Сборник Литклуба Трудовая – 2019. Третья часть

Следствием крупной группировки и тяжёлых условий службы в вышеперечисленных подразделениях постоянно случалось какое-нибудь ЧП: если не в одном, то в другом.

Если фартило и давно не происходило в части ЧП, то появлялась другая причина не присваивать звание: Григорьева за плохое содержания техники и вооружения ругали комиссии, приезжающие из округа. Он дико переживал такое положение дел. До переживался до инфаркта, который случился во время очередной проверки, признавшей бригаду не боеготовой. Григорьев был не только толковым инженером, но и неплохим руководителем (кстати сильным матерщинником – несмотря на внешнюю интеллигентность), всегда участвующим в сложных делах бригады.

На описываемых учениях помню, как внезапно появился Григорьев в момент демонтажа нами антенн. Он сразу же включился в работу. Заметив неправильные действия расчета кабины «П» он окрикнул Гусева. Не видя его на меховом обмундировании знаков различия, он крикнул так: – « Эй, ты, … х…., иди сюда!»

Старший лейтенант Гусев, который тоже был шит не лыком, подбежал к нему и доложил: – «Товарищ подполковник! Х… по Вашему приказанию прибыл!»

Григорьев не только кричал, но и учил. Более того, он помогал расчету выталкивать застрявшие прицепы, в которых лежали двухтонные антенны.

Места на горной площадке было мало, но я всё же хотел сделать перемещение прицепов, подцепив к ним тягач. Григорьев запретил мне это сделать, сказав, что такой сцепкой придавим людей, а на мой вопрос: – «А как же мы будем перемещать тяжёлые прицепы по снегу, на горе, в полумраке?» Он ответил: – «Пердячим паром лейтенант! Запомни только пердячим паром! При демонтаже зенитно-ракетных комплексов это приходится делать часто!» Я это запомнил и много раз убеждался, что на учениях этот пар самый популярный в армии…

Через три часа с момента начала учений на позицию дивизиона прибыла из бригады колонна АТТ и АТС (Артиллерийский тягач тяжёлый и артиллерийский тягач средний). Переведённую в походное положение технику начали цеплять за тягачи. Позиция наполнилась гулом, специфическим запахом отработанной солярки, сигналами и лучами фар. Суета, беготня, крики…. И всё же расчёты работали неплохо, ведь дело делалось, приобретались навыки и главное – тогда никого не задавили и не покалечили.

Когда колонна была сформирована, начался марш. Полночи мы куда-то ехали, а кабины, зацепленные за тягачи, прыгали на бездорожье как мячики. Они могли перевернуться в любую минуту. Я должен был следить за той частью колонны, в которой находилась моя техника.

Должен был, но я периодически «отключался» – спал. Часто с открытыми глазами, но это не меняло сути – я был не в состоянии что-то предотвратить. Под утро мы куда-то приехали: в какое-то поле, кого-то потеряв по дороге. С приездом поле закишело техникой, мороз жуткий не вдохнуть, а то, что вдохнул – является выхлопом из АТТ – соляркой.

Начался перевод ЗРК в боевое положение. Ситуация изменилась – урок свёртывания техники сказался. Многие элементы демонтажа ЗРК запомнились. Уже не в слепую, а осознанно я руководил монтажом ЗРК.

Не прошло и полутора часов работ как запустили дизельные электростанции и запитали энергией ЗРК переведённый в боевое положение.

Начались долгие муки настройки аппаратуры. На людях сказывался переход от уличного мороза к шестикиловаттным калориферам, нагревающим внутренность техники, сказывалась и бессонная ночь. Во время проведения настройки офицеры не выдерживали – засыпали. А тут ещё привезли завтрак. Я ел автоматически, периодически засыпая от еды и теплоты сидя в аппаратной кабине. Где-то там, в подсознании, понимая, что я командир и мне это делать негоже заставил себя «вывалиться» на мороз, в темноту и гул. Офицерам я сказал, что пошёл контролировать подключение кабельной линии. Это была причина выхода на мороз, а цель у меня была другая – проснуться. И всё же мы задачу выполнили. Команда об окончании учений прозвенела праздничным набатом, но нас предупредили, что оценка будет поставлена только тогда, когда ЗРК будет, развернут на горе штатной позиции и приведён в боеготовое состояние.

То есть всё вернётся на круги свои.

Замерзшие посредники учений (проверяющие из штаба бригады) уехали. Им учение тоже осточертело, тем более что такой экипировки как у меня у них не имелось – не положено. После отъезда посредников стало возможным спокойно делать демонтаж. Главное никого не задавить и не покалечить, иначе оценка будет неудовлетворительной.

Прошу комбата дать личному составу полчаса отдыха. Тот отказывает – не успеем уложиться в сутки. Именно через такое количество времени мы должны доложить с места постоянной дислокации о боеготовности дивизиона. К тому же мы задерживаем колонну бригадных АТТ и АТС, а им предстоят другие дела. Приступили к демонтажу. Я пользовался возможностью углубить знания: пытался запомнить проделываемые расчётом операции. Из учений я извлёк ещё один вывод: если бы не было хорошей подготовки у старшего лейтенанта Гусева – учения были бы провалены. В тот раз я очень внимательно смотрел за его действиями, понимая, что следующие учения могут быть без него – ему подписали рапорт о поступлении в Академию. Я даже предложил делать наиболее сложные операции разборки вместо Гусева, а ему меня контролировать. Так и поступили – он меня учил. В положенный срок ЗРК свернули и вытянули колонну. Обратная дорога всегда длиннее. Время пролетает, командование торопится. Тороплюсь и я, понимая, что на высокой (около девяти метров) горе с малой технологической площадкой, желательно успеть развернуть технику ЗРК пока светло.

По приезду на огневую позицию дивизиона сделали первоочередное: на тросах, перекинутых через гору, двумя АТТ заволокли кабину «П» наверх. Это дело трудное – начало темнеть. Таким же образом, тросами АТТ затащили на гору (сам он не в состоянии подняться под таким углом) автокран К-162. Кран тяжелый и неустойчивый – трос натягивался как струна, угрожая разрывом. Затем по очереди тоже на тросах затащили прицепы с антеннами. Установив их в наступившей темноте, вернее в свете фар АТС, навесили двухтонные антенны. Комбат не возражал, и я рискнул поменяться ролями со старшим лейтенантом Гусевым. Я делал монтаж, а он руководил моими работами, периодически срываясь на крик.