Осенний сборник рассказов

«Что за черт!» – прозвучало в её уме. Она огляделась по сторонам, пытаясь осознать, где находится.

«Ничего не помню…» – в голове хаос. Вдруг что-то резко коснулось ее ноги. Это был желтый теннисный мячик.

– Ой, простите, мисс! – послышался голос издалека.

Калия обернулась и увидела светловолосого мужчину, идущего в ее сторону. Ему было лет тридцать. Высокий, худощавый парень с глазами цвета голубой волны. Выглядел он немного глупо из-за нелепой и будто извиняющейся улыбки. В этот же момент из ниоткуда появилась собака – золотой ретривер радостно вилял хвостом. Он быстро подбежал к мячику, но тут же настороженно замер. Затем, словно почуяв неладное, оскалил зубы и стал в защитную позу, не отводя взгляда от девушки.

– Бонди, фу! Нельзя! – резко окликнул мужчина, подбежал и схватил уверенно ошейник собаки.

– Прошу прощения, обычно он так себя не ведет!

Калия злобно посмотрела на парня, потом на его пушистого друга, не скрывая эмоций.

«Только его не хватало! Да ещё эта мерзкая псина!» – подумала Калия, сдерживая гнев.

– Простите, мисс, я играл с собакой. Обычно тут никого нет ранним утром. Не ожидал здесь увидеть кого-то. Я живу недалеко, вот там, – парень указал тропинку, ведущую к одиноко стоящему зданию за спиной Калии.

Без особого интереса, чувствуя боль и усталость, Калия повернула голову и посмотрела на двухэтажное деревянное строение, окрашенное в белый цвет, продолжая молчать.

– У вас все нормально? Могу ли я чем-то помочь? – спросил мужчина в белом поло с логотипом в виде светлячка и голубых шортах. Теперь в его голосе чувствовалось лукавство, будто он что-то скрывал.

Калия напряглась, пытаясь понять, кто она и где, но безрезультатно. Внутри словно бушевали ветра, путая все мысли. Странное чувство.

– Вы мне поможете, если оставите в покое! – резко ответила она, пытаясь встать.

Но из-за слабости ноги предательски подкосились, Калия потеряла равновесие, падая от бессилия в полуобморочном состоянии. Марк, так звали парня, ловким движением поймал Калию, и она вздрогнула от его прикосновения, словно от ожога. Пес продолжал следить за незнакомкой, время от времени скаля зубы.

– Бонди! Хватит! – нервно выпалил Марк. – Будь добрее к нашей гостье!

Потом взял девушку на руки и понес в сторону дома.

«Какое хрупкое и необычное создание, но безобидное лишь на первый взгляд», – подумал мужчина.

Калия казалась ему странной, неземной, из другого мира. Руки её были холодными и тонкими, а лицо – бледным и безжизненным. Кожа бархатная, пахнущая ландышами и чем-то древесным. Вдруг сердце мужчины забилось быстрее, а на щеках вспыхнул розовый румянец. Он почувствовал что-то совсем незнакомое, таинственное, невероятно манящее и запретное одновременно. В его сердце запылал огонь, такого раньше с ним не было. Чувство, которое сложно контролировать, но невероятно приятное.

Ветер завыл с новой силой, играя локонами девушки, которые нежно коснулись руки Марка, отчего у него по телу побежали мурашки. Он почувствовал себя словно мальчишка, случайно оказавшийся рядом с девушкой, в которую давно тайно влюблен. Но он быстро отогнал эти мысли.

На мгновение Калия открыла глаза, испуганно посмотрела на Марка, видимо, тоже что-то почувствовала и напряглась.

– Вам нужна помощь! Это мой дом. Я приезжаю сюда каждую осень, чтобы отдохнуть от суеты. Вы можете…

Не успел Марк договорить, как девушка снова закрыла глаза и совсем обмякла.

– Не думал, что она такая слабачка!

Марк ехидно улыбнулся и мысленно добавил: «Не обольщайся, парень, эта дамочка не так проста!»

Очнулась Калия в одной из комнат с высокими потолками, лежа на диване. Осмотрелась. Дом оформлен скромно, но со вкусом, мебели минимум: тумбочка, обеденный стол со стульями, кухонный гарнитур и две большие картины, висящие друг напротив друга. На одной закат. На другой рассвет. Пол в виде шахматной доски. У стены между картинами – старинные весы, золотые, изрядно потертые. На одной чаше лежал белый камень, на другой – черный, уравновешивая друг друга.

