Новая фантастика 2024. Антология № 8

Внезапно оттуда в круг света выплыла золотистая голова с изогнутым клювом. Следом появилось и остальное тело: длинная мощная шея, могучие крылья, стелящиеся по камням, и балансирующее на когтистых пальцах туловище. Марпе по-настоящему испугался, впервые находясь так близко к живой взрослой особи.

А юноша вместо бегства поднял лампу выше.

– Гляди.

Зеленый свет охватил новые участки пещеры и добрался до стен, где мрамор миллионы лет назад расплавился и застыл волнами. На белой поверхности справа от себя Марпе обнаружил глубокие царапины. Он приблизился, и кривые линии с рваными краями сложились в рисунок существа с крыльями, парящего под самолетом. Ниже летел еще один нэтс… Нет, он ошибся. Верхняя фигура обладала ее одной парой конечностей. Сердце Марпе пропустило удар, когда он понял, что под самолетом изображен человек, а точнее крылатый егерь, охотившийся на нэтса.

– Когда ты успел?

– Это не я, – удивленно ответил юноша.

Зеленый свет выхватил из темноты еще мраморные полотна – и на каждом из них темнели линии. Гравюры иллюстрировали быт нэтсов: от охоты на панцирных животных до высиживания яйца. На одном склоне Марпе различил множество птиц, окруживших одну особь, чьи крылья прорезали дополнительные линии. Что могло вынудить одиночных птиц собраться вместе?

Нэтс чутко следил за каждым его движением. Взглянув в желтые глаза, Марпе наконец смирился с тем, во что столько лет боялся поверить. В них сквозила настороженность, но отсутствовала привычная агрессия. Эта особь отличалась от тех, что ему раньше попадались. За спиной нэтса на подушке из перьев лежало крошечное яйцо, едва заметное в зеленом свете. Словно почуяв угрозу, высший хищник щелкнул клювом и расправил крылья, заполонившие почти всю пещеру.

– Нам пора, – прошептал Марпе, подняв руки вверх. Медленно отступаем назад.

– Но что это значит?

– Назад!

Его шипение насторожило нэтса, и тот, наклонив голову, проводил их подозрительным взором. По туннелю они шли молча. Юноша постоянно оглядывался, опасаясь преследования, а Марпе погрузился в свои мысли настолько глубоко, что упустил момент, как они вернулись к месту привала.

– Умираю от жажды, – простонал парень, пытаясь вывести Марпе на разговор. – Ты обещал воду! И где… Ой! Что это за тварь?!

При попытке откинуться назад его ладонь наткнулась на полуметровый холмик песчаного цвета, который отпрянул в сторону и, слегка качаясь, посеменил к Марпе.

– Вот и вода, – пробормотал он, вынырнув из тяжелых мыслей. – Знакомься, это Хавир.

При ближайшем рассмотрении песчаный холмик оказался покрыт чешуйками, словно большая еловая шишка. Броня туловища плавно перетекала на остроконечную голову с маленькими черными глазками-бусинками. Марпе достал из рюкзака кусок грязной ткани и тщательно очистил чешую от песка и грязи. Затем поднес запястье с модулем управления к голове Хавира и запустил команду на устройстве. Часть чешуек сбоку сдвинулась в сторону, обнажив две трубки.

– Робот-сборщик? – догадался юноша. – Класса «Панголин»?

Марпе кивнул и подставил конус под один из выводов. Внутри Хавира заработал насос, и во фляжку полилась вода с сильным запахом плесени. Когда конус заполнился, Марпе с наслаждением сделал несколько экономных глотков и смочил пересохшие губы.

– Держи.

– Я не стану это пить! – запротестовал юноша. – Почему нельзя найти нормальную воду?

– Разве не все прибывшие прослушивают лекцию об Ядовитом континенте?

Юноша несколько смутился.

– Я прилетел частным рейсом и подумал… что это пустая трата времени.

