Станция Бякино – 2: Чернотроп

– Фу, что за выражение «терлась», – нахмурила брови Маша. – Ты же знаешь всю историю. К чему всё это. Выводы такие оттого, что всем известно: «яблоко от яблони недалеко падает». Вспомни, как он меня подставил и хотел убить.

– Ну не убить, предположим, а вернуть, – Ю немного засмущалась от мысли, не говорит ли она чего лишнего. – Впрочем, вернёмся к детям.

– А что мы можем…

Фразу Бориса Валентиновича прервал скрип деревянных ступенек приставленной к стене лестницы. Кто-то тяжелый медленно поднимался на чердак. Мужчина встал, достал свой пистолет, снял с предохранителя и, взяв в руку светильник, подошел к проему. Ю тоже поднялась, быстро вставила магазин в винтовку и ловким движением отправила патрон в патронник. Зашла за одну из подпирающих крышу стоек и, высунувшись, прицелилась в район выхода.

Скрип слышался все отчетливей, и вскоре над уровнем пола показалась голова:

– Еще не спите? Есть разговор.

Голова оказалась смотрительницы Лидии Михайловны. Борис протянул ей руку и помог подняться.

– Чего лестницу не подняли наверх? – Бабушка облокотилась на одну из деревянных перекладин и пыталась отдышаться. – Зомби знаете какие бывают шустрые, запросто забираются по ступенькам. Не сразу, правда, но удается чертятам.

– Мы подумали, ваши ребята ее уберут, – ответил Борис. – Могу только предложить присесть на матрас.

– Посмотрите на него, какой мужчина, – серьезным голосом произнесла смотрительница. – Наверняка у тебя уже и жена есть. Такие на вес золота нынче. А к моей Наташке всё-таки присмотрись. Отдам и второй женой, пропадет она без меня. Слишком доверчивая и добрая. Умеет вкусно готовить, было б из чего, конечно, стирает белье и вяжет спицами.

– Вяжет? – переспросила Маша, хотя четко слышала, что сказала старушка. – Что конкретно она может связать?

– Эмм… Дай-ка подумать, – бабушка полностью закрыла левый глаз, правый закатила назад. – Носки теплые шерстяные может, варежки, шарф прилично получается, сама такой ношу зимой, шапки.

– А свитер? – добавила девушка.

– Свитер не знаю, – ответила Лидия Михайловна. – Но она быстро учится. Если найдете где-то журналы с выкройками и пряжу, уверена, что сможет.

Хозяйка станции повернулась к Борису и продолжила разговор:

– Так что? Заберешь, сынок? Сердце мое не будет знать покоя, пока дочь не пристроена. Я же не просто так с приданным отдаю. Первое время провизии вам обоим за глаза хватит. Не придется беспокоиться. А дальше, если буду жива, посмотрим. Да я уверена, ты и сам можешь о себе позаботиться. На старость лет стала видеть людей насквозь. Вот только Мишаню своего недосмотрела.

– Жена моя умерла в первый же день эпидемии вместе с дочкой, – Борис снял очки и убрал в нагрудный карман куртки. – Лидия Михайловна, скажи, а пряжи на станции много?

– Для тебя много, если поладим, – не успокаивалась старушка.

Бабушка села на матрас и тихонько заплакала:

– Правнуков не сберегла, теперь и остальных не спасу. Приедут наемники этого барыги и всех тут положат. Вы же понимаете, что, если даже мы соберем им еще раз ресурсы, они на этом не остановятся. Предлог-то выдуманный. Так и будут нас доить до конца.

– Может, и не выдуманный, – Борис Валентинович взял керосиновую лампу в руки и сел рядом с бабушкой. – Понимаешь, какие-то дела у твоего покойного муженька были с его убитым папашей. Это всего лишь мои догадки… Хотя оставлю пока их при себе. Скажи лучше, кто и зачем снег чистит зимой на железной дороге? Мне сказали, тут поезд пускают, когда сильно заметет, со снегоочистительным отвалом. Якобы доходит он до твоей станции и идёт обратно.

– Три зимы я тут после эпидемии, – ответила смотрительница. – И все три зимы этот локомотив сюда приходил. В первый год раз десять, во второй – один раз всего, да и погода-то была теплой, до Нового года дожди лили. А вот на третью зиму три раза прикатывал.

– Так что же, кто-то на нем приезжал, останавливался и сразу уезжал? – уточнил мужчина.

– Ты знаешь, теперь я начинаю вспоминать, – Лидия сунула руку в карман, достала горсть леденцов и высыпала на матрас. – Угощайтесь.

