Письма из Терра Арссе. Часть 2

Она должна была стать матерью моего магически одаренного ребенка. Должна была продолжить династию Арссе. Но выбрала для себя иную судьбу. И я считал месть ей за это оправданной.

По стиснутым пальцам королевы скользнули языки пламени. Она разжала их, дернула, словно стряхивая что-то, и снова сжала. Огонь на руках поднялся выше и доставал уже до локтей, подбираясь к плечам.

Тайра снова разжала длинные пальцы, вытянув согнутые руки вперед, словно ловя ими какие-то, одной ей видимые, нити. Сомкнутые веки дрожали, а огонь постепенно растекался по телу. Это было ее собственное магическое пламя, поэтому одежда не загоралась. Огненные всполохи, потрескивая, скользили по коже волшебницы, распространяя вокруг мягкое тепло и искрящееся сияние.

Когда на теле, кажется, уже не осталось ни одного участка, охваченного огнем, королева раскинула руки в стороны, потом соединила перед собой на уровне груди, резко развернулась и с силой выпрямила пальцы, выпуская пламя на свободу.

Сорвавшийся с узких ладоней, гудящий огненный шар, вылетел в раскрытое окно, а через несколько, показавшихся мне вечностью, мгновений, раздался оглушительный взрыв, от которого даже небо за окнами полыхнуло алым и содрогнулись стены дворца.

Какое-то время от гула, шума и грохота нельзя было ничего разобрать. Где-то внизу раздавались крики, и звон разбитого стекла. Осколки разрушенного моста, казалось, долетали даже до окон северной башни, в которой мы находились, поражая мощью прогремевшего взрыва.

Побледневшая Тайра открыла глаза, пошатнулась, и устало осела на кушетку позади себя. Такое количество, мгновенно потраченной магической энергии лишило ее сил.

Королева молчала, а я подошел к окну, чтобы оценить масштабы разрушений.

Моста, на протяжении многих лет связывающего Терра Вива и Терра Арссе, больше не было. Теперь по обе стороны от Инглота валялись груды камней, разрозненных осколков и пострадавшие от взрыва люди.

Зная о привычке Елеазара всегда быть в авангарде своего войска, надеялся, что он не изменил ей в этот раз. Осознание, что соперника больше нет, на какое-то время принесло мрачное удовлетворение.

Надо же, чтобы построить мост, пришлось задействовать множество магов и, кажется, даже драконов. А чтобы его разрушить, хватило всего одной отчаявшейся чародейки.

Еще раз глянул на Тайру, все еще обессилено полулежащую на кушетке.

Подошел ближе и положил на столик рядом с ней, найденную гвардейцами, королевскую брошь, глухо звякнувшую от прикосновения к стеклянной поверхности столешницы.

Увидев украшение, блеснувшее в солнечном луче, она побледнела.

– Что с моим сыном? – Тайра с трудом находила в себе силы говорить, ее руки дрожали, а голос стал охрипшим и слабым. И это она еще не осмыслила весь масштаб постигшей ее трагедии.

Тогда умышленно не ответил на ее вопрос, лишь тихо произнёс:

– Ты прощена.

Позволил ее воображению домыслить то, чего не случилось на самом деле и, не оглядываясь, вышел из гостиной, еще не зная, что тогда мы виделись в последний раз.

Такой я ее и запомнил. Отчаявшейся, разбитой, бледной и измученной. Но всё такой же красивой как раньше.

Конечно, позже гнев схлынул. Я остыл и простил ее. Только было слишком поздно.

Осознав, что натворила, Тайра вечером этого же дня, выбросилась из того самого окна, в которое я разглядывал разрушенный ею мост.

Историю пишут победители, поэтому во всех арссийских книгах можно найти информацию о том, что в войне победил я и Терра Арссе, а вивианцы проиграли из-за собственноручно взорванного моста через Инглот. Король Терра Вива погиб при взрыве, а несогласных с моей версией событий, не нашлось.

Позже не раз предпринимал попытки обнаружить местонахождение сына Тайры, но мальчишка как в воду канул.

А пару лет назад шпионы неожиданно доложили о некоем молодом путешественнике со светлыми волосами. Однако его след тут же снова затерялся.

Иногда упоминания о нем мелькали в отчетах королевской секретной службы, но Дэймос Вива то появлялся, то исчезал, не давая себя изловить.

