Гать. Стихотворения. Проза

Гать

Стихотворения. Проза

Алексей Болотников

Иллюстратор Н. Уляшина

Дизайнер обложки Н. Дувакина

© Алексей Болотников, 2020

© Н. Уляшина, иллюстрации, 2020

© Н. Дувакина, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0050-0081-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вся СТИХИйная гать

«Гать» – новая книга стихов и прозы Алексея Болотникова, продукт этапа творческой жизни. Подназвание «Вся СТИХИйная гать» объединяет нескольких циклов создания стихов. Точнее, периодов работы над тем или иным циклом. И циклы имеют заголовки: «Первобытная эра», «XX век. Студенческая эра», «XX век. Экспедиционная эпоха», «XX век. Сезон туманных перспектив» и другие, объясняющие читателю и временные рамки написания стихов и их тематические особенности.

Название книги «Гать», ведущее к понятию «дорога через болото, настил через трясину», выбраны автором в процессе осмысления творческого пути. «Гать делается из сучьев, жердей, бревен, уложенных обычно поперёк движения. Гатить – строить гать через болото». Именно такими представляются автору стилевые особенности его творений – зыбучесть метра и ритма, трудоемкое построение, психологический романтизм, образное многотемье… Конечным итогом выбора является непременное преодоление непроходимых троп и дорог. Словом, оптимизм жизни.

«Гать» увлекает читателей поэтическим колоритом авторской философии стихов. Их жанрово-тематическая сторона то склоняется к легкости бардовской поэзии, то выделяет новые жанровые тенденции: стихи-размышления, стихи-диалог, стихи-пейзажные зарисовки и другое. Из многообразности родился сложный и увлекательный симбиоз поэзии автора. В книгу включены: поэма «Тебе я кланяюсь, село» и восемь глав из книги «Экспедиция называется…», содержанием не выпадающие из образа «Гать».

Первобытная эра

«Стихи – коробочки со спичками…»

Стихи – коробочки со спичками.Строка – нацеленный запал…Лежат, пожарами напичканы —Бризанты, тол иль аммонал… —Они, стихи мои горючие,Пером ли вписаны в строфу,Клещами ли в катрены вкручены,Написаны, как на духу…Одни – тягучие, как патока,Как мёд – змеятся и горчат.Другие – вылиты из пластика,Блестят строкой, но не звучат.И всё ж они – костры стихийные,И всё ж пожары дум моих!..Лежат не строфами – махинами! —В коробках спичечных стихи.

Молитва

Господи, благоволи писатьЧистые, изящные глаголы,Благоволи посмешищем не стать,Чтоб не распяли:– А поэт-то голый.Чувства не обнажены в стихах! —…Я пишу запальчиво, не мысля…Но мыслить в стаде, вторя пастухам,Не Богом, извини, поэт немыслим.Разреши подняться до тебя!Я понимаю: зависть, дьявол, эго…Но дай мне слово… Пастыря любя,Благоволи записывать… от Бога!

XX век. Студенческая эра

К Меркуцио

Люсе Щегловой

Твой голос, низкий и притворный,Срываясь на тончайший альт,Летит по каменной Вероне,Тревожит каменную даль.C презреньем к страху и опекеТы там, где драка и кутёж,Ты шут, Меркуцио Монтекки!Но славно, видимо, живешь!Злословишь яростно, Меркуцио,Смакуешь слог свой, словно мед,А замолчишь – и станет скучно,И кто молчание поймет?Но вдруг – случится! – на минутуТвой крик отчаянный замрет,А человек услышит мукуИ в то отчаянье войдет,И станет близок человекуТвой образ мысли и лица…Но в мире томОт века к векуЖивет предчувствие конца,От века к веку – мир прекрасен.Но ты извечно смертен в нем.А звук молчания напрасен.А человек и глух, и нем.

