14 дней

Дэн как всегда кинул язвительную шутку, напомнив мне о том, как я люблю играться с людскими чувствами. После обеда мне оставалось только ждать накала в ее голове с нарастающей паникой. Я прекрасно знал и мог наблюдать за таким фактом, что ожидание смерти хуже самой смерти.

Поставив в ее палате камеру, я видел все, что она делает и говорит. И потихоньку строил план, как я мог разделаться с Лизой, при этом вдоволь насытившись ее страхом…

Да, я безумен, как сказала девчонка, до костей. И мне нравилось это чувство. Ощущение льва на охоте, когда жертва уже у тебя в когтистых лапах, боится, отчаянно пытается цепляться за жизнь…

В момент операции рассматривал ссадины и порезы на ее открытых участках. Их так много, что я даже удивился, подумав про себя, что такого девчонка творила в своей жизни? Может подрабатывает тайны агентом? Или разгружает вагоны?

Конечно, все это шутки и пустая болтовня, однако для успешной игры мне определённо нужно узнать ее изъяны изнутри…

Спустя два дня терпение мое почти достигло нуля, особенно когда врачи разрешили Лизе ходить. Я все еще видел на ее лице множественные ссадины. Она хромала и прибегала к помощи костылей, но все также рьяно пыталась найти телефон и позвонить кому-то. Явно не в полицию – ситуация не предполагает виновников, да и сама девушка состояла на учете. Позвонить в полицию означало броситься в кипящий котел добровольно. Меня жутко выводило ожидание, но сейчас открыться не время, иначе истерики не избежать. Напротив, в попытке убить время решил ради смеха проверить ее здоровье на все возможные заразы. Это в какой-то момент может сыграть свою роль.

Вечером я убедился, что медсестра дала Лизе снотворное, а затем ринулся за город – проверить поставки крупного груза своим партнерам.

Сегодня лил дождь целый день, поэтому дорогу слегка размыло, и я против своей воли задержался. Он не кончался и сейчас, значительно мешая мне что-либо разглядеть на темной улице, вдали от города.

«Ждут еще 15 минут и уезжают.» – написал Дэн. Я гневно ударил по рулю, выворачивая его направо. Оставалось порядком пять минут ехать, а по такой дороге все десять.

Я поддал газу и включил голосовое:

– Я скоро. – быстро произнес я. Нервничать никогда не входило в мои планы, тем более из-за обычных дел. Неужели меня выбила и колеи эта сучка? Даже сейчас о ней думаю, не сбежала ли? Не порезала ли кривой вилкой всех дежурных? Не устроила ли погром в моей клинике? Она раздражала, даже когда спала, и я уже всерьез задумывался просто вывезти ее в лес. Что-то изменилось, но что? Ведь девчонка не была важной персоной, которую искали. О ней никто не упоминал за эти дни.

Из раздумий меня вывел резкий сигнал соседнего автомобиля. Я чуть не поехал по встречке, но опомнился. А до объекта осталось пару километров.

– Все, Кость, забудь. – Неожиданно пробормотал себе под нос.

А затем мне пришло еще одно сообщение от того, кого я меньше всего хотел сейчас лицезреть. Я пришел в бешенство.

На повороте к одинокому зданию резко затормозил, увидев впереди своих людей. Дэн взглянул на меня искоса, когда я прошел мимо. Увидел мое взвинченное состояние и не на шутку струхнул. Такой я бываю, когда сильно зол, но сейчас по большому счету просто устал, не желая тратить время на пустую болтовню.

– Поставки проверили, все чисто.

– Однако, есть одно но? – язвительно бросил другу. Опасения подтвердились.

Внутри меня ждали:

– Константин Александрович. Приветствую! – Вальяжно разместившись на кожаном диване, глава частной группировки – Лев Залесский нагло пил мой вискарь. Я прекрасно знал, что этому хмырю понадобилось от меня, но нихрена он не получит.

– Проваливай, пока не поплатился.

Толстяк рассмеялся.

– Так ты с гостями обходишься? Думаю, учитывая то, что я имею против тебя, ты мне ноги целовать должен!

Я процедил сквозь зубы, теряя контроль:

– Проваливай. Пока. Цел… Я тебе ничего не должен, а ты, прежде чем угрожать, подумай, с кем разговариваешь!

За мной мгновенно оказались мои люди, отчего бизнесмен стушевался, но не перестал смотреть на нас так, как на свою собаку.