«Просто и со вкусом!» – подумала она.

– О, вы очнулись! Была бы связь, вызвал бы медиков, но ее нет. Тут только Высшим можно позвонить, но они редко отвечают, – в голосе Марка звучали нотки иронии, которые Калия явно не поняла, тогда он продолжил: – Я приготовил ужин. Составите компанию?

– Пожалуй, да. Очень голодна. Будто не ела целую вечность.

– Ну так, путь сюда не ближний! Любой устанет.

– А где мы?

– А ты не помнишь? – Марк недоверчиво посмотрел на Калию.

– Голова болит, наверное, ударилась… Забыла все.

– Тогда назовем это место так: между небом и землей, место, где встречаются свет и тьма, – и засмеялся.

– Ну я свет, а вот вы кто, может, маньяк?

Марк чуть не подавился от услышанного, но сдержался, чтобы вновь не рассмеяться. Вся эта история его весьма забавляла.

Так и не дождавшись ответа, Калия аккуратно встала и направилась в зону столовой, ступая босыми ногами по прохладному полу, интуитивно выбирая только черные квадратики. На столе стояла тарелка с жареными яйцами, ломтиками свежего хлеба и беконом. Она так сильно хотела есть, что просто бесцеремонно начала хватать еду руками, как дикий зверь. Голодный и непредсказуемый.

– Вау! Это что-то новенькое! – изумился Марк. Но девушка лишь облизала пальцы и продолжила есть. Желток и жир стекали по её рукам. Марк подумал, что в этом есть что-то первородное, забавное, хотя выглядело весьма странно.

– Как вас зовут, мисс?

– Не знаю… Не помню. А вообще, вы меня бесите!

– Почему же? – удивлённо спросил Марк. Бонди, который лежал у входа, опять оскалил зубы и тихо зарычал.

– Просто! – Смазливое лицо, светлые волосы, слишком хороша! А на самом деле, небось, ничего существенного.

– Ого! Дамочка, да вы мастер ярлыки вешать! Что значит «Не помню своего имени»?

– То и значит, но уверена, что вы должны преклоняться передо мной.

Марк снова искренне засмеялся.

– Увольте! Мне бы стоило вас выгнать после всего сказанного, но вы забавная, подожду, пока память вернется. Мне даже интересно, что же будет дальше. Может, вам салфетку дать?

– Да. И уберите этого пса! Он следит за мной и явно недружелюбен.

– Бонди – добрейшее существо, в отличие от вас!

Будто не услышав язвительную фразу, Калия встала, вытерла руки и подошла к окну. Солнце почти скрылось за морской гладью, окрашивая воду в золотые цвета. Всматриваясь вдаль, словно пытаясь найти что-то волшебное, девушка произнесла:

– Сегодня точно какой-то особенный день, я чувствую это, но не понимаю… И солнце так прекрасно! Ощущение, словно вижу его в последний раз.

Потом Калия резко повернулась и выбежала из дома. Уверенно проскочив мимо недовольного пса, она направилась к воде. Села на прохладный песок, обняла колени руками и словно завороженная снова уставилась вдаль, будто ожидая чего-то. Марк последовал за ней и сел рядом.

– Вы очень странная…

– Мне кажется, мы больше не увидим мир таким, каков он есть. Я хочу насладиться моментом, его красотой в золотистых лучах, послушать океан. Тут так спокойно, безмятежно… до безобразия идеально! И мне нравится.

– Завтра будет новый день! – уверенно и серьезно перебил ее Марк.

В этот же момент большое светило полностью исчезло из виду, и Калию будто ударило током. Сердце бешено забилось, она схватилась за голову и на мгновение снова потеряла сознание.

– Да что ж такое с этой женщиной!

Марк опять поймал ее. Калия открыла глаза. Память полностью вернулась. Но что-то изменилось. В душе появилось какое-то теплое и незнакомое чувство. Будто маленькая птица трепетала в груди и хотела на волю. А от прикосновений Марка стало невероятно тепло и приятно. Тело дрогнуло, она пристально посмотрела на незнакомца, утопая в его объятиях.

«Кто этот мужчина? – задавалась она вопросом. – Почему он так просто смотрит на меня?»