Даже направленный на его поимку отряд королевской гвардии не вернулся.

Не мог дать точного ответа, зачем искал мальчишку, потому что давно решил, что исполню, данную Тайре, клятву и не причиню ему вреда. Может, хотел посмотреть ему в глаза? Или сказать, что признаю свою ошибку, и теперь мне не жаль отдать ему свое королевство?

И я с нетерпением ждал его появления здесь, даже догадываясь, что его приход принесет мне смерть.

Наверняка, Дэймос жаждет возмездия за гибель своих родителей, и он его получит. У меня было много времени для того, чтобы смириться со своей участью.

Раньше никогда не был склонен к самопожертвованию, но теперь казалось, что наказание, каким бы оно ни было, сможет примирить мою душу с тем, что я совершил. Даст покой, которого мне столько лет не хватало.

Когда до вершины башни оставалось лишь несколько ступеней, сжал ключ в руке. Ни разу с того дня не поднимался в покои Тайры, много лет оттягивая этот момент.

Возраст давал о себе знать, дыхание сбилось, а на лбу выступила испарина. Разжав ладонь, заметил, что бороздки ключа отпечатались на ней замысловатым узором.

Отдышавшись, вставил ключ в замочную скважину до упора и дважды повернул. Дверь поддалась, хоть и со скрипом, и распахнулась, впуская в покои погибшей по моей вине любимой жены.

Здесь ничего не изменилось за столько лет. Узнав о ее смерти, я приказал закрыть эти двери и хранил ключ сам, чтобы оставить здесь все таким, каким было при жизни Тайры.

Все предметы покрылись слоем пыли, но были такими же, как и прежде. Пара туфелек на полу. Бумаги на рабочем столе. Флаконы с эликсирами и ингредиентами для них. Раскрытая на середине, недочитанная книга. Перо в давно засохшей чернильнице.

Стоявшие в пыльной вазе, почерневшие цветы рассыпались от неосторожного прикосновения. Не желая больше ничего разрушать, осторожно сдул пыль с бумаг на ее столе, надеясь найти что-то, что объясняло бы ее смерть, оправдало меня или сняло с моих плеч груз вины, что я терпеливо нес все эти годы.

И на верхнем из пожелтевших бумажных листов я действительно обнаружил несколько строк, написанных дрожащей рукой:

«Любовь – это дар, который нужно беречь, не упуская ни единой секунды вместе, а боль и разочарование от его потери – страшнее смерти».

И всё. Никаких объяснений и оправданий. Тайра ушла, потому что не видела дальнейшего смыла в жизни без сына и любимого человека рядом. Я не сумел стать для нее этим человеком. А теперь мне некого было винить в своих несчастьях, кроме себя самого.

За окнами светились на другом берегу Инглота огоньки вивианского замка. Тайра выбрала себе эти покои для того, чтобы каждый день видеть эту картину, а у меня каждое напоминание о Елеазаре вызывало лишь злость и раздражение.

Не так давно вивианцы начали восстанавливать разрушенный мост. Вероятно, чтобы Дэймос Вива смог торжественно вернуться домой победителем, захватившим мой трон. Пусть так. Теперь все это уже не важно.

На лестнице раздались шаги, и я в последний раз окинул взглядом комнату. Вдохнул запах Тайры, который, кажется, все-еще витал в воздухе. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, как все обернется?

На круглом стеклянном столике блеснул в лунном луче камень от королевской броши, оставленной мной в доказательство гибели человека, который сейчас поднимался по этим ступеням.

Шаги стали громче и отчетливей. Через мгновение в раскрытые двери вошел тот, кого я сразу же без труда узнал.

И он не был Дэймосом Вива.

Но в том, что он был сыном одного самонадеянного и чересчур амбициозного короля Эмирата оказалась права.

– Аламур? – Спросил я, не сумев скрыть удивления.

– Здравствуй, отец, – произнес вошедший уверенно и желчно. – Только теперь мое имя – Таламур. И с этого дня я – король Терра Арссе.

Холод, голод и поцелуй къярда

Стасилия Рейн Ана Вива

Терра Вива. Дорога Глиндал-Нарог-Паллас

♫ Yehezkel Raz- Autumn wind

Осознала, что каким-то немыслимым образом, все еще жива, лежа на холодном полу в кабинете совещаний гербертовского дома в Глиндале.