– Советую тебе все же меня выслушать… – Спокойно ответил он.

Тогда я сел на кресло напротив, прихватив сигару. Через секунду в моей руке появился бокал. Я отпил и следом закурил, пристально глянув на мужчину.

– Как-то давно ты подписал соглашение на разработку и транспортировку оружия нуждающимся странам… – Я зыркнул на него, прекрасно понимая, к чему клонит. – Мне поступила заявка… Точнее приказ о том, что последние полтора года условия не выполнялись должным образом.

– Были некоторые трудности…

– Слушай, Киллер. Я не получаю бабки. А значит я зол… У меня есть все преимущества сдать тебя властям.

Я рассмеялся.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Чтобы доказать мою виновность, тебе потребуется тщательная экспертиза моего «мертвого» тела, проверка всех бумаг, в которых нет ни грамма преступления, опрос свидетелей, которых нет в живых. У тебя ничего нет, я чист. К тому же, ты потеряешь свой главный козырь.

Я резко встал, нависая над Залесским.

– А вот у меня имеется очень ценный компромат на тебя и твои левые схемы. Советую тебе прикусить язык, пока тебе его не отрезали.

Я медленно отошел от дивана. Вонь его резкого парфюма вперемешку с потом толстого тела вызывали у меня рвотный рефлекс. А гад продолжил.

– А что насчет Третьякова?

Я вопросительно поднял бровь.

– Гниет в тюрьме, как и все преступники, имеющие наглость беспрепятственно проводить черные схемы вне компании. И он поплатился за свой длинный язык.

– Занятно… Но его дочь… Пронырливая и скользкая… – Лев задумчиво провел пальцем по подбородку. – Когда ты ее поймаешь, не забудь спросить, как папаша скрыл ото всех схему с последней операции уже в тюряге.

Я недоуменно посмотрел на собеседника. Парни так и стояли вокруг нас, лишь Дэн сидел и внимательно слушал.

– О, так ты не знаешь? – Продолжил Залесский. – Жаль… Тебя провели, Костик…

– О чем ты, черт возьми?! – Я начинал закипать от всего этого. Неужели за моей спиной провернули сделку и скрыли все последствия? Я был в бешенстве.

– Третьяков сыграл спрятанным козырем, а ты и не заметил.

От его загадок становилось уже тошно. Еле сдержавшись, я не достал свой ствол и не выстрелил этому придурку в голову, напротив, до меня дошло, что они оба вытворяли за моей спиной.

– Хоть у меня нет на тебя доказательств, но я с двухсот процентной вероятностью могу сказать – ты не по той дорожке пошел, Залесский, когда сплотился с этим бандитом. Каково тебе? Совесть не грызет? – с усмешкой произнес я, осознав, какой гнилой человек сидит передо мной. Я буквально вперил взгляд в его наглую физиономию, которая едва дрогнула от моего обвинения. – Теперь нет никакого смысла копать дальше под Третьякову младшую…

– Ты спятил, друг мой. Она – главная мразь, которую стоит остановить прямо сейчас.

– Пытаешься перевести стрелки на нее? Или сравниваешь ее слепые отцовские наводки со своими умышленными преступлениями? Я готов закрыть глаза на твои действия по отношению к другим, но когда ты идешь против меня за моей же спиной… – Я сжал кулаки с силой, едва произнес последнее слово.

Как я был слеп на его счет! Развели меня с Третьяковым, как мелкого пацана. Повели по ложному следу, удобно расположив передо мной невинного человека. Знала бы она, какой ее отец подонок. А она всего лишь попала под горячую руку, возненавидев меня, за то, что я ее папашу ни за что посадил. А я дурак принимал ее за ферзя, дочь отца, который посвящает ее в свои махинаций. А что же на самом деле? За что она борется? Что он ей наплел?

– Она знает многое, о чем ты даже не догадываешься.

Я вновь глянул на Льва. Встал и медленно подошел к нему.

– …Ты недооцениваешь эту семью…

Я рассмеялся.

– Семью, где мать алкашка, а две ее дочери скитаются по городу, словно нищие попрошайки? Одна из которых продает свое тело, а вторая безрезультатно пытается восстановить справедливость по отношению к ее «честному» отцу… Я больше поверю, что она сама уже обо всем догадывается, продолжая бороться за правду, в которую уже почти не верит.

– Тогда какие твои действия? – иронично спросил Залесский.

