Лесник

Плеснула вода, сливая остатки пены с волос. Герман обернулся, пристально глядя на нее, уже не лежащую и беспомощную, а вот такую, самодостаточную, яркую, с рассыпанными по плечам мокрыми светло-русыми волосами. Все еще покрытые синяками груди упруго и задорно торчали вверх, приковывая внимание. Да и фигуру иначе как произведением искусства назвать было невозможно. Лесник не помнил, когда в последний раз видел такие длинные и ровные ноги и тонкую талию. Катя явно следила за фигурой. Он нервно сглотнул, невольно глядя на светлые трусики, которые были сейчас так не к месту.

Катя проследила за его взглядом, ухмыльнулась и дернула резиночки вниз, и белье легко поползло вниз к ее лодыжкам. Зрачки Германа расширились, а она сделала легкий шаг вперед и положила ладошку ему на грудь.

– Мое предложение, – прошептала она, – все еще в силе. Я не знаю, как еще отплатить тебе за помощь. И могу отступить от своих принципов ненадолго.

Его ладонь легла поверх ее и сжала с силой. Вторая же легла на упругую полусферку груди, легонько поглаживая ее. Она вздрогнула. А зрачки расширились, только от страха. Но Катя стоически промолчала, хотя улыбка ее сделалась кислой. Он же глубоко потянул носом воздух. Наклонился, и вдруг с силой притянул к своим бедрам. Она ахнула и попыталась отстраниться от него, уперев ладони ему в грудь. Низом живота она отчетливо ощутила, насколько сильно он возбудился от ее откровенного вида. В чудных разноцветных глазах вспыхнул не страх – ужас.

Герман улыбнулся, отпуская ее, и Кате показалось, что голубые глаза его блеснули янтарем в полумраке парилки.

– Завтра позвонишь подругам, объяснишь, что и как. Чтоб не подавали тебя как без вести пропавшую. Поняла?

– А что я им скажу?

– Скажи, что попала под машину, лежишь в больнице.

– Так приедут же всей толпой!

– Пусть приезжают, в нашей Мухосрани еще найти стационар надо. Да какой там, саму Мухосрань надо найти.

– Специально сюда заехал?

– А как же, – Герман отер торс полотенцем и вышел в предбанник, – хотел спрятаться подальше от людей.

– Ага, и тут тебя достали. – Катя проводила его заинтересованным взглядом.

– Выходит, что так.

– У тебя красивая фигура. Тебе это говорили?

– Ну, слышал пару раз, а что?

– Интересуюсь. Рост какой?

– Да зачем тебе это?

– Нарисовать хочу. Вот и интересуюсь. Так какой рост?

– А. А я уж превратное подумал. Сто девяносто сантиметров рост. Хватит?

– Идеально! Моя подруга Мари бы тебя просто офигенно изобразила, она профессиональная художница. Гений.

– А ты? – лесник уселся за стол, открыл очередную бутылку пива и сделал хороший глоток.

– А для меня это небольшое хобби, – Катя обернулась полотенцем и вышла следом. – Пойду я спать. У тебя что обезболивающее есть? Рука ноет.

– Могу уколоть.

– Лучше таблеткой.

– Как хочешь. Одевайся и пошли. И еще, – он отставил бутылку в сторону и снова приблизился к одевающейся девушке и навис над ней, словно скала, – не надо больше передо мной бегать в неглиже. Сегодня я сдержался, завтра сдержусь, а потом возьму и приму твое предложение. А мне это ничего не стоит сделать, ты хоть и высокая, но сравнительно со мной просто малютка. Скручу, нагну и сделаю свое грязное дело. И тебе снова будет страшно и больно. Поняла?

– Да, – пролепетала Катя и съежилась от страха.

– Вот и молодец, а теперь вали в хату!

