История Одинокого Путника

Я перевязал оставшимся куском платка самую кровоточащую рану, кровь быстро прекратила свой бег, оставив чувство химического ожога.

Я продолжил путь вниз по скале.

«Самообладание!

И мучительные попытки его сохранить».

Осмотрительнее, без спешки

Уже через 3 часа, ровно в полдень солнце находится прямо у меня над головой, а я иду по равнине, оставив скалу за спиной.

Я спустился с горы и двигался ровно в противоположную сторону, как мне казалось, от двери убежища.

«Горизонт был слишком близко теперь,

сливающий небо с холмами».

К собственному ужасу, я повстречал на пути, разорванные в клочья, гниющие, залитые кровью туши неизвестных существ без головы и конечностей, с выеденным почти до кусочка мясом на ссохшихся костях.

Я таращу глаза на эти картины искоса, пряча лицо от их смрада,

от видов гниющей плоти меня выворачивает наизнанку.

Привал у следов в грязи

ГГ: Ого, огромная лапа…!

Отпечатанная в высохшей луже передо мной, сравнив мою ладонь с размерами следа, я насчитал 8 ладоней в ширину.

ГГ: Быть может правильнее мерить локтями?

Ничего более приблизительного, чем моё тело на сотни километров нет, побеждённый накатившей сонной истомой я лениво измеряю этот след фалангой указательного пальца с правой руки вооон с того скелета, лежащего на расстоянии метра от меня.

ГГ: Уууххх…большая зверюга! (Произнёс тихо я, выравнивая тяжёлое обрывистое дыхание, сидя прямо возле следов).

Реальность ускользает от меня!

Снова и снова я обнаруживаю себя в бреду, говорящий с собой.

Я очнулся от грёз, напуганный реальностью, происходящей вне поля моего зрения, я потерял контроль, чего делать мне было не на пользу.

ГГ: Ого, огромная лапа…! (Вернувшись неожиданно в реальность произнёс с изумлением я).

Исполинских размеров след стал вновь центром моего внимания, а точнее её, где—то рыскающий рядом владелец.

Первый глоток, нагретой жарой тёплой воды

ГГ: (Сжимая в складки глаза и губы от противного вкуса), мммм… спасибо!

Благодаря первому же глотку я снова ощутил противный вкус воздуха в пересохшем рту, к которому как мне казалось я уже привык и перестал замечать, но нет! Просто сильно пересохло во рту, а это ведь единственная бутылка чистой воды возможно на сотню миль.

Я продолжаю путь!

В очертаниях горизонта как мираж стало вырисовываться грандиозное сооружение, висящее в воздухе, я притаился в ожидании движений или хоть какого—то признака жизни или даже звука, хоть чего—то, что придало бы смелости моему дальнейшему походу.

ГГ: Признаков жизни нет!

«Я сделал очередной шаг, опустошённый печалью!

Шанс спасения в этом аду становится

все более призрачным».

Ха, ха… как все это глупо

ГГ: Я отказываюсь смотреть далеко вперёд на горизонт, он не сулит мне ничего хорошего.

Добравшись ближе, я понял, что это всего лишь бетонный мост, разрушенный по середине, а его опоры от меня скрывала гора с востока и перспектива угла обзора с запада.

Могучее строение каких я не видел прежде, мне так хотелось изучить его подробнее, хорошенько разглядеть, будто это дало бы мне намек на то, как выжить здесь.

«Подобных масштабных творений рук человека

я не видел прежде вживую никогда».

Дорога уводит все дальше на восток, хоть разрывы между кусками асфальта с наросшей грязью и заставляют потрудиться, чтобы отыскать её направление.

Бессильно волоча ноги одна за другой по пустыне, желание скорой безболезненной смерти становится единственным очевидным выходом в этой ситуации.

Мне никогда прежде не приходилось бороться за жизнь, всегда было проще дезертировать.

Способа покончить с собой безболезненно найти было невозможно, все окружающее несло страдания.

ГГ: Ни малейшей капли избавления (сквозь накатывающие эмоции произношу я).

Ха-ха-ха… на этом все! (Безумие страха)!

Обхватив себя руками, я раскачиваюсь как умалишённый, теряющий остатки рассудка.

