Соната на бас-гитаре

Танин бравый капитан вскоре выписался из госпиталя, но по-прежнему оставался служить в Ленинграде, и всё это время у них с Таней продолжался бурный роман. Антонина Васильевна замечала, что с дочерью что-то происходит, но она целыми днями была на фабрике, а вечерами ещё отправлялась выполнять общественные работы, которых тогда хватало, и как-то совсем упустила Таню из вида.

Опомнилась она только тогда, когда красавец-капитан, у которого уже закончился срок службы в Ленинграде, благополучно отбыл в свой родной город, где, как оказалось, его ждали жена и маленький сын, оставив Таню на третьем месяце беременности.

Антонина Васильевна страшно переживала из-за случившегося и во всём винила себя – не понимала, как она могла из-за всех этих повседневных забот так упустить дочь. Она всегда была очень религиозной женщиной, а теперь, когда с Таней случилась эта беда, Антонина Васильевна каждый день ходила в Никольский собор, который был неподалёку, – от всего сердца молилась Богу и просила, чтобы у дочери всё наладилось.

Однажды, выходя после службы из собора, где она, как всегда, истово молилась о счастье дочери, казавшемся почти нереальным, если учесть послевоенную нехватку женихов и сложившиеся обстоятельства, Антонина Васильевна увидела грязного, оборванного инвалида без ноги, который, сняв шапку, усердно и терпеливо просил милостыню на паперти. Тогда в Ленинграде было очень много таких несчастных, безногих, безруких, самым безжалостным образом искалеченных войной людей, которые, выйдя из госпиталя, шатались по городу, выпрашивая копейки на хлеб и водку.

Как только Антонина Васильевна увидела этого инвалида, с ней случилось некое озарение, называемое в психологии инсайтом. Как будто какой-то голос даже не шепнул, а твёрдо и однозначно сказал ей, что, если она возьмёт к себе жить этого инвалида и будет за ним ухаживать, у её дочери всё в жизни сложится хорошо. Так она и сделала. Недолго думая, она пригласила инвалида пожить у неё, а через некоторое время прописала его в своей квартире.

Поначалу всё шло нормально. Никакого особого ухода за инвалидом не требовалось, наоборот, он сам в меру сил помогал женщинам по хозяйству. Но постепенно он освоился, осмелел и даже начал проявлять неожиданную прыть. Не прошло и полугода после того, как Антонина Васильевна прописала его у себя, как шустрый инвалид притащил в квартиру какую-то тётку, и они начали жить вдвоём в комнате, которую выделила ему Антонина Васильевна.

Так Антонина Васильевна и Таня оказались в коммуналке, да к тому же не с самыми симпатичными соседями. В холодном, вьюжном феврале Таня родила дочку Галю, а уже в конце мая познакомилась с молоденьким демобилизованным солдатом Колей, который, возвращаясь из армии, заехал посмотреть Ленинград, да так и остался здесь навсегда. Осенью они с Таней поженились. Коля переехал к ней жить, удочерил Галю и относился к ней как к родной дочери.

Антонина Васильевна через несколько лет умерла, совершенно уверенная в том, что Бог принял её жертву и помог её дочери устроить свою судьбу. У Тани с Колей долго не было общего ребенка, так что они уже и надежду потеряли. В конце концов появилась на свет Нина, Дашина мама, но семья так и осталась жить в коммуналке. Инвалид со своей сожительницей к тому времени уже обменялись и переехали, а в их комнате прописался другой сосед. Впрочем, и он скоро съехал, да и вообще в этой комнате никто подолгу не задерживался. Таня и Николай жили душа в душу, дети подрастали, а соседи менялись почти каждый год, но вернуть комнату не было никакой возможности. Впрочем, Таня не очень-то и старалась – она чувствовала, что для неё эта комната стала «отработкой кармы».

Младшая дочь Тани, Дашина мама, пошла по её стопам. После школы она поступила в медицинский институт. Уже будучи студенткой, она познакомилась со слушателем Академии тыла и транспорта – красивым спортивным Андреем. Через три месяца после знакомства Нина с Андреем расписались. Его после окончания Академии направили служить в Иркутск. Там у них и родилась дочь Даша.

