Мертвяк

Кирилл Довыдовский

Мертвяк

Глава 1

«18+»

«Чего это я ем?»

В эру генномодифицированных продуктов и упаковок с надписью «Суперэконом» – вопрос актуальный. Только задать его стоило бы заранее, а впрочем… к черту! Такой вкуснятины в жизни не пробовал! Подавайте килограммы!..

На какое-то время я забылся. Проглатывал пищу не жуя, стараясь не упустить и мгновения. Беспокоило только, насколько долго я смогу есть, и не закончится ли вдруг еда. Шли годы… а может часы или минуты – неважно. Потом я задумался и… странное ощущение. Вкуса-то я не ощущал.

Нет, все-таки, чего это я ем?!

Сделав над собой усилие, я оторвал руки ото рта и поднес их к глазам.

Кровь…

Волокна мяса…

Оглядев себя, я увидел, что заляпан с ног до головы. Я стоял на белой полированной поверхности, хорошо освещенной.

В квартире, которую я снимал, ничего подобного не было.

– Кха… – я постарался сплюнуть, прокашляться… Тошнота мучила нещадно.

В итоге засунул два пальца в рот. Спазм не заставил себя ждать, но вместо рвоты резко укололо в животе. Я упал, закашлялся. К счастью, через пару секунд боль отпустила, даже тошнота отпустила.

На какое-то время я впал в прострацию. Всеми силами я пытался вспомнить, вспомнить хоть что-то. Где-то на краю сознания возник вечер пятницы – только без ехидных улыбок – примерно полдня я работал, затем отправился на тренировку к Михаилу Геннадьевичу. Это был уже шестой или седьмой тренер за полгода, но в этот раз вовсе даже не шарлатан. Возможно, та самая золотая середина между традиционными и спортивными единоборствами, которую я искал. После тренировки… странный провал. Наверное… наверное, выйдя из зала, я отправился в сторону метро, затем… Добрался я дома?

Не помню.

Держась за живот, я поднялся на ноги. Кухня, определенно, кухня – кафе или ресторана. Несколько рядов разделочных столов, печи, духовые шкафы, кастрюли. Стену справа занимал огромный холодильник с тремя прозрачными высотой в человеческий рост дверями. Воздуховоды под потолком собирались в общий короб, выходя наружу через потолок. Кровавый след тянулся от места, где я стоял, к двухстворчатой двери, ведущей, судя по всему, в обеденный зал. За свою жизнь я спроектировал не меньше двух десятков разного рода кафе и ресторанов (ОВ, ВК, ТС, ЭЭ – качественно, быстро, дорого – обращайтесь), так что ошибиться мог едва ли.

Я не настолько давно начал изучать науки о мышлении, чтобы эта мысль пришла в голову сразу, но в конце концов я понял, что мне не хватает информации. Как я мог ее получить? Взгляд снова уперся в дверь. На белом фоне следы крови были видны о–очень хорошо. Вероятно, в обеденном зале я мог бы получить целую уйму различных сведений. Вот только как-то не особо хотелось…

Пи–пип!

Я дернулся от неожиданности, но уже через секунду лез рукой в карман. Как я сразу не подумал? Целых два универсальных средства определения местонахождения человека внутри пространства–времени, которые всегда со мной – теория относительности Энштейна – пока оставим про запас – и Samsung серии «Не андройд» с экстремально долгим времени работы без подзарядки аккумулятора. Отжав звездочку, я увидел: «22:58 Ср 14 мая 2016». Спокойствия это не добавило. Если где–то в глубине души я все же допускал возможность, что когда-нибудь алкоголь убьет в моей голове достаточно нейронов для стирания из памяти пары часов… пусть целого дня… но не пяти дней!

Так, еще варианты… Наркотики? По своей воле я не стал бы пробовать. Против своей воли? Это стоит обдумать… Удар по голове, сильное отравление, другие травмы и повреждения, которые могли бы вызвать частичную амнезию? Вероятно… гм… вероятно, что я загоняю себя в тупик.

Начнем с начала.

Что я знаю о ситуации? Первое, у меня болит живот, по какой–то причине отсутствует чувство обоняния, последний момент, который я помню – вечер пятницы. Второе, я нахожусь внутри кухни ресторана или кафе – того, что выглядит, как кухня ресторана или кафе! – одежда частично не моя и запачкана чем–то красным и липким. Третье, телефон показывает: «22:58 Ср 14 мая 2016», и батарея вот-вот выдохнется.