Села. Осмотрелась вокруг. Комната оказалась пуста. За окнами уже рассвело. Болело горло, а шейные позвонки хрустели при резких поворотах, но дожидаться, пока Виктор вернется, чтобы добить меня, не стала.

Неужели брат действительно меня убил, а неизвестный артефакт, что все еще болтался на шее, подарил спасение? Интересно, исчезла у Виктора сила при моей временной гибели или нет?

Не решилась убеждаться в этом лично. Нужно было бежать. И быстро, пока новость о моем чудесном воскрешении не стала достоянием гласности.

Осторожно выскользнула из кабинета в такой же пустой коридор. Громкий голос Виктора гремел где-то на верхних этажах усадьбы, поэтому я пробежала в сторону кухни и, незаметно ухватив с одного из столов немного съестного прямо в подол нарядного платья, покинула дом через вход для слуг.

Улица встретила промозглой сыростью, и я быстро замерзла в легком и неподходящем для такой погоды наряде. Но переодеваться и возвращаться за плащом не стала.

Перепрыгивая лужи и грязь, направилась за къярдом, потому что без Валаара побег был бы невозможен и лишен смысла. Конюшни охраняли несколько стражей, поэтому, порвав один из рукавов своего наряда, я забралась внутрь через окно.

Все стойла оказались заняты породистыми скакунами гостей из столицы. Пришлось тихонько позвать:

– Валаар!

И къярд отозвался, так же тихо фыркнув в одном из денников. Он был расседлан и стреножен, поэтому пришлось немного повозиться.

Еще какое-то время потратила на поиск седельных сумок и, поскольку своих найти не сумела, пришлось довольствоваться чужими. Сложила в них ворованные с кухни припасы, жалея, что моя удобная походная сумка, вместе с теплой одеждой и необходимыми для побега вещами остались в усадьбе Гербертов.

Хотя после того, как Виктор с легкой руки отправил мистера Герберта под стражу, вопрос о том, чья это усадьба, становился спорным. Наверняка брат назначит кого-то исполнять обязанности наместника, но кем бы он ни был, мне это никак не поможет. Если кто и мог спасти меня сейчас – это я сама.

Завершив необходимые приготовления, по-мужски взгромоздилась в седло, отчего платье неподобающе задралось, оголив острые колени. По коже тут же пробежали мурашки от холода. Однако, комфорт – последнее, о чем следовало думать в этот момент.

Валаар, взяв необходимый разгон, эффектно выбил дверь конюшен, с глухим треском обрушившуюся на стражников, едва успевших с криками разбежаться в разные стороны.

Мы стремглав неслись по сонным улочкам небольшого приморского городка. Но, оказалось, что сбежать – только полбеды. Теперь нужно было еще куда-то и как-то ехать.

На выезде из Глиндала пришлось обменять половину еды на потрепанный дорожный плащ. Тем не менее, он оказался чистым, а я была не в том положении, чтобы привередничать.

И, удостоверившись, что смерть от холода и голода мне не грозит, направила къярда в сторону Нарог Палласа.

Но что мне было теперь делать в вивианской столице? Жаловаться матери и Ксандру на Виктора? И к чему это приведет? Пока брат король – он всегда прав. Он найдет нужные слова, даже для того, чтобы оправдать в глазах подданных мое убийство.

Как он сказал? Я «опозорила его в глазах представителей другого королевства»? Вот, так, наверное, он и заявит, вернувшись домой, хотя на самом деле просто не сдержал злость, что накопилась за все годы нашей жизни бок о бок.

Мы всегда расходились во мнениях, по любым вопросам. От самых мелких, до серьезных. От того, что вкуснее готовит дворцовый повар, до необходимости союза с Лимерией. Но все это он мог бы мне простить и быть более снисходительным, если бы не один важный нюанс.

Главная причина наших разногласий крылась в ином: я всегда поддерживала Блэйда. С самого детства, интуитивно, не задумываясь о причинах, всегда была на его стороне.

Наша с Блэйдом разница в возрасте была несущественной. Он именовался младшим лишь формально, и мы росли вместе. Играли в одни и те же игры, дружили с одними и теми же детьми дворцовой прислуги, вместе защищались от нападок Виктора. Между нами никогда не было соперничества, а была дружба, союз – крепкий и нерушимый.