«– Я известная маска…»

– Я известная маска,На карнавале старая.Таинственная гримаскаИ гримаса лукавая,Заслуженно-окаяннаяПо вековым анналамИ шепотом осиянная,И опытная каналья…Я знаю: не так скучаетБез стрел Амура колчан,Как руки твои ночамиПо нежным её плечам.И – ни крика, ни стона —В светлом лепете гаммСвяжет тебя истомаИ бросит к её ногам.Но только  крепче оковы,И только – мед по усам.– О, маска, скажите, кто вы?!– Ромео, шерше ля фам.Я тоже любить умела,Но что обо мне сказать?..Химера, сеньор, химера…Но есть у меня глаза.И вижу, как жадно ищешьЛицо сеньориты Маски.Знаю, сеньор, ты нищийБез щечек её атласных,Без ласки её и…– Полно терпенье мое пытать!О, маска, ты просто клоун,Не время теперь болтать!В искусстве своем притворномТы славишься на веку…Скажи, сеньорита в черномИль в алом она шелку?– Не горячись, Ромео.Не всякая плоть – халва.Ты можешь быть счастлив с нею,Но помни: шерше ля фам!

                                        Рис. Н. Уляшиной

Автопортрет

Вихор зализан.Бритое лицо.Глаза по плошке.Цвет – поддельный палех.Губа, как лихо,Эхает в лесу.Ну, может быть, ещё…Душа в опале.Портрет готов.Есть что-то от совы…«Сотри случайные черты…» загулаИ ты услышишь беспокойство гулаОдной, случайно взятой, головы.А ниже —Абсолютно ничего!Косой сажени,Царственной осанки…– В душе ожог иль поцелуй богов?..– А в душу не моги таращить зенки.

Пародистам А. Вознесенского

– Ещё чего!Пародии на лучшего поэта?Это благородство пули пистолета.Это одиозы из-за занавеса,Или нечто вроде «дэз»ы…Или – коль хотите —В нашей федерацииЭто похерительствоЭкстрадеградации,Это консервацияЭкспериментаторства.Все – антиовация.Все – антимытаторство!Настрогают перлы,Прут, как на рога…Ишь какие смелые!Ну, а на фига?!

Натали

Натали, Натали, мой свет!Лучшей женщине – право бала!На музЫку запрета нет.И кружится и кружит зала.У свечей пикировок тир.Обнаженье вельможной спеси.Иноземной страны сатирПродырявил меня и – весел?Сноб, живущий века мельком!Одиозное – и при этомТошнотворное! – из знакомств —Прекратить его пистолетом!..Мсье Данзас… пистолеты… милый!Ах, как нынче рука легка,Проводившая чрез чернилыПоколения и века…Камерюнкерство… Этот дарМонархический давит плечи.Друг Владимир Иванов Даль,Растолкуй мне словечко «вечность»…Ты молчишь? Отчего не рад?Этот воск, серый гипс лицаОтчего принес на парадРасставания у крыльца?Этот бал, Натали… Обман…Ранит сладкое слово – жить!Ах, опасно тебя кружитБелобрысый щеголь шуан.Натали… Натали… лежитВ январе белый снег лучист.Что рука твоя так дрожит,Как осины осенний лист?И кружится, ложится листНа лучистый январский снег.На лучистый январский снегЧеловек опустился ниц.***

«Со мною вот что происходит:

Ко мне мой лучший друг не ходит»

Е. ЕвтушенкоНу, что такое, что такое?..Ко мне бывают эти двое:Он – крови гул и приступ боя.Она – суть небо голубое.Точнее, царственна собою,Она изяществом изводит,Она в смущение приводит!Он – забавляется трубою…Они часами колобродят,Чернят бумагу вкось и кривь,Меня то сводят, то разводятС не самой лучшею из рифм.Они приходят, не звоня,Средь бела дня, в бессонной ночиОни бывают… А короче —Они преследуют меня.Они исследуют меня!Под их влияньем существую.Как будто красного коняКупаю в речке и… рисую.Пишу. Спешу, по крайней мере,Постылых отрешиться слов.Ищу божественность в Гомере,А нахожу – средь сандунов.Хожу, покуривая «Визант»,Враг суматохи и стихии,Опубликовываю вызов:– Я не готов писать стихи.Да и вообще – ко мне нельзя!»Как наилучшие друзьяКо мне бывают эти двое…Ну, что такое, что такое?!Преподнесут букеты дымаИ требуют отображенья!Он – властный зов стихосложенья,Она – прелестнейшая тема.

