Повелительница интерьеров и генералов

Но водились в лесу не только грибы…

Я присела, чтобы срезать красавчиков тупым ножом, и свалилась на задницу от неожиданности, когда из-за дерева прямо на нас выскочил здоровенный конь. Затормозил буквально в метре! Софи тоненько заверещала, Марк завопил баском, а я разозлилась и взвилась на ноги.

– Совсем ополоумел?! Смотри куда прёшь! Детей мне напугал! – выпалила я, даже не успев разглядеть того, кто той лошадью управляет.

– Это мой лес, – раздался сверху бархатный баритон. Он бы мог показаться приятным, если бы его хозяин говорил любезным тоном. Но нет. Хозяин нам был не рад. – Убирайтесь отсюда. Сколько раз повторять, чтобы не смели заходить на мою землю?

Я всё же подняла глаза на злобного мужчину и прищурилась, разглядывая его. Красивый, молодой – лет тридцать, может, с небольшим. Статный брюнет в военной форме смотрел на нас, как на грязь под ногами.

– Пойдёмте, дети, поищем сокровища у себя на земле. Дядя злой и жадный, – процедила я. – Ему жалко даже того, что выросло по воле Строгого Родителя. Никогда не будьте такими, как он. Марк, выложи грибы и возьми корзинку.

Я ухватила детей за руки и, гордо развернувшись, повела обратно за поваленный забор.

Мужчина на мой спич ничего не сказал. Я услышала лишь удалявшийся топот копыт. А вот Марк, когда мы оказались на своей территории, меня немного просветил:

– Это генерал Доминга Элмо, мам. Разве ты его не узнала? Он герой прошлой войны с тварями бездны и участвовал в подавлении последнего мятежа. Наверное, он нас из-за папы прогнал, – на последних словах у мальчишки дрогнул голос, и я, отпустив руку, погладила его по голове и прижала к своему боку.

Какой противный мужик этот генерал. Даже если он и держит зло на мёртвого мятежника, зачем переносить ненависть на его вдову и детей?

– Ничего, мой хороший. Обойдёмся без его любви. Ой, смотрите, это же щавель!

Я переключила внимание детей на собирательство, и вскоре они складывали в корзинку листики щавеля, а я рвала крапиву, обмотав руку дождевиком. Хорошо бы ещё раздобыть лука, яиц и картошки со сметаной, ну и мяса кусочек – получились бы чудесные кислые щи.

– Софи, смотри, детка, видишь сиреневые цветочки? Это мята, рви её листики.

– Мам, а откуда ты это знаешь? – задал вполне закономерный вопрос Марк.

Я совсем забылась и даже не подумала, что все эти годы рядом с детьми находилась совсем другая Абигаль. Когда я растила свою дочь Ксению, старалась ей никогда не врать. Даже на самые провокационные вопросы давала честные ответы. Разве что немного сглаживала острые углы и слова тщательно подбирала. Тут же выложить Марку правду не было никакой возможности. Я вздохнула.

– Сынок, я очень сильно болела и почти умерла. – Мальчик подбежал ко мне и, обняв, уткнулся в плечо. Я погладила его по спине и повторила то, что выдумала для Грес: – Когда я была между жизнью и смертью, ко мне явился Строгий Родитель и много всего рассказал и научил. Он отругал меня за то, что я раньше была слишком нерешительной, и велел мне стать другой ради вас. Вот я и стала. И про травы, грибы и ягоды тоже он мне рассказал, чтобы я больше никогда не была беспомощной.

– Значит, ты теперь точно не отдашь нас дяде Донато?

– Обещаю, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы вы остались со мной. А теперь знаешь что, сынок, – я отстранила мальчику и ласково заглянула ему в глаза, – пробегись под нашими деревьями и поищи гнёзда. В кустах на земле тоже смотри. Попробуем раздобыть яиц.

Сама же я прошлась по лугу дальше и нашла ещё дикий лук с чесноком. Живём! Прям жалко стало грибов, которые я велела выложить. С ними бы вообще хороший суп получился.

– Мам, я нашёл гнездо! Тут голубые яйца! Или зелёные? Шесть штук! – восторг в голосе Марка проливался бальзамом на сердце.

Вроде бы отвлекла.

– Бирюзовые! – крикнула я в ответ. – Быстро возьми четыре и убегай! – велела и пошла к мальчику, готовясь отбивать его у дроздов.

Он явно нашёл гнездо этих агрессивных птичек.