Ксандр был средним и почему-то никогда не принимал ничью сторону, он был сам по себе.

А вот Виктор невзлюбил Блэйда с самой первой встречи. Он постоянно поддевал его, дразнил, тайно портил его вещи, ябедничал на него матери.

В детстве мне всегда казалось странным, что такая незаслуженная агрессия со стороны старшего брата не озлобила Блэйда, не сделала его таким же, как Вик – ищущим любую возможность, чтобы досадить противнику.

Он оказался мудрее, снисходительнее и великодушнее. Не тратил энергию на злость. Часто оборачивал ссоры с Виком в шутку, выставляя последнего дураком. Не только не агрессировал на брата, но и защищал от него меня. Все это, по словам матери, делало его гораздо больше похожим на Елеазара Вива, нежели старшего сына.

Пожалуй, в этом и крылась причина моей симпатии к Блэйду.

И расположение к нему было лишним камешком на весах ненависти короля, всю жизнь видевшего в отцовском бастарде своего главного соперника. И, пожалуй, не без оснований.

Если младший брат сумеет раздобыть древний меч и призвать драконов – он станет серьезным претендентом на престол Терра Вива. В этом случае никто не посмотрит на то, что он всего лишь сын короля, но не королевы. Блэйд станет сильнейшим из драконоборцев. И его право на престол станет неоспоримым.

Виктор не был глуп и осознал все это гораздо раньше меня. И вряд ли ничего не придумал, чтобы себя защитить. Вероятнее всего, союз с Лимерией – всего одна из предпринятых им по этому поводу мер.

Хорошо было бы дождаться возвращения Блэйда. Уверена, он, как и всегда, нашел бы выход из сложившегося положения.

Однако на улице было не теплое лето, а поздняя осень и долго путешествовать вряд ли получится. Отсутствие припасов и теплой одежды в конце концов вынудят меня вернуться домой, но пока возвращаться не хотелось.

За день непрерывной скачки преодолела отрезок от Глиндала до стоянки у озера, но останавливаться там не стала, не рискуя быть пойманной, отъехала чуть дальше, спешившись прямо у воды, на берегу.

После Нового круга у озера разобьют лагерь метисы и я могла бы какое-то время пожить у них, вот только вряд ли сумею дождаться этого момента без еды и оружия, а искать нынешнее место стоянки кочевого народа было бесполезно.

Оказалось, находиться в седле было теплее. К тому же, спрятавшееся где-то за горами Терра Арссе солнце, больше не грело. Ветер шелестел камышом, пригибая его к земле и вызывая на озерной воде мелкую рябь.

Напоила Валаара, не решившись пить из озера сама, а потом мы дошли до небольшого пролеска. Опавшие листья под ногами оказались сырыми. Пришлось наломать веток, чтобы устроить какое-никакое место для ночлега.

Жаль, что я не взяла с собой никакой посуды, чтобы вскипятить воду. Пришлось довольствоваться на ужин куском вяленого мяса и парой сырых морковок, после чего, заснуть на колющихся ветках, под аккомпанемент, урчащего от голода, желудка.

Видимо из-за неудобной лежанки, сны снились странные и спутанные. То бал, где в большом красивом зале нарядно одетые люди танцевали и пили вино, то жестокая кровавая битва с воинами в алой военной форме, то жуткий заброшенный город, усыпанный разбитыми стеклами.

Эти и другие картинки мелькали в моих сновидениях всю ночь, а проснулась я на рассвете от холода и того, что серые лучи поднимающегося солнца мешали спать.

Руки и ноги окоченели. Потерла ладони, чтобы согреться, подышала на них. Разулась и растерла ноги, которые тонкое платье совсем не согревало, отчего кожа на них покраснела.

Спустилась к озеру, чтобы умыться. Над спокойной водой стелился густой серый туман. В сухих камышах шуршала какая-то птица, которую я нечаянно спугнула, шмыгнув замерзшим носом.

Набрав воду руками, сложила их лодочкой и согрела прямо в ладонях, а от моих рук повалил белый пар. Стало теплее, но ненамного.

Валаар, выглядел довольным, будто успел перекусить чем-то, пока я спала, а вот мне ужасно хотелось есть. Доела остатки мяса и сгрызла яблоко, почти не утолив голод.

И как Блэйд или Виктор могли не появляться дома месяцами? Спать, где придется и есть что под руку попадется?

