Павел Волченко
Конфетка
Старик был сед. Вроде не скажешь о нем ничего больше. Старость, она на всяком по разному выглядит, каждый её по своему носит. Про кого-то скажешь: исшамканный, другого будут отличать вечно слезящиеся глаза, или дрожь рук, а у кого-то будет красен нос картошкой и будет о весь в рытвинах. А этот старик был сед и был он старик – все, больше ничего в нем не углядишь.
Старик восседал на стуле надменно, строго, с прямой спиной, но и тут он был какой-то недостаточный. Должна была быть в его руках трость – просто обязана! Но ее не было и приходилось смаргивать, чтобы прогнать от себя морок трости в руках.
Я сморгнул еще раз, посмотрел на необычного посетителя, тот даже глазом не повел.
– Вы прервались? – начал я, поигрывая ручкой. – Или это всё?
– Да – это все. Вы все правильно поняли, я хочу все закончить.
– Э-э… – растерянно потянул я. Нет, в принципе приход вышедшего из ума старо человека – это дело по своему даже привычное, но… Дедок вроде крепкий и лучше с ним поаккуратнее, да еще эта трость. Тьфу ты, черт! Нет же никакой трости! Еще раз мотнул головой.
– Доктор, – видимо восприняв паузу за размышления он решил форсировать события, и подтолкнуть меня в нужном направлении. – Я от вас многого не прошу, да и делать вы ничего не будете, разве что в самом крайнем случае. Уверяю вас!
Заверил он меня и должен был бы пошамкать сизоватыми губами, но отчего-то не пошамкал.
– И что же мне придется делать в этом самом крайнем случае?
– Контролировать! – чуть не по слогам продекламировал он и должен был бы и палец вскинуть. Я рефлекторно вскинул взгляд, но узрел в воздухе лишь пустоту. Руки седого старика все так же покоились на коленях. Однако до чего же обманчивый старик. – Я опасаюсь, что… что не все может пройти по плану. И тогда мне может потребоваться ваша э-э… помощь. Но только устно! Никакого физического контакта, понимаете?
Я кивнул, шаря глазами по кабинету. Лучше всего его было бы спеленать плащом, но тот висел слишком далеко, а сидеть на брыкающемся старике и вовсю голосить и звать на помощь – глупо и не солидно. Хотя можно и халатом. Я встал, сделал вид, что мне душно, расстегнул пуговицы на белой своей хламиде.
– Да, душно у вас. – поддержал меня старик и оттянул ворот белой, накрахмаленной рубахи. Его шея была тонкой, провисшей дряблой кожей вниз почти от самого подбородка.
Я сел на край стола, прикидывая: как это – прыгнуть прямо отсюда на это тщедушное, старое тело.
– Знаете, – начал я, чтобы хоть как-то разбавить неловкую тишину, – а предложение ваше весьма и весьма интересно. – я даже кивнул. – А вы как, ну это… задумали?
– В каком смысле? – любопытным вороном склонил он голову.
А действительно – в каком смысле? Смыслов-то много: как дошел он до жизни такой, как вообще это задумал, какими средствами решил покончить с жизнью? Вопросов много…
– Как вы решили исполнить задуманное? Ну и как вы себе представляете я буду вам помогать. – подражая его манере декламировать, добавил. – Консультировать.
– Ах, вы об этом? – тонкая, едва заметная гримаса разочарования. Видимо хотел он долго и нудно рассказывать о том, что де жизнь теперь не та, все плохо стало, дети квартиру его делят при живом хозяине. Но это все он пускай психиатру потом рассказывает, в дурке. Не терапевту такие тирады выслушивать. – Знаете, очень просто. У меня есть ноутбук. Вы свяжетесь со мной и будете все прекрасно видеть и слышать. – хм, однако старичок шагает в ногу со временем. – И если вдруг – тогда вы мне подскажете, как надо это сделать правильно.
– Ну-у… – я повернулся так, чтобы одна нога прочно уперлась в пол для рывка.
– О вопросе оплаты можете не беспокоиться. Вот! – и он быстрым, каким-то птичьим движением бросил на стол толстый, в два пальца, конверт. – это возмести ваши душевные муки с лихвой.
Я краем глаза обозрел раскрывшийся конверт. Оттуда глядело на меня весело и зелено. Наверное доллары. Я смерил старика взглядом еще раз и подумал, что он и правда смотрится совсем не дешево, но не до такой же степени!