Девушки с неприкрытой радостью схватили конфеты, но после опомнились и поровну разделили на троих. Борис от своей доли отказался, и подружки еще больше обрадовались.

– Муж мой будто знал всегда, когда придёт поезд, – продолжила Лидия. – В этот день он с самого утра торчал на перроне. Даже на обед не дозваться. Говорю «поезд», потому как кроме локомотива еще вагон был прицеплен. Пассажирский, но какой-то старый, ржавый, и окна грязные. Помню, только свет в них был, а больше ничего и не видно. И не до нас он шел, а дальше. Видишь ли, Борис, на станции Стромино три пути, это чтобы пассажирские и товарные поезда могли разъезжаться. Прямо идет дорога в город И, она объездная и ведет через сортировочную станцию. Второй путь ведет направо, он короче и тоже до города. В общем, каждый раз поезд приходил, муж с какой-то бумагой садился в вагон, и они уезжали направо. Примерно через час возвращались уже по другому пути, и локомотив снова был спереди вагона. Супруг высаживался, и тот шел дальше. Ты думаешь, с Гыркино чистили снег?

– Я думаю, до снега им не было никакого дела, и приезжали они по другому поводу, знать бы по какому, и зачем им нужен был твой муж.

– Тихо, – остановила разговор Маша. – Кто-то еще поднимается по лестнице. Вы что, не слышите?

Глава 7

– Познакомился я со Светкой еще до зомби-эпидемии, – рассказывал Михаил, разрезая острым ножом кусок сушеного мяса на несколько тонких пластин. – Просыпаюсь утром от противного звука сработавшей сигнализации автомобиля во дворе. Думаю, как надоело, неужели нельзя выключить? Поспать не дают в выходной день. Поворочался я немного, позакрывал уши подушкой, пока не дошло, что сигналка эта орет на моей машине. Тут же вскочил бегом в прихожую за ключами, на которых висел брелок, и пулей на балкон. Смотрю, а там девушка в туфлях на шпильках танцует на капоте моей ласточки. В стельку пьяная, конечно. Кричу – ноль внимания. Оделся по-быстрому и бегом вниз, перепрыгивая через ступеньки лестничного пролета. Выскакиваю и говорю: «Что же ты делаешь? Капот весь в мелких вмятинах уже», а она улыбнулась и ответила: «Лезь ко мне, будем вместе танцевать». Тут я в нее и влюбился.

– Увлекательная история, – ухмыльнулся Пашка и снял железный чайник с раскаленной плиты кирпичной печки на кухне в столовой.

Братья не стали пускать незнакомых путников в дом, но и отпускать их побоялись. Близнецы посчитали, что никаких особых указаний по этому поводу ранее не было, и такого рода решения принимать должен Сережа, ну или Маша на худой конец. Кто-то со станции должен прийти и принести еды в любом случае.

Начинало темнеть, компания сидела на стульях за квадратным столом, в центре которого горела толстая парафиновая свеча. Незваные гости оказались щедры. Светлана и Михаил выделили из своих запасов вкусное, но ужасно соленое вяленое мясо, похожее на говядину. Черный чай в пакетиках, сахар, пачку гречневой крупы, полулитровую баночку консервированных помидор, железную банку с зеленым горошком и два бульонных кубика.

Гречка на курином кубике сварилась. Света поставила на стол металлический поднос и принесла с кухни кастрюлю, держась за ручки через полотенце, дабы не обжечься.

– Какой аромат, сейчас язык проглочу, – облизываясь, произнес Сашка. – Уже урчит в животе.

– Ага, у меня полон рот слюней, – поддержал брата Пашка.

– Сейчас, мальчики, еще немного терпения, – радостно успокоила Света. – Разложу только по тарелочкам.

Дверь столовой, тихонько скрипнув, отворилась, и в помещение вошел Сергей.

– Когда уже смажете петли? – недовольно проговорил смотритель и остановил взгляд на семейной парочке за накрытым столом. – Это кто?

– Нужно поговорить, – ответил Сашка и указал на дверь.

Молодые люди вышли из столовой и отошли на несколько метров.

– Они сами сюда забрели, – начал оправдываться Сашка. – Говорят, что челноки и свернули в лес от преследователя. Что нам было делать?

– Например, напугать, – еле слышно ответил Сережа. – Да так, чтоб бежали час без оглядки и это место обходили стороной.

– Когда мы их заметили, – парень почесал затылок и виновато опустил голову. – Они уже осматривали тут всё. Попросились переночевать и едой поделились.

– Вот оно что, – Сережа потрепал приятеля по плечу. – Повелись на вкусности.