– У меня сегодня день рождения. А ещё скоро наступит вечная ночь, и мир обезумеет. Хаос разрушает всё! – сухо, с нотками обреченности в голосе сказала она.

Марк недоверчиво и как-то глупо улыбнулся.

– И когда это случится?

– После полуночи! – без шуток ответила девушка.

– Ну тогда, если все предопределено и нас ждет апокалипсис, предлагаю просто посидеть, посмотреть на океан, звездное небо и послушать шум волн, поболтать о чем-нибудь отвлеченном. Как вам такая идея?

– Вы же завтра умрете!

Парень посмотрел на Калию и продолжил:

– Ну тогда проведу это время в прекрасной компании с немного чокнутой повелительницей Тьмы.

Калия засмеялась.

– А зря не веришь, Марк.

Так весело они проболтали почти до полуночи. Но в какой-то момент огромные тучи начали сгущаться, молния разрезала небо на несколько частей, от раската грома, казалось, оно вот-вот обрушится. Момент, которого ждали в горах Асхет, настал. Ветер яростно завыл. Темная сила внутри Калии начала пробуждаться, овладевать ее телом и заполнять сознание. Глаза засияли по-новому и стали как смоляные. Она встала, подняла руки вверх и, будто всматриваясь в бездну, прокричала:

– Да придет хаос в этот мир! Во имя отца моего всемогущего, да потухнет солнце!

Закрутилась воронка разрушительной силы, откинув Марка на несколько метров.

– Нет, Калия! Пожалуйста, остановись! Ты дочь Тьмы, а я – сын Света. Мы созданы для равновесия! Это наше предназначение! Нам решать…

Марк быстро подбежал и что есть силы схватил Калию за руку.

Она вздрогнула, взглянула на Марка, и нити их энергий сплелись воедино.

Они стояли словно завороженные, а вокруг разразилась настоящая буря: молнии сверкали повсюду, вода неистово ударялась о берег, ветер громко взвыл, а тьма затянула небо. Сердце Калии бешено колотилось. Она сомневалась.

– Мы сможем изменить это, понимаешь? «И разрушит её дитя мир в свою восемнадцатую осень, не встретив света!» Но ты встретила! – голос его звучал убедительно и серьезно.

Калия взглянула еще раз на мир вокруг, его бескрайние просторы, естественную красоту, которая вот-вот исчезнет…

Внутри боролись две силы: одна хотела разрушить, другая – сохранить. И это было новое чувство, которому она не могла противостоять. Будто в ее душе лучи света пробиваются сквозь тьму, словно в ней самой пробудилось солнце и наступит рассвет.

– Возможно, всё не так, как я думала… – неуверенно произнесла она.

Вселенная замерла, ожидая ее выбора и…

***

…и в кинотеатре резко погас свет! Зрители начали возмущаться.

– Ну блин, на самом интересном месте!

– Уважаемые посетители кинотеатра «Звездочка», приносим свои извинения за неудобства. На подстанции авария, досмотреть фильм «Равновесие» сегодня не получится. Но восстановительные работы уже идут.

Зрители возмущались, покидая зал. Они были недовольны и разочарованы, лишь странная парочка в самом последнем ряду никуда не спешила и многозначительно улыбалась.

Мила Сердюк

Сумасшедшая

Лиза смотрела в зеркало и не узнавала себя. Будто заново знакомилась с собой, будто спрашивала: «Кто ты?». Из зеркала смотрело красивое худощавое лицо, загоревшее после лета, а за большими печальными глазами, казалось, прячется кто-то другой – кто знает, что происходит, но не может вырваться на свободу.

– Ты знаешь, мне иногда кажется, что я теряю себя. Эти голоса… Они не дают мне покоя, – тихо произнесла она.

– Ты не теряешь себя, – ответил Сева, его голос был полон уверенности, – ты просто проходишь через трудный период. Хорошо, что нашли поломку в гене, который вызвал болезнь, что позволило подобрать оптимальное лечение.

Лиза кивнула, но в её сердце всё ещё оставалась тревога. Раньше она могла легко смеяться и радоваться простым вещам, а теперь каждое утро начиналось с голосов в голове.

– Я не хочу, чтобы наши дети видели меня такой, – сказала она со слезами на глазах. – Я не хочу, чтобы они боялись меня.

– Они любят тебя любой, – произнес Сева, прижимая её к себе. – Мы найдем способ справиться с этим. Ты не одна.

