грех. Антигуманный. Античеловеческий.

Тем более что я сам к неграм относился прекрасно, у меня среди них было достаточно друзей, и я не делал никаких различий между людьми с разным цветом кожи. А с женщинами-шоколадками мне даже нравилось регулярно разнообразить секс не только лично, но и в наших групповых развлечениях. Нормальные люди всё-таки, ничем не хуже нас, европейцев, азиатов или индусов.

Так что я реально и крепко задумался, выбирая опцию «Помочь в спасении» или «Проигнорировать опасность». Старался рассматривать оба варианта, сообразуя их не только с логикой, анализом и с массой данных. Включал сердце, чувство справедливости и полученное воспитание. Выслушивал разные мнения, читал статьи и комментарии. Взвешивал все «за» и «против».

Потом всё-таки пришёл к выводу: мэр никого из простых негров никогда не трогал и не ущемлял, если они не собирались в банду. Не важно, какую банду: религиозную, торговую, политическую или криминальную. А таких оказалось подавляющее большинство в общности людей с кожей чёрного цвета. Вот именно их-то никто ничем не притеснял по указкам нашего мэра.

И когда я это понял, мотивы помочь перевесили доводы, толкающие «Проигнорировать опасность». Тем более я и об этом говорю постоянно на каждом углу по поводу и без повода: наш МеРЦИ мне очень нравится. И моим друзьям. И всем горожанам. И нам завидует вся страна и полмира. Так что какие могут быть сомнения?

Стиву я помог тогда. И помогаю до сих пор. В том числе и средствами. Но это уже совсем иная тема, для иного раза.

Глава 8

В погоне за прекрасным

Наши посиделки на работе продолжились без перерыва на обед. Хотя моё алиби все приняли с явным недоверием. Но я настаивал, что ушёл от девушки только в полдень и что этот момент видело несколько соседей. Но отстали от меня с неохотой, желание спорить у них не иссякло.

Затем наконец-то заскочил наш шеф, кому-то дал мелкие поручения и умчался. Со мной только поздоровался. Сие означало, что мне здесь больше делать нечего и на сегодня я свободен как вольный ветер.

А так как времени у меня до встречи с Моникой оказался целый вагон, то я подался в центральную студию нашего холдинга к знакомым звукооператорам. Следовало у них набрать разных плагинов и синтезаторов. Самому всё это выискивать в Интернете, крякать и выстраивать в нужной цепочке – откровенно лень. А тут пришёл, взял всё готовое, да ещё и в самых лучших вариантах, самое отборное, лицензионное. Потом сиди себе и спокойно работай с музыкой собственного сочинения.

Мало того, сразу два звукорежиссера из пяти являлись моими отменными приятелями и входили на правах партнёров в наше общество фривольных развлечений. Так что нам всегда хватало тем для обсуждения по поводу планируемых вечеринок. А с кем ещё можно оговорить количество девочек, их качество, их особенности, темперамент, ладно скроенные фигурки, кураж, горячую страсть, готовность к новинкам… и прочее, прочее, прочее, как не с фанатами такого времяпрепровождения?

Другой вопрос, что мои приятели обычно были загружены работой не в пример мне. Не по самые уши, а с головой как минимум. Вот и сегодня на разговор со мной отвлёкся лишь Николя Мэтрюс. Ему ещё и тридцати годиков не исполнилось, блондин с чёрными глазами (редчайшее, но зато убойное сочетание!), умеющий и любящий знакомиться с красотками и тоже отыскивающий настоящие алмазы среди прекрасной половины человечества. По сути, он и жену свою отыскал таким романтическим образом, и вот уже года три как семейный человек. Но ни он, ни его супруга до сих пор не упускают малейшей возможности побывать в хорошей компании.

Как оказалось, они вдвоём вчера тоже были в МеРЦИ и заметили, как я возле дорожек кегельбана убалтывал новую знакомую.

– А она симпатюля! – с ходу заявил не только о своём интересе Николя. – И моей Лианке тоже весьма понравилась. Как тебе только удаётся на старости лет снимать таких прелестниц?

– Прайд опытного льва как раз отличается наибольшим количеством львиц! – с заслуженным пафосом ответил я. – А молодняку только и остаётся, что завидовать и учиться.

Наши пикировки о разнице в возрасте были постоянными, но нисколько не напрягали. Скорей настраивали на позитив и вечерние посиделки. Точнее, полежалки-кувыркалки. Ко всему прочему Николя успел со своей супругой Лианой построить за первый год совместной жизни восхитительный дом. Большой, просторный, ещё не занятый детьми и родственниками-приживалами, он великолепно подходил для компании любого количества. Так что мы собирались у Мэтрюсов как минимум раз в неделю, и обстановка там всегда получалась праздничная.

Единственное ограничение, существующее для гостей, заключалось в одном правиле: они должны были внешне понравиться хозяевам. Совсем посторонних, да ещё и с неадекватными фигурами, к Мэтрюсам приводить запрещалось. Так что, зная все мои склонности и умения уговаривать быстро, Николя сразу деловито поинтересовался:

– Придёшь с ней на ночь к нам?

– Вроде всё к этому идёт! – Приятные воспоминания заставили меня непроизвольно улыбнуться. – Так что нагрянем к вам после звонка.

– А кто она такая и как её зовут?

– Моника Чамзини. Род деятельности не выяснил, не до того было. А с чего такой интерес к данным?

– Чёткое ощущение, что я её уже раньше где-то видел, – признался приятель. – Но никак не могу вспомнить конкретно…

– Да в МеРЦИ ты её и видел. Она туда уже не первый раз зашла.

