Верность до конца смерти

Дмитрий Гэбриэл

Верность до конца смерти

И в твоих руках я оставляю

Всё то, чего не смог бы я достичь

Пролог

3344 г. по календарю Малуса, или

215 г. После Великого Объединения

Нас было трое, когда с наступлением рассвета мы двинулись в путь. Измождённые, уставшие, но хоть не смертельно голодные. Слава Малусу, нам хотя бы удалось обзавестись свежими лошадьми.

Куда мы скакали – неизвестно. Цели у нас не было, разве что наконец избавится от моей раны. А сейчас мы просто бежали от погони, куда глаза глядят. Весь мир был перед нами. Оставалось только скрыться от преследователей.

– Не тормози, Рё! Тебе жить надоело?

Хотел бы я ответить Ганату, да вот только сил у меня еле хватало на то, чтобы в седле удержаться.

Трудно представить даже то, кто за нами мог гнаться. Мы были простыми монахами на попечении города-государства. Жили себе в древнем храме, тренировались да молились. И так день за днём. Если верить нашей истории, то на протяжении уже семисот сорока шести лет. Сам я за четыре десятка много чего насмотрелся и наслушался. Но того, что происходит сейчас, не мог представить даже наш старший, которому было уже за добрую сотню.

Семьсот лет нас никто не трогал, даже не заходил на территорию Великого Храма. Так что же случилось две недели назад? Почему и войска, и простой народ, и все кому не лень собрались у наших ворот с факелами и оружием?

На этот вопрос ответить не мог никто. Впрочем, это было уже всем безразлично. По крайней мере, нам троим точно. Мы хотели только одного – сбежать подальше отсюда и начать новую жизнь.

– Не спать! – снова взревел Ганат.

С каждой минутой я терял силы и был на грани отключки. Рана была не столь серьезной, но в неё попала какая-то дрянь. Виноват ли яд или сталь – никто не мог сказать наверняка. Хоть меня до сих и не бросили, все были уверены в одном – мне конец.

Всю дорогу меня перевязывали как могли и делали всё, что было необходимо, чтобы я протянул ещё хоть немного. Ну что же – спасибо им.

Свист. Арбалетный болт пробил насквозь руку Хароса. Он не обратил на это почти никакого внимания. Всё-таки, годы тренировок и молитв в Храме были не напрасны.

Спустя ещё мгновение началась песчаная буря. Да такая сильная, какой не видели уже много лет. Разглядеть хоть что-нибудь можно было лишь на расстоянии вытянутой руки. Я почувствовал то ли облегчение, то ли радость – в моём состоянии вообще мало что можно понять. Ведь в такой непроглядной буре нас теперь точно потеряют из виду, и мы сумеем скрыться.

А дальше я и мои друзья совершили глупейшую ошибку, за которую, как мне сначала казалось, поплатились мы все – мы расслабились. Лишь на пару секунд. И эти секунды стоили нам родных земель.

Наши кобылы почувствовали, что мы ослабили контроль. Это была самая малость, но её оказалось вполне достаточно, чтобы они, заржав, успели разбрестись в разные стороны. И вот через секунду я уже не видел никого из своих товарищей. А они не видели меня. Может про меня в итоге, вообще забыли, подумали, что мне конец и не стали даже звать.

Я попытался крикнуть. Не вышло. Сил не было даже издать хоть насколько-то внятный звук. Изо рта вырвался воздух, и я отключился.

***

Не знаю, сколько я провёл в отключке. Секунду или час. Но буря всё никак не прекращалась, а лошадь не переставала нести меня через непроглядный песок. Удивительно, как она меня ещё не скинула и не отправилась обратно.

Через несколько мгновений кобыла споткнулась об острый камень. Было видно, как позади остались лежать на земле подкова и кусок копыта. Животное не выдержало и свалилось наземь. Неизвестно, каким чудом, но мне удалось удержаться на ней, хоть и ненадолго. Я будто почувствовал лёгкий прилив сил, но это было невозможно. Состояние моё всё ухудшалось. И тут я наконец отпустил поводья, свалился на жгучий песок без чувств и просто отдался во власть судьбе.

Внезапно всё вокруг покрылось тьмой. Хоть сейчас и светили яркие небеса, пусть их практически и не было видно за песчаной бурей, но на мгновение всё стало непроглядным. Готов поклясться, что в последние секунды я увидел нечто огромное, жуткое, и пугающее. Похожее на невероятных размеров чудовищную руку или… лапу.

