Виктория Даркфей
Машенька
Время ползло, словно улитка, оставляя за собой скользкий и мутный след. След засыхал, превращаясь в подобие паутины. Паутина заплетала собой все: душу, мысли, желания, надежды. Закрывала все это защитным настом, непробиваемым толстым слоем, через который не пробиться.
Влада сидела на стуле у окна и смотрела невидящим взглядом. Пустота сквозила в нем, серое ничто. Иногда казалось, будто в голове у сорокалетней женщины выключили какой-то рубильник, и там все остановилось. Встали поезда мыслей, исчезли образы и воспоминания. А иногда, что там, глубоко внутри, под всеми слоями кто-то кричит. Кричит жалостливо и надсадно, а временами безудержно и зло, завывая от бессильного желания вырваться.
– Мамочка.
– Мамочка!
– Мамочка, не надо.
Этот голосок просил и умолял, он напоминал о чем-то важном, он говорил, что любит. Мертвым отрешенным взглядом Влада продолжала смотреть в окно изо дня в день. Она не слышала. Старалась не слышать так сильно, что со временем перестала воспринимать что бы то ни было вообще.
За окном менялась погода, ученики шли из школы.
Дети. Их образы и голоса, долетавшие со двора, кажется, задевали некие струны в ее душе. Будто на дне темных глаз что-то начинало пробуждаться, но это быстро проходило, словно задавленное впопыхах.
Весь день Влада находилась в двухкомнатной квартире одна. Опершись локтем на подоконник, сутуло сидела она на стуле и смотрела куда-то между рамой и стеклом. Грузная, серая, одутловатая от неподвижной жизни. Такой ее оставлял по утрам муж – Василий. Он уходил на работу, чтобы вернуться вечером и застать жену на том же месте.
– Маам. Мамочка, – тихо, безнадежно.
В замке повернулся ключ. Отряхивая ноги, на коврик в прихожей ступил Василий. Это был высокий рыжеватый мужчина с усами и животом, нависающим над брюками и ремнем. Ему было чуть за сорок, но выглядел он на все пятьдесят. Он носил светло-коричневые брюки и полосатую рубашку, а в руке нес кожаный портфель банковского клерка.
Первым делом, раздевшись, он выглянул из-за угла коридора и посмотрел на кухню. Как там дела? Все ли нормально? В его взгляде читалось беспокойство. А еще там была надежда. Вдруг сегодня что-то изменилось, и Влада начала возвращаться к нему, пусть и так же медленно, как когда-то ушла. Тогда они смогут вместе потихоньку вернуться к нормальной жизни.
Раньше ему все давалось намного легче. Он был моложе и стройнее, у него было больше сил и оптимизма. Потом случилось то, что навсегда разделило жизнь на до и после. Жена и дочь попали в лапы одного психопата. Девочку он убил, а Владиславу – не успел. Только ударил по голове.
В тот момент они были в таком шоке, что не придали этому удару должного значения. Он казался такой мелочью в сравнении с потерей ребенка. Но теперь Василий все больше был склонен предполагать, что травма от удара сыграла определенную роль в помутнении Влады.
Конечно, жизнь никогда не станет прежней после смерти их дочери Маши. Но он мечтал снова быть кому-то нужным. Хотел, чтобы подобие нормальности вернулось в их жизнь.
На кухне ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Жена также пребывала в прострации и бездушно пялилась в одну точку.
Василий вздохнул и прошел в ванную, мыть руки. Затем он зашел в кухню и приторно-бодрым голосом заговорил:
– Владочка, а вот и я. Сейчас мы будем готовить ужин. Смотри-ка, что я купил.
На стол легли помидоры, огурцы, яйца, цветная капуста и сладости. Прошло три года, как Машеньку убили, а он автоматом продолжал покупать ее любимые конфеты.
Стоило голубым фантикам попасть в поле зрения Влады, как взгляд ее на мгновение будто ожил, но тут же испуганно погас, словно свеча под порывом ветра.
Василий все равно заметил перемену. Он подошел ближе и развернул жену к себе. Требовательно вгляделся в нее, надеясь зацепиться хоть за что-то.
– Владислава. Слышишь меня? Это же я, ну посмотри.
Тишина. Пустота. Безразличие. Жена смотрела невидяще и молча, ее разум, проглянув на миг, успел забиться в глубокую норку, где ничто его не беспокоило.
И все же прежняя Влада была где-то там. Ей только требовалось помочь вернуться и стать прежней.