Буряту Баяру Жигмытову, поэту

«…Рыжий конь по Боргою летит,

Хватая ноздрями ароматы костра из аргала»

Б. ЖигмытовЛунноликий!В улыбке подобный луне,Улыбаешься и безмолвно взгляд опускаешьВ беспредельной любви к аргамаку.Милый друг мой! Тоскует седло по тебе,Убивается-бьется птица в окне.Наклоняется мама головою к полыни и маку.Рыжий конь по Боргою летит, как стрела,Сквозь отар вечеряющих шепоты…Ты уехал, Баяр, поклониться спеша.Прислониться щекой дорогому улусу.Ты уехал.Твой «скорый», спешащий в Пекин,Перекинулся за горизонт.Ты ушел. Но осталось вино на столе.Мы остались при нем околачивать грушиСамых спелых времен

Экспромт

О, ремесло!И долг, и право,Ком серой глины на станке.О, бес извечный, бес лукавый,Ты снова ластишься к строке.Грунтуешь холст и кофе варишь.И злишься – с мыслью наравне,То бог, то раб, то друг-товарищ,Живи и бражничай во мне!

«Перпетуум-мобиле забыт…»

Перпетуум-мобиле забыт,Машина времени в загоне.Но надо двигаться! В фургоне,На самокате, может быть…На лыжах, роликах, в седле,На бумеранге и на шаре…В скорлупках сферы полушарийИ на летающем ядре!..Услугами «Аэрофлота»,Пешком и лайнерами флота,Плотом паромным, или «Ра»,По шпалам и по швелерамПарить, скользить, лететь, бежать,Мал-мальски техникой владея,Свои преследуя идеи,Свой тихий ход опережать.В носилках – фараоном лежа,На беломраморном коне……Но комфортабельнее все жеТуда-сюда летать во сне.

«Ты живешь в эпицентре…»

Людмиле Гульцевой

Ты живешь в эпицентреФизически нового поля,Где посеяны песни твои,Торжества и заботы.Где без меры рассеянИль полон пустой заботы,Ходит кто-то «он гоша»,С кем свел бы на нет разговоры…Но и он вдруг уходит,Он крайним остаться боится.Ах, всегда это так,Болтуны – тишине надоели!Но когда тебе грустноИ, может быть, долго не спится,Посещает ГрушницкийВ своей знаменитой шинели……

XX век. Экспедиционная эпоха

«Азиатская моя Ойкумена…»

Азиатская моя Ойкумена,Тыщи лет твоим холмам и курганам.Я цыганствую в степи с балаганом,Поклоняюсь и ветрам, и каменьям.Балаган мой – не родня утлым избам,Рад не рад родниться древним просторам.А по бранным торжествам и по тризнамРад не рад служить отечеству кровом.

«…Вечор, ты помнишь»… эти строки!..»

«…Вечор, ты помнишь»… эти строки!Их русский стиль и русский лад…Авроры образ волоокийИ карт пасьянсовый расклад.Шумок – застольный и пристойный —Беседы, чудящейся мне.Гул томный, праздничный, престольный…Обряд гаданья при луне.А вьюга?.. Вьюжится и ныне.И женщина глядит в окноУпрямей тем, чем заунывнейМужчина пьет свое вино.И лампа меркнет вполнакалаВ камина чреве жестяном.Тепла – ничуть. И счастья малоВ гуденье вьюги за окном.Ах, нынче противопоказанПорыв влюбляться и парить,Стихи отечественным азомИ по-французски говорить,Блистать и делать реверансы,А честь – так пулей защищать!Свои романы и романсыЛюбимым дамам посвящать…Уж говорим не русский – «рашен»,Не понимаем слова «вящий»…Увы, не славим день вчерашнийИ укоряем настоящий.Не можем жить без укоризны!Мы в кровь впитали исстариОбряд и русский образ жизниЯпонским богом материть.За что мы так «неровно дышим»Своим отеческим дымам?«Вечор…» мы помним, но не слышим.И вьюга докучает нам.