Я почувствовал, что мой конец пришёл. И снова бессознание.

«Ты не раскрылся…»

И всё разрушилось

Стальные двери главного здания банковского города открыл одетый в официальный костюм и шёлковую накидку мужчина в возрасте:

– И чем же я обязан такой встрече? – лаконично улыбнулся он.

– Приветствую, господин Хирома, – слегка поклонился второй. – Прошу прощения за то, что без предупреждения. Я к вам по делу. Впрочем, как и всегда.

– Ну что же… Тогда милости прошу.

Хирома жестом пригласил прибывшего внутрь и закрыл за собой тяжёлые двери.

Они пошли в полном молчании по длинному широкому коридору, пол которого, как и в любом другом здании банка был выложен из чёрного мрамора и переливался в лучах солнца, падающих сквозь стеклянную крышу. Здесь были и другие работники, корпевшие над своими делами, которых можно было разглядеть через открытые по бокам двери меж высоких квадратных колонн. Но лишь звуки громких, словно удары молота, шагов эхом отдавались от стен.

Когда они добрались до минимально обставленного, но тем не менее роскошного зала, что лежал более чем в сотне метров прямо напротив входа, Хирома заговорил:

– Прошу, располагайтесь.

– Благодарю.

Он сел в кожаное кресло, больше походившее на трон, и придвинулся ближе к столу, на котором на первый взгляд хаотично были разбросаны бумаги и расставлены другие канцелярские предметы. Другой же занял место прямо напротив него, с обратной стороны стола.

– Не желаете ли чем-нибудь перекусить или выпить? Путь ваш был не близок.

– Прошу прощения, но воздержусь. Я остановился у знакомых, и признаться честно, думал до вас и не дойду после того, как они меня приняли.

Они улыбнулись друг другу, но искренности в этом жесте было не больше, чем света Малой Луны в полдень.

– А вы совсем не меняетесь, Герцог. Всё так же молоды и полны сил. Как и в день нашей первой встречи.

– Возраст уже не позволяет. Да и было бы зачем…

– Отличное замечание! Возьму на заметку, – продолжал улыбаться Хирома. И спустя несколько секунд молчания перешёл к главному. – Так по какому же делу вы прибыли?

– Дело сугубо государственное, господин глава. Всё, как и всегда.

– А-а-а… Вот как? – Хирома моментально уловил суть вопроса. – А не рановато ли вы прибыли?

– Я понимаю, что есть определённые договорённости. Но развитие идёт быстрее, чем думалось изначально.

– Настолько ли быстрее? Насколько я помню, ссуда назначена каждые шесть лет. Сейчас подходит к концу только четвёртый год с момента вашего последнего официального визита. А договор есть договор.

– Вы правы. Но последний долг мы погасили, ни много ни мало, больше месяца назад.

– И то верно. Но всё же, не так это и просто.

– Господин Хирома, вы ведь контролируете самое крупное банковское объединение уже порядка двух поколений. Притом единственное не входящее в состав Риасса, наряду с некоторыми другими странами.

Со стороны могло показаться, что Герцог, мягко говоря, пренебрегает законами гостеприимства. Но это было бы лишь отчасти правдой. Самой малой её долей. И глава банка это прекрасно понимал. Подозрительно, но продолжая улыбаться, он взглянул на гостя и вежливо спросил:

– Вы на что-то намекаете?

– Нет, право, не подумайте лишнего. Я просто говорю о том, что для такого человека, как вы даже самые сложные вещи могут оказаться детской забавой.

– Возможно. Но что можете предложить мне вы?

Тут Герцог задумался. Чего же хочет от него собеседник? Чего-то определённого или…

– Я так понимаю, теперь вы на что-то намекаете?

– Есть у меня некоторые идеи… Но боюсь, что на этом мы не сойдёмся.

– И какие же, позвольте спросить? – Герцог почувствовал некоторое нетерпение. Эта игра в шарады ему уже начинала надоедать.