Василий отпустил жену, надел халат и, насвистывая, принялся готовить.
***
– Мамочка! Мамочка!
Огненные блики на лице, крики в ушах и звук ножа, что проходит через хрупкое маленькое тело, как сквозь пирог с капустой. Мужская рука, нож, вспышка!
Утром следующего дня Василий с трудом открыл глаза, еще пребывая в сумбуре кошмара. Эти сны теперь снились ему реже. В них было мало понятного, и, проснувшись, он почти ничего не помнил. Но он и не хотел помнить, ему хватало ощущений. Этот страх будто покрывал его липким слоем, и мужчина потом старался смыть с себя его весь день.
Василий сел на кровати. Влада еще спала. Она лежала, отвернувшись, большой неподвижной тушей. Часы показывали восемь, а сквозь шторы в комнату проникали тусклые лучи осеннего солнца.
Он спустил ноги на пол, опер локти на колени и положил голову на ладони. В такие минуты ему больше ничего не хотелось. Только все забыть, сделать вид, что ничего не было, и что это не его семилетнюю дочь огромным ножом зарезал маньяк, оставив от нее одни лохмотья.
Василий хотел, чтобы все это исчезло, чтобы этого не было хотя бы в его голове, мечтал стереть из разума. В такие минуты он смотрел на жену, которой это удалось, почти что с завистью.
Василий встал и заставил себя пойти в душ. После него обычно становилось легче. А после чашки кофе и сигареты почти совсем отпускало, оставаясь только на подкорке и потихоньку отравляя жизнь в привычном объеме, с которым можно было сосуществовать.
Суббота. Раньше, когда у них еще была Машенька, он любил выходные. Потом, когда ее только забрали, он их ненавидел. Сейчас Василий смирился и старался делать все, как надо. Пока у него имелись дела, все было терпимо. Когда дела заканчивались, он не знал, куда себя деть.
После душа Василий приготовил завтрак, поднял жену и помог ей привести себя в порядок. Двигаясь как бездушная кукла, она умывалась, ела, одевалась, потому что он настаивал на этом. Он помог ей причесаться, потом мазнул за ушком любимыми духами с древесными и апельсиновыми нотками. Раньше она очень любила этот аромат, а его он согревал до сих пор, напоминая о прежних днях и о том, какой женщиной была его жена раньше.
Покончив со всеми ритуалами, он усадил Владу на привычное место у окна. Василий потер шею, прогоняя скользнувший там холодок. Сквозняк, наверное, на улице как раз разыгрался сентябрьский ветродуй.
На полу что-то зашуршало. Он наклонился, поднял голубую конфетную обертку и покосился на жену, но та безучастно продолжала смотреть в одну точку. Сам он фантики не бросал, а Владу сложно было представить, крадущейся в ночи, чтобы поесть конфет. Может, ходила во сне?
Василий потер лоб и глаза. Иногда ему казалось, что все это для него слишком. Он прошел в комнату и взял телефон, чтобы позвонить другу.
– Привет, Максим. Свободен сегодня?
С Максом они были знакомы со школьной скамьи. Тот работал психиатром и уже не раз давал Василию советы насчет жены.
– Нужна твоя помощь, друг, – продолжил Вася. – Сможешь встретиться в обед?
– Да, без проблем, – послышалось из трубки.
Они договорились о месте и времени встречи. Сделав еще некоторые дела, Василий убедился, что все спокойно. Затем он быстро собрался и вышел за дверь, щелкнув замком.
В квартире стало очень тихо. Слышно было, как тикают часы в гостиной, как нервно подрагивает палец неподвижной женщины, сидящей на кухне, как до одури пронзительный сквознячок издевательски гоняет по полу в коридоре конфетные фантики.
***
С Максом они встретились в кафе, как и договаривались. Оба заказали борщ, потому что готовить им приходилось самим, а собственную стряпню они ненавидели. Василию было неудобно грузить друга проблемами прямо с порога. Но любые темы казались глупыми и неуместными, когда в голове крутилось только одно: как помочь жене. Поэтому он быстро перешел к сути, еще до того, как им успели принести заказ.
– Мне кажется, вчера я что-то видел, – начал он, а Макс изобразил вежливый интерес. – Я принес конфеты, которые раньше любила Маша. Взял в магазине машинально. И когда положил их на стол перед Владой, на миг она словно очнулась. Ожила, понимаешь. Взгляд загорелся, что ли, и угас тут же, будто ничего и не было.
– Так. И? – уточнил Максим, которому пока было неясно, к чему клонит друг.