Катя не стала перечить. Больно вид у мужчины в этот момент был грозный. Она натянула на себя футболку и какие-то подкатанные почти до колен его старые брюки, запрыгнула в безразмерные сапоги, и в этот момент ей прилетело здоровенной ладонью слегка пониже поясницы с звонким шлепком. Она едва сдержалась, чтоб не завизжать, но обиду затаила и бегом поскакала, едва не падая по скользким камням, которыми был вымощен двор.

– Говнюк хвостатый, – бросила она вслед возмущенно.

– А я говорил, давай отвезу в город! – донеслось в ответ.

– Да твою мать, как услышал-то?! – выдохнула она и хлопнула дверью избы.

Герман ухмыльнулся, косо поглядывая на приоткрытую дверь бани. Одновременно набирал сообщение Маше, ведь теперь страстно захотелось увидеть ее вновь.

Глава 9

Утро началось около четырех часов и явно не с кофе. Герман влетел в избу, переполошив мирно спящую еще Катю. Она подпрыгнула на кровати, в страхе прикрывшись одеялом, и вытаращилась на него, но лесник только пролетел мимо и кинулся к шкафу. Начал хаотично рыться в нем. Натянул термобелье, все так же под удивленный, даже пораженный взгляд. От него за километр тянуло алкоголем, а поведение явно настораживало.

– Что случилось?! – Катя попыталась обратить на себя внимание, но он слишком был погружен в свои мысли, чтоб обращать внимание на чей-то писк.

Катя встала и в пару шагов оказалась возле него. Крепко положила руку на плечо Герману, и тут он вздрогнул и отпрянул на шаг назад, скалясь на нее, подобно псу, глаза его будто горели в сумраке помещения золотом. Она отскочила на шаг и с размаху залепила ему звонкую пощечину. Лесник тут же пришел в себя, хватаясь за горящую огнем щеку.

– Какого? – выдохнул он, мотая головой.

– Ты вообще адекватный? – прошипела Катя. – Что случилось? Чего суетишься? И не рычи на меня, не собака!

– Да блин, соображаю с трудом, я пьяный еще. С ночи не выветрилось, – выдохнул Герман ей в лицо алкогольными парами, и она отметила, что ночью явно было не только пиво.

– Ты, когда бухой, всегда ведешь себя, словно тупое животное?

– Нет, но периодически накрывает.

– Что случилось?

– В деревне подросток пропал. Пошла с ребятами прогуляться вечером и домой не вернулась. Ребята сказали, что в какой-то момент она просто исчезла.

– Так чего ты суетишься?

– Нужно ехать в деревню, к поисковикам. Местность разделить на квадранты, людей на группы раскидать.

– Вы в лесу искать, что ли, собираетесь?

– И в лесу тоже. Он слишком близко к жилой зоне. Нельзя исключать никаких версий.

– Ты пьяный, как поедешь-то?

– Верхом. Конь у меня хороший. В дороге отойду.

– А ты завтракал хотя бы?

– Меня ж разбудили. Я только воды попил. Сушняк сбивал.

– Подожди, давай я тебе хотя бы яйца пожарю.

– Некогда, в деревне перекушу, ты лучше останься тут, корма животным задай!

– В смысле, животным? Опять? Ты думаешь, я осилю этот квест во второй раз? У меня после первого поднятия тяжестей рука болит.

– Свинье уже с вечера стоит в ведре запара, овцам сена закинуть, курам зерна. Чего там тяжелого?

– Ты считаешь, что легко? Тебе возможно, а у меня с первого раза болит рука, сильно.

– Хорошо, готовь поесть и чайник, возьму с собой термос. Я покормлю скот и коня взнуздаю, – он порылся в шкафу и достал термос и рюкзак.

– Да не суетись ты! – Катя попыталась взять его за руку, но лесник, несмотря на свое состояние, легко отодвинулся в сторону. – Ну, загуляла малолетка. Ну, что такого?

– Да все дело в том, что Уля не загуливает. Она глухая! Полностью.