Видимо, я просто не создана для кочевой жизни. Холод, голод и неудобная постель подталкивали к тому, чтобы вернуться в королевский замок. В тепло и безопасность. Напоминали о том, что я беспомощная и уязвимая со всех сторон, девчонка, хоть и принцесса.

Понимала, что нужно будет вернуться, но хотелось оттянуть этот момент на более длительный срок. Вдруг я вернусь, и все проблемы будут, к тому времени, уже решены? Может Блэйд уже во дворце, разобрался с Виктором и заставил отпустить Ари Бэттлера?

Вряд ли.

Словно в подтверждение этой мысли, чихнула. Потом еще раз и еще. Глаза заслезились.

Вытерла слезы. Подозвав, пасшегося рядом, Валаара, вскочила в седло, решив все же повременить с возвращением домой и направилась в сторону друаданского леса.

Дорога была пустой. Урожая на полях давно не было, а для охоты, что все еще являлась основным источником дохода Терра Вива, не сезон. Звери прячутся в самой глубине леса, а я никогда не была недостаточно опытным охотником, чтобы гоняться за ними там.

Темно-серые тучи висели низко и давили так же, как ворох свалившихся на меня проблем. И солнца не было видно так же, как и способов их решения.

Не слишком торопясь, в полдень мы добрались до неприветливой друаданской опушки. Пахло прелой листвой и вороны, удивленно и молчаливо глядели с голых веток. Летом здесь пели птицы, но сейчас стало удивительно тихо, и от этого жутковато.

Попыталась найти место, в котором мы с Блэйдом когда-то останавливались на лесную ночевку, но, кажется, без него это было не так-то просто. В отличие от меня, брат всегда легко ориентировался в лесных тропинках, а я чуть было не заблудилась и решила лишний раз не рисковать.

Пришлось самостоятельно обустроить новое место для ночлега недалеко от опушки и бегущего среди камней родника. Этим я и занималась оставшееся до вечера время. Удалось достать немного елового лапника, уложить в качестве лежанки и установить над ней ветки, наподобие шалаша.

Рядом обнаружился куст с какими-то подмерзшими красными ягодами и, поскольку при мне их клевала какая-то птица, я решила, что они не ядовиты. Съела несколько. Они оказались сладкими на вкус, но чувства насыщения не принесли. Будь у меня какая-нибудь емкость, могла бы сварить из них морс, но без нее приходилось довольствоваться малым.

После долгих поисков, нашла в одной из седельных сумок сыроватое, но еще годное, огниво и кремень. Трута не было, но я раскрошила мягкие семена камыша и долго высекала искры, пытаясь их поджечь.

Когда в результате неимоверных трудов все же заставила камыш тлеть, выяснилось, что раздуть огонь практически невозможно, поскольку вместо того, чтобы разгораться, семена разлетались в разные стороны.

Но камыш не знал, с кем связался. Я дула так долго и так усердно, что под конец закашлялась, но небольшое пламя все-таки разожгла. И, к моему счастью, вскоре оно перекинулось на, приготовленные мной заранее, сухие ветки и я, наконец, смогла немного согреться.

Эта небольшая победа несколько воодушевила и заставила поверить в собственные силы. Эх, мне бы еще котелок, чтобы вскипятить воду, и можно было бы продержаться довольно долго. Но котелка не было.

Когда стемнело, я все еще сидела у костра, подставляя ближе к огню все части тела, по очереди, в результате чего прожгла в подоле легкого нарядного платья огромную дыру. Помянув Гхару, быстро потушила горящую ткань, но теперь ноги оставались почти полностью открытыми.

Ночью снова похолодало. Тонкая ультрамариновая накидка тоже не спасала от холода, лишь красиво искрилась в отблесках от огней костра, и я поплотнее укуталась в плащ.

Начинало клонить в сон, когда я, сидя у костра, заметила в темноте, пристально следящие за мной, жёлтые глаза.

Гхара. Это же вивианский волк! Надо же было догадаться сунуться в Друадан безоружной! К счастью, пока зверь был один, но это временно. Они охотятся стаями и хищник, видимо, просто ждет своих собратьев до того, как решится напасть.

