Леди предбальзаковского возраста, или Убойные приключения провинциалок – 2

Город хмурился. Чёрные тучи плыли толстыми коровами, распарывали своё брюхо об остроконечные крыши, шпили.

Небо сдавливало виски. В груди было муторно и душно. Взять бы огромный нож и посечь, исполосовать небо, набрать бы в грудь больше воздуха и засвистеть, как Соловей-Разбойник. Расступились бы изрезанные тучи, проглянуло бы полуденное солнце и стало бы легче дышать. Но я не Соловей-Разбойник и объём лёгких у меня как у среднестатистического человека, потому я просто шла и танцевала, как и все. Скользкий тротуар следил за мной, терпеливо ожидая, когда я просчитаюсь и сделаю неверное движение. И я просчиталась. Слишком быстро шагнув, я поскользнулась и шлёпнулась набок, больно ударив бедро о заледенелую кочку.

 Морщась, я встала, потёрла ушибленное место и, прихрамывая, поползла дальше. На моё счастье, кофейня, в которой мы условились встретиться с Женей, мигнула разноцветными огоньками гирлянд в десяти метрах от места падения.

Я дохромала до входа, надавила на спасительную ручку и закатилась в помещение. Пахнуло теплотой и выпечкой.

За барной стойкой сидел прыщавый парень с длинными до плеч волосами. Завидев меня, он кисло улыбнулся и проблеял:

– Добрый де-ень!

– Убийственно добрый, – проворчала я.

Женя сидел в углу и был весь сосредоточенный и серьёзный, словно решал шахматную партию, нависая над одинокой белой чашкой, застенчиво блестевшей под его взглядом. Наверное, этой чашке было дико неловко.

Увидев меня, Женя встал.

– Привет!

Я посеменила к столику, попутно стягивая с головы вымокшую шапку.

– Привет! Ну ты видел, что там творится?

– Где? Что? – насторожился он.

Я махнула рукой в сторону двери.

– Там на улице. Просто месиво какое-то.

– А, ты про погоду. Теперь до марта это будет.

– Как до марта? Боже. К этому я была не готова.

Женя неуверенно рассмеялся, сомневаясь, уместен ли его смех. Я сняла сырую куртку и повертела головой в поисках вешалки.

– Давай мне. – Он взял мою куртку и повесил её на крюк, торчащий из стены. Затем обернулся ко мне, долгим взглядом посмотрел на меня и растерянно положил руки на карманы брюк.

Я села на стул.

– Ты завтракала?

– Только кофе.

– Тут есть круассаны с разными начинками. Сейчас меню принесу.

Он направился к барной стойке, за которой скучал юный бариста, воткнувший глаза в телефон.

На стол легла плотное коричнево-белое меню из модной нынче крафтовой бумаги.

Начинки для круассанов тут были самые разные: варёная сгущёнка, ветчина, лосось, сыр и даже сало.

– Я буду с лососем и чай простой, чёрный.

Я ткнула пальцем в меню, Женя кивнул и пошёл исполнять мою просьбу с такой готовностью, что мне на секунду показалось – он сейчас перелезет через барную стойку и собственноручно приготовит мне блюдо.

Бариста очнулся, нехотя положил телефон и принялся готовить мой завтрак.

Женя занял своё место, спрятав руки под столом.

Повисло молчание.

Говорят, в таких случаях – повисло неловкое молчание. Это молчание было очень даже ловким. Мне понравилось начало нашей встречи, и я чувствовала, что всё идёт как надо. Я смотрела на него украдкой: на крохотный шрамик на брови, который придавал выражению его лица лёгкое удивление. Каштановая чёлка лезла на глаза, и он сделал красивое движение головой, отбрасывая её. Несколько секунд Женя смотрел на свою чашку, словно расшифровывал на её внутренней поверхности знаки. Нет, он явно гадал на кофейной гуще, пока ждал меня. Я незаметно улыбнулась.

Густые ресницы вздрогнули, и он поднял на меня виноватый взгляд.

– Ты извини, что давил на тебя. Мне просто не хочется, чтобы ты уставала. – сбивчиво произнёс он.

 Я хотела сказать: «И ты меня извини, потому что и я вела себя странно, и мне не стоило так резко реагировать», но вместо этого я коротко ответила:

– Ладно.

Женя положил руку на стол и вытянул длинный мизинец.

– Мир?

Наши пальцы сплелись в звено костяной цепочки. Мы оба глупо хихикнули.

– Мирись, мирись, и больше не дерись, – проговорила я, чувствуя, как отлегло от сердца.

Погодя бармен принёс круассан и чай, а я рассказала Жене обо всём, что произошло со мной в эти дни.

– И вот так я нашла своего родного отца, – закончила я рассказ.

– Вот это история,  – засмеялся Женя. – Кино надо снимать, не иначе. А почему ты раньше не рассказывала о своём отце?

– Понимаешь, для меня родителями всегда были Света и Толя, и даже, когда мама-Света рассказала мне правду, то я всё равно не хотела искать отца. Ну, то есть, он же меня, в сущности говоря, бросил.