Катя дернулась, уставилась на него странно.

– Я с тобой поеду! – она хаотично начала натягивать брюки.

– Боливар не выдержит двоих.

– Выдержит, – она приблизилась к нему, продолжая натягивать вещи. Ухватила его свитер.

– С чего такое внезапное желание помочь?

– У меня младшая сестра глухая. Я знаю, как их искать. В этом случае орать смысла нет. Я знаю, как помочь!

– Нет уж, болезная, сиди дома.

Катя открыла от неожиданности рот, но сказать колкость не посмела. Она надулась, словно злая птичка и пошла к печи. Загремела сковородой. Герман подкатил глаза и вышел прочь из избы. Тоже мне фифа. Но мысли тут же вновь переключились на пропавшую Ульяну. Мария позвонила ему еще два часа назад, когда, набегавшись по селу и не найдя дочь, начала впадать в отчаяние. Вот только Герман в тот момент спал в пьяном угаре и не слышал пришедших сообщений. А еще он был обижен на нее. Женщина отбрила его, когда он хотел увидеться. И теперь лесник понимал, что они потеряли очень много времени.

Времени действительно было совсем мало, но и его не дали. Катя как раз нарезала бутерброды, когда услышала, как возле двора с визгом затормозил автомобиль, и ее на мгновение ослепило светом фар.

Она на секунду приникла к окну, а затем бросилась к двери. Хотелось посмотреть, кто же это мог быть, и в случае чего спрятаться так, чтоб не нашли. Открыла дверь и с визгом закрыла ее обратно. На пороге, показывая ей внушительного вида клыки, скалился придурок Фенрир, который взял себе за обязанность испортить ей жизнь..

На ее визг, сбивая на ходу какое-то ведро, вылетел Герман с уздечкой на предплечье. С улицы в этот же момент, с пистолетом наперевес влетел человек в полицейской форме и направил оружие на опешившего лесника.

– Что за херня, Герман?! – выдохнул он.

– Тихо, оружие опусти, Степаныч! – выдохнул тот, приподнимая руки. – Это моя гостья визжит. Что-то случилось у нее.

Мужчина в форме напряженно выдохнул и тут понял, что сбоку на него бесшумно ползет второй серый волкопес.

– Фенрир, фу! – рявкнул Герман, и зверь замер. – Степаныч, ты это, в моем дворе сильно пекалем не маши, а то песели мои разберут на супнаборы ненароком. Ты хоть и участковый, но они-то это не знают.

– Ты мне зубы-то не заговаривай, гостью покажи! – участковый оставался все так же хмур.

– Ну ты и дерьмодемон! Сколько лет знакомы, а ты тут на меня хочешь всех собак спустить? Ну-ну. Катя, выходи!

Лицо разноглазой ведьмочки мелькнуло в окне, и она отрицательно помотала головой.

– Фенрир, ко мне! – отозвал он собаку. – Выйди, я сказал!

Пес протопал к нему и сел у ноги. Катя прищурилась и выглянула из приоткрытой двери.

– Я же сказал тебе, что не та! – заверил Герман участкового.

– И кто же это? – тот недовольно сложил руки на груди.

– Сестра, в гости ехала, да в аварию попала. Машина всмятку, сама руку сломала.

– Ага, ври побольше, так я и поверил. Видел я твоих сестер. Это кто угодно, только не одна из них. Колись, кто это?

– Ты параноик? Ищешь подвоха ото всех?

– Паранойя – мое главное рабочее качество. Без него бы в участковые не пошел. Откуда девка взялась?

– Скажу, все равно не поможешь. Только всех под монастырь подведешь. Я расскажу тебе позже, когда время будет подходящее. Кстати, девка поедет с тобой. Она знает язык глухонемых. Успокоит Марию, пока мы будем искать Улю. Подожди в избе, я взнуздаю коня.