«Впервые довелось мне пережить обречённость и отчаяние, подобных по силе эмоций в ожидании смерти мне никогда прежде испытывать не приходилось, а теперь финал настигает меня неумолимо,

я лишь оттягиваю конец, продлевая агонию».

ГГ: Я слишком слаб чтобы бороться тут за жизнь!

ГГ: Я НЕ ГОТОВ! Нет ни воды, ни пищи, даже разумной жизни нет! (В ужасе подбадриваю я себя на путь к самоубийству).

От скорой смерти меня отделяют всего

несколько оставшихся глотков в бутылке.

«Палящее солнце над головой полностью скрытое тяжёлыми, жёлтыми тучами нагревает землю под подошвами моих сапог, я плавлюсь, отдавая остатки влаги сквозь поры пурпурного от солнечных ожогов тела».

День был очень долгим

Солнце медленно перешагнуло надомной и отправилось на покой до следующего утра, страхи постепенно стали угасать, вторгая меня в стадию принятия неизбежного.

В этот сумрачный час, покидающие меня последние солнечные лучи легли под острым углом, входя в атмосферу и подарили мне самый чудесный вид что я когда—либо видел в жизни, небо стало переливаться всеми цветами радуги, полоска ярких невиданных прежде вживую цветов ровной линией, изогнутой в середине к экватору, проявилась на небе.

Они в танце плывут у меня над головой, догоняя друг друга, в завершении всего как покрывало небо стало укрывать сверкающая, зелено—изумрудная пелена, похожая на помехи моего Pip-boy.

С последним лучом солнца исчезла и она, проявляя все боле тёмную махровую пустоту.

Температура стала снижаться, воздух стал остывать, возникла влага, образующая туман.

У разрытого холма возле проржавевших машин, которые раскурочило по всей видимости взрывами я присел на голую землю, чтобы проводить с почестями мой первый закат на пустоши.

Удивительно, что рассвет был очень долгим, лучи света будто проникали, просачивались с трудом до земли, а закат совершенно иначе.

«Явился так неожиданно и стала сгущаться смолистая темнота, пропитанная туманом».

«Огненно—красное солнце утонуло в жёлтых испарениях раскалённой пустыни».

На удивление за целый день я не повстречал каких—либо существ, это настораживает все сильнее.

Под ногами все реже, но все же попадаются ещё скелеты почерневшие, разодранные, без кусочка мяса на костях.

ГГ: Быть может пустошь необитаема?

Все давно вымерли, а свирепые стоны всего лишь вой ветра!

ГГ: Сейчас бы что—нибудь перекусить.

У меня не завалялось даже пылинки чего—то съестного, пластиковая каша с витаминами, съеденная на завтрак вчера утром все чем мне, удалось подкрепиться, затем началось то, к чему я был не готов, такой суматохи я не видел прежде и все это оказалось по мою душу.

Чудом мне удалось унести ноги пока меня не придали суду, смерть была уготована мне в убежище и откровенное чудо мне позволило избежать той незавидной участи.

Допив остатки воды и ни на грамм не утолив жажду, я потерял всякое желание куда—то двигаться и искать спасение.

Я, конечно, тешил себя мыслями о том, что мир очень велик и где—то должна быть жизнь, но без еды и воды ещё радиация и кто знает какие монстры меня подстерегают вокруг.

ГГ: Мне попросту не добраться!

Я стал хныкать, как маленькая пухлая девочка, склонив голову и упёршись подбородком о грудь.

Мне стыдно признаться, но я попросту струсил!

Да! Мне было очень страшно и не было храбрости идти дальше, встретиться лицом к лицу с опасностями ещё и бороться с ними мне совсем не хотелось.

«С последними лучами солнца мир утонул во тьме, свистом ветра и кромешным мраком ночь спрятала все вокруг».

Впервые я увидел звезды

Мерцающие от плывущих по небу облаков, поражающая своей чистотой, растущая луна оказалась точь—в—точь как на картинке из уроков по астрономии.

ГГ: Ну спасибо, хоть что—то сохранило свой прежний облик таким как его ещё помнят люди.

ГГ: Ох, ну да! Какие ещё к черту люди… на пустоши похоже я один остался.

А это все теперь моё

Мысли просачиваются наружу будто сквозь сон я произношу губами слова, о которых даже не думаю…

ГГ: Изгнание лишь жестокий способ казни в устрашение другим, смертник ищет спасение подальше от входа, чтобы не привлечь кого на след двери убежища в горах. (В бреду я выдумываю разные мысли чего тем вовсе не является).