Старшая дочь Тани, Галя, отличалась любовью к иностранным языкам и поступила на филологический факультет университета. Когда она окончила университет и вышла замуж, они с мужем поначалу строили планы по возвращению третьей комнаты. Галя была девушкой активной и амбициозной, но её брак через некоторое время «дал трещину»: муж оказался человеком ненадёжным, большим любителем выпить и погулять. Через несколько лет после рождения дочери они развелись. С планами по превращению коммуналки в отдельную квартиру пришлось расстаться – теперь уже Галине Николаевне надо было защищать имеющуюся жилплощадь от постоянных претензий бывшего мужа.

Даша знала, что её тетя всю жизнь хотела вернуть третью комнату. В отличие от своей матери, умершей несколько лет назад, Галина Николаевна была человеком предприимчивым и прагматичным и не верила ни в какие «кармические штучки». Она считала, что эта комната должна по праву принадлежать ей и её семье, – и это было бы совершенно справедливо. Но восстановить справедливость всё никак не удавалось – при советской власти никто не покупал и не продавал жильё. После перестройки Галина Николаевна собиралась выкупить эту комнату, но сначала всё не было денег, а потом очередной сосед заартачился и не соглашался её продавать, хотя сам в ней не жил – держал про запас. И оказался прав – после повышения цен на жильё комната подорожала в несколько раз. Теперь он, кажется, был не прочь её продать, но у Галины Николаевны не было столько денег.

Рассчитывать на поддержку дочери Галине Николаевне не приходилось. У дочери в Москве тоже не всё ладилось с мужем, но возвращаться в Санкт-Петербург она не собиралась.

В прошлом году она приезжала в гости к матери, и Дашу неприятно поразили её полное равнодушие ко всему, что не касалось её лично, и какой-то вялый эгоизм, который так контрастировал с бодрым, деятельным альтруизмом Галины Николаевны. На Дашу она вообще не обратила никакого внимания, а по поводу комнаты сказала, что всё равно не собирается здесь жить, а лишних денег у неё нет, так как ей нужно решать свои проблемы в Москве, в том числе и жилищные. «Удивительно, какими разными могут быть мать и дочь!» – подумала тогда Даша.

Галина Николаевна никогда не была до конца откровенной с Дашей, но девушка догадывалась, что её тётя в душе очень переживает из-за этой комнаты и хотела бы наконец-то закрыть эту «кармическую дыру». Но Галине Николаевне, при всей её активности и предприимчивости, всё-таки немного не хватало практичности той особой цепкости, которая позволяет некоторым, даже не самым умным людям получать всё, что они захотят. Галина Николаевна, весьма удачно игравшая роль деятельного и успешного адвоката в решении «глобальных» вопросов города и района, как ни странно, часто пасовала перед своими собственными житейскими проблемами. Наблюдательная Даша давно всё это заметила и поняла, а поэтому никогда не заговаривала с тётей про злосчастную комнату. Про себя девушка не переставала удивляться поступку своей прабабушки, по собственной воле подарившей бесценную жилплощадь чужому человеку, – поступку, который многие назвали бы чудовищной глупостью. И часто Даша, размышляя о том, как причудливо сложилась судьба её родственников, называла эту необычную историю «тайной запертой комнаты» – по аналогии с историей «запертой комнаты» из любимого романа наших мам и бабушек «Джейн Эйр».

Глава 3

Музыка небесных сфер

– Ну всё, Даша, я полетела! – прокричала Галина Николаевна, наконец собравшись. – Ты бы тоже куда-нибудь съездила на выходные, проветрилась, а то смотри, какая бледная, – рассеянно добавила она, на ходу чмокнув в щёчку вышедшую проводить её племянницу. – Я не могу, мне завтра надо заниматься, – привычно солгала Даша, слегка краснея. С тех пор как начался её роман с Антоном, ей часто приходилось привирать, и она каждый раз чувствовала себя неловко.

Когда дверь за Галиной Николаевной наконец-то закрылась и раздались её энергичные шаги вниз по лестнице, Даша облегчённо выдохнула. Она, как и все молодые люди, любила оставаться дома одна, без взрослых. К тому же Галина Николаевна, как никто другой, подавляла Дашу своей энергией и гиперактивностью, поэтому девушку вполне устраивали регулярные отъезды тёти «на пленэр». А сегодня её отсутствие гарантировало Даше счастье, которое всё ещё было для неё новым и необыкновенно желанным: после концерта она сможет пригласить к себе Антона. Если у Антона не намечено никаких репетиций, они смогут провести вместе все выходные. Можно будет сходить куда-нибудь или съездить за город, прикидывала Даша, продолжая любоваться на собор со своего любимого места у окна, где она снова обосновалась, как только проводила Галину Николаевну.