Лениво толкнул ногтем конверт. Ведь же хочется, ой как хочется, но вдруг это какая-нибудь идиотская проверка? Может сейчас поналетит орава народу в черных масках, заломят руки за спину и предъявят обвинение в приеме заказа на эвтаназию. От нашей милиции всего ожидать можно. Закусил губу.
– Боитесь? – ласково спросил старик. – Да?
– Да. – я кивнул и понял, что пропал. Теперь он больше не проситель, теперь он радушный хозяин. Сейчас он бросится уговаривать, будет курлыкать, настаивать – время твердого «нет!» безвозвратно упущено.
– Там, – глазами на конверт, – двадцать тысяч. Это подарок. Дайте-ка. – я так же, ногтем, пододвинул конверт ему. – Пишем, – в сухонькой руке из ниоткуда появилось дико дорогое, золотое перо, – «Подарок доброму доктору, – пошарил взглядом по столу, уперся в табличку с моим именем, – Алексею Григорьевичу от благодарного пациента». Так, число, роспись – берите!
Я взял конверт и только потом подумал, что старик мог написать на конверте к примеру «Взятка» и с таким же успехом вручить его мне. Нет, не обманул. Все написано так, как было сказано, даже имя и фамилия моего щедрого пациента внизу приписаны.
– Иннокентий Евгеньевич, – он кивнул, – но я же еще ни на что не согласился.
– Это подарок. Берите. – радушно заулыбался Иннокентий Евгеньевич. – А я вам тут визиточку еще оставлю. Там мои контакты есть. Обычно я за компьютером по средам сижу. С двенадцати до двух. Знаете ли – это такая увлекательная вещица! Вы заходите, вместе порадуемся.
Он подмигнул, поднялся и весело пошел к двери. У порога остановился, обернулся:
– Заходите. – и подмигнул.
Я быстро спрятал конверт в ящик стола, еще и озирался при этом глупо, будто кто-то в мое отсутствие успел напичкать камерами весь кабинет.
Остаток дня я проработал как в коме, как во сне. Кивал, слушал, выписывал рецепты, дышал, а мысли были только о конверте и о цепком, птичьем взгляде старика.
Вечером, уходя домой, я забрал конверт из стола и положил его во внутренний карман плаща…
Время до среды пролетело неимоверно быстро, будто и не было его: глядь, а уже вечер вторника и завтра, уже завтра надо решать и решаться.
Я прохаживался у компьютера туда-сюда весь вече, а потом решил: ни в коем случае из дома связываться не буду! Только из Интернет кафе, причем чем дальше оно будет от дома, тем лучше. Удивился – значит я уже согласился!
В среду, по дороге на работу, я не ехал как обычная пассажирская сомнамбула. Вместо этого я глазел в окно, жадно цепляясь газами за названия на вывесках: «Молния», «Товары для дома», «Цветы», «Мясные полуфабрикаты» – все не то! Когда автобус свернул, я поймал взглядом ту самую, нужную мне вывеску, и прочитал её скорее из памяти, нежели чем с увиденного: «Интернет кафе» – зелеными стилизованными буквами на черном фоне. Не далеко, но и не близко: шесть остановок от больницы – в самый раз.
До обеда я скорее не работал, а маялся. Частенько задумывался, рука с ручкой зависала над недописанным рецептом, медсестра Рима косилась на меня удивленно.
– Рима, я вчера малость… – неопределенный жест рукой и Рима сразу успокоилась. Просто коллега малость перебрал вчера и сегодня мается.
– Алексей Григорьевич, да как же вы так? – чуть всплеснула руками, а в глазах ожидание полного отчета о вчерашней попойке.
– Ай. – отмахнулся и состроил горестную физиономию – должно хватить. Помялась, расстроилась, но вроде успокоилась, даже жалость в глазах промелькнула. Самое время воспользоваться моментом. – Рима Анатольевна, я сегодня на обеде задержусь.
– Конечно, конечно! – заулыбалась. Небось думает, что пойду до ближайшего ларька – здоровье поправлять. Ну и хорошо – лишний повод потрещать с подругами в регистратуре и от меня на весь день отстанет, да еще и остальные обо мне лишний раз справляться не будут. Я обрадовался, вот только чему?