Лиза почувствовала, как его слова наполняют её надеждой. Она понимала, что ей предстоит тяжелый путь лечения, и с Севиной поддержкой она просто обязана справиться с любыми трудностями.

Несколько дней спустя, после очередной встречи с психиатром, Лиза решила, что нужно что-то изменить в жизни. Начала вести дневник, в котором записывала свои мысли и чувства. Это помогало лучше понимать себя, а вместе с тем – восприятие окружающего мира. Однажды, сидя в беседке возле дома с блокнотом на коленях, заметила, как солнечные лучи пробиваются сквозь листву деревьев и, создавая яркие блики, отражаются светящимся ореолом на цветах. В этот момент Лизе пришла в голову мысль: «Я могу управлять мыслями так же, как управляю садом». Она представила, как вырывает негативные мысли словно сорняки и сажает на освободившееся место любовь близких.

– Я сильная, я достойна любви, – шептала она, пока писала в дневнике. – Я люблю своих детей, и они любят меня.

С каждым днём Лиза становилась более уверенной в себе. Голоса в голове иногда появлялись, но теперь она знала, как с ними справляться. Она научилась не поддаваться им, а вместо этого фокусироваться на том, что действительно важно.

Сева заметил изменения в Лизе. Она стала спокойнее и осознаннее. Он гордился ею и поддерживал на каждом шагу. Вместе они стали проводить больше времени с детьми, устраивая семейные вечера и прогулки на свежем воздухе.

Однажды, когда они всей семьёй гуляли в парке, Лиза почувствовала, как её сердце наполняется радостью. Смотрела на Севу и детей, смеющихся и играющих, и полностью уверилась, что, несмотря на все трудности, она не одна. Она была частью чего-то большего – своей семьи, своей жизни.

– Мам, смотри, как я могу высоко прыгать! – закричала Соня, поднимая руки к небу.

– Молодец, моя девочка! – ответила, улыбаясь, Лиза.

В тот момент Лиза осознала, что жизнь продолжается, и она готова встречать её, что бы ни случилось, с открытым сердцем. Голоса в голове больше не пугали её, они стали просто фоном, который она могла игнорировать.

Однако через некоторое время голоса в голове усилились, стали звучать громче, медленно заполняя сознание непролазной бездной. Словно в ее голове завелся ядовитый паук, плетущий паутину из застывших нитей.

«Почему вы здесь? Я не хочу вас слышать».

«Ты не можешь от нас избавиться. Мы часть тебя», – звучали голоса как приговор.

– Заткнитесь, – закричала Лиза и в попытке заглушить голоса стала биться головой о стену.

А после того, как Лиза напала на соседа (ей показалось, что он сказал бранные слова ей вслед), пришлось изолировать детей, отправили их к бабушке. С того дня окружающие стали косо смотреть на нее и за глаза называть сумасшедшей.

Лечащий врач развел руками:

– Мне очень жаль, но Лизе требуется стационарное лечение. Нужно войти в ее многоголосый мир и вывести наружу к свету, пока не стало слишком поздно и не произошел распад личности, – сказал доктор Севе.

На стареньком «Вольво» Сева подвез жену к дверям приемного покоя городской больницы. По знакомству удалось выбить отдельную палату в психиатрическом отделении.

Она не хотела отпускать Севу и продолжала держать его за руку.

– Родная, пора, – дрожащим голосом сказал он спустя десять минут.

Лиза не проронила ни слова, только кивнула в знак согласия.

Двое санитаров в застиранной одежде, подхватив ее за подмышки, помогли подняться по лестнице. Переодевшись в цветную хлопковую пижаму, Лиза легла на кровать, отвернувшись к стене. Из коридора доносились разговоры медперсонала, изредка бормотание пациентов и одинокий истерический хохот. Из дальнего конца коридора раздавались оглушительные вопли. Глубоко несчастная, страдая от криков, она закрыла уши подушкой.

В палату тихо вошел доктор.

– Доброе утро, Елизавета Ивановна, – сказал он мягким голосом. – Как вы себя сегодня чувствуете?

Лиза медленно открыла глаза, блуждая взглядом по палате, вспоминая, где она сейчас находится.

– Я пытаюсь понять, где заканчиваюсь я и где начинается болезнь. Я просыпаюсь и пытаюсь собрать мысли в кучу, но они разбегаются, как тараканы, – ответила она. – Я хочу вернуться к жизни, к моим любимым – мужу и детям, я хочу стать снова собой.