– Так вот, юноша…

– Фейсал, – тихо произнес он. – Меня зовут Фейсал.

– Хорошо, Фейсал, – рассеянно улыбнулся Марпе. – Запомни главное: Ядовитый континент не просто так получил свое название. Растения, животные, насекомые – все здесь непригодно для употребления в пищу человеком. Даже вода, с каких бы глубин ее не выкачивали, токсична. Только тщательная переработка делает пищу и воду удобоваримыми.

– А этот кусок птицы? – Фейсал продемонстрировал обглоданную по краям пластинку. – Он разве не отсюда?

– Впервые вижу на Ядовитом континенте человека, столь несведущего в местной природе. Когда готовили нашу экспедицию, каждый сдавал серьезный экзамен на знание планеты. – Ну, просвети меня, саандиман.

Насмешливый тон Фейсала не вызвал раздражение у Марпе, напротив, он порадовался, что тот чувствует себя намного лучше.

– Сперва выпей воды, – скомандовал он. – И поешь.

– У тебя есть еда? – встрепенулся Фейсал.

Марпе улыбнулся, и юноша сразу сообразил, какой ответ его ожидает. Поэтому он скривился и с отвращением следил, как из другой трубки робота-сборщика выдавливается субстанция, напоминавшая прозрачную лапшу.

– Прошу, – взмолился Фейсал, – скажи, что на вкус это не так мерзко, как на вид.

– Она безвкусна.

Не слишком ободренный, но с невиданной ранее покорностью Фейсал принял из рук Марпе палочки и принялся за еду. Жевал он жадно и молча, время от времени поглядывая в темноту пещеры, где скрывался нэтс с яйцом.

– Кто ты, Марпе? И что мы нашли там?

Ответа пришлось ждать несколько минут. Марпе не спеша доел свою порцию и выпил очищенной воды. Далее вынул из рюкзака щетку размером с ладонь и небольшой масляный флакон. Повинуясь команде с модуля управления, робот перевернулся на округлую спину, обнажив исцарапанное черное брюхо. Короткие широкие лапы Хавира замерли в воздухе.

– Ты ведь знаешь, почему люди так вцепились в Ядовитый континент?

– Конечно, – с обидой в голосе произнес Фейсал. – Из-за нэтс элион. Из поджелудочных этих птиц добывают вещество, замедляющее старение.

– Не из поджелудочной, а из зобной железы – тимуса. У людей он тоже есть, но с возрастом деградирует и вырабатывает все меньше иммунных клеток. В том числе из-за этого люди стареют. Гормон, извлекаемый из зобной железы нэтсов, препятствует атрофии тимуса у людей. Иммунитет остается таким же «гибким» и адаптивным, как в детстве, и продолжительность жизни резко возрастает.

– Эти инъекции обходятся мне в дикую сумму, – похвастался Фейсал, до этого не проявлявший интереса к словам Марпе.

– А как же твои убеждения?

Лицо юноши стало непроницаемым.

– Если аналогов лекарства нет, то разрешается.

Марпе спрятал улыбку под бородой и продолжил:

– Для местных ценность представляет также «фабрициева бурса» – лимфоэпителиальный орган, расположенный в задней части клоаки. Бурса помогает организму адаптироваться к изменчивым инфекциям Ядовитого континента. Обычно ее «выжимают», но… – он коротко усмехнулся, – можно жевать и так.

Смысл его слов не сразу дошел до Фейсала. Некоторое время он равнодушно перемалывал во рту мясную пластинку, потом застыл с открытой челюстью и со следующим выдохом выплюнул содержимое рта.

– Фу… Ну почему все, что касается выживания на этой планете, такое мерзкое? Чего ты смеешься?! – взъелся он.

– Вспоминаю себя в молодости. Едва ли я был старше, когда я впервые попал сюда в составе исследовательской группы. Мы шли в авангарде освоения Ядовитого континента.

– Ты ученый?