Проверила магический резерв. Он был почти полон. Но как знать, сколько магии удастся вырвать из него на этот раз? На всякий случай, приготовила заранее замораживающее заклинание, чтобы защитить себя

Будь у меня в распоряжении полный доступ к магическому резерву, как раньше, пожалуй, смогла бы биться с ними. Но теперь, не имея ни малейшего понятия, сколько силы из резерва позволит мне зачерпнуть коварный артефакт, понимала, что не сумею справиться с несколькими хищниками в одиночку.

И, распрощавшись с мечтами о сладком сне на мягком еловом лапнике, полезла на ближайшее дерево.

За Валаара не переживала – къярд сможет постоять за себя, отбившись от волков не менее острыми, чем у них, зубами и тяжелыми копытами. Но если конь будет вынужден защищать еще и меня – может пострадать сам, а без него я точно не справлюсь.

Взобравшись на дерево, обнаружила, что его ветки теперь украшены лоскутами подола моего платья, кожа на руках и коленях саднит, плащ свалился вниз, а желтоглазых зрителей внизу собралось уже около десятка.

Выбрала самую широкую ветку. Уселась поудобнее. Волки все еще оставались внизу, обступили тлеющий костер, принюхивались к оставленным мной на земле, седельным сумкам. Наверное, рассчитывали поживиться чем-нибудь съестным.

– He повезло вам, ребята! – крикнула я со своей ветки. – Если найдете там еду, поделитесь со мной!

Рассмеялась, каким-то не своим, хриплым и грустным смехом. Закашлялась. Приход волков немного отвлек от холода и голода, но они никуда не делись.

Вскоре от костра остались одни угольки и внизу стало почти ничего не разглядеть. Лишь непонятные шорохи, треск веток, да трели какой-то ночной птицы, тянувшей на одной ноте «у-у».

Старалась не задумываться над тем, кто издает эти звуки. И без того было тревожно и боязно. Хотя, я давно уже перестала бояться сказочных монстров и чудовищ. Мой старший брат был живым олицетворением того, что обычные люди порой оказываются намного страшнее.

Полная луна пряталась за тучами и почти ничего не освещала. Я смотрела на колючие ветки, окружающие со всех сторон. Как чьи-то руки, желающие достать и схватить. Но, даже если бы это было так, у меня больше не было сил бежать и сопротивляться.

Накатила слабость. Вокруг было все так же холодно, но, спустя какое-то время, я, кажется, перестала чувствовать голод и дискомфорт. Лишь странное безразличие. А потом сама не заметила, как, крепко обхватив широкую ветку руками, уснула, когда время уже приближалось к рассвету.

Мне снился большой и прекрасный, светящийся множеством огней, ночной город. Горящие факелы лили повсюду оранжевый свет, их становилось все больше и больше. Огонь подобрался ко мне совсем близко. И я проснулась.

Но, хотя сон на этом закончился, жар остался, как и слабость. Голова казалась чугунным котелком, с плескающимся внутри, от каждого движения, кипятком. Соображать получалось с трудом.

Я все еще была на дереве, а, глянув вниз, почувствовала тошноту и головокружение. Но волки уже ушли, лишь Валаар ждал, нетерпеливо переминаясь у, давно потухшего, костра.

Нужно было спускаться. Принять это решение оказалось намного проще, чем воплотить в жизнь. Вчера я влезла на дерево в гораздо лучшем самочувствии, к тому же, присутствие под деревом голодных волков, придавало энтузиазма.

Теперь же сил вообще не было, каждое движение давалось с трудом. Поэтому спуск занял больше часа и отнял последнюю энергию.

Забитый нос отказывался дышать, а во рту пересохло. Шаркая ногами по ковру из прелых коричневых листьев, доковыляла до родника, где напилась ледяной воды. Несмотря на это, лоб покрывала испарина. Аппетита не было. Кажется, я заболела. В подтверждение этой мысли, закашлялась. В легких что-то захрипело и забулькало, глаза снова заслезились.

Еще ночью, сидя на дереве, поняла, что оставаться в лесу небезопасно. Но тешила себя надеждой, что утро вечера мудренее. Но и оно не решило ни одной из моих проблем, лишь добавило новых. И надежды не осталось. Лишь безразличие, желание прилечь и лежать, чтобы никто не трогал.

Осела на, собранный вчера, лапник, откинулась на спину. Надо мной неприветливо плыли темно-серые облака и качались из стороны в сторону голые ветки. Прикрыла веки. Прошептала: