Проблема для некроманта – 2

– Так надо было, – повторила мертвая с тем же выражением, ну точно заезженная пластинка.

– Кому надо было?

– Мне.

– Для чего надо? – продолжал инквизитор.

Да уж, тут для квалифицированного психолога работы не на один сеанс – выяснить, почему человек вдруг решил себя убить. А Клаус на квалифицированного психолога не тянул никак. Да может ли покойник вообще ответить на подобный вопрос? Если у мертвеца нет души, нет желаний, кроме ненасытной ненависти к тем, кто живет и дышит, которую сейчас блокирует охранная схема, может ли он понять и сформулировать, что двигало тем, кто был в этом теле?

– Чтобы умереть быстро. И без позора.

Дознаватель кивнул, точно подтверждая ее слова. Я хотела было спросить у Винсента, неужели для обвиненных в убийстве здесь принята мучительная казнь, но поймала на себе заинтересованный взгляд Освальда и промолчала. Правильно сделала, в следующий миг сообразила сама.

Почти всю историю человечества преступников пытали – либо чтобы вырвать признание, либо чтобы подтвердить его. И за умышленное убийство всегда полагалась смертная казнь. То есть, конечно, если дворянин прибьет холопа, ничего ему за это не будет. Но в нашей ситуации – мы обе маги, я – жена мага, как ни крути, мы равны. Значит, несостоявшуюся убийцу передают в руки инквизиции или светских властей. Неважно, результат один. В другое время и в другом месте я бы посочувствовала.

– Я услышал все, что хотел, – заявил инквизитор. – Прошу вас, коллега. С покушением на профессорскую жену, если оно вообще было, разбирайтесь сами, дела университета – забота университета.

– Я собирался чуть позже расспросить профессора и его супругу о взрыве в здании факультета, – сказал Освальд. – Не желаете присутствовать?

– Вчера мне недвусмысленно заявили, что это не мое дело. – Инквизитор коротко поклонился. – Дослушаю допрос трупа, и удалюсь. Я предпочитаю проводить ночи в своей постели, но из-за нее. – Он ткнул пальцем в меня, как до того – в служанку, – мне это не удавалось двое суток подряд.

– Как вам будет угодно. – Дознаватель повернулся к мертвой. – Ты пыталась убить Ингу, жену профессора?

– Я пыталась.

– Как именно?

– Задушить мерной веревкой.

– Зачем?

– Она занимает чужое место.

Я обмерла. В смысле? Она не может знать, что это не мое тело! И, как назло, инквизитор здесь!

– Что значит чужое место? – не понял Освальд.

Сердце подпрыгнула к горлу, мешая дышать, ноги подкосились. Ну вот и все…

– Она заморочила голову чужому жениху и заняла чужое место.

Я облегченно выдохнула. Не знает, да и откуда бы ей? Увидела разом окаменевшее лицо Винсента. Мелькнула жуткая догадка. Нет. Не может быть! Это только в романах обезумевшие от страсти дамы втыкают кинжалы в соперниц, неверных любовников или в самих себя. В жизни все проще. По пьяни, конечно, и ножом могут пырнуть, а обычно… Машину поцарапать, дверь изрисовать, волосенки повыдирать, подговорить парочку не слишком чистоплотных мужиков «поразвлечься». Но задушить? И не ради подруги же! Да кто вообще станет так подставляться, будучи в здравом уме и твердой памяти?

– И ты решила убить ее за это? – В голосе дознавателя проскользнуло изумление. Похоже, какие бы страсти ни кипели в стенах университета, подобное было в новинку и ему.

– Я не решила.

Освальд нахмурился.

– Ты пыталась убить Ингу за то, что она увела чужого жениха?

– Да.

– Твоего жениха?

– Нет.

– Жениха подруги?

– Да.

– Как зовут подругу?

– Мия.

– Мия Лайгон?

– Да.

На скулах Винсента появились красные пятна. Я обхватила плечи руками: бред, ну бред же!

Дознаватель остался невозмутим.

– Это она тебя надоумила?

– Нет.

– Почему ты решила убить Ингу собственноручно?

– Я не решила.

– А кто решил?

– Никто.

Освальд досадливо поморщился. В самом деле, ерунда какая-то. Никто не решил, само так получилось.

– Зачем ты пыталась убить Ингу своими руками? – переформулировал дознаватель.

– Она занимает чужое место.

– Почему ты пыталась убить Ингу сама? Почему не предоставила действовать подруге?

– Так было правильно.

– Кто это решил?