– Орнитолог, – уточнил Марпе, продолжая щеткой чистить брюхо Хавира. – Еще есть диплом бактериолога, поэтому такого салагу и включили в состав экспедиции. Трое ученых и семь егерей. Нам поставили задачу изучить поведение нэтсов и украсть несколько яиц. В то время полагали, что они смогут размножаться в неволе. Нас хорошо обучили и снарядили, но первая же попытка похищения обернулась катастрофой. Каким-то образом нэтс почувствовал опасность и вернулся в гнездо раньше обычного. Четверо погибли в тот день. Остальные спаслись, забившись в расщелину в скале.

– Нэтсы очень сильны, – сказал Фейсал. – Людям с ними не справиться.

– У следующего гнезда мы действовали наверняка. – Марпе залил масло из флакона в неприметное отверстие между задних лап – конструктор «Панголина» обладал своеобразным чувством юмора. – Устроили нэтсу засаду у выхода из пещеры и бронебойными пулями расчленили его. Яйцо в пещере находилось на поздней стадии развития, и к нашему появлению уже покрылось сетью трещин. Вскоре вылупился птенец, и с помощью транквилизаторов мы кое-как скрутили его. Перед этим он успел пробить клювом грудную клетку Йоханссона – старик возглавлял экспедицию… – Он замолчал и двумя пальцами пригладил бороду по бокам рта. – Надо же, только сейчас осознал, что он был моложе, чем я сейчас. Теперь для тебя старик уже я…

Фейсал ни подтвердил, ни опроверг его слова. Марпе в глубокой задумчивости закончил чистку робота-сборщика. Когда Хавир вновь крепко встал на лапы и посеменил к выходу из пещеры, Марпе сам нарушил тишину:

– Пока все возились с Йоханссоном, я заглянул внутрь пустого яйца, чтобы изучить… Сначала ничего не понял, знаешь, когда мозг не воспринимает экстраординарную информацию, следующая мысль еще безумнее – неужели меня разыграли. Когда подошли другие, мне пришлось поверить… – Что ты увидел?

Шепот Фейсала напомнил Марпе тихие обсуждения членов экспедиции за его спиной.

– Рисунки, – ответил он, – на внутренней стороне скорлупы. Похожие на гравюры, что мы с тобой нашли в пещере. Птица на фоне Висячей рощи, яйцо в гнезде и нечто, похожее на космический корабль. Другие пребывали не в меньшем шоке, но не осознали или не захотели принять, что наша миссия изменилась.

– Почему? – нахмурился Фейсал.

– Как почему? Только разумное существо способно на осмысленное творчество!

– Ты заявляешь, что нэтсы разумны?

– Может я и стар, но не сошел с ума, – понимающе улыбнулся Марпе. – Хотя в тот момент мне так казалось. Представь себе: я вижу доказательства разумности, а позади, на полу пещеры, бьется в путах оставившее их существо. Мое предложение освободить птенца не нашло поддержки. А единственный, кто мог встать на мою сторону, лежал с дырой в груди. Ночью я предпринял еще одну попытку, но заработал лишь это. – Марпе оттянул воротник формы «Клэвис» и продемонстрировал затянувшийся шрам, похожий на кратер с бугристыми краями. – Они улетели с нэтсом и остатками яйца, а меня оставили умирать с пробитым скафандром.

Повисшую тишину нарушил продолжительный треск, словно кто-то разрывал невероятно длинный кусок пергамента.

– Гроза, – пояснил Марпе.

– Как ты выжил?

– Вернулся к убитому нэтсу. В те годы уже велись исследования, что в их фабрициевой бурсе содержится вещество, помогающее адаптироваться к патогену Ядовитого континента. Я вырезал мешочек и съел его. Молодой организм приспособился… временно, как оказалось позже. Для жизни здесь необходимо постоянно принимать лекарство.

Фейсал уставился на пластину у себя в руке и, поморщившись, откусил небольшой кусочек.

– С тех пор ты живешь здесь?