– Мы здоровы и молоды, весим почти центнер каждый и работаем от рассвета до заката, – поднял взгляд близнец. – Постоянно хотим жрать, и это естественно. Тем, что приносит нам Маша, можно только голубей накормить. И потом, указаний по охране периметра никаких не было. Вы там определитесь уже, чего сами хотите.

– Ладно, на станции сейчас я один, ребята в ходке, – ответил Сережа. – Как вернуться, все решим, пока заприте их что ли где-нибудь и ничего об этом месте не болтайте.

– Так мы и сами ничего не знаем, – улыбнулся парень.

Сережа протянул целлофановый пакет с чем-то светло-коричневым.

– Принес вареный горох, но к вашему ресторанному меню он вряд ли подойдет. Хотя все равно забирайте, раз голодаете.

Сережа пошел на станцию, а Сашка немного посмотрел ему вслед и вернулся к гостям.

Компания ела варёную гречку на бульонном кубике, запивала сладким чаем и закусывала консервированными овощами.

– А вот у меня был случай, еще до зомбаков этих, – разошелся Пашка. – Приехал я как-то раз к приятелю в гости, и тот на радостях давай меня настойкой своей фирменной угощать. Я говорю, не могу, за рулем, а он знай свое. В общем, напробовались в тот вечер знатно. Сначала хотел на такси до дома доехать, но черт дернул меня сесть за руль. Так делать, конечно, категорически нельзя, и себя не оправдываю. Это я с похмелья водить не могу, а вот датый вполне себе запросто. Дело еще вот в чем: городок наш устроен таким образом, что с одного конца до другого можно потихоньку дворами проехать, практически не выезжая на оживленную дорогу и не привлекая внимания дорожной инспекции.

Короче, просыпаюсь утром, умываюсь, завариваю кофе и подхожу к окну. Глядь, а машины-то нет. Хоть голова и раскалывается, выскакиваю во двор и оббегаю вокруг дома. Я иногда сбоку ставил тачку, когда все места заняты. Нет, и всё. Вызываю сотрудников и пишу заявление на угон. Те его принимают и, заверив меня, что сильно волноваться не стоит и всё будет хорошо, спокойно уезжают.

С горя иду в магазин и беру красненького, дома открываю, выпиваю стакан залпом, и тут меня осеняет. Прозрел… Вчера, когда я ехал домой, то решил, что праздник должен продолжаться, и по пути зарулил к другому другу. Через дом от меня живет. Ну и по итогу, изрядно усугубив, решил идти домой пешком, рядом же. Извинялся, потом звонил в службу.

– Вот это история, – удивилась Светлана и широко зевнула.

– Да врет он всё, – стараясь не смеяться, встрял Сашка. – Мы же близнецы, и сейчас, и раньше всегда держимся вместе. Если бы эта история была на самом деле, я бы не только знал, но и рядом был.

– Что-то уже спать хочется, – потянула руки в разные стороны Светлана. – Может, на раскладушке прилягу возле печки?

– О нет-нет, – поспешил взять ситуацию в свои руки Сашка. – Вы будете спать в помещении за стенкой, там и две широкие скамьи есть.

Близнецы вывели парочку наружу и проводили в постирочную комнату. Оставив влюбленным лишь горящую свечу, подперли дверь железным ломом.

– Это нечестно, – прокричала Света. – Зачем нас запирать и забирать рюкзаки? Мы же сами поделились.

– Так надо, для всеобщего спокойствия, – ответил Сашка. – Провизию вашу мы не тронем, не переживайте. Завтра всё решится, а пока просто спите. Вы в безопасности, как и хотели.

– Это вам тот парень приказал, да? – не успокаивалась женщина. – Он ваш начальник? Позовите его сюда, нужно срочно поговорить.

Но близнецы уже не слышали, братья пошли спать на свои уютные диванчики перед жарким камином.

***

По деревянной лестнице явно кто-то поднимался. Борис Валентинович встал и подошел к выходу, посмотрел вниз и, обернувшись, сказал Лидии Михайловне:

– Девушка какая-то, видимо, к нам хочет.

Борис наклонился и подал незнакомке свою руку. Та поднялась на чердак и, увидев смотрительницу, растерялась от неожиданности.

– Анастасия, внучка моя, – Лидия достала из кармана конфету, развернула и положила себе в рот. – Сладкое помогает мне от нервов. Это ее мальчиков забрали наемники Сидоровича.

Бледное лицо Насти едва освещала керосинка. Девушка плакала, но слезы уже давно не текли из ее глаз. Светлые, длинные по пояс волосы цвета пшеницы, маленький носик и открытый лоб. Внучка смотрительницы выглядела явно моложе своих тридцати лет.