Но, к счастью, всё обошлось. А под любимой кривой березой я ещё и три гриба нашла. Правда, не таких красивых, как те, что пришлось оставить. Но ничего. В супе их красота не важна.

Прогулка наша удалась, и к обеду мы вернулись с добычей. Марк помог мне разобраться с плитой – я убедилась, что работает тут всё на магических артефактах. Плита представляла собой большой камень, нагревавшийся когда на него ставят посуду с исписанным рунами дном. Набрала из родника воды в такую кастрюлю и принялась варить суп. Дети внимательно следили, как я ловко орудую ножом, но ничего не спрашивали. А я в это время гадала, вернётся Грес с деньгами или нужно прямо сейчас, помолясь, идти и искать бриллианты? И что делать, если их нет? Вечером-то можно сходить к реке и попробовать поймать рыбу на ужин, но только проблемы у меня куда серьёзнее, чем поиск пропитания: мне нужно отремонтировать дом и открыть своё дело.

Глава 3

В столовую мы не пошли. Сели обедать прямо в кухне.

– Вкусный суп, – похвалила Софи, поймав в ложку кусочек гриба.

– Это потому что мамин, – нашёл объяснение особенному вкусу странного супа Марк.

А я подумала, что как только раздобуду денег, столько вкусного им наготовлю – на всю жизнь запомнят.

– Вот вы где! А пахнет чем так? Бонита, что ли, приходила?

В кухню вошла Гресия, и меня прямо накрыло волной невероятного облегчения. Слава тебе, господи, не сбежала!

– Мама приготовила суп, – с гордостью доложил няне Марк.

Грес выронила из рук увесистый мешочек. Упав, он характерно звякнул.

– Продала? – спросила я, взвешивая взглядом содержимое мешочка.

Если следовать логике, там должно быть много денег. Ведь если у них тут в ходу монеты, которые носят в мешках, то ценность одной денежки должна быть высокой, иначе устанешь кошелёк с собой таскать.

– Продала, моя госпожа! Очень нам с вами повезло, – доложила няня. – Сосед наш генерал всё не глядя купил и даже не стал торговаться. А я вообще чисто случайно к ним в поместье зашла. Даже не думала, что получится там расторговаться.

Я нахмурилась, пытаясь переварить новость.

– А ему зачем женские платья и чемоданы?

Не поверю, что такой сноб – перед глазами встало красивое надменное лицо – станет покупать своей жене чьи-то обноски.

– Понятия не имею, госпожа. Но когда я заглянула к ним в кухню, чтобы пообщаться с генераловой поварихой – она нам иногда мясо даёт – там обнаружился сам хозяин. Он у меня спросил, кто я такая, зачем пришла и почему с чемоданами, а я и рассказала, что мы их соседи и про нашу нужду. Тогда генерал и купил всё не глядя.

Удивительно. Но мне вдруг стало крайне неловко и неприятно. Захотелось вернуть ему монеты и забрать обратно вещи Абигаль. Я почувствовала себя какой-то побирушкой.

– Что он спрашивал о нас?

– Ничего, спросил только: дети – мальчик и девочка? Я сказала «да», и на этом всё.

Странный мужчина! Грибов ему жалко, а денег нет. Или совесть заела после моей отповеди?

– Ладно, спасибо ему. Наливай суп, садись и рассказывай, сколько у нас теперь есть денег, – велела я, приказав себе выбросить глупые мысли о возвращении монет из головы. – А вы, детки, если наелись, можете пойти отдохнуть или поиграть.

За столом произошла быстрая рокировка, и мы остались с Грес одни. Няня зачерпнула суп, понюхала и отправила в рот первую ложку. Проглотила и закрыла глаза.

– Нет, это всё никак не укладывается в моей голове. Вы, госпожа Абигаль, сроду ничего не готовили и нож в руках не держали. Как это всё возможно?

Я вздохнула. Вот же душная тётка! Радовалась бы молча, а не требовала объяснений.

– Мизи Гресия, моя дорогая. Вы верите в Строгого Родителя, ответьте мне честно? – спросила я устало.

– Конечно, верю! Что за вопрос? Как можно в него не верить, когда вокруг столько его чудес?! – Грес отточенным жестом махнула над своей головой.

– Так отчего же не веришь в его очередное чудо? – требовательно спросила я, нагнувшись над столом. – Я же сказала, что он полностью меня изменил.

