bannerbanner
Потапыч
Потапыч

Полная версия

Потапыч

Язык: Русский
Год издания: 2024
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
6 из 7

При этом, профильными богами именно смерти умершего был Апоп, Двуединый (бог, покровитель любви и рождения, из двух человек, в виде парня и девчонки), да в общем-то и всё. Остальные божества так или иначе затрагивали эту сферу, но именно защищал мир живых Двуединый, а боролся со всякой пакостью в мире мёртвых Апоп. Делали это данные деятели откровенно херово, что следовало из описаний “величайших и героических” деяний.

Но, при этом, оба эти божества имели не просто “жрецов”, как и прочие боги, но конкретных… ну паладинов, скажем так. Правда в случае с Апопом – коллективных. Наш Потапыч – “посланный Апопом”, дословный перевод имени! Насколько сам быкоголовый посылал мохнатую задницу – чёрт знает, но важно вот что. Медведь давал своим подопечным возможность проникать в мир мёртвых, оставаясь живым, что вообще-то людям несвойственно. И души зверья и людей (последних редко, но и такое случалось), которые злоупотребляли духоедством в массовых масштабах, видомами (вполне себе светски-жреческий, двойной титул) Потапычи изводили. Кстати, тени душ описывались в одной из книг, как отражение живых в мире мёртвых. Ну и самая страшная из возможных гадостей – пережравшая навь или навка, душа зверя или человека, ставшая сильной достаточно, чтобы жрать души живых из мира мёртвых. То есть, видом – “благородный владетель, оберегающий свои земли во всех мирах от напастей”, соответственно, на видомьих владениях жрецы не заводились. И излишне, и чревато конфликтом с видомом, а косвенно – с Апопом.

У Двуединого – волхвы, тоже отдельный титул, со специальным духом-покровителем, наделяющим возможностью выпинывать души в мир мёртвых. Тут была вторая возможная напасть: разжирающаяся душа может оказаться нетерпеливой, и вместо того, чтобы продолжать жрать души в мире мёртвых, рвалась в мир живых, захватывала тело и становилась… Ну, по сути, упырём злостным, вампиром, много подобных эпитетов. Магически сильной, изводящей, в основном, людей, как самых душевно-полезных тварей. И вот для выпинывания таких в мир мёртвых, где эти разожравшиеся в мире живых были вполне уязвимы и даже слабоваты, были специально посвящённые Двуликим волхвы.

Эти два “несущих службу перед богами”, условно-паладинистых типа не были антогонистами, да и в “мир мёртвых” могли попасть не только видомы, а озвиздюлить упыря до возвращения в мир мёртвых – не только волхвы. Но это было их как бы “врождённое свойство”, одновременно тотемный дух имел некую, ни черта не понятную связь с божеством. Но точно не подчинённый – ни один “начальник” такую ленивую мохнатую задницу, как Потап, терпеть бы не стал, гарантированно.

Вся эта кромешная мистика описывалась подробно, но для понимания текущей ситуации вообще надо было погрузиться в описания корифейства или империии. Они, к счастью, были, хотя, видимо, в разделе “мирские дела”, куда вошли помимо работ и трудов по корифейству и областям, всякие “сказки, легенды, тосты”.

И, выходила такая петрушка, что корифейство, да и корифейский род Лидари, сильный и многочисленный, построил основу корифейства на взаимоотношении с богами и их служащими. Возможно, конечно, в книгах была традиционная для религии и правителей ложь и пропаганда, но в целом всё выходило логично: род Лидари имел на контролируемой территории несколько капищ богам. А боги, нужно отметить, были хоть и “не до конца понимаемыми”, но никак не трансцендентными сучностями. Имели свои интересы, поступали далеко не всегда “этично”, вне зависимости от модели применяемой этики. И подчас откровенно воевали друг с другом, как лично, так и руками своих последователей.

Ну а Лидари, видимо, мордобой с магией и жертвами всех, кто под руку подвернётся, да на своей территории, почему-то не нравился. И тут детали не описывались, но результатом неудовольствия этого рода стал самый первый “конклав архижрецов”. Который ещё не был конклавом, да и приставку “архи” особо доверенные жрецы получили после. В результате этого конклава возник Пантеон, или Храм Всех Богов, как организационная единица. Кстати, судя по прочитаному, это разнузданное сборище почтили своими личным присутствие все тринадцать богов, собственноручно заверив результаты.

Которые были таковы: на территории Пантеонов жрецы и боги не ведут разборок, а мирно друг с другом существуют. Что, в итоге, и привело к возникновению и расширению империи-корифейства. Потому что боги-то везде одни и те же, но формат взаимодействия с ними освободил массу сил, сами Пантеоны в ряде случаев помогали роду Лидари, ну и прочие подобные вещи. То есть, расширение корифейства происходило без массовой резни, этакой “ползучей экспансией”. Правда, возникало ощущение, что сама империя ни черта не заинтересована в экспансии, по крайней мере, в рамках материка Зиманды. Но подтвердить или опровергнуть это я не смог, в храмовой библиотеке не было нужных данных. Но тот момент, что корифейство существовало на текущий момент больше тысячи лет, а контролировало непосредственно от силы пятую часть материка, на это тонко намекал.

Ну и некоторые довольно забавные (или, чем чёрт не шутит, достаточно правдивые) описания людей, земель, зверей и даже монстров. С последним – чёрт знает. Псоглавцы и на старушке-Земле жили, пока в места их жительства не наведались исследователи. Или, например, утверждение что Зиманда – плоскость. Так же, как и с разумными видами каких-то карликов или зверолюдей (не оборотней, а именно антропоморфных зверюг базово, от рождения и смерти без всякого оборота) – вот могут быть, а может, воображение у кого-то разыгралось, а остальные подхватили.

Встал, потянулся, зевнул: сколько я сидел за книгами – чёрт знает, но точно долго. И думал уже было бегло пролистать несколько новых томов, как вдруг со спины послышался ехи-и-и-идный такой, пискля-я-явый детский голосёнка:

– Так вот ты какой, Потапыч, – высказался голосок.

А я, оборачиваясь, прислушивался к ощущениям. И ехидная луна, и столб в деревне в мире мёртвых, да и от Пантеона чем-то таким тянуло, на фоне всего остального. Обернулся – девчонка, лет десять от силы. Светловолосая-голубоглазая, прям ангелочек, как таких называют. Только выражение на мордашке саркастичное, ироничное и много ещё какое. Пялится на меня, приподняв одну бровь, с кривой улыбкой.

– А ты, собственно, кто? – полюбопытствовал я, в некотором внутреннем беспокойстве.

– А я, – приняла значительный, важный вид девчонка, аж надула щёки. – А не скажу! – после паузы брякнула она, высунув в мой адрес язык. – Пока-пока, Потапыч! – помахала она ручонкой и, вприпрыжку, побежала из библиотеки, очень пискляво, противно и фальшиво напевая: – Тра-ля-ля, тра-ля-ля-а-а…

Что-то как-то… так, надо проверить, решил я, быстро, но не опрометью двинувшись за девчонкой. Есть у меня подозрения, но в этом случае лучше быть уверенным. Посайгачил по лестнице, выскочил в коридор, увидел подпрыгивающую девчонку. которая скрылась в одном из высоких проемов без дверей. Алтарные помещения, вдоль всего полукруга пантеона, как я понимаю. Уже не торопясь, приблизился к порталу, заглянул.

– Ожидаемо, – вслух озвучил я, внутренне морщась.

Дело в том, что пару алтарей мы с Лидом прошли, и там были статуя всяких богов на постаментах. Скорее всего – алтаревладельца, что-то меня на этот вывод подталкивает. Но в помещении, в котором скрылась девчонка, статуя не было. А был трёхрогий шутовской колпак из бронзы, на каменном постаменте.

– Так, я… – начал было я, разворачиваясь, потому что алтарное помещение просматривалось, а кто эта “девчонка” – практически ясно.

И только было собрался сообщить сам себе, что я в библиотеку – почитать про этого типа, как меня прервало громогласное “БУ-У-У-У!!!” – прямо из-за спины! На чистом рефлексе долбанул назад рукой с разворотом, мимоходом отметив как рука стала лапой и… кричальщик, оказавшийся типом лет под пятьдесят, с лысиной и в пёстром клетчатом костюме, каким-то немыслимым способом увернулся от удара.

– Не стоит применять насилие к жрецу Шута, – важно сообщил он, укоризненно поматывая пальцем.

– Не стоит орать в спины всякие глупости посещающим храм.

– Как не стоит? Очень даже стоит! – аж подпрыгнул тип. – Это смешно!

– Это не смешно, а глупо, – отрезал я, двинувшись в библиотеку.

– Ну, тоже ничего, – со смешком раздалось мне в спину.

9. Речное утекание

Добежал до библиотеки, так никого и не встретив. Возникало ощущение, что пантеон совершенно безлюден или населён небольшим количеством ловко прячущихся типов, появляющихся на глаза “по необходимости”. Впрочем и чёрт бы с ними: меня волновал Шут, один из тринадцати божеств. Просто прямо я про него ничего особого не читал, отложив. А ассоциации из прошлого Мира рисовали картину: “ну всё, звиздец…”

Однако, судорожное вчитывание в “презанятные похождения” этого самого Шута меня несколько успокоили. Больше трикстер, чем безумец, да и “богом безумия” этот тип не был. Шуток, вращения законов и порядков на пинусе, розыгрышей и не только. Не “добрый бог”, само собой, но “добрых” богов в Зиманде и не водилось, как и однозначно злых. Могущественные сущности, но далеко не всемогущие, со своими интересами и довольно лояльные к разумным “в общем”. В частности, конечно, очень по-разному бывало. Но тут ещё играл тот момент, что я как бы посвящён Апопу, через Потапа. И тот факт, что я это бычьё в глаза не видел, всуе и не очень не поминал, факт моей “закреплённости” за этим божеством не отменяет.

С другой стороны, Шут – это Шут, и нарушение, искажение законов, правил и норм для него – законно и нормально, судя по всему описанному. Более того, когда описывалась “профессиональная паства” Шута, помимо лицедеев, воров, мошенников и ряда подобной публики (далеко не всегда криминальной – некие “охотники на дру” были в этой самой пастве, без пояснения кто эти “дру”, как и азартные игроки, несмотря на то, что “удачей” заведовал иной бог), в них были включены: сутяги, крючкотворы и стряпчие. Про них даже отдельный пассаж был, на тему “выставлять чёрное белым, а белое чёрным”, что его шутейству весьма угодно. Ну и не говоря о том, что был этот Шут… богом луны. И ощущения ехидства в светиле в мире мёртвых – понятно. А в деревеньке, очевидно, было его капище или ещё какое место культа.

Выходит довольно неприятный момент: может эта морда юмористическая меня иметь в виду, более чем возможно. И моё появление в посмертии этого Мира… хрен знает, но тоже может быть его шуткой. А может и не быть.

Кстати, отсутствие приличного статуя в его капище – норма, потому что в отличие от прочих божеств, Шут вообще не имел “фиксированных обликов”, ну а про расу, вид и пол и говорить смешно. А трёхрогий колпак символизирует его персону по причине того, что на тот самый, первый конклав этот товарищ явился в виде гигантского петуха, с роскошным гребнем и парой ослиных ушей. И кудахтал там вполне человеческим голосом, нужно отметить.

Но, при всех прочих равных… всё не так страшно. Дело в том, что взаимодействие божеств с людьми было достаточно чётко регламентировано, даже с Шутом, что описывалось в храмовых книгах. И “просто так” гадить смертным божество не только не могло, но и не делало этого. Вот обратившись к божеству или явившись в зону его прямого влияния – да, можно огрести. Но вне его “территории”– только обратясь по доброй воле к нему или в крайнем случае – начав взаимодействовать с “его” человеком или существом.

То есть, надо просто держаться от таких мест и существ подальше. Не факт, что поможет, но и не помешает точно. Более того, вполне возможно, что все мои метания из-за “шуточки”, вполне свойственной этому божеству.

В итоге решил не психовать и не дёргаться. С храмовой библиотекой Гденьска мне, похоже, облом. Жаль, но и не критично, в общем-то. Просто заскочу ещё раз в книжную лавку, ну и уже более информировано закуплюсь “в дорогу”. И с портными надо разобраться… Короче: валить из этого храма, да и готовиться к продолжению путешествия.

Решил – и внутренне полегчало. Хотя до выхода из храма пробирался с некоторым опасением, а покинув площадь пантеона – выдохнул с облегчением. Оглядел окрестности, так и не смог прийти к выводу: то ли слишком поздно, то ли уже слишком рано. На востоке (ну, стороне восхода) начинало светлеть небо.

И потопал себе к гостинице – помыться, отдохнуть, полистать купленное не помешает. Спать мне, похоже, сегодня не придётся, а вот перекусить – очень не помешает. С последним, кстати, брюхо выразило полную солидарность: не слишком громко, но вполне слышимо. Иду, значит, топаю, прикидываю, за что мне всё это, ну и как со всем этим жить: чтоб мне покомфортнее и поменьше напрягаться. В общем, занят самым что ни на есть естественным занятием. И тут, из переулка совершенно пустой улицы выскакивает девица, наскакивая на меня. Я, пребывая в некотором напряжении, вызванным теологическими причинами, на этот бросок чуть не ответил ударом. А девица, судя по ощущениям, к жреческому сословию не принадлежала, ну и порвал бы я её нахрен. Или на две половинки, тут уж как выйдет.