«Чай с сюитой пополам…»

Чай с сюитой пополамИ по-флотски рис…– Ванька, ты не мсье Иван, а авантюрист.Что ты варишь, дурачок,Это можно есть?..Верю… верю, но харчоНевозможное.

«Чем мы знамениты?..»

Чем мы знамениты?Отсутствием святости.Пивнушки у нас алтари.Дай нам улыбатьсяДо придурковатости,Ведь мы же придурки твои.…О, господи боже!Безбожникам, бабникамОткрой же альковы своиИ дай нам – заблудшим,Блуждающим – банщика.И бани дотла натопи.Отпарим, отмоемДо алебастраТела и улыбки свои.Дай нам улыбатьсяДо придурковатости.Ведь мы же придурки твои.

«Ищу единоверца…»

Ищу единоверца.Толпа… музей… погост…О, вычисли мне, сердце,Среди друзей – врагов.Среди моих собратьев —Фанатиков идей.Средь нищих, сирых, знатных —Людей… людей… людей…О, сотвори мне чудо:До смерти потакать.Пока я жив – потудаИскать, искать, искать…

«Мне снилась женщина…»

Мне снилась женщина.От наготы кромешнойСтруился свет неведомым сияньем.А я был царь. И должен был, конечно,Владеть национальным достояньем.Завещано нам царствовать беспечно.Тем более – в дремотном состоянье.А женщина в сиянье своем вечномМне снилась, как… крестьянское восстанье.

«Ах, небеса, чреватые дождями!..»

Ах, небеса, чреватые дождями!Скрипит грибами роженица – плесень.Рыбак, за лесу пойманный глазами,Идет-бредет по каменному плёсу.Ах, время, приключившееся с нами…Мы в отпуске, на море, черте где…Приходит ночь и падает под намиВ игре такой знакомой – чехарде.

«Заблудилась над морем чайка…»

– Как зовут тебя?

– Аня

– Как мне звать тебя?

– Чайка…

Заблудилась над морем чайка.Распластав крыла, заскучала,Волны вспенила и – зачахла,Удручающе замолчала.Поплавочек, тугая пробка,Моря брошенная поверх,Мы встречались с тобой не часто,Мимолетным движеньем век.Баргузин, возмутивший море,Склонен склюнуть тебя в пучину,Склонен плюнуть в меня, мужчину,Заблудившегося у мола…Завитушки волны – волнушки…Блики солнечные – веснушки…Эй, вы там! Я палю из пушки!И швыряю горстями двушки…Эй вы, ветер и клочья пены,Вам не стыдно игрой в пятнашкиЗабавляться над чайкой бедной?Страшно мне…Я палю из пушки.

«Слеза – не бриллиант – роса…»

Слеза – не бриллиант – роса.Стекла и не остекленела.А боль в груди окаменела,И помутились небеса.Слизавши языком слезу,Язык кусая обожженный,Зажав зубами звук луженый,Уже ни слова не скажу.

«Дверь скрипит: «…Ну, на фига ты…»

Дверь скрипит: «…Ну, на фига тыВзад-перед, взад-перед?..»Пол скрипит и аты-батыПоловицами поет.Словно перекати-полеЯ по комнатам блужу.Я потерян, сломлен, болен,От себя бегом – бегу.То запнувшись, то со вздохом,А то с кухонным ножом —Не покусанный кабсдохомНе ужаленный ужом…Но бегу-бегу, блуждаюВ параллелях половиц.Отчего я так страдаю,Как от ломоты яиц?..Моя милая эпоха!Пятый угол средь трущоб,Мне живется тут не плохо.И всё будет хорошо!