Даша по своей природе была скорее мечтателем, чем деятелем. Она многое видела, многое замечала и всему давала довольно правильные оценки, но энергично действовать ради достижения своих целей для неё было непросто. Даша знала, что будь она более активной, у неё было бы больше перспектив не только в профессии, но и в личной жизни, – ведь сейчас молодые люди предпочитают предприимчивых, «пробивных» девушек, которые умеют решать свои и чужие проблемы. Интеллекта и трудолюбия Даше хватало, училась она хорошо. Но вот правильно преподносить, пиарить себя она пока не научилась. Да и знакомиться с какими-то «нужными людьми», которые могли бы ей помочь, она не могла. У Даши был абсолютный слух к эмоциям, переживаниям и намерениям людей, подобно тому, как бывает абсолютный музыкальный слух. Она не выносила лицемерия, тонко чувствовала фальшь в отношениях и сама совершенно не умела притворяться.

Галина Николаевна не понимала Дашу – она считала, что её племянница слишком робкая и пассивная. Ей было жаль девушку, она чувствовала, что той будет трудно пробиться в жизни, но помочь она ей ничем не могла, да и не стремилась. Дашина тётя была с головой погружена в свою собственную кипучую деятельность, и ей некогда было всерьёз подумать о своей племяннице.

Когда в жизни Даши появился Антон, девушка оживилась. В первое время их романа она искренне верила, что теперь всё пойдёт по-другому, что начнут наконец-то сбываться все её мечты. Раз они оба приехали покорять Санкт-Петербург, им сама судьба велела быть вместе, – думала тогда Даша.

* * *

Характерный высокий металлический звук мобильника заставил Дашу вздрогнуть от радости. «Это эсэмэска от Антона!» – подумала она, мгновенно вскакивая, чтобы взять телефон.

Так оно и есть! По экрану мобильника бежала заветная полоска: «Новое сообщение: Антон». Даша схватила телефон и как заворожённая смотрела на эти простые слова. Полоска пробежала раз, и другой, и третий – а Даша всё смотрела и смотрела. Ей даже не хотелось читать сообщение Антона. Даше достаточно было видеть его имя на экране, и она хотела как можно дольше насладиться этим.

Наконец, когда полоска пробежала наверно, в десятый раз, Даша нехотя открыла и прочитала сообщение. Антон всего лишь лаконично сообщал ей, что вечером придёт на концерт. «Ок, жду тебя без четверти семь у шестого подъезда», – сразу ответила Даша. Ей ещё пока не хватало опыта общения с мужчинами, и она совершенно не умела выдерживать необходимую паузу.

Шестой подъезд в Консерватории был чем-то вроде служебного входа, через который проходили на концерты в Малый зал педагоги, студенты и сотрудники Консерватории. Именно там Даша и условилась встретиться с Юлей, своей лучшей и фактически единственной подругой. Юля была совсем не похожа на Дашу по характеру. Это была живая, оптимистичная и весьма практичная девушка. Она никогда ни перед кем не тушевалась, но и не заносилась, и держалась с однокурсниками так открыто и дружелюбно, что все ей симпатизировали. Юля была одной из тех счастливых натур, которые на всё смотрят легко и весело, ни из чего не делают проблему, и всё у них получается как бы само собой, без особых усилий.

Несмотря на очевидную разницу характеров, Юля очень привязалась к Даше, относилась к ней с большой заботой, опекала её. Она понимала, как её подруге будет непросто пробить себе дорогу в чужом для неё, холодном и высокомерном городе, который не очень-то жалует «понаехавших». Юля видела, что Даша умная и способная девушка, но из-за своего тихого непредприимчивого характера вряд ли сумеет чего-то добиться самостоятельно, без посторонней помощи. Дашина подруга вообще была добрая и отзывчивая девушка и охотно помогала своим друзьям, а Даша очень ценила её дружбу и часто цеплялась за Юлю, как за спасательный круг. Нужно ли было раздобыть какой-нибудь редкий учебник или справочник, вместе позаниматься перед экзаменом или просто походить по магазинам в поисках одежды к новому сезону – Дашина подруга всегда была тут как тут, готовая помочь и делом, и советом. Её безотказность вовсе не означала, что Юля была слишком простой и позволяла себя использовать, просто она умела принимать людей такими, какими они есть, и у неё хватало душевных сил на помощь другим.