Уже перед самым выходом он подошел и протянул ей почти новый комплект походной одежды, который оказался всего чуть больше, чем носила Катя. Она воззрилась на него крайне удивленная.

– Это что? – шепнула едва дыша. – Откуда?

– Это вещи моей сестры. Ей они пока ни к чему, а вот тебе пригодятся. Надевай и заплети косу под шапку. Не стоит никому слишком запоминать тебя.

– Я не умею плести на себе.

– Очень хорошо. – Герман подошел к ней сзади и споро сплел волосы в косу. Закрутил ракушкой и заколол несколькими невидимками, который вытащил откуда-то из кармана. – И как так можно не уметь заплетать волосы?!

– У меня другой вопрос, – она скосила на него глаза, – Откуда у тебя невидимки в кармане?

– Не знаешь, когда понадобятся. Уж лучше заколоть выбившуюся прядь невидимкой, и с тебя немного посмеются, чем патлы растрепаются в самый неподходящий момент, и это будет стоить минимум здоровья.

– Так ты, оказывается, прошаренный, – ухмыльнулась Катя.

– Ты себе даже не представляешь, насколько.

Глава 10

Дальнейшее уже слегка напоминало как минимум фильм ужасов. Все село стояло на ушах. Не спали, казалось, даже маленькие дети. Возле клуба собиралась довольно внушительная толпа мужчин. Успел даже приехать один из поисковых отрядов из райцентра, один был в дороге. На площади, чуть в стороне от остальных, стояли собравшиеся охотники с собаками, координаторы поисков и будущие лидеры групп. Рядом топтались самые крепкие из женщин, которые тоже собирались участвовать в поисках. В центре толпы охотников стоял отец Михаил, держа на поводке напряженную, готовую к работе лайку Лузу. Батюшка наставлял мужчин, пытался уже разбивать на команды, но когда по дороге показался внедорожник участкового, а рядом скачущий во весь опор лесник, на мгновение замер и нахмурился, но потом вздохнул и вернулся к обсуждению предстоящих поисков.

Герман напряженно высматривал в толпе стоящих в стороне женщин Марию, но ее нигде не было видно. Сердце его выскакивало из груди.

Лесник на ходу спрыгнул с коня, подстегнул на поводки бегущих рядом волкособов к передней луке седла и быстрым шагом подошел к группе собравшихся. Собаки охотников тут же залились звонким лаем при виде Цербера и Фенрира. Их с большим трудом удалось угомонить, поэтому мужчины недовольно зашипели на лесника.

Ему же было откровенно плевать на все разговоры, он приехал сюда, чтоб найти ребенка своей дамы сердца. Поэтому твердым шагом подошел к отцу Михаилу.

– Ну что, что-то узнали? – произнес он и священник скривился вдохнув винных паров.

– Да ребята, с которыми она гуляла, сказали, что девочка была не в настроении и ушла от них еще часов в девять вечера. Точнее, они даже понять не могут, когда и как она ушла. Будто испарилась, – терпеливо произнес Михаил, – и куда ушла Ульяна далее, неизвестно.

– Где Мария? – лесник еще раз осмотрел толпу, в надежде найти женщину. В это время рядом встала Катя с натянутым по самые глаза капюшоном.

– В клубе с женщинами. У нее давление поднялось.

– Твою ж… моя команда уже собрана?

– Собрана, теперь надо распределить лес по секторам поиска.

– Неси карту. – Герман сосредоточился, но все мысли его были сейчас были заняты женщиной, которая сидела сейчас в клубе. Сердце щемило от боли. Он должен был сейчас находиться рядом с ней.

Карта легла на раскладной стол. Рядом встал Артем – лесник из соседнего кардона, с которым их территории пересекались. Оба тут же начали едва слышно переговариваться и чертить карандашами по карте. Охотники и старшины отрядов сгрудились над столом, пристально следя за всеми действиями мужчин.