– А вот в том-то и дело, моя госпожа. Тут главное слово «полностью». Я верю в Строгого Родителя и верю, что вы – его промысел. Да вот только вы не Абигаль, а кто-то другой, которого Строгий Родитель поместил в её тело. А Абигаль была слишком слабой, поэтому уступила вам место и ушла! – заявила нянька, глядя на меня прямо.

Я аккуратно положила ложку, но взгляд от глаз Гресии не отвела. В этот момент я поняла, что готова сражаться за своё место в теле Абигаль до последнего. Я вдруг осознала, что больше не хочу домой, потому что мне там совершенно нечего делать. Моя Ксения уже десять лет живёт в Южной Африке, мы видимся раз в год, и они с внуками во мне не нуждаются. А эти дети – Марк и Софи – нуждаются. Они просто пропадут без меня. В этом мире я нашла новый смысл жизни и разбудила в себе почти угасшую с годами жажду деятельности. Я ведь и ремонт в доме хотела затеять, потому что испугалась нагрянувшей апатии. А здесь она прошла как не бывало.

– Разве же такое бывает, мизи Гресия? – спросила я, вложив в голос побольше холодной угрозы.

Пусть только попробует развить эту мысль или с кем-нибудь ею поделиться!

– Известны несколько случаев, – сглотнув, прошептала Гресия.

– И что с ними сделали? – зловеще спросила я, сжимая в кулаке ложку покрепче, до побелевших костяшек.

– Их забрали в монастырь Великого Старца Просветителя, – едва слышно прошелестела Грес.

– И, наверное, даже не подумали об их близких? Наплевали на судьбы детей, да, мизи Гресия?

Нянька вздрогнула и побледнела. По её виду я поняла, что оказалась права. Осталось понять, к чему наш разговор приведёт, и решить, что мне со слишком догадливой женщиной делать.

– Я глупость придумала, госпожа Абигаль! – вдруг горячо затараторила нянька, – Голову мне напекло, вот и ляпнула! Конечно же, вы просто были при смерти и вернулись немного другой. Набрались ума в чертогах Строгого Родителя. Нет ничего сложного в том, чтобы нарезать травы и бросить в воду! Но только вы другим свои новые умения не сильно демонстрируйте, моя госпожа. Лучше у меня спросите, прежде чем рисковать. Мы вместе придумаем, как ваши новые знания представить людям без лишнего риска и подозрений.

Ну что ж, Грес сделала правильный выбор.

– Есть какие-то проверки? – спросила я, с облегчением откинувшись на спинку стула.

– Я точно не знаю. Про эти случаи написано в летописи «Хроники Велиссии» – так наша страна называется. Так вот, всех прошлых переселенцев властям сдавали испуганные родственники, а те после допроса у менталиста сами сознавались, что явились из других миров. Потом их отправляли в монастырь, чтобы они делились своими знаниями на благо процветания Велиссии. Благодаря им мы имеем канализацию, водопровод и многое другое, – заученно отрапортовала нянька.

Я постучала пальцем по губам, размышляя.

– То есть велика вероятность, что если родственники не сдали, то попаданцы счастливо прожили жизнь в чужом теле?

– Очень может быть, – кивнула Грес.

Ну что ж, всё не так уж и плохо. Главное, не сильно выделяться и не толкать в народ прогрессивные идеи вроде эмансипации и феминизма.

– Ладно, раз мы всё выяснили, давай обсудим наши финансовые дела. Поешь и расскажи, сколько дал генерал и что можно купить на эти деньги.

Гресия шустро заработала ложкой, а прикончив суп, вывалила из мешка на стол горку монет – все как одна жёлтые, блестящие, с изображением мужчины в короне на реверсе и резной единицей на аверсе.

– Здесь триста золотых, моя госпожа. Если жить экономно и на них только питаться, хватит примерно на год. Если нанять кухарку и горничную, покупать одежду и тратить на развлечения – на полгода. А если полностью ремонтировать дом – их вообще не хватит. Так же как и на убеждение опекунского совета в том, что детей нужно оставить вам. Общее состояние маленького господина Марка оценивается в пятнадцать тысяч золотых, а приданое госпожи Софи в десять. Разумеется, господин Донато потратит гораздо больше трёх сотен золотых, чтобы до этих денег добраться.

Картина вырисовывалась скверная. И раз уж мы перешли на новый уровень доверия, я решила рискнуть:

– Скажи-ка мне, Грес, а бриллианты в Велиссии ценятся?

– Ещё как ценятся! Только где же их взять?

– Есть у меня основания полагать, что я знаю место. Мне нужен металлический совок. Раздобудь, а я уложу детей подремать.