Отправив сообщение Антону, Даша начала поспешно собираться. Она вдруг поняла, что времени уже много, а она ещё совершенно не готова. К тому же ей надо было быстренько прибраться в квартире. Галина Николаевна и вообще не отличалась особой аккуратностью, а с тех пор, как у неё в квартире поселилась Даша, почти совсем забросила уборку, и наводить чистоту и порядок обычно приходилось племяннице. Впрочем, девушка ничего против этого не имела. Ей даже нравилось, оставшись одной, мыть посуду и убираться на кухне или стирать пыль с мебели и с каминной полки. В доме Галины Николаевны капремонт никогда не делался, поэтому у неё в квартире сохранились приметы «царского» времени: на потолках красовалась изящная лепнина, а гостиную украшал большой камин – предмет особой гордости Галины Николаевны и детского восхищения Даши. Топить его, конечно, было нельзя, потому что все дымоходы в доме были давным-давно закрыты, зато смотрелся он очень живописно.

Даша поспешно привела в порядок гостиную, которая одновременно служила ей спальней, убрала всё лишнее в шкаф, оделась и начала прихорашиваться к выходу. Раньше Даша мало интересовалась одеждой и почти не красилась, но с тех пор как в её жизни появился Антон, она начала тщательно следить за собой. Денег отец, который к тому времени дослужился уже до полковника и занимал крупный пост в своём военном округе, присылал Даше достаточно, и с помощью безотказной Юли ей удалось за последнее время обновить свой гардероб и пополнить скудный запас косметики. И однокурсники, и даже вечно занятая Галина Николаевна не могли не заметить, как похорошела Даша за этот год. Вот и сейчас она надела очень милый тёмно-синий сарафан из лёгкой шерстяной ткани и полупрозрачную кофточку на один тон светлее и осталась очень довольна своим отражением в зеркале. Все эти вещи они с Юлей купили на одной из распродаж, к которым у Даши в последнее время появился вкус. Этот наряд очень шёл ей – стройной миниатюрной блондинке с голубыми глазами, юным беленьким личиком и открытой детской улыбкой, совсем «как у Золушки».

Даша тщательно причесала свои длинные светлые волосы, слегка подкрасила ресницы и губы – она и сейчас не злоупотребляла косметикой, – накинула лёгкую шубку и вышла из дома. На улице стремительно темнело, начиналось любимое для Даши время суток – сумерки, «час между волком и собакой» или «щель между двумя мирами», как называл это время суток писатель Карлос Кастанеда. Все предметы окружающей обстановки теряют в это время свой привычный облик, вдруг становятся загадочными и неуловимыми, как будто стремятся раствориться в воздухе, и кажется, что они приглашают тебя в иной, неизведанный мир. Однажды Даша попыталась объяснить это ощущение Антону, но он только рассеянно заметил в ответ, что это всё выдумки и что в сумерки просто «едет крыша».

Через каких-то десять минут Даша была около шестого подъезда, где уже толпилась стайка студентов, ожидающих момента, когда «начнут запускать». В этой стайке Даша ещё издалека заметила Юлю – как всегда, в сопровождении своего верного поклонника Кости. Этот молодой человек вполне оправдывал своё имя Константин – «постоянный», – сопровождая Юлю везде, куда она хотела его с собой взять. Сам он учился в Финансово-экономическом университете и музыкой интересовался мало, и меньше всего – такой сложной для восприятия, какая ожидалась сегодня, но ради Юли готов был по йти на какой угодно концерт.

– Привет, Юля! Здравствуй, Костя! – наскоро поздоровалась Даша, оглядываясь вокруг в поисках Антона.

– Привет-привет! – весело ответила Юля. – А что Антон? Как обычно, опаздывает? Вечно он заставляет себя ждать.

– Наверно, он вот-вот придёт, – миролюбиво ответила Даша – она не хотела сейчас затевать спор.