Почему я это знаю? Первое – все это чувства моего тела. Голова, особо не болит, тошнота отпускает. Выходит, не отравление? Хотя отсутствие обоняния могло быть признаком химического ожога. Существуют психотропные препараты, которые не вызывают похмелья? Или… я до сих пор нахожусь под действием этих препаратов! Как-то радостно прозвучало… Ладно, пока предположим, что происходящее реально.

Второе – кухня и кровь. Ну, про кровь все понятно: это мог быть томатный сок, краска или одна из специальных смесей, которые используют для имитации. Ну а кухня могла оказаться съемочным павильоном Мосфильма. Третье – телефон, а точнее, время и дата. Вдруг, их кто-то неправильно установил? С неизвестными целями.

Подумав еще немного, я подошел к ближайшему холодильнику, открыл его. Полки были заполнены овощами, фруктами, молоком, сырами – запрещеночка?.. – и копченым мясом в вакуумных упаковках… с еще не истекшими сроками годности. Потом залез в настройки телефона, удостоверился, что автоматическое определение времени включено и перезагрузил телефон, сняв на секунду батарею. На один раз зарядки хватить должно… Включившись, дисплей показал «23:02 Ср 14 мая 2016», лесенка связи оставалась на значении: «Только экстренные вызовы». Позвонить или выйти в Интернет я не мог. Я решил пока не рассматривать возможности прямого вмешательства ФСБ, ФАПСИ, «АНБ» и прочих, потому версию с захватом злыми силами серверов МТС, чтобы обмануть мой мобильник, пока тоже отбросил.

Информации все еще не хватало. Получить я ее мог, открыв одну из двух дверей. Та, через которую выходил персонал, выглядела нормально. Под дверью, что вела в обеденный зал, успела натечь лужица красной жидкости. Большая. Несложно догадаться, за какой из двух дверей информации можно было получить больше.

– Хэ–хэ… – вырвалось у меня что–то отдаленно напоминающее смешок. Судя по всему, я стал понемногу приходить в себя.

Пятясь, я дошел до «черного» хода, нащупал ручку, чуть приоткрыв дверь, заглянул в щелку – за дверью оказался тамбур, разделявший кухню с общим коридором. Высунувшись, я посмотрел в обе стороны: по несколько дверей вправо и влево, и ни души. Выполненные в соответствии с последними пожарными нормами на стенах висели зеленые стрелочки, указывающие в сторону выхода. Я не спеша двинулся вперед по коридору длиной более 15 метров и без естественного освящения, а значит, коридору, который должен был быть защищен системой противодымной вентиляции при пожаре. На табличках по сторонам значились номера: 107, 110, 114…, без дополнительных уточнений – стучаться или куда–то заходить я не рискнул. По крайней мере, я узнал, что нахожусь на первом этаже, опять же, если кто–то не поменял таблички специально.

Коридор закончился еще одним тамбуром, и наружная дверь была стеклянная. Я оказался на улице. Поблизости горела пара фонарей, освещая скудно обставленный двор. Несколько скамеек, старая песочница, припаркованные автомобили. Мой взгляд уперся в перегораживавшую проезд «Camry» с выбитым передним боковым стеклом и двумя проколотыми покрышками. Было очень тихо.

Против воли у меня на лице стала появляться улыбка. Я стал ждать. Душераздирающих криков, зловещих завываний, на худой конец, «нехорошего» ветра. Да, я трижды прочитал «Рациональность. От Зомби до ИИ» Элизера Юдковски, но все это за последнюю пару лет, в то время как, чувство юмора было со мной всю жизнь. Там, где кто–то мог увидеть лишь череду странных событий, я обнаруживал вполне конкретный сценарий с неизменной юмористической подоплекой.

Я ждал, и… раздался выстрел. Или просто хлопок выхлопной трубы. Или кто–то взорвал петарду в арке. Это могло бы любое из десятка вероятных событий, но мозг совершенно не сомневался, что это был именно выстрел. Почему? Так уж устроена человеческая голова. Ну… моя голова.

От неожиданности я дернулся, затем пригнулся, напряженно вглядываясь в направлении, откуда пришел звук. Видно было плохо. Два высоких дома, в окнах которых почти не горело света, в том месте смыкались друг с другом, оставляя узкий в несколько метров проход.

– Нет!!! – ночной воздух принес крик. Голос был тонкий, молодой, женский. – Не надо!..