«Рассудок стал работать не постоянно, как на паузе, отключают от реальности, подсознание берет верх и разные безумные мысли материализуются в воображении».

Статичная прежде картинка стала оживать, превращаясь в анимированный фильм, мои лёгкие пропитаны чем—то, отравлены испарениями и это вызывает помешательство рассудка, галлюцинации, новые тактильные ощущения.

ГГ: Все стало непривычным.

«Всю жизнь нами движет надежда на спасение, но все мы встречаем свою смерть однажды, каждый по—своему, но все без исключения в пути, и очень законно называть смерть окончанием пути».

«Растянувшись на голой земле, чувствуя только гул в ногах и ушах, я обессиленно любуюсь небом».

Вторая предстоящая ночь на пустоши меня на удивление встретила абсолютной тишиной и покоем.

В сменяющей сумрак ночной пелене мне мерещатся образы жизни, которой я никогда не жил, я фантазирую, что всего этого вокруг кошмара нет, а есть лишь только целый, не тронутый войнами мир, а я не в луже радиоактивных отходов расселся, а на зелёной мягкой траве, в густом лесу куда мы с семьёй отправились на пикник из своего уютного загородного домика.

Мама, папа живы, отдыхаю неподалёку наслаждаясь спокойной беседой, я в тени большого дуба, дожидаясь, когда родители позовут меня на обед, сегодня у нас пунш и жареное мясо бобра.

ГГ: Или кого угодно другого я бы сейчас съел даже живьём! (Заревел севшим от сухости голосом я).

ГГ: Свежие овощи…… в достаточном количестве! (Вновь погрузился я в сладкие грёзы).

ГГ: Мягкий свежий хлеб с хрустящей корочкой и нежное как вата содержимое.

Урчание живота стало громко и часто напоминать о себе.

Мегатонна

Покрутив в руках пустую бутылку из—под воды, я от отчаяния швырнул её в сторону в попытке продвинуть частичку себя ещё хоть на шаг дальше того места, где нахожусь, приблизив тем самым спасение ещё на пару метров.

Надменно вглядываясь в пустоту, в весь этот недружелюбный мир, который мне уже осточертел….

В тишине ночи раздался пронзительный металлический звон, разразившийся как оглушающий салют от взрыва трансформатора «G17PR».

Вот только в этот раз он обрушился на меня как горящий огромный трансформаторный завод.

Искры ослепляющего света сыпятся из темноты на землю, там и здесь, воспламеняя лужи токсичных отходов.

ГГ: И....и. и. и. и. и. и. изгородь! Она под током! … (Кричу я оглушённый напрочь) …

в ушах звенящий гул, и тишина.

Я тянусь вверх к небу, подымая руки, благодаря всех на свете разом за это чудо, не отдавая в полном бреду себе отчёта своих действий, я выпрямился в стойке с вытянутыми руками ровно как палка, смотрящая вертикально, и стал всем телом тянуться к небу.

Что было дальше я не помню, но

Очнулся я лежащий в позе эмбриона в куче мусора, принёсшегося с ветром ко мне в объятия, лицо все в грязи, а рот полон камней.

В ушах не прекращает звенеть все тот же громкий металлический звон.

Прилипшие противные камни на десне и губах внутри рта.

ГГ: Что? Я землю жрал что ли? (Глухим кашлем я отхаркал все содержимое из онемевшей пасти).

Воздух отравляет мой мозг, мне мерещатся образы, вспыхивающие в темноте

ГГ: Быть может и изгородь тоже сон?

Приблизившись к источнику шума на четвереньках как собака

я обнаружил, что из кусков хлама на пару метров над землёй возвышается стена, ведущая неизвестно куда вниз.

Ступая вдоль и оглядываясь во все стороны, я уловил сквозь обнаруженные мной редкие щели слабый свет, проступающий даже в темноте густого тумана, с трудом откуда—то из далека.

ГГ: Мне бы взобраться… на эту штуку чтобы получше разглядеть,

не была бы она под током.

Одно прикосновение мне стоило бы жизни, поэтому в бой пошла большая берцовая кость какого—то бедолаги, поднятая мной с земли.