– Никто.

– Кто сказал, что так будет правильно?

– Никто.

Дознаватель бросил взгляд на Винсента, тот пожал плечами. Вроде бы безразлично, но я видела, что он сохраняет спокойствие из последних сил. Инквизитор довольно ухмылялся. Ну еще бы, такое шоу. Никто не уйдет незамазанным: ни профессор, который столько раз тыкал его носом, будто щенка, ни «ведьма», до которой ему никак не удавалось дотянуться. Да и дознаватель оказался не столь хорош, как о нем говорят, никак не может правильно вопрос задать.

Интересно, обязан ли инквизитор молчать о том, что услышал на дознании? Если нет, скандал выйдет знатным. Я-то ладно, все равно никого не знаю, но мужу еще с ними работать.

– Мия Лайгон желала смерти Инге Оркан? – попытался зайти с другого конца дознаватель.

– Да.

– Что она говорила?

– Что хочет, чтобы эта девка сдохла в мучениях.

Я невольно поежилась. Если бы что-то подобное было выкрикнуто мне в лицо – не впечатлилась бы вовсе, и не такое доводилось слышать. Но произнесенное безразличным голосом мертвеца…

Муж положил ладони мне на плечи, успокаивая. Я накрыла его руки своими. Помогло.

– Когда это было? – продолжал допрос Освальд.

– Сегодня днем.

– Мия приезжала к тебе?

– Да.

– Мия попросила тебя убить Ингу?

Дрогнули символы в круге, покойная начала заваливаться, но в следующий миг снова выпрямилась. Точно некромант, удерживающий ее, едва не утратил контроль над магией. Может, так оно и было, потому что инквизитор снова довольно ухмыльнулся, а дознаватель бросил в нашу сторону быстрый взгляд.

– Винсент, я понимаю, но еще немного, пожалуйста.

– Не просила. – Безразлично произнесла мертвая.

– Тогда зачем ты пыталась убить Ингу?

– Она занимает чужое место.

– Тебе-то какая разница?

– Никакой.

Дознаватель потер лоб, буркнул под нос ругательство.

– Тогда почему ты сама пыталась ее убить, а не предоставила действовать подруге?

– Так было правильно.

– Почему ты решила, что так правильно?

– Не знаю.

Освальд развел руками, обернувшись к нам.

– Мы начинаем ходить по кругу.

– Вижу. – В голосе Винсента эмоций было не больше, чем в голосе покойницы. – Отпускаю?

– Да.

Труп лег и замер.

– Что ж, – напомнил о себе Клаус, – желаю удачи в расследовании. И доброй ночи, если она будет доброй.

Он поклонился, остальные вернули поклон, проводили взглядом инквизитора. Хлопнула дверь, застучали по лестнице шаги. Дознаватель покачал головой, но, если и хотел высказаться, промолчал.

– Держи. – Освальд взял у помощника записи и протянул Винсенту. – Сверь, все ли так, и подпиши, раз Клаус не соизволил задержаться. – Он повернулся ко мне. – И вы, Инга, прочитайте и подпишите.

– Я не умею читать, – выдавила я. В который раз обожгло стыдом. Как Кэри и подобные ей умудряются жить, не зная грамоты? Это же просто невыносимо!

Дознаватель изумленно вскинул бровь.

– Прошу прощения.

– Ничего.

Винсент начал было читать, но я оборвала его.

– Извини, я не хочу выслушивать это второй раз.

Муж кивнул с отстраненным видом, словно мысли его гуляли где-то не здесь. Вернул подписанные листы Освальду.

– Присядем? – предложил тот. Не дожидаясь ответа, устроился боком на краю помоста. – Про это, – он мотнул головой в сторону трупа, – сейчас мы больше ничего не вызнаем. Давай про взрыв. Расскажи, что там было, и как удалось уцелеть вам.

Винсент, вздохнув, сел напротив. Я устроилась у него за спиной, боком к остальным. Навалилась усталость, заставив ссутулиться. Ни дня без приключений! Или это мне в качестве ложки дегтя, прилагающейся к такому мужу и магическому дару? Чтобы жизнь совсем уж медом не казалась?

Очень хотелось прислониться к спине мужа, обнять его, снова ощутить его тепло. Но мы были не одни, и я заставила себя выпрямиться, вслушаться в разговор.