Я затупил. То есть, я все быстро обдумал и даже в точности знал, что буду делать, просто иногда человеку нужно немного потупить. У себя в голове эту ситуацию я проигрывал множество раз, и почему–то – теперь я понимаю, что это моя недоработка – мне никогда не казалось, что в этом деле будет замешано огнестрельное оружие. Несколько противников, да, нормально. Может даже кастеты или ножи у кого-то из них, но вот про пистолет никогда не думал. Подумал теперь, и первое, что вспомнил: от пистолетов вообще–то умирают. Товарищи Тульский, Токарев, Макаров, их многочисленные зарубежные коллеги несут смерть и редко задают вопросы. Впрочем, это не помешало мне – как только я перестал тупить – сорваться с места и побежать на крики.

Не сбавляя скорости, я достал телефон, набрал 020, сразу сбросил и вернул мобильник в карман. Это для того, чтобы можно было сделать вызов, не глядя на экран. В мечтах мне всегда удавалось справляться самому, но то были мечты. Мозг тут же начал торопливо подкидывать варианты того, что может пойти не так. Я мог не успеть. Мог не суметь помочь, а то и сам попасть под пулю. Самое отвратное: девушка могла быть не свободна, а стреляли как в любовь всей ее жизни. И если бы ее парень выжил, это их бы только сблизило, а если бы умер, то… сблизило даже сильнее. Она помнила бы о нем всю жизнь, идеализируя любые его черты, представляя их утерянную связь, как высшую ценность, которой более не достичь. На худой конец, она просто могла оказаться страшненькой. Стал бы я тогда рисковать?

– Помогите! Кто-нибудь!

Пробежав между домами, я свернул влево и увидел… Белый Range Rover стоял в центре пустого – удивительно! Это вообще Москва?! – проспекта, водительская дверь была открыта. К машине с разных сторон приближались несколько человек, а прямо рядом с ней стояла… Лицо я с такого расстояния разглядеть не мог, но фигура была стройная, желтые волосы закрывали всю шею и часть спины. Пистолет держала в руке она.

Я пытался понять, проанализировать, как вдруг… что–то произошло. Я как будто в одну секунду опьянел, закружилась голова, и… все пропало.

***

«Чего это я ем?»

Черт! Какого… черта!

«Какой великолепный вкус!»

Как же блевать охота…

«Вкус! Еда! Еще! Еще!!!»

Я сейчас сдохну…

Меня тошнило – ужасно, выворачивало наизнанку, обещало, что я вот–вот узнаю какого цвета у меня селезенка. Учитывая, что она напрямую не связана с пищеварительной системой, пришлось бы очень вдохновенно блевать, чтобы получить ее. Я чувствовал в себе эти силы.

Я засунул в рот пару пальцев. Внутренности почти сразу стянуло узлами, в голове ударил колокол. Открыв глаза, я увидел… нее. На фоне размазанных по траве кусков темного мяса резко выделялась лежащая в нескольких сантиметрах от моего колена рука. Человеческая рука, оторванная от человека. Рукав клетчатой рубашки сомнительного цвета говорил о том, что тот, к кому она была присоединена не имел вкуса… странно… Это выражение приобретало для меня двоякий смысл, потому что очевидно: это я его съел. Я.

На двадцать шестом году жизни Кирилл Нестеров превратился в людоеда. Что ж, я всегда говорил, что экология в Москве ни к черту. Как такое могло произойти? Как…

Я вдруг вспомнил. Нет, не последние несколько часов, а то, что к всему этому привело. Понятия не имею, почему это произошло именно сейчас, но как бы то ни было, память вдруг решила вернуться.

Это была пятница, и я возвращался с тренировки…

Глава 2

Я возвращался с тренировки. И в теле и в мыслях ощущалась приятная легкость. Никакой физической усталости. Возможно, если бы я не занимался спортом всю жизнь, было бы по–другому, хотя сомневаюсь. Даже те, кто приходил на занятия в первый раз, к концу тренировки не падали без сил, что уж говорить обо мне. Когда ты расслаблен, когда все твои мышцы и связки работают правильно, не мешая друг другу, а наоборот поддерживая, ты можешь сделать любое количество шагов. Каждый из них будет исключительно точен: ты не подвернешь ногу и не устанешь. В таком состоянии особенно хотелось свернуть в темный переулок, в тайне надеясь…

– Осторожно, двери закрываются!