– Нет. Через некоторое время с другим кораблем я вернулся на Землю и попытался убедить «Клэвис» прекратить начавшуюся охоту на нэтсов.

– Не получилось, да? – горько усмехнулся Фейсал.

– Люди не откажутся от источника молодости, – покачал головой Марпе. – На меня даже покушались.

– И поэтому ты вернулся?

– Шавки корпорации меня не пугали, нет. Мне пришлось вернуться, чтобы убедиться… Понимаешь, меня мучили сомнения: вдруг те рисунки на скорлупе – результат пересечения случайных царапин. Может в них нет смысла, а мозг додумал остальное… Я опустошил счета, накупил с запасом снаряжения и сорок лет искал доказательства. А нашел их в итоге ты…

– Те рисунки в пещере?.. – догадался Фейсал.

– Уровень исполнения на порядок выше, – заявил Марпе, – и теперь нет сомнений, что нэтсы разумны.

– Рисунки мог оставить человек. Какой-нибудь бродяга… вроде тебя.

– Только не здесь – так близко к Харей-Парахим люди обычно не заглядывают.

– Ты-то здесь.

– Я следую за нэтсами, – объяснил Марпе. – А они, спасаясь от егерей, год за годом переселяются все ближе к источнику токсина.

– Сорок лет потратить на такое…

– Еще я делаю все, чтобы уберечь нэтсов от егерей. И до недавних пор справлялся неплохо. Поинтересуйся у Дахла.

– Что же изменилось?

– Появились механические егеря… Похожие на твоего телохранителя. – Марпе кивнул на застывшего с опущенной головой Садиба. – Против них моя винтовка почти бесполезна, к тому же патроны к ней доставать все сложнее. Моложе я не становлюсь, и теперь больше наблюдаю и помогаю птенцам появляться на свет, если они остаются без родителя.

– Если ты следуешь за нэтсами, то и егеря тоже. – Фейсал избегал взгляда Марпе. – И один из них мог высечь эти рисунки.

– Люди-егеря теперь редко участвуют в охоте, а киборги… вряд ли они запрограммированы на творчество. И почему ты так упорно отрицаешь возможность разума, если в первый раз столкнулся с нэтсом?!

– Не в первый, – пробормотал Фейсал. – И та особь, что я исследовал, разумом не обладала. Я уверен.

– Исследовал? Ты ученый?

– Нет. Инженер-конструктор… Мне не дает покоя один вопрос, Марпе… Скажи, откуда птенец, сидящий в своем яйце, знает, как выглядят корабль, деревья или хоть что-либо? Может тебе все-таки показалось тогда?

Снаружи донесся еще один продолжительный раскат.

– За много лет наблюдения я ни разу ни засвидетельствовал, чтобы нэтсы сбивались в пары, – пробормотал Марпе, словно не расслышав вопрос Фейсала. – А яиц видел немало. Лишь много сезонов спустя я сделал вывод, что они существа бесполые и откладывают яйца самостоятельно.

– Ученые давно это выяснили, – осторожно заметил Фейсал.

– Занятно… В общем доступе этих сведений нет до сих пор. А у ваших ученых нет исследований, может из числа недоказанных или отвергнутых… о перенесении разума у нэтсов?

– Перенесение разума?.. Это что-то из области сихра[4]!

– На самом деле это только теория, – признался Марпе. Я помог вылупиться нескольким десяткам птенцов и ни в ком из них не обнаружил признаков разума. Скорлупа также оказалась чиста.

– И ты все еще упорствуешь?!

– У нэтсов процесс инкубации можно условно разделить на две фазы. Первая аналогична земным птицам: формирование яйца, внутри которого развивается эмбрион. Птенцы нэтса – зреловылупляющиеся. Полностью формируются они уже к середине инкубационного периода. А после еще несколько сезонов проводят в яйце. Это и есть вторая фаза. Но зачем она нужна?

Фейсал пожал плечами.

