Ржавчина и соль

Джим неопределенно пожал плечами. Он пришел сюда не для того, чтобы наслаждаться изысканными вкусами, а для того, чтобы поговорить.

Когда подавальщица приблизилась к их столу, чтобы забрать пустую тарелку, Нора небрежно произнесла:

– Сегодня роз не нужно, как вы понимаете. И принесите моему спутнику кофе со специями. Без соли.

– Не надо, – попытался было запротестовать Джим, но его никто не слушал. Подавальщица молча поклонилась, бросив на него опасливый взгляд, и удалилась.

– Чай здесь отвратный, – усмехнулась Нора, делая глоток кофе из чашки. – Пока мы ждем, я, пожалуй, начну. Постарайся меня не перебивать, ладно? Мне и так будет довольно трудно это все вспоминать.

Джим молча кивнул, вновь ощутив укол вины перед этой женщиной.

– И не смотри так. Такое чувство, что ты хочешь меня застрелить. – Нора повела плечами. – Если не можешь, смотри не на меня. У тебя действительно очень тяжелый взгляд.

Джим зачем-то сделал еще глоток чая. Одна из плавающих в чашке травинок попала в горло, и он закашлялся. Справившись, опустил глаза на стол и бросил:

– Говори.

Нора помедлила несколько секунд, очевидно, собираясь с мыслями, а потом начала свой рассказ.

– Я увидела твоего отца впервые через три дня после того, как похитили Диану Беккет. Он пришел в наш дом призрения. Я не знала, кто он, и решила, что Виктор явился для того, чтобы усыновить кого-нибудь из детей. Накануне нам подкинули младенца, и я тогда подумала, что неплохо будет отдать его этому представительному мужчине, явно не знающему нужды. Я подошла к нему, чтобы предложить содействие. И он ответил, что помощь ему действительно нужна. Но не та, о которой я думаю. Он показал свои документы, а я очень испугалась. Не то чтобы леди Грейв нарушала законы, но некоторые доходы дом призрения получал из не самых законных источников. Иначе было не выжить. Сироты никому не нужны, что бы об этом ни писали в газетах, пафосно рассказывая, сколько средств потрачено, чтобы «бедняжки смогли стать полноценными членами общества». Но доходы дома не интересовали твоего отца. Он попросил меня рассказать о каждой девочке от пяти до десяти лет, которые воспитываются у нас. Просьба меня удивила, но я это сделала. Виктор слушал меня, как мне тогда казалось, невнимательно. Кивал невпопад, все время норовил положить руку на кобуру и вообще вел себя странно. А потом, когда я закончила, он попросил меня следить за этими девочками. Сказал, что им может угрожать опасность. И ушел.

– Ушел? – нахмурился Джим, поднимая глаза на Нору. – Просто ушел, и все?