Но именно ощущения и то, что я никакой магии в этой “ранней пташке” не почувствовал, её и спасло. Правда, целилась она мне кинуться на грудь, но что-то как-то обниматься с незнакомыми девицами в текущих раскладах меня не тянуло. Да и в других не тянуло, если начистоту: аскетом я никогда не был, но мы, мужчины, на девок очень хорошо ведёмся. Я это по работе не раз и не два использовал, даже несколько специалисток и, для особо эстествующих, специалистов “прикормил”. Небесполезны были, прямо скажем. Но зная и используя уязвимость в окружающих – редкостный идиотизм считать, что все – идиоты и меня на такой естественный крючок не попробуют поймать. Так что “не для незнакомых мои пестики топорщились”, да и с знакомыми старался быть поосторожнее.

Тут, на Зиманде, могут быть и другие расклады, но думать пинусом – точно не мой выбор. И так тело тератоморфа и память-личность прошлого теловладельца подкидывают всякие не самые приятные сюрпризы. А текущий расклад – прямо как из сводки происшествий про лопоухого приезжего, с бывшей кучей денег. Так что девицу на подбеге я крепко ухватил за плечо: руке оборотня она ничего неисправимого не сделает, будь у неё хоть меч-кладенец в декольте. А до уязвимых частей меня она просто не дотянется – у нас дли-и-инные руки.

Девица в хвате подёргалась, в бесперспективности убедилась. Вообще внешне – ничего такая, сисястая-большеглазая. Одета по-мещански, как называлось третье “надсословие”, судя по мной прочитанному. Хотя, конечно, в купленом уточнить не помешает, да и ещё закупиться. Лицо – взволнованное, с подтёками слёз, жалобное… Вот только взгляд, не постоянно на мне сфокусированный, но время от времени бросаемый. Расчётливый, спокойный, профессиональный такой, не свойственной “отыгрываемой роли”. Впрочем – посмотрим.

– Господин, господин, на вас одного надёжа, – запричитала девица, перестав дёргаться в хватке. – Горе у меня, беда-а-а… – зарыдала она.

– Это хорошо, – довольно покивал я, внутренне подготовившись и начиная видеть жизнь.

Вообще – ни черта хорошего. Девица с большой долей вероятности – наводчица бандитов или гопников. Но пустая улица не только плюс, но и минус. Например, часть чердаков-крыш я не только не контролирую, но и не вижу. И схлопотать несколько болтов – с полпинка. Надо понимать, откуда опасность, ну или бежать подальше, задействовав мистическую защиту. Но бегать не слишком хочется, да и разбойники вполне могут иметь какие-то “антимагические” боеприпасы – на такие фигулины были намёки в прочитанном. Без подробностей, но всё же.

Короче, напрягся-собрался, но драпать (или атаковать) пока не пойму, откуда опасность – не стал. Да и билась в голове мысль, что, может, всё это – “шуточка”. Не исключённый вариант среди всех возможных.

Девица на моё заявление настороженно зыркнула, но всхлипнула и завела плач Ярославны. Под её всхлипывающий речитатив я пристально всматривался, а точнее – вчуствовался в округу, время от времени ловя себя на внутреннем аккомпанементе рассказу наводчицы: “Сами мы не ме-е-е-естные, сгорели-и-и обобралали-и-и, люди добы-ы-ыя, поможите, чем можите-е-е!”

Впрочем, суть “печальной повести” заключалась в том, что к “обобрали” и прочее происходила только предварительная подготовка. Якобы, в домишко этой мамзели ввалились “злостные тати”, и вот прям щаз творят различных типов и видов насилие, над престарелыми родителями и малолетними сестрицами. И надежда, как понятно, только на меня.

– Это ты замечательно правильно выбрала помощника! – радостно заявил я, поскольку рассказ грозил пойти на второй круг, а злодеев вокруг не наблюдалось.

Даже закралась мысль – а врёт ли? Ну такая, маловероятная, но всё же. Впрочем, даже если передо мной невинная жертва – бежать-спасать мне просто лениво и… не нужно.