Подъехал второй отряд поисковиков из района вместе с их участковым. Они присоединились к остальным, стараясь подойти ближе, чтоб рассмотреть карту лучше, и отец Михаил сделал присутствующим замечание, чтоб вели себя корректно. Всю карту распределили очень быстро. Герман взял себе один из отдаленных участков, на который, впрочем, можно было доехать верхом. В помощь были взяты еще пара хороших парней, тоже всадники. Все были готовы отправляться.

В стороне отец Михаил благословлял поисковиков, поэтому лесник воспользовался моментом, взял Катю за руку и быстрым шагом повел в сторону клуба.

– Посидишь с Марией, только не говори, кто ты есть. Для всех ты моя сестра. Поняла?

– Да. Это же твоя женщина?

– Пожалуйста, не надо убивать мой мозг своими догадками. Больно они у тебя частые. Да, моя. И мне не все равно, что она подумает о тебе.

– Не бойся, никто ничего не узнает. Я сестра. Не родная.

– Нет, троюродная, приехала из Питера, а лучше вообще не распространяйся.

В клубе сидели женщины, в центре которых он, наконец, увидел бледную и подавленную Машу, и сердце его неприятно кольнуло. Женщина уже не плакала, но глаза ее были опухшими. Сама она была бледной, руки тряслись.

Герман подлетел к сидящей женщине и бухнулся возле нее на колени.

“Детка-детка, я с тобой! Мы найдем ее!” – хаотично начал он жестикулировать, но, казалось, женщина не заметила этих рвений. Она как-то холодно отстранилась от него, когда попытался обнять, а окружающие женщины зашушукались. Кто-то хихикнул.

“Просто найди ее!” – показала она и мужчина коснулся ее дрожащей ладони губами.

“Найду и приведу ее к тебе, – показал он, поднимаясь. – Дай мне что-то из ее вещей”.

Взгляд Марии прояснился. Она подхватилась и начала судорожно рыться в сумке. Выудила и протянула ему какую-то вещь. Лесник покрутил в руках маленький разноцветный цилиндр.

“Это ее помада. Она ею воспользовалась точно перед прогулкой вчера”.

“Хорошо. Я найду ее, обещаю”.

– Что, шелудивый, еще одной бабе беду принес? – голос Настасьи заставил лесника вздрогнуть. Он обернулся и посмотрел на женщину зверем.

– Только попробуй подойти к ней, ведьма! Я вырву твой черный язык! – прошипел он и повернулся к Кате. – Эту к Маше не подпускай, сможешь?

– От нее да, – та нехорошо прищурилась, будто обжигая оппонентку взглядом.

Настасья тоже замерла, сверля внезапно возникшую соперницу взглядом. Вздрогнула невольно, словно от холода. Катя же, не сводя с нее глаз, бочком подошла к Марии, протиснувшись между замерших от такого диалога перешептывающихся женщин, и встала возле испуганной матери. Они не разделяли зрительного контакта, но каким-то образом Катя положила ладонь учительнице на плечо, привлекая внимание, и сумела показать ей несколько жестов.

– Шла бы ты отсюда, Настасья, – зло посмотрела в сторону ведьмы продавщица магазина, – не до твоих предсказаний сейчас. И не надо на пацана наговаривать. Он и вправду не виноват в смерти твоей дочери.

– Тем более сейчас вовсе не об этом речь! – поддержала ее другая, седовласая, но очень представительная баба.

– Как бы вам ваши слова боком не вышли! – прошипела Настасья и пулей вылетела из клуба, сопровождаемая криками и угрозами расшумевшихся женщин.

Катя, все такая же напряженная и немного отстраненная, также проводила ее взглядом и повернулась к Герману, встретилась с его немного удивленным взглядом. Шепнула одними губами: “Иди” и присела возле Марии, рассказывая ей что-то посредством жестов, но что, лесник уже не видел, так как вышел прочь из клуба. Подошел к своим волкособам, дал им понюхать тюбик помады. Псы старательно запоминали это неповторимый запах. Они были напряжены и готовы к работе.