Ждать автобуса у больницы я не стал. Спокойной прогулочной походкой добрел до угла, свернул и чуть бегом не припустился! Быстрой рысцой через дорогу, застыл на обочине как вкопанный, руку вскинул – попутка тормознула почти сразу.
Захотелось как в киношках крикнуть: «Гони!» и потом уже героически тыкать пальцем в лобовуху и чтобы тормоза на виражах визжали и черные дымные полосы на асфальте. Вместо этого я стыдливо промямлил: «на машиностроителей».
– Двести. – хватанул водитель нагло.
– Хорошо. – сам себе удивился я.
У Интернет кафе я, не глядя, торкнул кулаком с двум скомканными сотнями в волосатую лапу водилы и скоренько пошел к вывеске.
Два ряда компьютеров внутри, наушники, развешанные на невысокие перегородки меж столами, клавиатуры, мышки – все как и должно быть. Только посетителей ни одного – не время.
– Мне на два часа. – посмотрел на часы – только половина двенадцатого. – На три лучше.
– Сто двадцаэть. – жуя жвачку, лениво протянула молодая девушка за стойкой с непонятного цвета волосами. Я сразу протянул деньги. Опять же – мятые. Девушка брезгливо окатила меня густо накрашенным взглядом, алый маникюр нехотя ухватил скомканные шарики денег.
Я сел за компьютер. Тут же кольнул испуг – забыл визитку! Спешно охлопал себя по карманам, облегченно вздохнул, – не забыл.
Контакт нашелся сразу и даже светился приветливым зеленым цветом. Не придумав ничего лучшего, отправил смайлик. Тут же почувствовал, как на лбу проступила холодная испарина, ладони стали липкими, влажными.
Вместо ответа сразу пошел звонок, я спешно схватил с перегородки наушники, заметался взглядом по столу в поисках микрофона и только спустя пару секунд до меня дошло, что микрофон приделан к наушникам. Нажал на ответ, тут же на экране появилась слегка подтормаживающая картинка.
– Алексей Григорьевич? – утвердительно спросил Иннокентий Евгеньевич, и снова кольнула мысль: «ну должна быть у него трость, должна!».
– Да.
– Вас не видно. Жаль. Вы пораньше пришли? – странно было наблюдать на экране старика в подобном моему новомодном девайсе. Только без наушников, только штанга с черной мухой микрофона. Иннокентий Евгеньевич ждал, я был в замешательстве. – Вы наверное пришли отказаться?
– Нет! – выпалил я быстрее и громче чем следовало бы.
– Похвальная решительность. – он осклабился, продемонстрировав два ряда прекрасных белых зубов, столь неуместных на фоне его сизых губ. Да и самой улыбке был не место, если вспомнить причину этого разговора.
– А… – я замялся. Оказывается не так просто спросить: «как вы решили уйти из жизни?». Мне же, дураку, думалось, что только выйду на связь и Иннокентий Евгеньевич сразу предъявит мне шприц, полный яда, или сухо гремящий пластиковый пузырек со снотворным. Ничего такого не было и в помине: стол перед Иннокентием Евгеньевичем был девственно чист, позади, за стеклом на полках, виднелись аккуратные ряды книг с золотистыми корешками – больше ничего не видно.
– Вы хотите спросить меня: как?
Я кивнул, потом вспомнил, что он то меня не видит и торопливо сказал: «да».
– Алексей Григорьевич, я вас расстрою. – я напрягся. Сейчас было самое время заявить о аресте или еще о чем нелицеприятном. – Я решил еще пожить. О, о подарке не беспокойтесь – оставьте его себе.
– Ну тогда, – я привстал со стула, – я пойду.
– Подождите, подождите. – он откинулся на спинку кожаного кресла, сложил руки на впалой груди. – Вы бы хотели получать еще такие подарки? – я сел обратно, тупо кивнул, опять позабыв о отсутствии камеры. – Надо полагать вы сказали да? Правильное решение. – он подался вперед. – Условия подарков те же.
– Опять помогать вам? – спросил я тупо.
– Не совсем мне. Желающим. А их много.
– Даже так?
– Да, и даже не совсем так. Их тысячи! – он подался еще вперед, едва не распластавшись по столу и зашептал в самую камеру. – Десятки тысяч!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