– Можете рассказать подробнее о том, что вы чувствуете?

– Я чувствую себя одинокой, даже когда вокруг меня люди. Я вижу, как они улыбаются, как общаются друг с другом, и мне хочется быть частью этого мира, но у меня не получается.

– Прошу вас, держитесь за воспоминания о ваших близких, не поддавайтесь голосам. Нужно бороться!

– Доктор, – оживилась Лиза, – есть вероятность, что я вылечусь?

– Мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам. Но иногда нужно время, чтобы найти подходящее лечение. Мы сейчас с коллегами обсуждаем дополнительные методы терапии, это может помочь стабилизировать состояние, – сказал доктор и ушел.

Лиза взобралась на подоконник и, чтобы отвлечься, стала перебирать в памяти дом, семью, представляла, чем они сейчас там занимаются. Вспоминала, как на годовщину их свадьбы Сева организовал романтический вечер на берегу Финского залива в том самом месте, где семь лет назад сделал ей предложение. Тот вечер был только их: они танцевали, мечтали, обнимались, целовались. От мыслей о доме отвлекла грубая медсестра с большими бровями и большими губами, потребовала спуститься, измерить температуру и выпить лекарство.

Сева ежедневно навещал жену, он постоянно напоминал ей о том, что они – семья и что они вместе пройдут через все трудности.

Лиза лежала с закрытыми глазами. Он взял ее кисть – узкую, с длинными тонкими пальцами и прижал к губам.

– Я здесь, Лиза, – прошептал он, чувствуя, как его сердце наполняется надеждой. – Мы вместе, я не отпущу тебя.

Состояние Лизы ухудшалось, она всё чаще пребывала в молчании. В такие моменты Сева, сидя на краешке больничной кровати, просто гладил Лизу по голове, тихонько напевал их памятные песни, читал письма от детей, словно пытался пробудить ее из глубокого сна. Он вспомнил тот день, когда читал ей сонет Уильяма Шекспира на крыше Исаакиевского собора и как она светилась нежностью, излучая глубокие чувства к нему. Теперь Сева повторял эти строки словно молитву, надеясь, что каждое слово достигнет ее сердца, даже если разум их не слышит.

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щек.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

***

Прошло уже полгода с начала лечения, казалось, что от прежней жизни ничего не осталось и выхода нет. Стоя около окна в помятой ночной рубашке, Лиза наблюдала за красочным миром: красивым двухэтажным домом, усыпанным разноцветными цветами садом, резвящимися детьми на зеленом лугу, мужчиной в ожидании прихода любимой женщины. Влекомая тайным зовом, она открыла окно, почувствовала, как свежий ветер обдувает лицо, и в этот момент ей так отчаянно захотелось освобождения. К жизни, к свободе.

***

Севе не спалось. Он чувствовал, как внутри него нарастает глухая тоска, как будто все радости и надежды выветрились из его жизни. Он встал и начал медленно двигаться по комнате, стараясь отвлечься от своих мыслей. Думал о детях, о том, как они ждали, когда мама вернется домой.

Внезапно распахнулась балконная дверь, впуская пронизывающий осенний ветер. Сквозняк шевелил тюль, и Севе казалось, что это Лиза шепчет ему что-то важное.

Затем раздался телефонный звонок.

– Квартира Инютиных? – спросил тревожный женский голос.

– Да, – настороженно ответил он.

– Мы хотим сообщить вам…

После последних слов трубка выскользнула из рук Севы как расплавленное сливочное масло. Левой рукой держась за стену, правой схватившись за голову, он заплакал. Севе казалось, что мир вокруг него распался на тысячи мелких осколков, каждый из которых отражал боль и утрату.

***

Смоленское кладбище. Сева взглянул на желтые хризантемы, которые принёс. Они казались такими яркими на фоне сырой земли.

Священник сложил требник в портфель и подошел к Севе:

– Иногда жизнь преподносит нам испытания, которые мы не в силах понять. Мы можем только принять их и помнить о тех, кто ушел.

– Я просто не знаю, как жить дальше без нее, – произнес Сева, и слезы потекли по его щекам.

Священник кивнул, понимая, что слова утешения не всегда могут помочь.

– Ваша любовь к ней будет жить в вашем сердце. И хотя ее нет рядом, она всегда будет частью вас.