– Хорошо. Но сразу хочу предупредить, что выгоду обе стороны получат огромную. Одни раньше, другие позже, – начал глава после нескольких секунд молчания, наливая себе в бокал вина. – Мне, как и любому другому здравомыслящему человеку, известно, что Риасс развивается с невероятной быстротой. И через пару сотен лет, а может и раньше, он станет настоящим единым городом-государством. Но также мне известно, что пока он держится на плаву лишь благодаря вашим с королевой усилиям, вере в светлое будущее и нашему Лиардовару, который вы продолжаете называть банковским объединением. Хотя он и является настоящим городом-государством.

Герцог несколько удивился этим словам, а затем натянуто, но так, чтобы этого не заметили, извинился:

– Прошу меня простить, если вас это задело. Я не имел ввиду ничего дурного.

– Бросьте. Я всё понимаю. Все мы к чему-то привыкли. И да, не только у вас есть своя “Пятнашка”. Мы же взрослые люди. Так вот, по поводу моего предложения…

Тут двое мужчин обратили свой взгляд в сторону входа. Металлические двери, отдавая громким эхом, оказались распахнуты за спиной бежавшего к ним человека. Добравшись до дверей зала, он по стойке смирно отчеканил:

– Господин Фукъярхама, разрешите доложить!

– Раз меня уже решили отвлечь от важного разговора, то продолжай. Только поскорее, – немного раздражённо бросил глава.

– Пришла весточка.

Это всё, что сказал подчинённый, державший в протянутой руке маленький лист свёрнутой бумаги. Спустя мгновение Хирома кивнул, дав мужчине понять, что он может пройти и передать послание.

– Свободен, – уже мягче сказал глава банка после того, как принял миниатюрный свиток в свои руки.

Посланник удалился, стараясь в этот раз не нарушать царящие в здешних стенах покой и тишину.

Герцог, хоть и с присущим ему монументальным самообладанием, сидел в недоумении. Он заметил, что свёрнутая бумага была закреплена знакомой печатью. И не просто знакомой. Это была его печать и тех людей, которые ему подчинялись. Но говорить ничего не стал.

Хирома неспешно распечатал лист, раскрыл и прочитал. На его лице на мгновение отразились смешанные эмоции. А затем он медленно произнёс, как будто самому себе:

– Кажется теперь я начинаю сомневаться в том, что на предложении мы не сойдёмся…

– О чём вы? – немного выждав, с лёгким, но тем не менее нескрываемым, подозрением спросил Герцог.

Фукъярхама поднял взгляд на собеседника, хитро ухмыльнулся и протянул тому послание:

– Прошу прощения, но похоже, мой подчинённый что-то перепутал. Это для вас.

Герцог по пальцам одной руки мог сосчитать, сколько раз за долгие десятилетия их знакомства глава банковского города извинялся перед ним. Даже из чистой вежливости. Ему сразу стало ясно, что никакой путаницы не произошло. Но это было слишком нагло даже для такого человека, как Хирома.

Взяв лист и бегло прочитав его, он вскочил с места, как ошпаренный и ничего не говоря двинулся в сторону выхода. Но не успев пройти и пары шагов, из-за его спины донеслось:

– Погодите, Герцог. Вот, возьмите, – глава достал из стола конверт и протянул уходящему. – Тут изложено всё, что я хотел вам предложить. Когда разберётесь со своими проблемами, обсудите это с королевой и теми, с кем посчитаете нужным.

На лице Хиромы уже не играла улыбка. Он выглядел устало-серьёзным.

Герцог повернулся и резко забрал конверт. Затем глубоко вздохнул и уже спокойно произнёс:

– Ещё раз приношу извинения за это представление. Я всё обдумаю и дам ответ. Но сейчас вынужден откланяться.

– Всего доброго. И удачи вам разгрести весь этот… бедлам, – многозначительно заметил Хирома.

Герцог коротко поклонился и поспешил удалиться. Хоть внутри и было достаточно светло, выйдя из главного здания банка, его ослепило солнце, стоявшее почти в зените. По вымощенной ровными камнями дороге, он двинулся к конюшне, что широко раскинулась в восточной части города.

Лиардовар хоть и был крайне оживлённым, достаточно просторным и имел безупречную репутацию, всё же производил неоднозначное впечатление. Возможно, виной тому было то, что он отличался от других городов, государств и районов Риасса своей инфраструктурой и тем, что почти во всех зданиях здесь преобладали металл и стекло. А может дело было в том, что именно здесь сосредоточились крупнейшие банки континента, через которые проходил весь поток средств любой другой страны.