– Сейчас мы с тобой направимся в караулку городской стражи, – продолжая широко лыбиться, радостно заявил я. – Они и родных твоих спасут, а разбойников покарают!

– Господи-и-ин, стражники – ленивы да и не придут…

– Придут, я прослежу, – веско сообщил я.

– Нерасторопны…

– Потороплю, – отрезал я. – Пойдём, голубушка, к страже – сама же тут рыдала: “времени нет”, – потянул я девицу по направлению к центральной площади.

– Так они же вас не послушаюу-у-ут… – рыдала она.

– В слове моём сомневаешься?!

– Нет, господи-и-ин…

Правда её, всё так же держа за плечо, приходилось фактически тащить. И через четверть минуты она взвизгнула, согнувшись в животе, фактически повиснув на удерживающей её руке.

– Ну что?! – недовольно нахмурился я.

– Тать по чреву ударил, когда убегала. Боли-и-ит…

– Ничего, вон, помогальщики бегут, – широко улыбнулся я.

На этот раз искренне – ко мне бежала парочка, со спины, ловко и бесшумно, но всего двое и не стрелки. Хотя что кто-то в засаде – никто не гарантировал, так что буду прикрываться бандюгами, а дальше укроюсь.

И тут девица, оскалившись, цепко вцепилась в мою руку, одновременно выхватывая из междусисия… нет, не кладнец. Но какой-то кинжал, что моё благодушие несколько пригасило: а если яд? Так что вторая рука быстро сжала занесённую ладонь с кинжалом и с хрустом вывернула. Вот только бандитка, злобно щерившаяся, только зашипела, ещё крепче цепляясь в руку. И тут уже выходила дилемма: счищать с себя налипший криминальный элемент значило неминуемо подставить беззащитную спину набегающим подельникам. А это уже опасно, но и оставлять бандитку – неразумно. Но времени нет, как-то… Хотя! То, что нам мешает, то нам и поможет!

И, с внутренним хеканьем, широким взмахом, я использовал тяжёлый тупой предмет типа “бандитка-наводчица”. Тело оборотня не подвело, хотя поприседать-поизгибаться пришлось, чтобы справится с инерцией и смещеннием центра равновесия.

Со свистом шипящая бандитка описала дугу, смачно влепив брыкающимися ногами подельнику в морду, ну и тяжело, с хрустом ударившись во второго. Получивший по морде отлетел, с брызгами крови, а второй, вместе отпущенной наводчицей, тяжело рухнул на землю. Полюбовался я картиной “повержение преступности оборотнем”, пригляделся. Сходил, поднял кинжальчик – чем-то от него невнятным, но явно магическим разило, слабо, в схватке не почувствовал. Ну и вещица симпатичная, хоть и странная – больше на азиатские кинжалы узором и изгибом смахивает. Как оружие мне не сгодится, но как сувенир – почему нет?

Попинал-похлопал по стонущим – крепкие, паразиты, все живы. Трофеев в виде груды золота и легендарных магических артефактов троица бандитов не имела. Наверное, потеряли где-то, лопухи такие. И призадумался: с одной стороны, оставлять в живых за спиной потенциальных мстюнов – дело глупое, вот совсем. С другой – не факт, что я в Гденьске когда-нибудь появлюсь. С третьей: я, в принципе, от казней удовольствия не испытываю, когда самому казнить надо – тем более.

В итоге, порвал на стонущей бандитке платье, от чего она, первый раз за встречу, с настоящим ужасом заскулила: битая, ломаная, ну и, видно, надеялась, что я её насиловать с особой жестокостью буду. Но мне её не слишком чистые (и слишком ароматные) мощи были без интереса. Платье я распустил на лоскуты, как самую длинную тряпку, связал бандитов друг с другом, да и потащил за собой на верёвочке. И дотащил до центрально-казнильной площади, где была “сторожка городской стражи”.

– Открывай, стража! – застучал я в дверь сторожки. – Медведь пришёл, – не без иронии, вполголоса, дополнил я.

– А? Хто?! Чего надыть?!! – запричитала высунувшаяся в дверной проём стражничья морда, дохнувшая перегаром.

– Тебя “надыть”, – хмыкнул я, – разбойники, – ткнул я в связанную и умеренно изгвазданную троицу. – На прохожих нападают, пока стража водку жрёт.

– Тык… а точно разбойники? А ты кто таков? Добрые люди в такое время…

– Ты, страж, сдурел. Я, значит, напал, а потом в стражу их притащил?