– Моя теория заключается в том, – продолжил Марпе, что в этот период взрослый нэтс передает – понятия не имею, как именно это происходит, даже не спрашивай – разум птенцам, а сам деградирует до животного состояния. Последней сознательной мыслью нэтсы раздирают кокон яйца, выпуская обновленного себя в мир. Птенцы сразу убивают родителя и первое время питаются его внутренностями.

– Непохоже на разумное поведение.

– Когда процесс высиживания прерывается смертью нэтса, разум не успевает перенестись в птенца. – Марпе говорил все громче, игнорируя саднившее пересохшее горло. – И тысячелетний разум гаснет. Птенец вырастает, но это лишь животное, живущее на инстинктах.

– Ты думаешь, – медленно произнес Фейсал, – что есть разумные нэтсы и… э-э, дикие?

– Разделение началось после появления на Ядовитом континенте людей и убийства первых нэтсов. Их несформировавшиеся птенцы стали отдельным видом. И с разумными особями, чья популяция год от года сокращается, они никак не взаимодействуют.

– Откуда ты знаешь, что тех становится меньше?

– Это логично, – пожевал губами Марпе. – Один нэтс – одно яйцо – один разум. У них не было естественных врагов на Ядовитом континенте…

– Пока не появились люди, – закончил Фейсал.

– Охота на нэтсов не просто противоречит принципам гуманизма. Истребляя разумных особей, мы уничтожаем разум на планете… и даже не замечаем это.

Слова Марпе повисли в отравленном воздухе, и, отскакивая от каменистых стенок, устремились вглубь пещеры, к нэтсу с яйцом. Зеленый свет тритиевой лампы равномерно освещал задумчивое лицо Фейсала. Периодически он нахмуривал брови, и в эти моменты переставал походить на мертвеца.

Когда у выхода из пещеры посветлело, Марпе поднялся на ноги.

– Нам пора.

Фейсал медленно, словно в трансе, подошел к Садибу и запустил пальцы под шлем в области затылка. Без единого звука голова киборга выпрямилась.

– Повторная попытка установить связь, – проскрипел он. – Передаю координаты.

– Нет! – закричал Фейсал. – Стоп! Прекрати!

– Отмена-а-а… – протянул Садиб, словно два противоположных процесса перегрузили его. – Выполнено.

– Тупая жестянка! – Юноша отвесил киборгу подзатыльник, словно строгий отец нашкодившему ребенку. – Зачем я тебя только создал!?

– Он успел отправить сигнал? – с опаской спросил Марпе.

– Думаю, нет. У него со вчера сломан передатчик.

Ответ Фейсала прозвучал уверенно, но Марпе не забывал, что юношеская самоуверенность сгубила больше людей, чем человеческая глупость. Куда больше его заинтересовала другая, брошенная на эмоциях фраза юноши. Когда они вышли наружу и оказались под горчичным небом, он спросил, глядя на спины Садиба и Фейсала:

– Это ведь ты их создал?

Юноша обернулся, явно раздосадованный.

– Как ты догадался?

– Ты сам сказал, что создал Садиба. А он слишком уж похож на механических егерей.

Киборг встал в боевую стойку, из левой руки выскользнуло обоюдоострое лезвие.

– Я не знал, что они разумные! – неожиданно закричал Фейсал. – И ты меня не убедил! Там особь, на которой я испытывал егерей, не была разумной. Не могла быть…

Яростные слова юноши, едва сдерживающего слезы, не обманули Марпе.

– Я тебя ни в чем не виню, – мягко произнес он.

– Зато я виню. Думаешь, я не понимаю, что на моей совести потенциальный геноцид? Да убери ты свой сайф! – Фейсал крикнул на Садиба, и тот втянул клинок обратно в руку. Клянусь тебе, Марпе, что когда вернусь на Землю, то подниму этот вопрос и не успокоюсь, пока не выясню правду.

– О большем не смею и просить, – улыбнулся Марпе.