Грес опять махнула рукой над головой, таращась на меня.

– Дети, наверное, тоже не могут вас узнать, моя госпожа. Вы их никогда спать не укладывали. Может быть, и не нужно?

– Нужно, – отрезала я. – Пусть привыкают и растут с уверенностью, что мать их любит и заботится. В конце концов, я всё делаю ради них. А иначе мне и смысла нет напрягаться.

Я поднялась и составила тарелки в мойку.

– Как нет? Вы же такая молодая! Раньше любили балы и красивые платья. У меня ощущение, что ваша душа постарела на десятки лет.

– Грес, милая, не надо развивать тему, правду о которой ты боишься услышать, – усмехнувшись, посоветовала я. – И вообще, меньше знаешь – крепче спишь. Вдруг менталисты будут и тебя допрашивать?

Гресия вскочила и мухой вылетела из кухни. Надеюсь, искать совок. А я пошла к детям.

Софи клевала носом на коврике, а Марк снова рисовал. Я подошла к нему и взглянула через плечо на рисунок: простым карандашом он набрасывал нашу сегодняшнюю встречу в лесу с генералом.

– Великолепно, мой хороший! – потрепала я мальчика по волосам, подумав о том, что надо будет купить ему всё необходимое для развития таланта и нанять учителя.

А Софи – нормальных кукол и пушистый ковёр!

– Мама, а мы пойдём ещё собирать разные цветы и травку? – спросила малышка.

Я подхватила её с ковра на руки.

– Ещё лучше, детка! Сейчас вы поспите, а вечером мы пойдём ловить рыбу, – заговорщическим тоном сообщила я.

– Поспим? Я не сплю днём, мам. Я взрослый! – возмутился Марк.

– Конечно, взрослый. Ты просто полежишь, чтобы сил на вечер набраться.

Угу, конечно! Взрослый он! Марк отрубился в самом начале сказки про колобка, даже раньше Софи. Дети жили в одной комнате – наверное, из каких-то экономичных побуждений. Комнат-то в доме полно. Надо будет детей расселить после ремонта.

Я вышла из спальни, закрыла за собой дверь и спустилась по лестнице. Гресия ждала меня внизу с совком для мусора и детской лопаткой.

– Возьмём всё, – одобрила я и направилась на улицу.

Опять накатило волнение. Повезёт, не повезёт? Господь и Строгий Родитель, не мне, так этим невинным детям, помогите кто-нибудь!

– Госпожа, что вы хотите сделать? Вы думаете, тут есть клад? Считаете, ваша тётка что-то зарыла в землю?

Грес семенила за мной к ручью и от волнения засыпала меня вопросами.

Я тоже страшно нервничала, поэтому выдавала ответы короткими рублёными фразами.

– Там должен быть графитовый карман. Но тогда хватило лопатки и сил пятилетней девочки. Сейчас не знаю. Но место я хорошо помню.

Мы подошли к камню, и я, опустившись возле него на землю, принялась делать подкоп.

– Под камнем копать? – уточнила нянька, присаживаясь рядом.

Она была вооружена совком.

– Да, копай под него и задевай дно острыми краями, должен отвалиться кусок.

Минут пятнадцать мы усердно копали и стучали по камню, а на шестнадцатой совок Гресии ударился обо что-то в земле.

– Госпожа, тут, похоже, шкатулка! – закричала няня истерически.

Я, кстати, тоже, когда в детстве нашла бриллианты, истерически кричала «Стёклышки! Стёклышки!»

Я мигом подошла к Гресии и в две руки мы выкопали шкатулку из чёрного камня. Красивого чёрного камня. Я ещё подумала, что её тоже можно продать. Вероятно, не так дорого, как бриллианты, но не мешало бы её оценить.

– Как она, интересно, открывается? – задумчиво спросила я, вертя каменную коробочку.

У неё даже замочной скважины не имелось.

– О, госпожа! Это магический сохранник. Такие обычно завязывают на кровь. Если это зарыл кто-то из ваших предков, то должно сработать. Вот, видите завиток на крышке? Надо его нажать.

Я, как доверчивая дурочка, нажала на завиток и вскрикнула от болезненного укола!

– Грес, ну ты чего?! Надо было мне хоть руки помыть сначала!

Сунула уколотый палец в рот и зашипела.

– Это же магия, госпожа. Ранка безопасна и скоро пропадёт. Смотрите, смотрите! Она открывается!