Юля недолюбливала Антона и не скрывала этого от Даши. Она считала его пустым, заносчивым эгоистом и фанфароном и время от времени очень лихо его высмеивала. Даша замечала, что Антон даже немного побаивался её подругу. С той же насмешкой Юля относилась и к музыке, которую играл Антон, – той самой «альтернативе», которая ещё совсем недавно казалась Даше такой загадочной, интересной и необычной. А вот Юля не испытывала по отношению к альтернативе никакого пиетета: она считала эту музыку ужасно претенциозной, надуманной, нарочито брутальной и совершенно непривлекательной. «Мерзкий, развратнейший отстой!» – так, совсем не церемонясь, высказалась она однажды об альтернативных командах. И Даша, хоть она и не могла полностью согласиться с такой убийственной характеристикой, вынуждена была признать, что Юлька, в общем-то, права.

За последнее время, когда Даша уже начала разбираться, что к чему, её восторг перед музыкой, которую играл Антон, несколько поутих. Она отметила для себя и примитивные музыкальные приёмы, и откровенно халтурный вокал лучшего друга Антона – громадного толстяка Глеба, – и в особенности низкопробные тексты песен, которые писал тот же вокалист. Всё-таки Даша училась на филологическом факультете, да и просто была умной, начитанной девушкой с хорошим вкусом. Она не могла не заметить, что тексты, которые поначалу звучали для неё как откровение, на самом деле полная «лажа» – эклектичная, напыщенная и в целом малопривлекательная смесь общих мест, высокопарных банальных метафор, непристойностей и мата. Да и откровенный плагиат и в текстах, и в музыке, и даже в дизайне обложек для альбомов точно не добавлял привлекательности «героическому» образу Lot.

Узнавая эту музыку и самих музыкантов всё лучше и лучше, Даша начинала понимать, что весь их нонконформизм и вызов общественной морали – всего лишь показуха, маска, которая выглядела так привлекательно для их аудитории, состоящей в основном из подростков. Да и все их эскапады были очень хорошо просчитаны. На самом деле эти ребята просто нашли для себя в альтернативе подходящую нишу – они тоже были самыми обычными приспособленцами, готовыми на любые уловки и любые перемены «в курсе корабля», если этого требовала конъюнктура. Но даже осознав всё это, Даша продолжала любить Антона – он всё равно казался ей самым необычным, ярким и притягательным человеком, которого она когда-либо встречала в своей жизни.

Ожидание у шестого подъезда затягивалось, Даша уже начинала беспокоиться, а Юля рассказывала разные смешные истории, чтобы отвлечь подругу. Но вот наконец-то по явился и Антон. Выглядел он достаточно живописно: на нём были ярко-оранжевая куртка с меховым воротником и дизайнерские джинсы. Даша никогда толком не могла понять, откуда он, при его постоянном безденежье, находил деньги на все эти вещи. Она знала, что зарабатывают Lot в основном на гастрольных турах и платят им не бог весть сколько.

– Всем привет! – даже не извинившись за опоздание, весело сказал Антон, манерно встряхивая своей длинной светло-русой шевелюрой. Такой цвет его волосы приобрели не так давно. В прошлом году, когда они познакомились с Дашей, волосы у Антона были абсолютно чёрные – цвета воронова крыла. Разгадать секрет такой радикальной перемены было совсем несложно: просто тогда у молодых людей самым модным был стиль «эмо», а эмо, как известно, красят волосы в неестественно чёрный цвет и носят всё чёрное и розовое. Но вот подул очередной «ветер перемен», на экраны вышел фильм «Новолуние» и появился новый секс-символ – белокурый вампир Эдвард с прекрасным бледным лицом и неестественно красными губами. Ловкий и сообразительный Антон, который мгновенно мог развернуться, как флюгер, в ту сторону, где маячил наибольший успех, быстро заметил перемену предпочтений среди той аудитории, на которую он делал ставку, и перекрасился в блондина. Теперь он и впрямь был чем-то похож на неотразимого красавчика-вампира из культового фильма. Настроение у Антона было приподнятое, он улыбался всей компании самой обворожительной улыбкой, а его серо-голубые глаза, как обычно, светились всё тем же холодноватым и самоуверенным победным блеском.