«Осенью горящая солома …»

Осенью горящая солома —Как язык непаханых полей.Стог – как дом. Точнее – символ дома.И чем выше символ, тем яснейИ тем ярче, и тем жарче пламяПолыхнувших заревом стихов.Осени горящая солома —На полях моих черновиков.

«Как же так: не пить с лица?..»

Как же так: не пить с лица?Лица могут литься,Словно водка, без конца.Не с кем похмелиться…Не с кем церковь посетить,Некому молиться…Божий лик мироточитИ в углу святится.Не с кем батю хоронить.Некому заплакать.Даже некого винитьСмертною расплатой.……………………………………..Не с кем словом поделиться.Не кем в памятник отлиться.………………………………………Не с кем родину покинуть,Государство развалить.«Сраму мертвые не имут…»Мертвым – быть или не быть?Одиночество – как дуло:Не с кем пулю разделить!Говорят, что пуля – дура.Выстрелить?.. Не выстрелить?..Нет в итоге очевидца —Перед господом явиться…апрель 1994

«Я вам откроюсь: я люблю…»

Я вам откроюсь: я люблю.И некрасиво ночью вою.Случилось вот что: я ревную,Реву, рифмую «ай лаф ю».Я Вас люблю! Мне сорок пятый.Невольно вдруг в конце пути…Как вы б цвели в пятидесятый!А вам… Вам нет и двадцати.

Читая Фазу Алиеву

Ответ на вопрос «Что такое – любить?» —Гениальность.Ответ на вопрос «Что такое любовь?» —Состязание.Ах, какая б на этой земле не царила банальность,Неизменно новы лишь любви,Лишь любви состояния.Что такое – любовь испытать?Может, съездить на радугу?Чтобы чудо потрогать, палитры сердечный накал…Что такое – любовь исчерпать?Может, вычерпать Ладогу?Повернуть Ангару у истока обратно в Байкал!..Ответ на вопрос «Что такое судьба?» —Испытание.Ответ на вопрос «Что такое счастливая жизнь?»Обольщение. —Да какая б на этой земле не царила случайность,Нас преследуют здесь чередойЛишь любви ожидания.

Признание

Я не жил у моря,Я не нюхал порох,Я не разговаривалНа птичьем языке.И в свои за сорокПрегрешений ворохНикогда лукаво яНе держал в тайке.Ревновал, не скрою,Выпивал без меры,Забывал порою яПриносить цветы.И в мои за сорокМифы и химерыСледуют за мною,Как ящериц хвосты.Я про то не знаю,Она про то не скажет,У каких иллюзийБыли мы в плену.Лишь в одном признаюсь,Как признаюсь в краже:Ничего не ставила милая в вину.Я не жил у моря,Милая считала:Сельская идиллияНам врачует дух.Я не нюхал порох —Она предпочиталаНе кресты и славу,А нежность моих рук.Я любил, не скрою,Милая любила,И в свои за шестьдесятМы будем вспоминатьКак и трын-травоюЛюбви не победилаНи едрёна-Феня,Ни едрёна мать.

«Вычеркнешь строчку …»

Вычеркнешь строчку —Не вычеркнешь Верочку.Верочки ШиверскихГубки соленые…Не потому ли, чтоВыломал вербочку,Взял да и выдумалДевичьи стоны.Не потому ли —Плохая акустика?..«Верочка, Верочка!…»Не отзывается.Пляжный миражЗагорелого бюстикаНе забываетсяИ не сбывается.

«Целует девочка…»

Целует девочка,Целует сливы,Целует яхонтами —Фиолет.Сольются в негеДвух губ отливыИ – сливы нет…И – сливы нет.

«Быть бездомным не приватно…»

«Быть знаменитым некрасиво».