– Это… Нескладно выходит, – признал он. – А всё ж, кто таков?!

– Грамотный? – на что последовал кивок, а я просто продемонстрировал письмо.

Чёрт знает, был ли этот тип грамотным, или впечатлился печатями и уверенностью. Но после минуты воплей в сторожку появились ещё несколько, таких же датых типов, развязали, повязали и оттащили бандитов в сторожку. Первый же заверил, что слов “почтенного видома” достаточно, чтобы отправить “подлых татей” на каторгу. Ну, чёрт знает, но тратить времени на эту историю я больше не собирался, так что просто направился к гостинице.

И непонятно: то ли просто нормальная случайность, то ли всё же “шуточка”, рассуждал я по пути. Впрочем, всё равно не пойму, так что махнул рукой.

В гостинице портье, клюющий носом, вскочил, извлёк откуда-то горничную, которая сопроводила меня до комнаты. Кивнула на требование пожрать и предложила потрахаться завернуть. Причём, судя по виду, рассчитывала перележать предложенное на спине и, возможно, подремать – очень уж сонный вид был у девицы, чудом не зевала. Отмахнувшись от предложения покрывать – и девицу, и её возможный сон – я засел за книги.

Через пару часов, уже более знающий, направился в книжную лавку, где стал трясти местного гендальфа на “путевые заметки” и “сословные грамоты” корифейства, причём именно конкретную, для каждого сословия.

– Есть только для Гденьска, – буркнул книжник.

– Давай и их, – отмахнулся я.

Правда, от книжной лавки пришлось заходить в галантерейную и покупать заплечный мешок-рюкзак: всё же слишком объёмными покупки выходили. И, кстати, взгляды прохожих показывали, что какой-то аналог коня мне ТОЧНО нужен. Потому что пялились на меня охренело и со смешками, а в столице, думаю, похуже будет. Ну или слугу какого, специального… Хотя железный конь смотрится более стильно, да и толку от него будет побольше. А главное – я почти уверен, что в отличие от слуги, железного коня не придётся пинать, для того, чтобы он нормально работал.

Зашёл к портному, был обломан: теоретически функционал портной сохранить может, но нужно ему не меньше седмицы, при этом одежду надо будет ему оставить. Так что прикупил я у портного что-то вроде пончо-плаща без рукавов, до середины бедра. Вполне сносный вид, да и зачарован, как оказалось: поддерживает комфортную температуру.

– А если взопреете в трудах ратных – охладит, ваше почтенство, – заверил хозяин-портной, подгоняющий шмотку прямо на мне. – Столичная зачарованная ткань, – значимо сообщил он.

Ценник был ощутимым, но вещь, вообще-то, действительно и необходимая сейчас, да и потом может пригодиться. А вот ждать неделю не было никакого желания. Возможное внимание Шута несколько напрягало, так что направился я в речной порт Гденьска.

Последний был не слишком велик, но имел массу причалов – видимо, использовался для ремонта-обслуживания транзитных шаланд. При этом, как сообщил мне откопанный не без помощи уличных мальчишек “счетовод портовый”, а вообще – управляющий портом, до следующего судна, “достойного вашего почтенства” ждать не меньше десяти дней.

– Грипина редко больше двух дней задерживается, ваше почтенство. Так что обождать не больше дюжины дней надо, – важно кивал чин.

– Дюжина – много. И никакие суда в Протев, – таки выяснил я название столицы, – за эту дюжину дней не отправляются?

– Почему же, отправляются, ваше почтенство. Но дурные, с рухлядью да зерном, где там вам…

– Найду, где. Время дорого, где мне эти “дурные корабли” найти?

В общем, из здания портового управления, как я для себя назвал “учётный дом”, меня сопроводил какой-то мелкий служка. А через час я “обживал” капитанскую каюту – уж кем меня воспринял пожилой бородатый дядька в сопровождении чиновника – чёрт знает. Но каюту сам предложил и даже безропотно направил матросов вычистить-отмыть по моему пожеланию. Сама каютка была невелика, метра два на три, ложе да небольшой столик с табуреткой, ну и застеклённое оконце под потолком. В принципе – мне хватало, а сейчас световой день приличный. Так что забил я на всё, развалился на вытряхнутой шкуре, покрывающей ложе, и углубился в читку книг. Так, читая, дождался ощутимого толчка, сменившегося ощущением движения – Быстрица, как называлась торговая колоша, отплыла от порта.

На страницу:
6 из 7