Я швырнул её в стену

Раздались искры, а кость отскочила, отпружинив как мячик, следом ради веселья отправились другие части того же бедолаги.

Моему изумлению не было пределов, я стал счастлив, я мог бы уже заночевать тут, одно осознание присутствия разумной жизни меня вернуло в одну секунду с луны на землю.

«Я проскакал как буйный жеребец на прерии,

от радости выплёскивая брызги эндорфинов

во все стороны».

Минуя метр за метром вокруг, я с каждым шагом все отчётливее осознаю, это чьё—то жилище!

ГГ: Как меня примут хозяева, убьют на месте или сожрут заживо? (Проявились остатки юмора).

ГГ: Не важно!

Это стало первой серьёзной наградой для меня, важнейшим из свершившихся событий.

Это что—то невообразимое, после увиденного мной образа реальности на пустоши, первые минуты первого рассвета, встреченного мной под открытым небом теперь никогда не забыть!

Потребовалась пауза чтобы собраться с мыслями, входа не было видно нигде.

ГГ: Как же мне попасть туда? Возможно, это открывающийся купол для взлёта вертолётов, я читал о них в детстве.

Радует одно у них есть электричество, значит они разумные, я сумею предложить им что—то за еду и ночлег.

ГГ: Я уже сделал круг четвёртый раз? Или обошёл только часть?

Я не додумался запомнить ориентиры, усталость берет своё!

ГГ: Плевать! Я так устал! Так долго шёл!

ГГ: АААааа… хочу пить! (Прозвучал мой голос в тишине словно рёв раненного зверя).

Прежде я не испытывал такой сильной жажды, все тело обезвожено, губы высохли и потрескались, в глазах пелена.

ГГ: Придётся заночевать прямо здесь.

Бодрствовать вторые сутки моему организму не под силу.

Не подбирая даже места для ночлега, я рухнул на землю, где стоял.

Нет смысла что—то выбирать

ГГ: Тут все погано!

Поджав ноги ближе к туловищу, я не помню, как уснул.

Мне снится, что я в утробе матери в тепле, уюте и безопасности, в позе эмбриона нежусь внутри окутанной любовью крошечной реальности, ставшей мне домом…

…огромные клыки пронзают плоть вокруг меня, клыки проткнули кожу и на моей голове едва коснувшись, из раны течёт кровь.

В ужасе я наблюдаю как пожирают мою мать.

Я очутился снаружи чрева, выброшенный синей волной на песок, за спиной нарисовалось море чистой воды, а перед глазами горящий ад раскалённых котлов, скрывающихся за языками пламени.

Страшный зверь, покрытый мраком, тащит меня в самый центр пекла, ухватившись огромной пастью за оторванный кусок пуповины, к другому концу которого прочно прикован я.

Кишки моей выпотрошенной матери растянулись в след за мной, я ухватился за них чтобы спастись, неожиданно образ синего моря прямо на глазах сменился на красный, став морем крови.

Подомной возникла пропасть, и я стал падать вниз, жар и пламя стали окутывать меня всего, но не было ни капли света, беспросветная темнота, матовая, черная… ааааааааа……….

Мой сон

Прервал тяжёлый грохот, пронзительный скрежет металла

вернул меня в реальность.

Я очутился на пороге разверзнувшихся из земли ворот.

Приподнявшись с земли, я мысленно дирижирую, водя руками в воздухе перед своим лицом, наблюдая за тем, что происходит.

ГГ: Это шахта или ущелье, скрытое под забором!

ГГ: Фу… что за противный запах? Это оттуда? (Подумал я, сидя на песке).

ГГ: О.… нет! Это от меня воняет! Кто—то обоссал меня с головы до ног пока я спал что ли?

Кто или что это могло быть, я весь такой липкий и запах аммиака.

ГГ: Отвратительно!

Шахта

Я совсем отвлёкся в то время пока две огромные воротины распахиваются вверх, едва не сбив меня как мне показалось с ног.

Я замер в ожидании!

ГГ: Бросаться на встречу не лучшая идея! (Кивая собственному решению, подтверждая правильность своих мыслей).

ГГ: Я поприветствую тех, кто ко мне выйдет из далека! (пристально вглядываюсь в открывшийся моему взору тоннель)

Но никто не вышел

ГГ: Вот те раз! Я удивлён, но подожду ещё!