– Здравствуйте, молодой человек! Мы уже вас заждались! – насмешливо заметила Юля.

– Ну ладно, пойдёмте уже, – прежним, примирительным тоном сказала Даша, и вся компания двинулась к подъезду.

В холле было уже полным-полно народа – в основном студенты и преподаватели с приглашёнными гостями. Так как концерт несколько раз переносили и окончательная дата стала известна лишь несколько дней назад, билетов успели продать немного, большая часть публики попала сюда по контрамаркам.

Эта праздничная атмосфера, смех, улыбки оживлённые разговоры всех этих весёлых, беззаботных, хорошо одетых молодых людей заставили Дашу снова почувствовать себя невероятно, абсолютно, безумно счастливой. Она была так рада, что находилась здесь, в окружении таких красивых и довольных жизнью людей, что рядом с ней её друзья и что она пришла сюда вместе с любимым человеком и сможет сегодня вечером разделить с ним самые прекрасные чувства и впечатления. Тусовка – это тот наркотик, который на время даёт нам иллюзию счастья, а потом подсаживает на себя и заставляет нас желать его ещё и ещё.

Настроение у всех было замечательное. Антон с любопытством поглядывал по сторонам, оценивая собравшихся, Юля, как обычно, весело щебетала, а Костя не мог на неё налюбоваться.

В начале восьмого, как обычно с опозданием, концерт наконец-то начался. Сам Карел Крайенхоф, известный голландский музыкант, о котором Даша так много слышала, оказался невысоким плотненьким розовощёким мужчиной среднего возраста. Лицом и телосложением он сильно напоминал бывшего главного тренера российской футбольной команды Гуса Хиддинка. Даша сразу отметила про себя это сходство, и в первые минуты концерта оно показалось ей ужасно смешным. Но совсем скоро она и думать забыла об этом.

Программа состояла в основном из произведений знаменитого аргентинского композитора Астора Пьяццолы, а также нескольких известных мелодий из кинофильмов в оригинальной обработке «Sexteto Canyenge». С первых же минут концерта Даша была восхищена высоким уровнем профессионализма музыкантов, их сыгранностью, изобретательностью и прекрасным музыкальным вкусом. Даже известные и хорошо знакомые ей произведения сейчас поражали неожиданной новизной, внутренним содержанием и глубиной интерпретации. А уж когда раздались первые аккорды знаменитой музыкальной темы из «Мелодий белых ночей», которую группа специально подготовила для концерта в Санкт-Петербурге, Даша почувствовала, что её будто куда-то уносит на волне этих воздушных, меланхоличных и безмятежных звуков.

Даша просто не заметила, как пролетело первое отделение и наступил антракт. Щедро наградив музыкантов аплодисментами, аудитория, одобрительно гудя, перетекла обратно в холл. Кто-то уже звенел бокалами с шампанским, кто-то оживлённо обсуждал услышанное.

– Ну как, понравилось? – начала разговор Юля.

– Совсем неплохо, – с деланным равнодушием заметил Антон. – Хотя мне такая музыка не очень интересна. Это всё для старпёров.

– Зато они точно не станут твоими конкурентами у молоденьких девочек! – насмешливо заметила Юля.

Антон, как обычно не найдя, что ответить Юле, решил проигнорировать её замечание и продолжал гнуть свою линию.

– Забавно, что Крайенхоф очень похож на этого футбольного тренера… как его? – сделал вид, что с трудом вспоминает, Антон и добавил пренебрежительным тоном: – Гуса Хиддинка. – Антон как будто хотел подчеркнуть, что он, «продвинутый» музыкант, не может интересоваться таким общедоступным развлечением, как футбол.

– Нисколько не похож! – с неожиданной горячностью вступилась Даша. – Крайенхоф вообще ни на кого не похож – он полностью растворился в гармонии.

Антон с любопытством взглянул на свою подружку – он не ожидал, что она посмеет так открыто и резко ему возразить. Обычно Даша во всём с ним соглашалась, а если была не согласна, то помалкивала и не встревала в разговор. Костя тоже посмотрел на Дашу с интересом. Он почувствовал, что она сказала что-то очень верное и точное, что он не в состоянии был до конца понять. Сам же Костя благоразумно воздержался от комментариев по поводу концерта. Ему было интересней послушать, что скажут «истинные ценители».