Б. ПастернакБыть бездомным не приватно.Глупо. Не харизматично.На правах собаки птичьихОбживать кривые хаты…Стыдно… трезвым, как скотина,В парк, под аглицкую крону,Аки лошадь из гранита,Притуляться к Аполлону.«Хорошо сидеть в трактире!»Хорошо лежать в канаве.Хорошо бы жить в квартиреИли где-нибудь в Канаде.

«Не рой пчелиный вьюжит – снежный ком…»

Не рой пчелиный вьюжит – снежный ком.В сугроб свевает снеги – не засада ль?И валит с ног отчаянным тычкомПурги наотмашь хлещущая падаль.

Экспромт у телевизора

…Пустой телеэкран – как Космос Крайний.Глазница ночи.Погасли свечи в этом храме:Анне, Борису… прочим.Как сноб российский,Возложу жасминыПоэтам русскимИ, щелкнув тумблером,Уйду за ними.По-английски.

«Галилейские пределы…»

Галилейские пределы:Иудея… Иордан…Се, Господь, твои уделы.Что, Господь, назначил нам?..

Экспромт

Читая Леонида Мартынова

Он так сказал:«…в потоке Леонид…»Я изумленно долго постигалОдну строку, как вечный мадригал,Стилом поэта втиснутый в гранит.

А.Ф.

Мне уже пора вселиться.Где моя Вселенная?Где моих любимых лица?Горница нетленная?Я хожу по парапетуГолубого глобуса.Нет, как не было и нетуДо земли автобуса.Осаждают слезы веки.Осы мыслей роятся.В кои веки… в кои высиХочется устроиться.Я проехал временамиВековой провинции.А сейчас вернулся б к маме.Мне пора уж, в принципе.

«Я из города де-градировал…»

Я из города де-градировал.Огорошенный лжи горой,Этот город мне аплодировал,Словно умер я, как герой.Я оставил жить в этом городеСумасшедшую свою тень,Узнаваемую по гордости,Но не узнанную никем.Навзничь назем себя отбрасыватьОтболело в пылу страстей.Ежечасно ждал… Но напрасно ведьЖдешь из города новостей…Этот город мой – деградировал.Гордость города, словно теньПодзаборную, не помиловалНовый светский ненастный день.

XXI век. Сезон туманных перспектив

«Я поеду в Ярославль…»

Я поеду в ЯрославльНе за прозой, но за славой.В Ярославль я влекомРазнотравным молоком.И поеду – как ни странно —За насущным, легендарным,От породистой коровы…Знать, напоят Ярославны…Достославны Ярославны!В Ярославль я влекомНе единым молоком —Есть и сахарные планы!Я поеду в ЯрославльВосхищаться не коровой.Говорят, там ЯрославныСуть помечены короной!Я наивный, в сказки верю.А поеду и проверю.Вот… Я по столу стучу.Ярославну я хочу!Увезу её с собоюПрямо с паперти собора.Пусть любуется родня,Собираясь у плетня.Белолица Ярославна,С русой длинною косою,Русской грустью осияннаИ естественной красою…В общем, решено, за славой,Как варяги в прошлый век,Я поеду в ЯрославльПосле дождичка в четверг.

«Куда пойти, куда податься? …»

Куда пойти, куда податься? —В эпоху смутных переменЗадумываюсь принцем Датским,А – бич. И бывший джентльмен,Уволенный по воле рокаБез рук, без ног, без головы.Одно достоинство – морокаПисать стихи. Да не новы,Не в конъюнктуреСпособности судить отличноОт других. Судить де-юре,Когда де-факто нет наличных.Авось, податься в петухи?Попробовать сойти с умаИ бред свой выплавить в стихи,Как лом цветной – в колокола?..И зазвенеть, закукарекатьЗа право вышвырнутых в мир —Бесплатно, льготно, как калеки —Ходить в общественный сортир?..А может… может, все-такиТрудоустроиться законноВ дежурные снеговики?!.И морковь грызть до заговенья?..А может быть,Отдаться чувству,Как вспыльчивые господа —Служить великому искусству:Быть простофилей… хоть куда?Куда пойти? Куда податься?