Я с ухмылкой на лице, от которой мужчина тут же перестал плевать пафосом, склонился, чтобы произнести лишь свои намерения, прежде чем этого засранца выволокут наружу:

– После того, как все ваши с Третьяковым схемы будут доказаны, будь уверен – я достану тебя из-под земли, где бы ты не находился. Вы оба сгниете в тюрьме в лучшем случае…

На лице Залесского застыл вопрос – что будет в худшем. Однако, задавать его он предусмотрительно не стал, догадавшись обо всем сам. Ему еще не известно, как мои обидчики могут страдать, думая о том, какую ошибку совершили, пойдя против меня.

Одним движением пальца приказал убрать дорогого гостя с моих глаз, а после того, как Лев едва вышел из зала, я устало осел на кресло, сжав пальцами переносицу. Дэн остался со мной, сев напротив.

– Как я вымотался за этот день…

Друг усмехнулся:

– Девчонка не давала спокойно работать? Все хочу спросить, зачем возишься с ней?

– Теперь я знаю, что она не причастна к разгрому моих сделок, она не могла…

– Это нужно еще доказать… Неужели так просто отпустишь?

– Нет. Хочу доказать и себе, и ей, как она заблуждается по отношению к своему «честному» папочке.

– А что, если это все тупая уловка Залесского?

Вопрос мог бы стать важным, если бы мотивы Льва были известны. Зачем ему это делать? Он ведь прекрасно понимает, что я найду его при любом раскладе…

– Мать может что-то знать… – пробормотал я. – Найди мне эту алкоголичку и приведи сюда завтра…

– Будет сделано. Но мне непонятно…

Я нахмурился, посмотрев на Дэна исподлобья.

– …Ты шесть лет ведешь успешный и секретный бизнес, четыре года из которых под чужим именем. И три года возглавляешь самую престижную клинику в городе. Напомнить, сколько тебе?

Я рассмеялся, предупредив взглядом друга не делать этого. Глубоко затянулся сигарой.

– …Ты прекрасно знаешь, когда тебя пытаются обмануть. Это и делал твой отец при жизни – готовил тебя к жестоким мерам и предупреждал заранее о гнилье вокруг. А сейчас ты наивно полагаешь, что кто-то из них невиновен? Залесский гнида, ты это знаешь.

– То есть ты считаешь, надо подозревать абсолютно всех? – тихо, вымученно выдал я.

Тогда Дэн кинул свой самый большой козырь, аргумент, которым всегда пользовался отец:

– Никому не доверяй – всегда все проверяй…

Мы с минуту смотрели друг на друга. Я в последний раз выдохнул серое облако дыма из легких. В зале уже довольно сильно воняло дорогим табаком, отчего друг слегка поморщился – он не терпел резкого табачного запаха, однако всегда сдерживал порыв убить меня на месте и выкинуть чертов сигарный набор в окно. Я повел губами, изобразив подобие улыбки, держа взгляд. Дымка заволокла пространство вокруг нас.

Наконец, Дэн фыркнул:

– Да к черту! Делай, как хочешь! – махнув рукой, он встал с дивана и пошел прочь из зала, напоследок крикнув: – Бесишь так делать!

Ну как ребенок, Господи…

Мгновение я сидел расслабленно, даже улыбаясь, пока мысли снова не заволокли Лизой. Чего я не знаю? Что мог упустить? Что ты можешь скрывать от меня и чего боишься? В пустую комнату, перед тем, как провалиться в сон, я произнес совсем тихо:

– Тихая овечка ты, или все же хитрая лиса?

Глава 5

…Едва пытаюсь раскрыть глаза, голову простреливает резкая, невыносимая боль. Еле продираю глаза. Передо мной дымка, от которой я не сразу различаю очертания легкого рисунка на белом потолке. Все сливается, ускользает, темнеет. Стараюсь дышать спокойно, хотя до сих пор не понимаю, что происходит, и где я. Не сразу различаю треск рядом стоящего аппарата и ритмичный писк.

Черт! В больнице.

Срочно нужно бежать, пока по щучьему велению сюда не нагрянул Киллер со своими шавками.

Я ощущаю на лице сухие порезы, пластыри, висок раздирает болью, словно там огромная вмятина. Последнее, что помню, как от сильного толчка меня откидывает на несколько метров назад, и я падаю лицом вниз на асфальт. Дальше лишь темнота и ощущение, что меня избивали.