– Вы нам поможете? – тихим и тонким голосом спросила девушка и повернула голову к бабушке. – Баба Лида, я ухожу, нет таких сил, которые смогут меня здесь более держать.

Лидия Михайловна встала, подошла к Настеньке и крепко ее обняла. Затем непонятно из какого кармана своего мешковатого платья достала травматическое оружие, очень похожее на револьвер, и отдала внучке. После повернулась к Борису и громко произнесла с серьезным видом:

– Я так поняла, вас интересует комплект зимней одежды?

– Шесть, – ответил Борис. – Четыре мужские и два поменьше на этих вот дам, – мужчина показал головой на Машу и Ю. – Шапки, шарфы, варежки, носки. Если есть возможность, фуфайки и ватные штаны с валенками.

– Доведешь Настю до Гыркино и поможешь ей там, чтоб не тронули. Вернешь ее живую – будет тебе зимняя одежда. По рукам?

– А правнуки? Как быть с мальчиками? – уточнил Борис Валентинович.

– Не уверена, что они всё ещё живы, – сухо ответила смотрительница и посмотрела на ещё больше расплакавшуюся внучку. – Поэтому требовать чуда не могу, но если всё-таки оно произойдет, то в долгу не останусь. Всё, что мы приготовили из ресурсов на случай внезапного прихода наемников, достанется тебе, гори оно синим пламенем. Так что, по рукам?

Лидия протянула вперед ладонь.

– Борис, мы можем найти одежду в старых домах, – сказала Маша.

– О, это, дочка, вряд ли, – перебила смотрительница. – Всю одежду давно разобрали, три зимы как-никак прошло.

Борис взял руку Лидии Михайловны в свою и крепко сжал.

Глава 8

Поздний вечер. Железнодорожная станция Бякино.

Сережа сидел во главе стола и ел гороховую кашу прямо из железной кастрюльки, чтобы не мыть лишний раз тарелку. Молодой человек делал так каждый раз, когда Маша не видит.

По разные стороны стола разместились выжившие бродяги и бывалые челноки, пришедшие пару часов назад на ночлег. Мужчины и женщины достали скромные припасы, и каждый жевал свои, время от времени поглядывая, что там такого вкусного трескает сосед по лавке.

– Мужики говорят, его снова видели, – произнес вдруг один из челноков, обсасывая кусок сушёной рыбы. – На прошлой неделе.

– Кого это? – спросила одна из бродяжек.

– Известно кого, – продолжил челнок и хитро прищурился. – Черного бродягу.

Сережа встал из-за стола, подошел к печке-буржуйке, открыл дверцу топки и пошевелил угли железной кочергой. Затем подкинул еще дровишек и, оставив очаг открытым, вернулся к столу.

– Темнокожий, что ли? – не унималась выжившая женщина.

Свеча на столе вдруг ни с того ни с сего потухла, и в зале ожидания заметно потускнело.

– Сквозняк?

Челнок достал из нагрудного кармана куртки коробок, вынул из него спичку и, чиркнув ее головкой об чиркаш, поджёг фитиль.

Лица, сидевших вокруг стола, осветились, и мужчина продолжил свой рассказ:

– Черный, потому как одежда на нем вся черная. Высокие кожаные ботинки с крупным протектором, широкие джинсы, а главное – длинная кожаная куртка с капюшоном. Я таких не видел ни у кого. За спиной небольшой рюкзак, а в руках автомат.

– Серьезный, видимо, мужчина, – вздохнула бродяжка. – Старый или молодой? Лицо-то хоть разглядели те, кто его видел?

– Так в том-то и дело, – ответил челнок. – Кожаный капюшон надет на голову и свисает так, что глаз не видно.

– Ну и что? Тоже мне невидаль какая, – с громким звуком поставил на столешницу железную кружку один из мужичков, резко встал и, повернувшись к свободным лавкам, буркнул: – Что в нем такого?

– А вот что, – не успокаивался рассказчик. – Говорят, не человек это вовсе, а зомби. На вид обычный бродяга, вот только кожа на лице и кистях рук точно как у мертвяков этих. Идет вдоль железной дороги и бормочет что-то сам себе под нос. Ни на кого внимания не обращает.

Те, кто встречал его, говорят, что на расстоянии десяти шагов от него возникают неприятные и непонятные ощущения в теле. Какое-то напряжение, чувство тревоги и страха.

– Ужас, как интересно, – завороженно смотрела выжившая на рассказчика истории, думая, что он выдумывает. – А бормочет он что? Разобрал кто-нибудь?

– Да кто его поймет? Неразборчиво, – призадумался мужчина и добавил. – Один, правда, расслышал слово «мама», будто зовет он ее или ищет.