Крышка шкатулки и вправду сначала совсем медленно приподнялась, а потом резко откинулась. Внутри лежали три бархатных мешочка, длинный узкий футляр (у нас в таких колье или браслеты хранят), три квадратные коробочки и блокнот в кожаном переплёте.

– Строгий Родитель, моя госпожа! Похоже, это записки вашей трижды прабабушки, великой пряхи Консуэло Лианор! Магия вашего рода стала угасать как раз после её смерти. Говорят, это потому, что она спрятала родовое кольцо силы, – с придыханием выпалила Грес.

– Давай посмотрим, что бабуля нам оставила.

Мой голос тоже срывался. И руки дрожали от волнения. Первый мешочек я еле развязала. Заглянула внутрь и разочарованно вытряхнула на ладонь брошь. Очень красивую и, судя по зелёным и переливающимся всеми цветами прозрачным камешкам, наверняка дорогую, но которая прибыли мне не принесёт. Это ведь не просто камни, а фамильная драгоценность. Я не имею никакого права лишать детей фамильного наследства. Во втором мешочке лежала печать. Боюсь, тоже для продажи не годная. Третий мешочек порадовал больше – в нём лежала горсть монет с женским портретом на реверсе и номиналом в десять золотых. Я насчитала их семнадцать штук.

– Старинные золотари! – ахнула Грес. – Сейчас такие стоят гораздо дороже! Как бы не по сотне за один!

Хоть бы по сотне, тогда бы у меня уже было тысяча семьсот плюс триста. Аж две тысячи.

В квадратных коробочках и футляре обнаружила женский гарнитур: серьги, колье, браслет и колечко – всё в комплект к брошке, тоже с изумрудами и бриллиантами. А вот в последней коробочке лежала массивная печатка из неизвестного мне тёмного металла с квадратным плоским камнем синего цвета, исписанным замысловатыми символами. Я взяла кольцо в руки, как заворожённая. Тёплое и как будто живое. Оно словно манило меня и нашептывало: «Надень меня, надень»…

– Это точно оно! Я видела его на старинном портрете в галерее ваших родителей, моя госпожа! – дрожащим от восхищения голосом воскликнула нянька. – Это ведь теперь, если вы его наденете, ваша искра разгорится? Или хотя бы начнёт крепнуть в Софи, если девочка будет находиться рядом с вами и кольцом?

– Это кольцо даст мне право оставить детей и получить над ними опеку? – спросила я, не сводя заворожённого взгляда с узоров на камне.

– Эм-м, не так всё просто, моя госпожа, – голос Грес прозвучал глухо, и я вскинула взгляд на ещё недавно ликующую няньку.

– Что случилось? – спросила нахмурившись.

– Если вы обнародуете кольцо, его у вас отберут. Вы не глава семейства Лианор. Печать и кольцо придётся отдать вашему старшему брату Антонио, даже несмотря на то, что клад нашли вы и на завещанной вам земле.

– Так, ладно, потом решу, что делать. Бриллиантов не нашли, но шкатулка тоже хорошо. А камни позже ещё поищем. Идём в дом, скоро дети проснутся.

Я с жалостью положила печатку обратно и, поднявшись, отряхнула платье. Сделала пару шагов и замерла – у крыльца стоял генерал и внимательно за нами с Грес наблюдал.

Глава 4

– Вы болели! – обвинил меня высокопоставленный сосед. Я даже слегка растерялась от наезда. – Именно поэтому я вас не видел и принял за местную, которым было много раз сказано в лес не ходить! Он опасен для обычных людей. Я развожу в нём копьехвостых мантикор. В периоды появления потомства они особенно агрессивны и представляют опасность для тех, кто не может защититься от них магией.

Чем дольше мужчина говорил, тем мрачнее я становилась. А всё потому, что я испытала чувство вины, которое испытывать совершенно не любила. Похоже, генерал нас спас, а я его жадиной обозвала.

– Я прошу у вас прощения, – сказала угрюмо. Я свои ошибки тоже признавать умела. – Я действительно сильно болела и встала только сегодня. После того как чуть было не умерла, и…

– Моя госпожа частично потеряла память, господин генерал. От свалившихся на неё потрясений впала в психическую горячку, но нашими с детьми молитвами Строгий Родитель её вернул, – перебив меня, выступила на шаг вперёд Грес, как будто прикрывая меня собой. Видимо, про чертоги их божества всем подряд распространяться не стоило. – Вы простите мою дерзость, господин генерал, но госпожа Абигаль пока не готова к общению с представителями магической аристократии. Мы пойдём.