Через минуту ко мне входит хмурая медсестра, слегка поникшая и задумчивая. Она что-то листает в своем медицинском планшете, пока я непрерывно наблюдаю за ней. Наконец, она переводит взгляд на меня, и я невольно замечаю у нее мешки под глазами. Про сон здесь вообще не слышали? Или это макияж такой популярен сейчас. Наверное, сама выгляжу не лучше.

– Вы очнулись… Как себя чувствуете?

– Будто меня машина переехала… – Иронизирую я.

Она слегка улыбается и начинает записывать показатели с приборов. Проходит еще пара минут в полном молчании, а затем девушка вновь поворачивается ко мне с улыбкой и говорит:

– У вас были серьезные травмы. Наш самый лучший доктор взялся за Ваш случай и мгновенно оперировал. Внутренние повреждения удалось без проблем устранить, но сейчас важен покой.

– Когда меня выпишут? – в лоб спросила я. На что медсестра промолчала, поджав губы. Она вышла из палаты, так и не дав ответа. Мне оставалось только удрученно вздохнуть. В голове роились мысли о побеге и прочей фигне, к примеру – что я за пациент такой важный, что меня оперировал самый лучший врач всей больницы. Почему у меня не спросили, кто я такая. Все казалось странным, туманным сном. Будто вот-вот что-то случится. А учитывая, что меня с большой вероятностью ищет самый гнилой и скользкий тип во всей вселенной, мне надо срочно выбираться и планировать свои дальнейшие действия.

Горло саднило от сухости. Ужасно хотелось пить, но пошарив вокруг глазами, замечаю лишь изящную вазу с мутной водой, в которой стоят три жалких цветочка, кажется, пионы, не разбираюсь. Они будто издевались, говорили: «Вот ты еле держишься, сохнешь, так засохни наконец, перестань искать приключения на свою задницу. Может тогда поймешь, что ошибки уже не исправить!»

Я смеялась над собой, уже не разбирая дороги, куда бегу, что впереди, и что должна найти. А вдруг уже все? Не спасти? Не восстановить… А я пытаюсь, когда другие смирились. Одна я карабкаюсь…

Невольно слезы покатились по виску. Сейчас я бессильна. Истощена, голодна и беспомощна. Что может быть хуже, чем это?

Аппарат сильно раздражает своим писком, треск аккумулятора сводит с ума. За дверью палаты снуют туда сюда люди, а внутри красивые рисунки на стенах и дорогая, новая мебель выбивают почву из-под ног. Ощущение золотой клетки. Будто я уже поймана, но не знаю об этом.

Руки обмотаны бинтами и пластырями, на левой руке капельница, по всему телу датчики. Так просто не сбежать, аппарат начнет пищать и сигналить об опасности. Схожесть с тюрьмой…

Я выдохнула, пытаясь присесть повыше. Оценив обстановку, могу точно сказать, что я в клинике, в центре Зеленоградска. Наш город хоть и не такой большой, как Москва или Питер, однако имеет таких клиник несколько, а также выход на огромный пляж Балтийского моря. Я знала свой город, как свои пять пальцев, и знала, куда и какими путями побегу, чтобы скрыться от всех. Мой план весьма прост – оправиться от ран в заброшенном домике моего покойного дедушки. Мало кто знает о нем, а уж тем более никто не в курсе, где он… Я там иногда зависаю одна…

Одна за другой мысли цеплялись, пока не остановились на брате… Ему всего пять, и живет он сейчас у дальнего родственника. Сердце болит, когда я вспоминаю его слезы от того, как пьет мать. Саша – сестра, никогда не была добра к нему, поэтому надеяться он мог только на меня. А я в свою очередь сделаю все, чтобы забрать его с собой и уехать отсюда раз и навсегда, пусть даже отец выйдет на свободу. Ему нет дела до нас, но я избавлюсь от главного врага нашей семьи и вздохну спокойно… Только когда Киллер окажется за решеткой…

Я вздрогнула от открывающейся двери.

– Добрый вечер, Елизавета. Я Ваш врач, Анна Николаевна. Проведем пару анализов и сделаем решающие снимки, тогда я скажу точно, когда Вас выпишут.

Судя по всему медсестра выдала все, что говорила я. Занятно, однако…

Я стиснула зубы, проглотив едкое замечание. Кроме того, даже поблагодарила за спасение жизни.