Спешно дойдя по оживлённой улице до конюшни, Герцог, ничего не сказав конюху, запрыгнул на своего буланого жеребца и ускакал прочь из города на восток, в самый центр Риасса.

***

Слова из послания Гена подтвердились уже на следующий день пути. Хоть Герцог и скакал в обход крупных районов, бывших некогда отдельными городами, дым и следы пожаров порой были видны издалека.

Ещё через день он наконец прибыл к Замковому Кварталу. Соскочив с седла, принц повёл коня под уздцы прямо до конюшни, что располагалась недалеко от замка. Он проскакал верхом больше половины континента, а животное гнало без отдыха и устали. Ни одно другое существо не смогло бы преодолеть такое расстояние за такое короткое время. Это было настоящее чудовище в самом хорошем смысле, хоть и выглядело оно, как самый обычный жеребец. Но даже у него были свои пределы.

До вырезанного из останков скал дворца, в центре которого располагалась колоссальная башня, названная в незапамятные времена Столпом Сотворения, было ещё порядка пары часов пешком в быстром темпе. Герцог уже понял и смирился с тем, что кошмар, развернувшийся в разных уголках Риасса, в том числе и в самом его сердце, потихоньку утихал. И всё же медлить он не стал, нутром чуя, что королеве нужна его помощь.

Дойдя до конюшни, принц завёл своего жеребца в дальний денник и направился в башню. В тот момент, когда он вышел из конюшни, из дома, что прилегал к ней, выглянул полноватый невысокий мужчина и с глуповатой улыбкой поприветствовал Герцога. Последний же, не останавливаясь, прошёл мимо и лишь сказал:

– Без обид, Стэф. На этот раз поболтать не получится.

Конюх огорчённо опустил голову. Но уже через несколько мгновений, поводив ногой по земле, словно нашкодивший ребёнок, принялся за свою работу.

Герцог тут же забежал в распахнутые двери башни, где его приветствовала стража, на которую тот не обратил никакого внимания. Он двинул наверх по своеобразной винтовой лестнице, что прилегала к внутренним стенам, по пути расспрашивая прислугу про королеву. Но в ответ получал лишь растерянность и уверения, что с ней всё в порядке.

Лишь одна служанка, постоянно убиравшаяся у него и королевы сообщила, пусть и немногим, но больше остальных:

– Не знаю, господин Герцог. Она не выходила из своих покоев уже несколько дней. Последний раз, когда я хотела навести у неё порядок она не открыла. Сказала лишь, чтобы её никто не тревожил.

– Спасибо, Тамара.

– Вокруг такое творится… Господин, я переживаю за неё… – служанка хотела было продолжить объяснения, но оказалось, что её уже никто не слушает.

Весь путь до самой верхней комнаты занимал у физически подготовленного человека массу времени, а сил отнимал и того больше. Всё-таки размерами Столп Сотворения превосходил любое другое строение в Риассе. Если не во всём мире. Герцог же добрался в разы быстрее. Он постучал, но ответа не последовало.

– Риулла!

И снова тишина. Он стал колотить сильнее, но и это было тщетно.

– Ри, это я, Герцог! Открой дверь!

Но ни крики, ни удары кулаками и ногами не помогали. Наконец принц понял, в чём дело. Немного отойдя, он напрягся и плечом с разбега вышиб дверь. Та с грохотом распахнулась, при этом оставшись тихо поскрипывать на петлях. На балконе заграяли птицы.

Герцог, не останавливаясь, подбежал к ложу и упал рядом с лежащей королевой на колени. Он давно научился определять, когда её можно разбудить простым словом или прикосновением, а когда требуется более тонкий подход. И сейчас такой подход как раз был необходим.

Королева лежала беспокойно и легонько корчилась. Она спала, но это был не совсем сон. Глаза под опущенными веками бешено бегали туда-сюда, на вспотевшем лице играли мускулы, а губы что-то беззвучно бормотали.

Герцог приблизил к ней своё лицо и нежно поцеловал в лоб. Затем быстро проговорил несколько странных, понятных только ему, отрывистых слов и приложил свою руку к её груди.

Она стала понемногу успокаиваться, и уже совсем скоро просто лежала и тихонько посапывала, точно младенец. Герцог с облегчением развернулся и сел на холодный мраморный пол. Облокотившись спиной о ложе, он принялся за томительное ожидание.