Василий собрался с духом, чтобы сказать это вслух. Он придвинулся ближе к столу и неуверенно начал:
– Я подумал, может, чаще давать ей какие-то знакомые вещи? Провоцировать на воспоминания, так сказать. Что скажешь как врач?
Максим ждал чего-то подобного, но все равно не удержался и закатил глаза.
– Как врач? – немного нервно переспросил он. – Ничего. Мы не на приеме, а я не лечащий доктор Владиславы.
– Ладно-ладно, – миролюбиво поднял руки Вася. – Я помню, ты не делаешь назначения на коленке. Но что ты думаешь об этом как о методе лечения?
Максим неоднократно предлагал ему положить жену в стационар. Там и наблюдение, и уход, и терапия. Но Вася был к этому настроен очень скептично, боялся, что на препаратах Влада окончательно потеряет личность. К тому же жена не одномоментно замкнулась, она уходила постепенно, и в нем жила надежда, что все это временное явление. А потом она дошла до точки невозврата и совсем перестала откликаться на реальность. Стало вроде как уже поздно.
Макс же был не любитель давать неофициальные назначения. Психиатрия – наука тонкая, без должного погружения в проблему можно наломать дров. Поэтому он старался мягко направлять друга, но не брать на себя ответственность за состояние Влады. И он неоднократно говорил об этом.
– Как метод он вполне имеет место быть, – ответил Макс неохотно и принялся за борщ, который только что принесли. – Но не как основное средство лечения, а скорее, как дополнительное. Здесь нельзя торопиться и легко перегнуть палку, особенно на начальном этапе. Понимаешь? А на контроле все могут помочь удержать препараты. Без них здесь никак.
– Понимаю, – с готовностью кивнул Вася, который услышал только то, что способ рабочий.
Макс недовольно крякнул.
– Давай так, – предложил он, – привози Владу ко мне в понедельник. Я посмотрю, что можно сделать без больницы.
Василий согласно угукнул из своей тарелки с обедом. У него в мыслях уже вовсю крутились идеи, что и как можно сделать. Достать игрушки, расставить фотографии Машеньки, убранные в приступе отчаяния. Книжки, рисунки, поделки. Особенно рисунки, их у него хранилось много, можно было выставку устроить или показывать по одному Владе, пока она не придет в себя и не взмолится, чтобы он прекратил.
После обеда он быстро распрощался с Максом и помчался домой, не обратив внимания на его хмурый и скептический вид.
Стоило Василию зайти домой, как на него обрушилась нереальная тишина. Будто он шагнул в другой мир, укрылся пологом, таким плотным и тяжелым, что под ним не вздохнуть. Голова у основания черепа сразу же заболела, а уши на мгновение словно заложило. В необъяснимом порыве беспокойства Василий выглянул из-за угла коридора и посмотрел на жену.
Влада сидела на месте, но развернута она была немного не так. Поэтому смотрела не в окно, а на кухонный стол, где находилась подставка с ножами. Ножи тоже показались Васе сдвинутыми, но он лишь скользнул по ним взглядом, сосредоточенный на жене.
Он быстро разулся и помыл руки. Зашел на кухню и виновато произнес:
– Знаю, знаю. Меня всегда нет. А сегодня выходной. Но так было нужно, моя дорогая.
Он отодвинул ножи от края, а Владу повернул к окну, в более привычное положение. Так ему было почему-то спокойнее.
Затем он прошел в спальню и достал из-под кровати чемодан. Там хранилось самое ценное, что осталось от их прошлой жизни: память о дочери. Вещи, от которых они не смогли избавиться. И вместо того, чтобы выбросить или подарить, спрятали в пыльной подкроватной темноте.
Крышка чемодана с сухим стуком откинулась, открыв набор по-детски ярких вещей. Игрушки, карандаши, открытки, рисунки, фигурки. В углу лежал ее последний дневник. Здесь же прятались книги с любимыми сказками, а на разноцветных резинках остались темные волосы.
Здесь пахло Машей, ее детством.
Василий замер над всем этим сокровищем, едва не сбитый с ног, нахлынувшими воспоминаниями. Эти вещи почти воскрешали былое, поворачивали время вспять, погружали в мир прошлого и воспоминаний. Его маленькая девочка словно все еще жила в этом чемодане. Носила красно-желтый шарф из любимой сказки, читала книжки, заполняла поля в дневнике удивительно красивым почерком. Немного строгим, но любознательным взглядом она будто смотрела здесь из каждого уголка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