Спустившись под станцию, я зашел в вагон и прислонился к стене. Правда заключается в том, что темные переулки, как правило, пусты и тихи.

– Как сообщает пресс–служба МВД, органам правопорядка удалось локализовать все очаги городских беспорядков, возникшие в городе за последние несколько дней…

Поезд двинулся, заработало радио.

В вагоне кроме меня было двое: припозднившийся отец семейства, беспокойно поглядывавший по сторонам, и дама бальзаковского возраста бледноватого вида. Я бы не обратил внимания, если бы не их реакция на новости. Человека, просидевшего весь день в офисе, редко интересует что–то кроме того, что у него будет на ужин, но эти двое, хотя и, очевидно, не были знакомы, прореагировали одинаково: прислушались, занервничали.

– Официальные представители МВД рекомендуют в ближайшие дни воздержаться от появления в местах большого скопления народа: центральных улицах, торговых центрах, больницах…

Я новости не смотрел в принципе. Занятие ничуть не полезнее, чем попытки свить из песка веревку, ну или голосование на выборах, например, но в этот раз кое–что привлекло мое внимание. Больницы. Власти советовали людям не появляться в больницах. Очень странно. В случае чрезвычайных ситуаций объекты здравоохранения должны браться под охрану в первую очередь. Уж где–где, а рядом с больницами и внутри них должно быть безопасно. Или беспорядки возникали рядом с больницами? Внутри больниц?

– …тем временем тревожные новости стали приходить из северной столицы…

– Ах!.. Я…

Дама, на которую я перестал обращать внимание, болезненно вскрикнув, сползла с сидения и забилась в припадке. Я бросился к ней. Все, что нужно во время приступа – не дать человеку удариться головой, не позволить повредить себе зубы или язык, обеспечить приток кислорода. Для этого нужно перевернуть его на бок и положить мягкое под голову. Важно не разжимать челюсти насильно и не перекрывать дыхание. Я стал расстегивать замок на барсетке… Если ничего мягкого и без железок не найдется, то между зубами лучше вовсе ничего не пихать…

– Спокойно! – «отец семейства», поначалу замеревший, вдруг ожил и на удивление скоро оказался около женщины. – Я медик!

Я посторонился. И помогать-то я ринулся так резво, из–за того, что в вагоне нас было всего трое. «Британские ученые» даже эксперименты ставили: с единственным незнакомцем в запертом лифте ты получишь помощь в сто раз быстрее, чем когда с тобой случится что-то посреди людной улицы, где ответственность рассеется.

– А разве…

Мужчина все же стал разжимать ей челюсти, засунул ей пальцы в рот. Я хотел предупредить, но у него все так ловко получилось, что я засомневался. Может, так и нужно? Женщина к тому моменту почти не трепыхалась.

– Нужна скорая, срочно!

– Звоню, – ответил я. В старшем возрасте эпилептические припадки могут проходить тяжелее, лучше не рисковать. К тому же, это могла быть не эпилепсия. Мужчина в это время свободной рукой пытался нащупать у женщины пульс, пальцы второй все были у нее во рту. Гм… разве подложить ничего не надо? Я хотел уточнить у него, когда в трубке раздались гудки: короткие.

– Ну?! – он бросил на меня требовательный взгляд.

– Занято.

В Москве на номере скорой должны работать десятки, если не сотни операторов… Все заняты? После 030, я попробовал набрать 010 – результат тот же…

Так, я оборвал себя, скорая скорой, но сначала надо поезд остановить. Я стал шарить по вагону взглядом в поисках кнопки вызова машиниста, когда…

– А-А-А-А-А!!!

Я дернулся в сторону, обернулся… Кричал мужчина: тот, что назвался медиком. Он стоял посреди вагона и с ужасом пялился на свою руку, на которой не хватало двух пальцев. Я смотрел туда же. С вами когда–нибудь разыгрывали шутку с участием бритвенного лезвия и красной краски? Из железки вырезается кусочек, чтобы лезвие легко можно было надеть на палец, сверху все поливается краской и в момент, когда ты меньше всего ожидаешь, эту композицию суют тебе под нос. Мне было пять лет, когда старший брат пошутил надо мной так. В тот раз я испугался очень сильно, сейчас же… я оторопел.

– Что…

– Скорую!!! – мужчина кричал, наступая на меня. – Звони!!! Звони, …лять!!!

Невольно я отступил на шаг. Руки у мужчины тряслись – от них во все стороны разлетались частые красные капли.