Разные мысли безостановочно крутились в его голове. Не дождавшись пробуждения королевы, принц медленно встал и на, казалось, ватных ногах хотел выйти на балкон. Но тут из-за спины послышался тихий неуверенный, но нежный женский голос:

– Ты здесь…

Он развернулся и с облегчением посмотрел на неё:

– Да, моя королева. Теперь я рядом.

– Хорошо… – она тихо продолжила после короткой паузы. – Мне снился кошмар, но… как и всегда, не могу вспомнить, о чём.

– Если не можешь, значит и не стоит, – заботливо вымолвил Герцог и приблизился к королеве, сев на ложе и взяв её за руку.

– Я не уверена, но… мне кажется, он повторяется из раза в раз. А где… – она не договорила, и внезапно встрепенувшись, хотела было встать, но тут же рухнула обратно со слезами на глазах. – Герцог, что происходит?

– Не делай резких движений. Ты вся бледная. Я знаю не многим больше твоего, но это подождёт. Тебе надо поесть. Полежи пока, а я распоряжусь, чтобы принесли чего-нибудь.

Она молча кивнула. Герцог встал и направился к лестнице. В ожидании и бесконечных раздумьях время пролетело на удивление незаметно. Поэтому спускаться в поисках прислуги долго не пришлось. Тамара находилась уже в нескольких комнатах вниз от королевских покоев. Увидев принца, она, явно уставшая от такого подъёма, впопыхах поспешила к нему с громкими расспросами:

– Как там… Риулла? Мне сказали… был какой-то шум… на самом верху.

– Госпожа Риулла, – начал было поправлять её Герцог, но затем передумал и устало произнёс. – Всё хорошо, Тамара. Королева сильно проголодалась, да и я тоже, поэтому приготовь нам чего-нибудь. И чем быстрее, тем лучше.

– Как это хорошо? А шум? Что с королевой? – наконец отдышавшись, не унималась служанка.

– Прости, а не берёшь ли ты на себя слишком много? – подозрительно посмотрел на неё принц.

– Послушайте, господин, извините меня, конечно, но я человек простой и прямолинейный. Я просто переживаю за неё и присматриваю по возможности в ваше отсутствие. Работаю-то тут уже много лет и знаю, что она немного… того. Вот и помогаю, чем могу, – служанка запнулась, а затем горько продолжила. – Когда-то у меня дочка была. Тоже болела. А королева напоминает мне её. Вот и всё.

Герцог был несколько ошеломлён. И даже не нарочитой напористостью этой пышной, почти пожилой дамы, а тем, что от неё услышал. За бесконечной работой он и правда не заметил этого. Да и сама королева ни словом не обмолвилась. Но чтобы не видеть этого столько лет…

– Тогда благодарю тебя. И не волнуйся, с ней всё и правда в порядке.

– Да чего уж там. Мне только в радость, – улыбнулась Тамара. – А раз так, то сейчас же чего-нибудь сварганю.

Герцог с утвердительной благодарностью кивнул и вернулся на самый верх. Королева всё ещё лежала на своём роскошном ложе, украшенного со всех сторон белым шёлковым балдахином. Он подошёл и присел рядом, ласково обняв её. Так они оба и пребывали в тишине. Пока молчание осторожно не прервал Герцог:

– Тамара скоро принесёт нам поесть… Ри, я понимаю, что у тебя совсем нет сил, но прошу: расскажи мне всё, что знаешь о том, что творится вокруг. У нас сейчас каждый миг на счету.

– Ничего, милый. Я всё прекрасно понимаю… почти, – хоть голос её и был всё ещё слаб, с помощью принца королева поднялась и уселась на край своей постели. – Много всего произошло… Я даже не знаю, с чего начать.

– Можешь начать с моего отбытия.

– Х-м-м… Тем вечером, после того как ты уехал, я почувствовала… – тихо начала свой рассказ королева. – Не знаю, как это описать. Будто нечто тёмное и неуловимое закралось мне в душу…

– Твою м… Значит, мне не почудилось… – стиснув зубы, прервал её Герцог. – Прости, продолжай.

– Той же ночью всё было почти как обычно. Только мне дурно спалось. Очень. А следующим днём уже начался переполох. И устроил его Ниглас.

– Ниглас? Странно. Из всех министров он всегда был самым спокойным и рассудительным. Я бы даже сказал, что он не зря сидит на своей должности. Да и сына неплохого вырастил.