Винсент завел рассказ о событиях, предшествовавших взрыву. Я мысленно хмыкнула, услышав, что он задержал меня после занятий и попросил поднять тело, чтобы дать дополнительную возможность запомнить схему ритуала. У меня не было возможности законспектировать лекцию, а после воспользоваться конспектом. Но дознаватель то ли поверил, то ли сделал вид, будто поверил, что дело лишь в заботе о моей успеваемости.

Хотя, если вспомнить, как Винсент сопровождал меня в общежитие и не ушел, пока не передал комендантше – и это после того, как я ему морду набила! – он действительно нянчился со студентами. Ох, как же жаль погибших…

Я вздохнула – слезы подкатили совсем некстати. Что-то у меня сегодня глаза на мокром месте.

– А что было потом? – продолжал расспрашивать дознаватель.

– Это имеет значение? – изумился Винсент.

– Не знаю. Возможно.

– Если ты настаиваешь… Сидели. Разговаривали.

– О чем?

Муж хмыкнул.

– О различных научных теориях.

– Ты. Наедине с очаровательной женщиной. Беседовал о науке?

Глава 4

– Почему нет? – судя по тону голоса, Винсент от души веселился. – Скажем, существует теория что материальное вместилище памяти – мозг, в котором под воздействием пережитого опыта…

– Какая фантастическая чушь! – воскликнул дознаватель. – Все знают, что мозг слишком влажен и мягок, чтобы служить хранилищем души. Сердце – еще может быть, но мозг и нервы не более чем…

– Охладитель для тела, – буркнула я себе под нос, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. Неужели в магическом мире бытуют те же заблуждения, что когда-то имели место в нашем? Хотя почему бы и нет?

Но Винсент-то каков! Он ведь тогда не смеялся, не пытался спорить, только спрашивал и спрашивал.

Дознаватель смерил меня ошарашенным взглядом, медленно произнес:

– Теперь я верю, что вы действительно беседовали о научных теориях. Наверное, и щит держали по очереди?

– Нет, Инга только начинает учиться.

– Но тогда как ты сумел удержать его так долго?

Винсент демонстративно поднял руку с браслетом, но Освальд не отставал:

– Его бы не хватило. Никакого бы накопителя не хватило.

Муж развел руками:

– Очень жить хотелось.

– Да уж… – дознаватель помолчал. – Говоришь, ловушка на крови? Кто-то еще может подтвердить?

– Кроме меня там была только Инга, а она пока даже самые основы не изучила, – покачал головой Винсент.

– Тогда я вынужден потребовать, чтобы ты не уезжал из Джеима, пока я не разберусь в этом деле окончательно. Прости, но вопросов твой рассказ оставил больше, чем ответов.

– Понимаю, – голос Винсента звучал чересчур спокойно. – Должны ли мы оставаться дома?

– Нет. Послушай, на самом деле я не верю, что ты мог учудить нечто подобное, но…

– Но ты не играешь в «верю-не верю», – сказал муж. – Ты собираешь и анализируешь факты. А факты таковы, что сейчас я единственный некромант в городе. И кому, как не мне, выгодно, чтобы в нем не осталось конкурентов? А еще в убийстве мужа в первую очередь подозревают жену и наоборот.

– Чушь! – Дознаватель вскочил, заметался по комнате. – С какой стороны на все это ни посмотри, получается невероятная чушь! Винсент, мы много раз работали вместе, и ты последний, кого я стал бы подозревать. Но, с другой стороны, если бы ты решил стать преступником – ты был бы очень опасен. Очень.

Муж пожал плечами.

– Наверное. Мы можем идти? Инге надо прийти в себя. Да и я устал.

– Да, конечно. Из города ни ногой.

– Хорошо. Обнаружишь что-то интересное – дай знать.

Винсент подал мне руку, помогая подняться. Освальд задержался в комнате, о чем-то разговаривая с помощником, я не стала вслушиваться. Оперлась о подставленный мужем локоть, спустилась по лестнице, придерживая юбку. Наверное, я снова задрала ее чересчур высоко, но мне было плевать. Слишком уж напряженной казалась рука Винсента под моей ладонью, слишком прямой – спина.

Забравшись в карету, я хотела было пересесть к нему, обнять – и не решилась. Муж смотрел сквозь меня стеклянным взглядом. Вокруг него словно наэлектризовался воздух, коснись – и шарахнет. Вроде бы я тут вовсе ни при чем, но гроза не разбирает правых и виноватых.

Так что я молча сидела напротив мужа и старательно счищала с юбки обрывки ниток, прицепившихся к подолу в мастерской. Отцепляла одну, скатывала в шарик, прятала в кулаке, чтобы не сорить на пол кареты; выискивала взглядом следующую. Когда только успела нацеплять столько, вроде мастерская не выглядела замусоренной. В голове не осталось ни одной мысли, кроме как об этих дурацких ниточках, словно и мысли притихли, опасаясь взрыва.