– О, не стоит. Во время операции я была ассистенткой. Всю благодарность отставьте глав. врачу этой больницы и ее основателю. – Она сдержанно кивнула, поправив свои пепельные волосы.

И теперь я еще больше в недоумении смотрю на докторшу, а она словно читает по глазам:

– Андрей Дмитриевич, хоть и слишком занятой человек, но когда Вас привезли в клинику, он был одни из первых, кто встретил. Можно сказать, Вам повезло попасться ему на глаза. – С улыбкой проговорила Анна. – Разрыв стенки кишечника – сложная ситуация, от которой Вы могли умереть…

Девушка тут же поджала губы, поняв, что сказала лишнее. Тогда я перевела тему, пока она вводила мне лекарство в капельницу.

– Вы сказали мое имя… Знаете кто я? Связались с моими родителями? – Спросила тут же, рассматривая каждый сантиметр ее лица. Сейчас мне важно понять – водят ли меня за нос…

– Да… – стушевалась. А как глаза забегали. Чушь… – Ваши родители приедут на днях…

– А где мой телефон?

Девушка вновь начала правдоподобно врать.

– Разбился. Мы нашли его в кармане Вашей куртки. Не включается…

Пауза. Анна попыталась спрятать растерянность за автоматическими действиям. Записывала что-то на планшет три минуты, затем, присев, потрогала мой живот, место, где теперь виднелся десяти сантиметровый шов, возле пупка. Я только сейчас его увидела… Выглядело это жутковато. Надеюсь, когда заживет, будет получше. Ну что ж, еще один шрам в копилку на моем теле.

Осмотр длился недолго, после чего мне пожелали отдохнуть и закрыли дверь. Через несколько минут я вырубилась.

***

Часы пребывания здесь сошлись будто к вечности, хотя прошло чуть больше двух дней. Сегодня мне разрешили самостоятельно передвигаться по палате. Однако в коридор я почти не выходила – за дверью тут же оказывалась то медсестра, то доктора. Единственное, что удалось рассмотреть – это голубые стены с зеркальной, коричневой отделкой, снующие пациенты, а на том конце коридора пост с охраной. Все выглядело, как в хорошем медицинском сериале. Никуда не уйдешь, не упадешь и без присмотра не останешься.

В палате я рьяно пыталась без подозрений оценить все шансы на побег, и каждый раз убеждалась в том, что без помощи веревки или подручных средств, которых здесь почти не было, убежать так просто не получится.

К вечеру третьего дня мне снова вкололи какое-то лекарство, перед тем как в последний раз уйти до утра. Доктора ко мне не приходили, лишь медсестры меняли капельницу и приносили еду. Все выглядело очень странно, словно я заключенная под особым наблюдением. Не хватало только наручников…

На следующий день я решилась все же поговорить с Анной, попробовать расположить ее к себе, может она что-то знает и поможет.

На настенных круглых часах, висевших в углу стрелки показывали почти пять вечера, когда девушка, наконец, ко мне зашла.

– Добрый вечер… – Тихо произнесла она и приступила к осмотру.

– Скажите, когда меня отпустят?

Но она едва только повела бровью, промолчав.

– Да что происходит? Объясните, почему я не могу воспользоваться сотовым? Почему меня не выпускают в коридор, и что вы мне постоянно вкалываете перед сном? Снотворное? Чтобы я ночью не сбежала?

Анна посмотрела на меня со смесью горести и растерянности, будто решала – сказать или не сказать. Простояв так минуту, она подошла к капельнице, выдернула легким движением иглу из моей руки и освободила меня от лишнего, что контролировало состояние моего организма.

– Здесь никто не собирается Вам вредить. Но есть моменты, из-за которых мы вынуждены поступать так, как поступаем…

– Что это должно значить?

Но поток моих мыслей прервал протяжный треск аппарата, а затем Анна вколола мне шприц в плечо, отчего я слегка взвизгнула и привстала.

– Что вы делаете?!

Я тут же осела на кровати, когда почувствовала головокружение и боль в шее. Это точно не снотворное, и теперь я с уверенностью могу сказать, что происходит полная задница, особенно когда последним, что удалось разглядеть – входящая в палату знакомая фигура в халате, от которой побежал легкий холодок по спине, и громкий низкий голос, заставляющий мгновенно сжаться в клубок.

Я пыталась держать сознание, как могла. Почувствовала едкий запах спирта.

Несколько пар рук прикоснулись ко мне, после чего я окончательно отключилась…

Гл

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.