Все поисковики были собраны, кто сидел уже в седле, кто заводил мотоцикл и квадроцикл. В воздух взлетели несколько квадрокоптеров поисковой команды. Собаки нюхали вещи девочки. Одна за одной команды выступали в сторону леса. Несколько команд собирались ехать в сторону трассы.

Герман спустил псов с поводков и подхлестнул коня. Махнул рукой, звонко свистнул, как делал всегда, и ребята поехали за ним следом. Рядом выдвинулись еще две команды, включая ту, которую вел отец Михаил верхом на буром мерине. Подъехали к дому Марии, и тут собаки начали кружить. Луза взяла след первой. Она залилась звонким, заливистым воем, собаки находили след, бежали в сторону клуба, но на полпути сворачивали на крайнюю улицу, вплотную примыкающей к лесу.

– Искать, Луза! – скомандовал Михаил. – Она, скорее всего в лес пошла! Вперед!

Герман подстегнул коня, стараясь ехать наравне со священником. Вперед выскочили несколько служебных овчарок районных поисковиков, лайка неслась следом, практически воткнувшись носом в дорогу, последними трусили никуда пока не спешащие волкособы. Лай и вой разбудили и тех сельчан, что остались дома.

И вдруг собаки сбились, радостный вой и лай сменился тихим рычанием и поскуливанием. Собаки будто воткнулись в стену, которая не пускала их в лес. Они поджимали хвосты, уши, кружили на месте, отступали, боясь выходить вперед. Одна из овчарок повернула назад и кинулась прочь, хозяин едва сумел удержать ее на длинном поводке.

– Да что такое?! – священник подстегнул мерина, но тот тоже начал крутиться на месте, отказываясь идти вперед. Попытался свечить.

– Медведя они чуют, – прошипел Герман, морщась.

– Да ни дай Бог! – Михаил посмотрел на лесника с тревогой. – Уверен?

– Да, меня самого с ног сбивает этой вонью.

– Так почему тогда Луза шугается? Она же на медведя ходила!

– А ты мне все равно не поверишь, даже если скажу.

– А ты попробуй.

– Человеком пахнет и медведем, одновременно.

– Что? Ты имеешь в виду?

– Я ничего не имею в виду, папаня, у меня поджилки трясутся самого. Кто из местных или не очень приручил медведя?

– А не твой ли это запах?

– Посмотри на меня, Миша, собаки на меня внимание обращают? Извини, но тут точно другая зверюга шастала. Подстегни коня сильнее, он перейдет след.

Сам он с силой хлестнул по крупу коня, и Ренегат, взвизгнув, бросился вперед по лесной тропе, увлекая остальных животных за собой. Его волкособы и лайка помялись еще немного на меже и бросились следом за хозяевами. Поиски продолжались.

Глава 11

Уже рассвело, а Герман все еще вел поисковую команду всадников по лесным дорогам и каждый зорко всматривался в окрестности. Ведь важна была каждая наименьшая деталь ландшафта. Каждая сломанная веточка, притоптаная травинка могли привести к пропавшей. Могли спасти ей жизнь. Вот только лесник всем нутром чуял, что ничего хорошего в этот раз уже не будет. Слова Настасьи ударили, словно молотом. Хоть и черноязыкой была баба, да только был у нее какой-то дар, слова на ветер бросала редко. Еще в деревне его волкособы, как и другие поисковые собаки, совершенно не хотели брать след не только из-за страшного неведомого запаха человека и медведя. Нет, там было еще что-то. От чего у него самого сердце замирало от страха. И страх этот забивал ту тонкую ниточку аромата, который исходил от Ульяны. В итоге собаки потеряли след окончательно. Создавалось впечатление, что девочка просто исчезла, как и этот звере-человек. Растворились в воздухе.