Гресия ухватила меня за руку и потащила к дому. Я не упиралась – ей виднее, как нужно реагировать. Судя по всему, я нарушила какое-то правило этикета.

Но генерал нас остановил.

– Я не в претензии, мизи. Завтра пришлю своих рабочих починить забор, а заодно и крыльцо, – он посмотрел на это самое кривое крыльцо с осуждением.

Рабочие – это очень хорошо! У меня открылся было рот спросить, нельзя ли их для полного ремонта ангажировать, но Грес, не отпуская моей руки, низко поклонилась генералу, заставив тем самым слегка склониться и меня. Я досадливо поджала губы и промолчала.

– Благодарим, господин генерал. Ваша щедрость и благородство не знают границ.

– Не стоит благодарности. Я пришлю кухарку с ужином.

И вот тут я не выдержала – выдрала у Грес свою руку и посмотрела на генерала сурово.

– Мы справимся с ужином своими силами, не стоит утруждаться. Теперь я здорова, и обстоятельства изменились. Вашим рабочим я тоже готова заплатить, – отказалась я.

Ну не могла я чувствовать себя комфортно в положении нищей просительницы! Тем более перед этим надменным мужчиной. Очень красивым и впечатляющим. Который почему-то будил во мне всякие крамольные мысли.

Генерал перевёл взгляд на шкатулку, которую я держала в руках, и приподнял бровь с намёком.

– Нашли клад?

Грес опять ухватила меня за руку и потянула в дом.

– Несколько монет, припрятанных на чёрный день, ничего особенного, – протараторила она, выставляя нас в не лучшем свете. – Ещё раз нижайше благодарим, там дети проснулись.

Генерал криво ухмыльнулся и, повернувшись к нам спиной, пошёл по дорожке за ворота, а я позволила няньке утянуть себя в дом. Но за дверью вытащила руку и строго сказала.

– Мизи Гресия, я только что поняла – толку с тебя, как с козла молока. Ты вообще ничего не понимаешь в искусстве коммуникации. После твоего выступления генерал подумал, что мы боимся, будто он украдёт наши сокровища. Прошу тебя всеми святыми! Больше не нужно мне помогать с кем-то общаться. Так получается ещё хуже.

Гресия ахнула и стукнула себя ладонью по лбу.

– Точно! Какой конфуз! Но я так испугалась, когда вы ему не поклонились и не сказали обязательную для встречи родственников мятежников с представителями магической аристократии фразу «Пусть здравствует наш великий король Бартеломью и его верные маги», что наболтала глупостей.

Я поджала губы и закатила глаза.

– Сегодня вечером, когда дети лягут спать, расскажешь мне всё, что я должна знать. А сейчас возьми денег и сходи купи всё необходимое для ужина и завтрака. Масло, картошку, муку, зелень, молока, яиц, творога. Сахара тоже купи. Ягод ещё. Они сейчас должны быть дешёвые.

Грес закивала, словно китайский болванчик, но всё же сочла нужным дать ценный совет:

– Шкатулку-то спрячьте. И деньги генераловы в неё тоже сложите, госпожа Абигаль.

В этом я была с ней солидарна – нечего разбрасываться ценностями. Поэтому до самого пробуждения детей бродила по дому в поисках укромного места для шкатулки. Не придумала ничего лучше, чем спрятать её в огромную кастрюлю с крышкой, которую нашла в кухонном шкафу, но перед тем как убрать, вытащила записки последней магички рода Лианор. Меня тянуло к этой книге почти так же сильно, как и к печатке. После рыбалки надо будет выбрать время и почитать, о чём она пишет.

Закрыла крышку и решила проинспектировать все полки и шкафы в кухне, вдруг что-то найду. Дети встанут, а мне и дать им нечего. И – о, чудо! – в самом верхнем ящике, почти под потолком, нашла тряпичный мешок с песочным печеньем и ещё один с сушёными ягодами и травами. Видимо, заначка Грес, из которой она заваривала напиток и баловала детей чем-то повкуснее пустой каши.

– Мам, мамочка! – перепуганный голос Софи заставил меня бросить находки на стол и помчаться на её зов.

Девочка стояла на лестнице в ночной сорочке, босая и лохматая, и тёрла глаза.

– Что случилось, детка? Сон плохой приснился? – спросила, подлетев, и прижала кроху к себе.

– Я думала, ты ушла и я тебя больше не увижу, – прохныкала Софи.

Ну ясно, моя Ксюша тоже бывало со сна капризничала.

Я поцеловала русую макушку и пухлые щёчки.