Мы так и доехали, в полной тишине, нарушаемой стуком копыт. Когда открылась дверь, Винсент встрепенулся, будто проснувшись. Улыбнулся – наверное, эта улыбка должна была выглядеть беззаботной, но я мысленно поежилась. Подал руку, помогая выбраться из кареты.

– Что там у тебя?

Я разжала ладонь. Порыв ветра унес спутанный шарик ниток. Винсент промолчал. Подхватив под руку, повел к двери. У ступеней крыльца замешкался.

– Дай ключ, пожалуйста.

Я стянула с пальца кольцо, сплетенное из перевитых золотых нитей. Винсент положил его себе на ладонь. Я вдруг увидела, что дом опутан разноцветной сетью заклятий, точно коконом. Вот он колыхнулся, отпочковал пузырек. Переливающаяся точно мыльный пузырь сфера подлетела к кольцу, обволокла его. Разноцветные нити заклятия растеклись по золотым нитям украшения, вспыхнули и исчезли.

– Держи, – муж вернул мне кольцо.

– Как им пользоваться?

Я помнила, что Кэри прикладывала кольцо к двери, прежде чем взяться за ручку, но Винсент сказал, что носить на пальце будет удобней.

– Просто надевай, выходя на улицу, и когда, вернувшись, начнешь открывать дверь, дом тебя узнает.

Я помнила, что согласно этикету, дверь передо мной должен открыть мужчина, но надо же было проверить! Когда я коснулась ручки, меня на миг словно окутала теплая шаль. Сами собой развернулись плечи, стало тепло и спокойно, но в следующее мгновение наваждение исчезло. Жаль.

– Надо же, – изумился Винсент, заходя вслед за мной. – Похоже, дом принял бы тебя и без ключа.

Странно. Впрочем…

– Кто накладывал чары?

– Я.

– Может быть, дело в даре? Он у нас одинаков.

– Нет, я приглашал в гости коллег, и…

Он осекся, лицо снова приобрело нечитаемое выражение, и снова мне стало неуютно. Была бы кошкой – вздыбила бы шерсть и выгнула спину. Захотелось сбежать, спрятаться, пока не минует буря. Я отступила на шаг, подбирая слова, чтобы пожелать доброй ночи и скрыться в спальне. Даже рот открыла, а потом разум захлестнула волна ярости.

Да какого рожна! Почему я должна бояться и прятаться от него, чтобы не попасть под горячую руку? В конце концов, я ни в чем не виновата, это меня едва не задушили! Подруга его бывшей, между прочим! И пусть только попробует на мне сорваться, я сама на ком хочешь… Убью. Пусть только рот раскроет – убью, и плевать на последствия!

Я замотала головой. Нет, я всегда была несдержанной, могла и взорваться, и накричать – да что там, не далее чем сегодня утром устроила совершенно безобразную сцену. Но это было слишком даже для меня. Надо побыть одной и разобраться. Я попятилась.

Винсент вздохнул.

– Прости, я ушел в свои мысли вместо того, чтобы позаботиться о тебе.

Меня захлестнуло ощущение вины. Как я вообще могла так про него подумать – «убью, пусть только рот раскроет!» Захотелось провалиться сквозь землю.

Да что ж меня так бросает из одного настроения в другое, прямо пмс, которым я никогда не страдала. Или это он и есть, поди пойми, на каком дне цикла меня угораздило оказаться в этом теле. Может, в самом деле в этот раз просто меньше повезло с гормональным балансом?

Муж шагнул ко мне, раскрывая объятья.

– Иди сюда.

Я встретилась с ним взглядом и вместо того, чтобы шагнуть навстречу, отступила.

Сама не знаю почему, просто впервые с того времени, как мы оказались наедине в его кабинете, от Винсента веяло опасностью, и приближаться не хотелось.

– Инга? – он протянул руку.

Я не сдвинулась с места, но мой дар всколыхнулся, отталкивая мужа, не давая коснуться. Меня окружила прозрачная сфера, очень похожая на ту, что отгораживала нас с Винсентом от обрушившихся руин. Муж отдернул руку, точно обжегшись. А я вдруг успокоилась.