Лесник не стал дожидаться развязки с другими собаками, забрал свою команду и поехал в подотчетный ему квадрат. Несколько часов брели они уже по этому весеннему, оживающему лесу, холодному и влажному, пристально вглядываясь в каждую наименьшую неровность, куст или ложбинку.

В душе лесника был полный раздрай. В сообщении, которое прислала ему Мария, она рассказала, что поругалась с дочерью по пути в школу из-за него, Германа. В девочке внезапно взыграла ревность. Не хотелось Уле делить маму ни с каким мужиком, о чем она прямо и сказала той еще до начала уроков. И в отместку той поехала домой на рейсовом автобусе.

Как на грех в этот же день саму Машу задержали в интернате допоздна, и домой она вернулась только к одиннадцати вечера, успев в сообщениях еще и поругаться с Германом. И только тогда заметила, что дочери нет. Три часа потратила она на то, чтоб оббежать все село, всех приятелей и подруг девочки, но результатов не было. И тогда она начала написывать сообщения всем влиятельным людям села. Написала и Герману, но тот ответил не сразу. От этого теперь на сердце у него скребли кошки. И не покидало чувство вины за произошедшее.

Солнце уже перекатилось через зенит, когда рация внезапно захрипела голосом отца Михаила.

– Отбой поиска! – хрипло выпалил он. – Повторяю, отбой поиска! НП!

Лесник притормозил коня, переводя дух и отер лицо ладонью, тяжело выдыхая. НП. Условное обозначение поисковиков, которое так страшно иногда услышать, но к которому морально он уже готовился. “Найден, погиб”.

– Твою мать! – невольно вырвалось у него, и Герман повернулся к замершим поисковикам. – Разворачивайтесь назад в деревню! НП! – он приблизил рацию к губам, выдохнул несколько раз, чтоб успокоить вылетающее из груди сердце. – В каком квадранте найдена пропавшая?

Пока напряженно слушал координаты, собаки подошли к коню и вопросительно уставились на хозяина. Мужчина развернулся на подобравшемся жеребце и посмотрел на не уехавших еще всадников.

– Возвращайтесь в деревню вместе, я еду на место, где нашли девушку! – выдохнул он, подстегнул Ренегата и кинулся в просвет между деревьями.

Как же так? Такой добрый отзывчивый ребенок, как Ульяна, никогда бы не пошла одна ночью в лесную чащу. Тем более так далеко. Да и не склонна она была бегать вообще. Слишком неуверенной была в себе девочка, как раз из-за своей проблемы. Да и вообще, была она маминой, домашней дочерью. Мария, Маша, Машенька. Как же теперь она? Что он теперь скажет ей, как поддержит в свалившемся на нее горе. Почему это все свалилась именно на нее? Маша, она ведь была безгрешной, едва ли не святой, а добротой ее можно было согреть всю землю.

Растила Ульяну мать сама. Бывший уже муж малодушно сбежал, как только узнал, что дочь родилась неслышащая. Но Мария никогда не роптала на злой рок. Сама поднимала девочку, сама же и выбилась в люди. Не ждала помощи ни от кого.

Сколько невзгод упало на хрупкие плечи маленькой женщины – словами не описать, но только не сломалась она, не согнулась под упавшим на плечи грузом. Да вот теперь потеряла и ту, ради которой жила.

Мужчина укорял себя в том, что не поехал к ней вчера вечером, невзирая на протесты учительницы, тогда, возможно, и девочку бы удалось найти раньше. А может быть, и беды удалось бы избежать. Зачем он послушал, зачем обиделся? Показал бы характер. Включил, наконец, мужика. Но нет же, Герман просто обиделся на всех и вся, как обычно. Не запрись он вчера в бане, чтоб упиться до полусмерти, приедь к ней, возможно, тогда все еще можно было исправить.