– Ты можешь отправиться со мной. С твоими знаниями…

– Мое место здесь. Я больше никогда не покину Ядовитый континент.

Если Фейсала и смутила категоричность ответа, то он не подал вида. Вместо этого он скользнул взором вверх по серым скалам и указал пальцем на темное пятно, расплывшееся по небу.

– А это что?

– Висячая роща, – не оборачиваясь, ответил Марпе.

– Здесь и деревья летают?

– Можешь сам убедиться.

Фейсал взял бинокль и долго время всматривался в небо. – Поверить не могу… А почему они вверх ногами… то есть вверх корнями?

– А теперь опусти взгляд, – попросил Марпе. – Видишь еще деревья, в тени? Они уже ориентированы нормально, кронами к небу.

– Они выглядят иначе, – сказал Фейсал. – Более зелеными… живыми.

– Так и есть. Висячие рощи – это целая экосистема, почти организм. Хищник. Все живое, что забредает в Рощу остается перегнивать под корнями.

– Но почему деревья парят?

– Они живут в тени, которую сами создают, – объяснил Марпе. – Обрати внимание, какие у них раздутые, словно бочки, стволы. Там годами скапливается водород. Когда дерево умирает, корни становятся хрупкими, и ствол, наполненный водородом – самым легким газом, – устремляется в небо. В полете он разворачивается плоской кроной вниз.

– Целый лес мертвых деревьев создает тень.

– Где растут молодые деревья, – подтвердил Марпе. И этот цикл непрерывен. Сероводород и аммиак, которыми ты дышишь, во многом их заслуга.

Поглощенные созерцанием хищных лесов, они слишком поздно услышали приближение самолета. Лишь когда тот пошел на снижение, и тонкий свист перешел в гул, их обоих – Марпе в этом не сомневался – пронзило понимание, что Садиб все-таки успел передать координаты.

И теперь нэтс в опасности.

Исполинская крылатая тень скользила по красной почве в их направлении. Вскоре самолет, сверкая серебристым корпусом, завис над скалистым выступом с пещерой. Когда тень, которую он отбрасывал, начала уменьшаться, Марпе толкнул Фейсала обратно к пещере.

Из самолета вылетела пара сверкающих снарядов и впилась в землю у входа. Красная пыль взметнулась вверх и тонкой шалью покрыла механические тела егерей, перегородивших им путь. Тем временем самолет, с которого десантировались егеря, завершил посадку. По трапу в сопровождении еще одного егеря спускались двое мужчин в прозрачных масках.

Один из них – пожилой толстяк в белой кандуре – ускорился, когда заприметил их. Он ловко сошел на красную землю и посеменил к ним. При этом его густые седые усы, торчащие из маски, колыхались синхронно с полами гутры в красную клетку.

– Фейсал! Как же я рад!

Широко улыбаясь, мужчина прижал Фейсала к своему объемному животу.

– Хватит, Амин, – попытался вырваться тот. – Ты сломаешь мне позвоночник.

Амин отпустил юношу и повернулся к Марпе, но тот смотрел на другого мужчину, чей безволосый подбородок пересекал глубокий шрам. Двухметровую широкоплечую фигуру венчала квадратная голова – такая форма подчеркивала искривленную носовую перегородку. Ухмылка исказила грубые черты лица, и стало ясно, что обстоятельства травмы носа не забыты.

– Так-так, Марпе, – пробасил он глухим из-за маски голосом. – Вот ты и попался.

– В чем ты, Дахл, его обвиняешь? – встрепенулся Фейсал. – Марпе спас мне жизнь!

– Это не отменяет его многочисленных преступлений против «Клэвис». Арестовать бродягу!

Один из егерей, стоявших у пещеры, в два прыжка приблизился к Марпе и вдавил его бородой в красную почву.

– Садиб! – крикнул Фейсал.