Нет, не совсем успокоилась. Усталость, отголоски пережитого страха, беспокойство – за себя и за мужа, растерянность – слишком уж внезапной была эта попытка убийства, которая едва не удалась; раздражение на дознавателя, решившего подозревать Винсента. Но все это ни в какое сравнение не шло с той бурей эмоций, которая минуту назад бушевала внутри.

– Даже так? – Муж дернул щекой. Я попятилась. Он потер лицо руками, словно пытаясь стереть с него всякое выражение. – Иди спать. Я сейчас в самом деле не самая приятная компания.

– Прости, я не хотела. Сама не знаю, как… – Кокон исчез, будто лопнул мыльный пузырь, а в следующий миг меня скрутило так, что я разучилась дышать. Алая пелена бешенства, тревога, обручем сковавшая грудь, вина, прибивающая к земле. Да что ж это такое! Никакой выдержки не хватит! И, главное, почему? Мне не в чем себя винить!

– Когда учишься магии, многое получается на чистой интуиции. Щит отличный. – Ему удалось справиться и с лицом, и с голосом. – Тебе сегодня досталось, неудивительно, что хочется спрятаться ото всех. Отдохни. Завтра будет другой день.

– Да. Спасибо. Доброй ночи.

Надо бы поцеловать мужа на ночь, хотя бы обнять, у него тоже был не самый приятный денек, но ноги сами понесли меня в спальню. Чем ближе была дверь, тем легче становилось, так что когда я взялась за ручку, чувствовала себя почти нормально. Неотрывный взгляд Винсента словно сверлил спину между лопаток, это мешало, но эмоции, разрывавшие разум, притихли. Я, наконец, смогла думать не только о том, что нужно держать себя в руках – и только тогда до меня дошло.

Это были не мои эмоции!

Немудрено, что Винсент предпочитает носить экран, это ж рехнуться можно, если так кроет каждый раз, когда оказываешься рядом с кем-то, испытывающим сильные чувства! И, похоже, его эмпатия работает в обе стороны, когда зашкаливают любые эмоции, не только вожделение.

Но если я чуть не рехнулась от отголосков, каково ему сейчас?

Словно подтверждая эту мысль, за спиной загрохотало, а потом раздался то ли рев, то ли рык. Я выскочила за дверь. Винсент, до сих пор был в коридоре. Снова зарычав, со всей дури шарахнул кулаком в стену, застыл, прислонившись к ней лбом и тяжело дыша. В паре метров позади него валялся слетевший с гвоздя пейзаж.

Я замерла, не зная, как поступить. Здравый смысл подсказывал – не лезть под горячую руку, дать выпустить пар. Но и бросить его одного в таком состоянии было невозможно. Дар Винсента бился вокруг него, дрожал и переливался, точно пламя, готовое пожрать все вокруг. Убить, и плевать на последствия…

Мой дар потянулся к нему легкой дымкой, которая распалась на отдельные пряди, и снова собрался, словно вьюнок, оплетающий колючую проволоку. Мелькнули алые нити, я моргнула. Нет, померещилось. Дар Винсента так же рассыпался на побеги, перевился с моим, успокоился. Видение растаяло.

Муж поднял голову, встретился со мной взглядом.

– Прости, – хрипло произнес он. – Я не хотел тебя пугать.

– Ты не напугал. – Я шагнула к нему, и в этот раз не пришлось преодолевать себя.

– Врешь, – он криво улыбнулся. Развернулся ко мне, опираясь одной рукой о стену, точно боялся упасть.

– Не напугал, – повторила я. – Просто невыносимо видеть тебя в таком состоянии.

– Ну так отвернись.

Я покачала головой. Взяла его лицо в ладони, поднялась на цыпочки, поцеловала в уголок губ, подбородок, щеку – куда могла дотянуться.

– Не дождешься. Я с тобой. Мы справимся. Вместе.

Он улыбнулся – совсем не так, как только что. Бережно отвел мои руки. Я охнула. заметив окровавленные костяшки. Просто ссадина, мелочь, и все же жаль, что я не умею исцелять. Я поймала его кисть, подула.

– У кошки боли… – Откуда я вспомнила это? Меня-то саму никто никогда так не успокаивал. – У собаки боли…

Взгляд упал на перстень, защищающий от чужих эмоций. На месте. Но как тогда? Или просто никакой экран не выдержит такой бури? Похоже на то.

– У Винсента заживи…

Он негромко рассмеялся, привлек к себе.

– Хорошая моя… – Муж зарылся лицом в мои волосы.

Теперь его дар потянулся ко мне, сплелся с моим, укутывая, согревая нежностью и любовью. Его? Моей?