Сева закрыл глаза, представляя, как Лиза улыбается, как они вместе смеются и делятся мечтами. В этот момент он почувствовал, что не всё потеряно, что память о ней будет согревать его душу.

Анна Белецкая

Нюрка

Жизнь в три года полна смеха, где все мечты сбываются или забываются. Кажется, что можно всё! Взрослые в этом возрасте – волшебники и лучшие люди на Земле. Так хочется тоже поскорее стать большой.

Нюрка сидит на краю своего крошечного мира – за клумбой сочных гладиолусов, которые как башни волшебного замка тянутся за ее спиной к небесам. Тихонечко, не привлекая лишнего внимания, оттирает гудрон с ботиночка. А ведь он, когда надевала утром перед улицей, был совсем новенький и блестел.

– Эй, мелкая, и чаго ты, горемыка, притихла? – кричит в окошко бабуля, как мудрая сова, почуяв неладное. – Пади нагре′шила, а я ни сном ни духом тут… Ой, и сведешь меня в могилу, ей-богу!

– Бабуль, я щас! А что есть вкусненького? – знает, плутовка, что старушке будет приятно накормить внучку, и тянет время.

– Пышки твои любимые поспели, айда домой! – выкрикнула уже из середины кухни бабуля, проверяя очередную партию на сковороде – отвлекающий маневр удался.

Знаешь, есть такие старушки, у которых, даже когда не улыбаются, глаза добрые. А лицо наполнено счастьем и каким-то светом изнутри. Там хранится целая вселенная, полная безоблачного неба и тайны, которую ребенку никак не разгадать.

Нюрка тоже умеет так красиво щуриться, глядя на ласковое осеннее солнце. Жизнерадостная и активная девочка-егоза, одним словом. Или заноза, для тишины и порядка в доме неудобная. И гре′шит, несмотря на вздохи бабули, на каждом шагу.

Однажды в той самой клумбе так промокла под дождем, что болела неделю. Ключ от дома искала. Уже на шею прицепили с веревкой, а все равно посеяла. И возраст здесь ни при чем, все повторяется и в шесть лет, и в десять. Поэтому двери квартиры, в которой живут бабуля, сама девочка и мама Нюрки, запираются только на ночь. Даже если днем нет никого дома, всегда открыто.

Если белые гольфики и новые сандалики – так эта красота на полчаса максимум. И так обидно, ведь не специально она лямку оторвала, запнулась и колено рассекла. Гольфики цвета земли и крови. Вот он – стандартный прикид непоседы.

Нюрка почти не помнит свои колени без болячек. Каждый вечер процедура промывания фурацилином и визг, как будто ее режут. И хочется чесаться без конца, когда раны заживают.

Зимой получше – одежда все-таки, большую часть тела защищает. Однако никто не мешает ей коньком руку порезать или губу.

– Я больше не буду, бабулечка, любименькая, не рассказывай маме, а?

– Не скажу, если почитаем вместе, – улыбается бабуля, только так можно задержать внучку дома с книжкой.

– Давай, только пять страниц, меня ребята во дворе ждут.

– И в кого ты такая выродилась?

– Мама говорит, что от осинки не родятся апельсинки, а мы с тобой кто? Осинки или апельсинки? – хохочет девчушка, забираясь на кровать под разлинованный клеткой бабулин плед. Приготовилась загибать пальчики при листании страниц. Читать не научилась, но уже отлично считает до двадцати.

– Готова? Сказка называется «Золушка», тебе понравится.

– А потом мы посчитаем спички? – новое увлечение со спичками вместо счетных палочек нравится Нюрке больше, чем учить буквы.

– Ага, и я тебе новый фокус покажу, если стакан молока выпьешь, – подмигивает бабуля.

– Бе-е-е, может, не надо? – Нюрка отводит глазки и хмыкает: «Она не шутит, придется пить».

До пяти лет Нюрка с бабулей и мамой жили в коммуналке. Кухня одна, но шкафчик у каждой семьи свой. Ну и поиграла шкода немного, как в книжке написано. Смешала горох, рис, гречку и что-то еще, что нашла, в огромную кучу на полу посреди кухни.

Не оценил никто из взрослых первую постановку сказки от Нюрки. Пришла мама и наказала. Маму девочка почти не помнит. Видит постоянно уставшую, расстроенную или спящую по вечерам и выходным.