– В том-то и дело, дорогой. Я была внизу и хотела выйти, прогуляться… Но он ворвался в башню с криками и весь в слезах. Обвинял меня в том, что его сына убили прошедшей ночью.

– Такого не может быть, – усмехнулся Герцог, качая головой. – Они с семьёй живут в Замковом. Драки, мелкие кражи и всё в этом духе – да, бывают. Но серьёзных преступлений здесь не совершали уже много лет.

– Ты прав. Но, как потом оказалось, и он не врал, – Королева тяжело вздохнула, пытаясь скрыть нарастающую с новой силой усталость. – Я усадила его на ближайшую скамью. Пыталась убедить, что приму необходимые меры. Успокаивала как могла, но… – Её голос слегка надорвался. – Это очень непросто, Герц. У меня ведь никогда не было детей…

Королева поникла ещё сильнее. Герцог одной рукой обнял её ещё крепче, при этом пытаясь не выдать своих чувств. Некоторое время она смотрела остекленевшим взглядом в пол, но затем, взяв себя в руки, продолжила:

– В конце концов, он немного успокоился, извинился и рассказал мне всё в подробностях. Поутру его сына случайно обнаружили соседские детишки, которые любили с ним играть. Их родители вызвали стражу, она всё тут же оцепила и начала расследование. Когда ему сообщили об этом, он был без ума от горя и побежал куда глаза глядят. По его словам, он на самом деле и не направлялся в башню. И меня обвинять не собирался. Но так уж получилось…

Герцог молча слушал и не прерывал рассказа. По его лицу было сложно что-то понять.

– Ещё через какое-то время он окончательно успокоился, – монотонно продолжала Риулла, – извинился, взяв себя в руки, и направился к выходу. Я уверяла его в том, что отдам необходимые приказы и сделаю всё, что в моих силах. Я же всё-таки королева, да? – она сказала это неуверенно, при этом изобразив подобие улыбки.

– Конечно, королева. И никто не смеет тебе перечить. Только ты это никак в толк не возьмёшь, – с улыбкой ответил на её риторический вопрос Герцог и одобрительно поцеловал в лоб.

– В общем, Ниглас поблагодарил меня и удалился из башни. Как и пообещала, я тут же вызвала археполема и распорядилась, чтобы тот взял лучших солдат и незамедлительно приступил к своему расследованию.

– Археполем, конечно, неплохой человек, но слишком своенравный и в то же время слабовольный. То, что нас коснулось, скорее всего, плохо отразилось на нём… – Герцог сказал это, как часто бывает, одновременно Риулле и самому себе.

– Не понимаю, о чём ты, но в последствии он и правда наворотил дел.

– Ну конечно… – прошло с полминуты, прежде чем Герцог продолжил. – Почему ты сразу не обратилась к Гену? Послала бы за ним Грома. Я же говорил, что в случае чего они оба полностью в твоём распоряжении.

Продолжать королеве становилось сложнее. А принц был слишком занят упорным сопоставлением всех слагаемых, пусть и обрывочных, чтобы это заметить. И всё же, зная как важен этот разговор и как собственный разум мог подвести её в любой миг, она продолжала, переступая через накатывающие с новой силой слабость и дрожь.

– До меня не сразу дошло. Да и Ген наверное тоже в этом поучаствовал… – внимание Герцога сразу же переключилось на эти слова. – В общем, после разговора с археполемом я вернулась к себе. Целый день пыталась отогнать дурные мысли… А вечером ко мне постучал Ген. И сообщил, что его люди нашли убийцу. Им оказался какой-то монах из Великого Храма… – в этот момент глаза Герцога округлились не на шутку, но королева не дала ему вставить слово. – И сразу же предупредил, чтобы я не принимала необдуманных решений и не шла ни у кого на поводу. Ген был уверен, что вся эта история, как он выразился: «крайне дерьмово пахнет», и «скорее всего всё гораздо сложнее, чем кажется».

Лицо и голос принца окрасились в самые неприятные тона:

– Раз он сам прибыл к тебе и сказал это, значит, так оно и есть…

– Да… Так оно и было. Я послушалась его. Но последствия всё равно были ужасными… Затем, ночью… – голос её ослаб, разбирать произносимые слова стало сложнее, – я почувствовала то же самое… Неприятное, вязкое… Но уснула достаточно быстро…