ГГ: Эх… сейчас бы хоть глоток воды, все горло поросло сухой землёй, которую даже откашлять мне не удаётся, язык больно трётся о нёбо и почти перестал сгибаться.

Я прождал возле входа примерно час, споря с самим собой о важности войти в двери, громко поругавшись я обиделся от всего сказанного самому себе, но все же двинулся судьбе на встречу.

Очень длинный коридор, похожий на авиационный ангар с круглой крышей провёл меня от ворот вниз к дверям.

Р: «Добро пожаловать» «Добро пожаловать»

ГГ: (От неожиданности я отпрыгнул в сторону и замер). Да что ты черт тебя дери такое? Мать твою! (Вырвалось у меня непроизвольно).

Собранный из хлама ржавеющий робот, вращая клешнями с надписью: «Добро пожаловать в Мегатонну» стоит в тенёчке под навесом у самых у входных внутренних дверей, зазывая всех прохожих.

ГГ: Наверно он это мне, кого другого тут не видно!

Я двинулся к дверям, и они распахнулись прямо перед самым моим носом и о восторг, о чудо, это оказался город, он кипит жителями, снующими из каждого угла.

Отовсюду слышны крики и призывы, но в тоже время все так спокойно, все общаются и даже не замечают меня, изумлённо пялящегося на них, будто такое у них происходит ежедневно.

Тропинка из грязи ведёт меня от входных дверей вниз серпантином, петляя и то скрываясь, то снова выглядывая среди множества домов, утопающих в огромной прерии, скрытой в каньоне.

Продолжение историй в оригинальной не изменой форме заказывайте на сайте и в социальных сетях автора,

Ян Людвиг Девиль.

Мне бы стоило

Но я слишком изумлён и не смею заговорить с окружающими, я чувствую себя чужим и не знаю, как начать диалог.

ГГ: Просить о помощи, сразу? Не предложив, что—то взамен?

Я понял, будет бессмысленно! Но и предложить мне было особо нечего.

«Мегатонна» поражает своими размерами.

Каньон, в который ведёт дорога по склону вниз, толпы людей, сотни домов громоздящиеся друг на друга, а сам город утопает в какой—то огромной яме,

ГГ: Гра.а.а.а. андиозно…! (Вырвалось из моих уст).

Побродив по улочкам и наглядевшись на жителей, я все же осмелился задать вопрос, лежащему на сырой холодной земле по виду бродяге в грязных лохмотьях,

похожий на этого мне встретился у входа, но я принял того за окаменелые останки, а этот нет, он шевелится.

ГГ: Привет, я Уолтер, (робко произнёс я и пауза), прости, но мне нужна помощь, я умираю от жажды! (Неловкая пауза). Не мог ли ты, прошу тебя, мне помочь, прошу пожалуйста, я очень хочу пить, (я аккуратно провожаю свои слова движениями губ), допуская что мой собеседник может так оказаться, что не знает английского языка.

Бродяга: (…делает вид, что меня не слышит).

Глядя прямо на меня остекленевшими глазами, но меня, не замечая, бродяга сквозь меня бормочет что—то неразличимое куда—то в пустоту.

Я не стал настаивать и робко отправился дальше с неприятным ощущением, назревающим в душе.

Слоняясь среди толп людей, собак и мечущихся по кровлям невиданных мной прежде существ ловко карабкающихся по стенам, глазея на витрины заведений и публичных домов, внимательно высматривая в лицах недовольных городских жителей, страдающих от стресса, пихающихся между собой в спешке и торопливости спокойной жизни в той мнимой безопасности, сооружённой ими вокруг себя, я отчаянно надеюсь на чьё—то беззаветное предложение о помощи.

Это муравейник, кишащий работниками, похожий даже скорее на живой пчелиный улей, тележки с товарами проплывают по широким улицам, вымощенным гнилыми досками,

о них я много раз споткнулся, так как дневного света на глубину поступает мало, но вполне достаточно.

Отовсюду пахнет сыростью и смрадом даже больше, чем снаружи.

Пристальный взгляд я уловил на себе, за столиком придорожного кафе, грозный мужчина со смуглой кожей, в широкой шляпе и ребёнком на коленях уставился на меня недружелюбно.

В момент моего замешательства очевидно он решил, что я стану от него бежать и решительно скомандовал мне жестом покорно приблизиться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.