«Как живем мы?..»

Как живем мы?Живем – рукава не жуем.Любим родину честно и строго.Ненавидим ворье. Об отчизне поем.И не веруем в господа бога.Здесь, в отрогах Саян,На степных большакахК честной жизни до смерти причастен,Брат наш весел и пьян,Любит русский размах,Не устанет гоняться за счастьем.Брат наш курит и пьет,Чертыхается в мат,Прибегает, гневясь, к мордобою.Он трудяга и мот,Обнищал до заплат,Должен – всем…Рассчитается кровью.Он в одном лишь слабак:Не умеет понять —Кто в отечестве главный на кухне.На кого всех собакВсей слободки согнатьИ кого мы «подернем и… ухнем!»Затрещит, как в семнадцатом,Барский амбар,Пал уйдет за черту горизонта!Ох, и выпустим мы выпускной этот пар!Ох, понравится эта работа!

«Земным богам – не потакать…»

Земным богам – не потакать.О, господи! Какая проза:В наш желчный век ума искать —Как смерть от ампулы наркоза.В наш глупый век, в наш скорбный век,Утрачивая чувство меры, не замечать,Что человек – дитя причудливое эры,Презренной пломбой имярекаУниженное. Да, но ведьКумиров и богов иметь —Лишь только прихоть человека.

Из цикла «Актуальные вопросы»

«В стране…»

В стране,Где утраченоЧувство ритма,Где мчат поездаМоих днейПод откос,Сосуществую я с совестью скрытно,Точно шпион, заподозривший «хвост»,Здесь логику лжиНасажают в законахИ грабят бессовестноПадших и нищих.Здесь смелых и умныхМордуют в дурдомахИ стройками века зовут пепелища…Как мне живется?..Горько и стыдноИ отстраненно от жизни самой.Бунт – не достоинство чести,Но, видно, не защитишь свое пузо сумой.

«Господин ученый секретарь…»

Господин ученый секретарь,Генеральный, первый или прочий,Что сказала партия той ночью,Когда ей в лоб засветили фонарь?..

«Господин паталогоанатом…»

Господин паталогоанатом,Исследован лиПринцип механизма,Как верили мыВ призрак коммунизма,Что он явился намВещественней, чем атом?..

«Как идол Перуна, языческого бога…»

Как идол Перуна, языческого бога,Я деревянным глазом видел много.Что вижу я христовыми глазами,Наполненными скорбью и слезами?

«Я – подмастерье…»

Я – подмастерье,Ремесла заика.Во рту горчитНегодованье крика.Недомоганье мочиИ талантаКоптит средь ночи,Словно в полдень лампа.Я – подмастерье,Светотень искусства.Оттеняю бликами безумстваАз глупых фраз бессмысленныхЮродаОт гениальногоБезмолвияНарода.

«Из года в год короче…»

Из года в год корочеПрелюбодеев ночи,Пристрастнее родниПокаяний дни,Настойчивей веленьеПреодоленья лени.И цены исключенийПереоценены.Из года в год теряюПредощущенье рая.Прощаю, невзираяНа то, что не прощен.Всё глубже убежденьеВозможности паденья.И грузом достиженийНе самообольщен.Все чаще многоточиеМеняется вопросом:Хлебом ли единым?..Воин ли один?..Хлеб предпочитаю всем деликатесам…И прочие, и прочиеДостоинства седин.

«Ах, что вам пожелать, скупым и длинноносым?..»

Ах, что вам пожелать, скупым и длинноносым?Везде свой нос совать и – не остаться с носом!

«Как же так, мой подзаборный брат…»

Как же так, мой подзаборный брат,Обнаружились мы поутру в канаве?Или канава – это символ врат,Уводящих к неизбывной славе?

«Одного не понимаю я умом…»

Одного не понимаю я умом:Кто дерзит мне там – во мне самом?