Его телохранитель, совершив похожие прыжки, атаковал егеря с обнаженным клинком. Через несколько секунд металлические руки, державшие Марпе, ослабли. Он поднялся на ноги и обернулся к егерю, отступавшего с культями, из которых сочилось темное масло.

– Фейсал! – заорал Дахл так яростно, что его бордовый берет сполз с головы. – Ты препятствуешь правосудию «Клэвис». Я могу…

– Ну, попробуй, тупица, – рассмеялся Фейсал.

Повинуясь невербальной команде или действуя по собственной инициативе, егеря бросились на Садиба. Киборг с легкостью уклонялся от их атак и наносил ответные удары, оставляющие вмятины и порезы на корпусах. Фейсал с улыбкой созерцал бой своих творений: более совершенный экземпляр против двух серийных. Когда победа Садиба казалась неизбежной, егеря бросились на него с противоположных сторон и одновременно выпустили из своих горбов по три гарпуна с тросами. Наконечники пронзили металлическое тело киборга.

Садиб с легкостью перерезал два гарпуна, что воткнулись в туловище, и замахнулся, дабы отсечь торчащий из бедра. Однако в следующий миг егеря обездвижили его, натянув оставшиеся тросы, намертво застрявшие в ноге и руке с лезвием.

– Амин! – закричал Фейсал. – Чего стоишь? Помоги ему!

Пожилой мужчина достал из складок кандуры пистолет, но тут же замер в испуге, наткнувшись на угрожающий взгляд Дахла.

– Даже не смей, – предупредил капитан.

Амин как-то обмяк и опустил оружие, а Фейсал зарычал от бессилия. Тем временем бой еще не закончился: егеря медленно приближались к Садибу, держа тросы натянутыми и не давая ему освободить руку со смертоносным лезвием. Телохранитель Фейсала дергался, словно попавшая в сеть рыба. Когда егеря подобрались к нему вплотную, один из них нырнул за спину киборгу и сковал его руки. А другой сел сверху и начал кулаком методично пробивать пластины, защищавшие внутренности головы.

Фейсал бросился на помощь, но Дахл прикладом винтовки сбил его с ног и нацелил дуло на Марпе. Лежа на красной земле, юноша беспомощно наблюдал, как убивают его создание. Еще несколько глухих ударов, и кулак егеря провалился внутрь головы Садиба.

– Вот и все, – удовлетворенно произнес Дахл.

Слезы бежали по смуглому лицу Фейсала. Он поднялся на ноги и хотел броситься на Дахла, но замер в изумлении. Поднявшиеся на ноги егеря не могли видеть, как из пещеры, сверкая на солнце, вылетел нэтс. Золотистая птица пролетела точно между ними, прямыми, словно лезвие, крыльями разрезав металлические тела.

Удивленный возглас вырвался у Дахла. Он открыл огонь из винтовки, забыв про Марпе. И через секунду короткое лезвие скиннера вошло между его шейными позвонками. После падения тела Дахла еще не улеглась пыль, а Фейсал уже опустился на колени возле Садиба. Внутри головы киборга смешались куски металла, черного пластика и мозга. Юноша рассеянно трогал руками осколки, словно размышляя, с чего лучше начать собирать паззл.

Затем Фейсал спрятал лицо в ладонях и заплакал навзрыд. Амин положил руку ему на плечо и беспомощно посмотрел на Марпе. Над ними послышалось хлопанье крыльев, после чего высший хищник приземлился рядом с уничтоженными егерями.

– Спасибо, – громко произнес Марпе.

Нэтс покосился на него, но тут же отвернулся, явно не заинтересованный увиденным. Фейсал поднялся на ноги и подошел к птице.

– Ты понимаешь меня? – спросил он хриплым голосом.

Ответа не последовало, и юноша разочарованно побрел назад. Благодаря этому он первый увидел, что егерь, ранее оставшийся без рук, собрался выполнить то, ради чего его создали. Три гарпуна с тросами вырвались из горба и полетели в нэтса…