– Вполне может быть… А что она для первого раза предпочтёт? Партнёра или партнёршу? Или сразу на всё её потянет?

– Обещала всё обдумать в течение дня и вечером меня проинформирует. Так что во время звонка сразу обо всём и договоримся.

– Хорошо. Только учитывай, если она захочет женщину – Лиана первой в очереди.

Супруга Николя просто обожала оказаться «первой» у иных женщин, любила «раскрывать» новую партнёршу. При этом мастерски умела расслабить женщину до нужной кондиции, лишить всякого стеснения и в финале лично довести до продолжительного оргазма.

Другой вопрос, что я сам всегда обожал новое тело. И если кто иной участвовал в нашей близости, то желательно и сам должен был входить в когорту новичков. Или, по крайней мере, оставаться в категории «не надоевшие». Тогда как Лиана, при всём к ней тёплом отношении, мне уже давненько приелась. Особенно в роли «первой». Так что я поспешил сразу оставить место в возможном трио незабронированным:

– Моника больше предпочтения отдавала мужчине. Причём сразу требовала, что, попав в большую компанию, она сама будет выбирать партнёра.

Соврал. Ничего такого Чамзини не выдвигала в условиях. Только и пообещала с милой улыбкой подумать. Но Николя тяжело вздохнул и с огорчением пригладил свои русые патлы:

– Жаль, есть в ней что-то этакое… – он тоже любил бывать первым в «раскрытии». – Тогда постараюсь напроситься на вторую ступеньку.

На второй встрече выбор всё равно оставался за новенькой, но Николя верил в свою неотразимость. Посмотрим, как оно получится на самом деле.

В нашей компании, да и в иных, подобных нам группах, давно сложился свой особый языковой сленг, позволяющий обсудить или понять любые тонкости наших взаимоотношений. Ещё больше имелось условных сигналов методом касания, которыми мы во время самого коитуса давали партнёршам знать о том, как лучше или что предпочтительнее делать дальше. Как и партнёрши нам подсказывали, когда прерваться, когда ускориться или когда и как сменить позу. Тем более что слова порой неуместны или невозможны, а пальцы-то чаще всего свободны.

А я вспомнил о другом:

– Что-то давно не видно на вечерах твоей старой подружки Софийки. Или ты с ней поссорился?

– Я-то с ней не ссорился, – погрустнел приятель. – Это всё Лиана ее в конце концов выжила. Как начала с первого дня ревновать, так и не смогла успокоиться…

– М-да, жаль… Девочка незабываемая. Может, дашь мне её телефон? Позвоню в случае чего…

Мэтрюс в сомнении покрутил носом, но телефон Софийки мне всё-таки сбросил. Видимо, сам чуток ревновал свою первую любовь к компаниям без своего участия. Вот он, главный минус супружеской жизни: не всё получается, как хочется. И это ещё ничего! Мы с ним знаем несколько случаев, когда молодожёны из-за ревности одной из сторон вообще покидали компанию. Обзаводились сразу детьми, меняли место жительства, номера телефонов и надолго бросали наши шумные вечеринки.

Потом, естественно, некоторые из них возвращались, но…

Обговорив напоследок способы связи и условные пароли при новенькой, мы распрощались с Николя до вечера, и я поспешил сразу на место встречи с Моникой. Чего-то разволновался даже, подумав, что она не придёт. Или ещё что случится нежданное.

Красотка пришла, а вот предчувствие меня не обмануло. Потому что сразу от девушки поступило предложение:

– Валентин! Давай после ужина поедем к тебе. Сначала… А то я ещё окончательно не решилась.

Ладно, коль так. Тем более я надеялся, что мы всё успеем: и сами наедине побаловаться, и в дом семейства Мэтрюс заскочить. К тому же разогретая женщина, как правило, быстрее соглашается на продолжение уже совсем иного по качеству и по насыщенности удовольствия.

Поужинали в одном уютном ресторанчике, недалеко от моей обители, и минут десять прогулялись пешком. Вечерний променад всегда полезен. Общались мы уже как старые и добрые друзья, веселились, рассказывали анекдоты на любую тему и любого жанра. Ну разве что Моника слишком часто заглядывала на экран своего смартфона. Кто-то ей чуть ли не каждые две минуты слал разные сообщения.

– Кто это тебе всё покоя не даёт? – возмутился я, когда наш затяжной поцелуй у меня дома, по пути к кровати, прервался очередным пиликаньем.

– Да сестра всё со своими делами не разберётся и по каждой мелочи моё благословение получить пытается.

Меня подобное не устраивало, поэтому я незаметно сделал маленькую пакость. Включил негромкую музыку, а на сумочку Моники с телефоном, якобы нечаянно, набросил толстое одеяло. Так что добрый час нас никто не отрывал от вожделенного священнодействия. Партнёрше я удовольствие доставил в полной мере, а вот сам не спешил с последним аккордом.

Это не осталось незамеченным:

– Почему сам не кончаешь?

– Хочется растянуть удовольствие. А уж когда мы в компанию попадём, там покажу себя в полной мере.

– И сколько тебе лет? – неожиданно сменила тему разговора Моника. – Потому что тебе явно не тридцать четыре. Для такого возраста ты слишком опытен. Тебе не меньше сорока… а то и больше. Угадала?

Я откровенно обиделся:

– Мне и сорок-то никто не давал никогда! Но уж чтобы больше?!. Шуточки у тебя, однако! И откуда у тебя такой опыт, чтобы судить о моём опыте? – И вновь стал поворачивать русло беседы в нужную сторону: – Ты лучше признавайся, всё ли тебя сегодня устроило? И не хочешь ли ты… вот так?.. Или вот так?..