– Да занято там!

– Занято?!! Да какого ты мелешь?!! Ты хоть знаешь…

Я сделал еще шаг назад, и чуть приподнял руки, развернув их ладонями вперед. Успокаивающий жест, а заодно и начальное положение для значительной части приемов. Получилось это само собой – вбитый тренировками рефлекс, а не какое–то там супер спокойствие. Уж чего–чего, а спокойствия я точно не ощущал. Мужик явно не в духе – в любую секунду кинется. Нет, я бы справился. Даже усадил бы его аккуратно на одно из сидений. Просто вся эта кровь, сопли, глаза у мужика на выкате. Страшновато. Поневоле будешь настороже. И правильно: я успел уловить резкое движение… но вместо того, чтобы кинуться на меня, мужчина рванулся куда–то в сторону, а еще через секунду с грохотом упал на пол вагона. Только тогда я заметил, что на него напала женщина, про которую я успел забыть.

Я перестал что–либо понимать. Припадок закончился и, она, немного удивленная, решила выместить злость на окружающих?

– Тетенька… – подойдя к борющимся, я чуть потянул за крупный локоть. – Да успокойтесь вы! У вас был припадок, а мужчина просто хотел вам…

Я замолчал.

Я замолчал, потому что, развернувшись, она посмотрела на меня. И что–то очень–очень неправильное было во взгляде. Представившийся медиком мужчина лежал между рядами кресел неподвижно, с разорванным горлом. И без того не особо симпатичное лицо «дамочки» оказалось заляпано кровью, волокнами мяса. Если это была шутка, самое время было кому-нибудь вылезти из кустов и признаться насчет скрытой камеры.

Женщина стала подниматься на ноги. Молча и не отрывая от меня взгляда увеличенных неподвижных зрачков. В этот момент я испугался по–настоящему.

Я сделал шаг назад.

– Знаете, ско… – я хотел сказать про скорую, что она уже почти подъехала, но потом вспомнил, что агрессивные больные редко соглашаются принять помощь. Напротив, намеки подобного толка могут заставить их чувствовать угрозу.

Я заткнулся, пытаясь придумать план лучше – к этому моменту «дамочка» практически сумела выпрямиться. Она перенесла вес на переднюю – ближнюю ко мне – ногу, не замечая, что задняя все еще цепляется за тело «отца семейства», и не сумела удержать равновесия. Упала «тетенька» неудачно – влетев головой в стальную ножку сидения.

Поезд принялся замедлять ход. Название станции пролетело мимо сознания. Звук открывающихся дверей совпал по времени еще с одним событием – на полу зашевелился «медик».

– Я…

Не знаю, что я хотел сказать. Воздух в легких закончился в тот момент, когда мужчина встал на четвереньки – лицом ко мне. На месте кадыка зияла чудовищная рана. Стоило ему чуть повернуть голову, как внутри горла напряглись мышцы, натянулись связки. Обычно, когда люди поворачивают голову, этого не замечаешь…

Я понял, что мне нужна передышка и выскочил из вагона. Спустя пару секунд двери закрылись, и поезд двинулся, унося вместе с собой и моих беспокойных попутчиков. Глядя на мелькающие в стеклах отражения, я думал о том, что в нашей стране преступно мало уделяется внимания профилактике эпилепсии, особенно ее интенсивных форм… Сердце бешено билось.

Наверное, неплохо все же было бы определить, на какой станции я вышел… Или хватит с меня на сегодня метро? Подняться в город и найти такси?.. А может бы даже маленькую бутылочку чего-нибудь жгучего и сорокаградусного… Нет, лучше большой красивый торт…

– Эй, чувак!

Я резко обернулся. Не сказать, что в тот момент я был ко всему готов, скорее ко всему не готов. Лишь спустя несколько секунд я разглядел на другой стороне станции нескольких парней. Они сидели на скамейке… то есть, уже не сидели, а шли ко мне. У меня руки сами по себе стали подниматься… Вздрогнув, я резко их опустил, бросил взгляд в сторону выхода – парням до эскалатора было ближе.

– Ты че, глухой?

Я не пытался убежать. Вместо этого я старательно выискивал на лицах парней, – на вид им было от двадцати до двадцати пяти, – следы нарождающегося припадка и пока ничего не замечал. Здоровый цвет лица, пара прыщиков, а у одного даже премерзкого вида бородавка на шее. Дыхание стало понемногу выравниваться.