Винсент изумленно выдохнул.

– Ты тоже это видишь? – Ореол рассеялся, и он поправил себя: – Видела?

Глава 5

– Да. – Я тихонько вздохнула. Его объятья остались теплыми, в них по-прежнему хотелось задержаться, но исчезло что-то неуловимое, что-то, что нас связывало.

– Вот, значит, почему дом тебя принял.

– Потому что твой дар принял меня?

– Или твой – меня. Кто теперь разберет?

– Снова скажешь, что ни о чем подобном не слышал? – Я мягко высвободилась.

– Скажу. Кое-какие идеи у меня есть, но… – муж вздохнул. – Сейчас я не в состоянии толком их обдумать, не то чтобы проверять.

Я улыбнулась, вспомнив обещанную «серию экспериментов». Надеюсь, результаты первых опытов Винсент фиксирует лишь в памяти. Но я, пожалуй, тоже не в настроении сейчас. И одновременно хочется быть рядом с мужем.

– Можно я останусь сегодня в твоей спальне? Одной мне будет неуютно.

В первый раз на шок от насильственной смерти наложилось потрясение от нового мира и проблемы адаптации, которые заняли все мои мысли. Во второй пищу для раздумий и волнений подкинуло внезапное замужество. А сейчас почему-то думалось не о счастливом спасении, а о том, сколько ненависти, оказывается, на меня направлено – и ненависти деятельной. От этого становилось жутко. Не настолько, чтобы подпрыгивать от каждой тени, и все-таки сегодня мне нужен рядом кто-то живой и теплый.

– Я сам хотел тебя об этом попросить. – Винсент снова обнял меня. – Чтобы не бегать каждый час проверять, все ли в порядке.

Я поежилась.

– Разве дома не безопасно?

– Совершенно безопасно. Но я понимаю это разумом, а тревога не проходит. Я был уверен, что в мастерской Корси совершенно безопасно… – На его лице заиграли желваки. – Впрочем, незачем тебе об этом напоминать. Освальд прав, все это выглядит как сущий бред. – Он разжал объятья. – Погоди немного.

Муж снял с шеи вестника.

– Найди профессора Йона Стерри. Если он спит, не буди. Если нет, передай, что мы с женой хотели бы нанести ему визит утром.

Вспышка. Прежде чем я успела переспросить, перед нами появился филин, маленький, в размахе крыльев не больше тетрадного листа.

– Винсент, что случилось? – спросила птица дребезжащим старческим голосом.

– Долгая история. Вы примете нас утром?

– Я приеду сейчас.

– Я вовсе не хотел…

– Брось, в моем возрасте больше всего докучают бессонница и скука, ей навеянная. Ты избавил меня по крайней мере от второй. Сейчас буду.

Мы переглянулись.

– Дрессировал, говоришь? – не удержалась я.

Есть люди, которые помчатся к ветеринару в любое время суток, если заболел домашний питомец. Другие даже к близкому родственнику не сорвутся среди ночи, пока их прямо не попросили помочь. Сейчас Винсент ни о чем не просил, но его наставник все же собрался приехать, не дожидаясь утра.

– Дрессировал, – подтвердил муж. – Я был зверенышем, который всех ненавидит и хочет лишь выжить.

В самом деле, едва ли во время знакомства с наставником он схватился за нож в первый раз. Нет, пожалуй, я не хочу знать, какие демоны прячутся в душе Винсента. Впрочем, сейчас это не самое важное.

– Как я должна встречать гостя? Где? Вино, закуски? Сколько у нас времени?

– Минут двадцать. В малой гостиной. Вино профессор предпочитает крепкое хлебное…

Водку? Похоже на то.

– …говорит, что от виноградного у него изжога. Насчет закусок – есть пироги. Могу тебе помочь собрать на стол, если хочешь.

– Хочу.

Зря я подозревала, что еда из стазисного ящика никуда не годится. Пироги, которые Винсент сложил туда утром, до сих пор были горячими, хотя лежавший рядом кусок сливочного масла оставался твердым. От запаха заурчало в животе, даром что утром я это уже ела. И все-таки ограничиваться одним блюдом как-то неловко даже несмотря на то, что ночь на дворе. Ладно бы подружка приехала с бутылкой и утешением.

Я быстро перебрала содержимое сундука и обычных ящиков с припасами, сунулась туда, где Кэри хранила кухонные принадлежности. Не знаю, чья это заслуга – поденщицы или хозяина дома, но на кухне хватало и продуктов, и специй, и посуды.