– Чего вы… хотите? – спросил я, запнувшись на полуфразе. Уверившись, что никто из парней на мои пальцы не претендует, я снова стал думать о том, что произошло в поезде. Сосредоточиться на разговоре эти мысли не помогали.

– Чего хотим? – переспросил стоявший ко мне ближе всех короткостриженный крепыш. – Трубу я дома забыл, позвонить хочу.

– Позвонить?..

– Пацаны, да он по ходу обдолбанный! – воскликнул вдруг еще один. Я перевел на него взгляд: высокий, худой, с рыжими волосами и большими передними зубами. Обдолбанный? Что он имел ввиду? Бледность, расширенные зрачки, заторможенная реакция?Я тоже скоро начну трястись и охотиться за кадыками? Дышать снова стало тяжело.

– Слышь, шкед, – ухмыльнулся крепыш, – может у тебя чего курнуть есть? С пацанами не поделишься? Иначе пацаны недовольны будут, кто–то пострадать может. Правильно я говорю, Кастет?

– Правильно, – прогнусил третий. Мне показалось, самый здоровый из всех. – Короче, снимай куртку и кроссовки, пидор. Все ясно?!

И, видимо, чтобы убедиться, что я действительно все понял, потянулся правой рукой и схватил меня за шиворот. Я был все еще слишком ошарашен, чтобы соображать, и дальше все получилось само. Хватая меня, «Кастет», заодно чуть надавил на плечо. Можете проверить, такое всегда происходит, когда пытаешься что-либо сграбастать в кулак – ты еще чуть-чуть давишь. Я в свою очередь прореагировал так же, как и любой, чей стаж вдумчивых занятий тайцзицюань превышал бы пять лет – я не стал сопротивляться. Если уж противник куда-то движется – не стоит ему мешать. Мое плечо расслабилось, пропустив руку Кастета – а заодно и все его немаленькое тело – немного вперед. У него оставались бы шансы сохранить равновесие, если бы после я не стукнул его легонько голенью куда–то в область колена. Слабый удар – и комара не прихлопнешь, но его хватило, чтобы Кастет перевел внимание на нижнюю часть туловища, сделав верхнюю неспособной реагировать на новые опасности. Оставалось только подцепить уже безвольный локоть правой руки Кастета и потянуть его чуть вниз. Одновременно с этим я шагнул назад и в сторону – чтобы Кастету было куда падать. Он и стал падать. А так как правой рукой я все еще держал его за локоть, чтобы не упасть самому, я должен был перевести куда–то инерцию падения чужого тела, часть которой перешла ко мне. Я и перевел эту часть в удар локтем левой руки. Получилось сильнее, чем я хотел. В последний момент я успел изменить падение Кастета так, чтобы он ударился о плитку станции не головой, а плечом.

Я выпрямился и только тогда понял, что началась драка. Трое оставшихся стоять гопников удивлены были не меньше. Первым опомнился крепыш.

– Ах, ты сука!

Он стоял ближе всех, а потому даже не подумал подходить. Сразу начал замахиваться. Кулак летел ко мне по широкой-широкой дуге. Я весь сжался в клубочек, присев на правую ногу, закрывая лицо ладошкой правой руки. Как только скручиваться дальше стало некуда, я снова расслабился. Голеностоп моей левой ноги почти без моего участия полетел верх и в какой-то момент встретился с лицом крепыша. Выпрямляясь, я бросил руки в сторону третьего парня – он почему-то решил просто на меня побежать, не замахиваясь и не поднимая рук. Этот был самый мелких из всех, и он тоже свалился. Стоять остался только рыжий.

Уже в нормальной стойке: с весом на правой ноге, левой рукой впереди, а правой у лица, я сделал шаг к нему. И в этот момент парень потянулся к карману. Резкий укол страха заставил меня сделать очень далекий неподготовленный удар с левой «передней» ноги рыжему под колено, но время я выиграл. Следующим шагом я бил уже с «задней» ноги и со всей силы – под то же самое колено. Рыжий упал и уже не тянулся к карману, а обеими руками держался за ногу.

Я развернулся, опасаясь, что кто-то успел подняться, но нет: шевелились все, но без энтузиазма. Постояв секунду, я быстро побежал в сторону выхода. И только на улице, пробежав с километр, остановившись и отдышавшись, я понял, что моя первая в жизни драка за пределами тренировочного зала прошла практически полностью мимо моего сознания. Более того, я даже не спас девушку во время нее.