– Прекрасная история, вот бы встретить его, – женщина уперлась локтем на стол и положила на ладонь свою голову. – Маму потерял, какая прелесть.

– Вы посмотрите на нее! – нервно вспылил челнок. – Я ей про то, что он зомби, а она: «Вот бы посмотреть». Дура, что с нее возьмешь. Здоровые мужики обходят его стороной, а ей все равно. Бывалые выжившие сворачивают в лес при встрече, как бы не шмальнул из автомата, а она его жалеет.

– Да врешь ты, потому что всё, – ухмыльнулась женщина. – Самые настоящие враки. Не бывает полулюдей-полузомбей. Обычная страшилка на ночь. В такую даже мой семилетний сын не поверит.

Челнок покраснел от возмущения, но сдержал себя в руках и не стал отвечать даме.

– Вообще-то не выдумки, – прозвучало со стороны.

Из темного угла зала ожидания вышел седой мужичок с козлиной бородкой, очками с настолько толстыми линзами, что зрачки в них казались маленькими точками.

Челнок подвинулся в сторону и освободил место рядом с собой.

– Присаживайтесь, уважаемый.

– Нет-нет, некогда мне рассиживать, завтра рано вставать, нужно поспать хотя бы чуточку, – ответил с уважением мужичок. – Просто не мог не возразить барышне. Видел я его лично, собственными глазами.

– Кого? – чуть не рассмеялась бродяжка, но сдержала эмоции.

– Того, про кого разговор, – ответил мужчина. – Год назад. Километров за сто пятьдесят отсюда.

Собрался я, значит, табак отнести на соседнюю станцию. Местный самосад, крепкий, зараза, легкие можно выплюнуть, если закашляешься.

– Что значит «самосад»? – спросил вдруг Серёжа.

– Это значит, сынок, что табак сами вырастили.

– И долго он растет? – продолжал интересоваться молодой смотритель.

– Месяца три, не меньше, – ответил мужик и отмахнулся рукой. – Так о чем это я? А, о черном бродяге. Иду я, как обычно, вдоль путей и думаю о том, как потрачу награду за доставку. Смотрю, навстречу идет кто-то. Пригляделся, человек с автоматом чешет, да не на плече висит на ремне, а в руках держит. На бандита не похож, я их много раз видел, тем более, что не ходят проклятые по одиночке. На наемника тоже. Ни на кого не похож, в такой одежде никто не ходит. Длинная кожаная куртка с капюшоном. Штаны и берцы. Все черное.

Останавливаться я не стал, виду не подаю, что испугался, натуру хищника знаем, плавали. Иду и соображаю, нырять в лесок смысла нет, только засвечусь, что товар ценный несу. Подхожу ближе, а он голову вниз опустил и не замечает меня. Капюшон половину лица скрывает, щеки и губы синие, словно мертвый. Руки такие же, как только оружие держит, не знаю.

Делаю шаг в сторону, уступаю ему дорогу, значит, а он мимо прошел, будто меня и нет вовсе. Только когда он рядом был, дыхание мое перехватило, ни вздохнуть, ни выдохнуть. Грудь сильно сдавило, думал, задохнусь. После отпустило, полумертвый этот ушел дальше и вскоре скрылся из виду.

– А слова? – перебил мужичка челнок. – Слова он говорил какие-нибудь?

– Что-то мычал тихонько себе под нос, не до этого мне было, чуть не умер без воздуха.

– Ха-ха-ха, – громко захохотала неугомонная бродяжка. – Ты себя в зеркало-то видел? Хотя о чем это я, ты вообще хоть что-то видишь? Очки с толстенными линзами для красоты носишь?

Женщина встала из-за стола, подошла к мужичку и пощелкала пальцами перед его лицом.

– Чего не реагируешь? – продолжила женщина.

– Тихо! – ударил ладонью об стол Сергей. – В моем убежище не позволю издеваться над пожилыми.

Бродяжка замолчала и, обернувшись, посмотрела на смотрителя с удивленным лицом. Женщине казалось, всем весело от ее придирок.

– Ты какой пример сейчас показала сыну? – продолжил Сережа. – Кем он вырастит, по-твоему?

Женщина обиженно взяла свои вещи со стола и пошла на лавку к ребенку.

Все сидели молча некоторое время и думали о словах молодого человека.

– Но главное не это, – вдруг продолжил мужичок с козлиной седой бородкой. – После того как черный бродяга прошел, через полчаса он снова оказался впереди меня и опять шел навстречу. Та же куртка, штаны и автомат. Вот скажите, я что, на сумасшедшего похож?

В зале со стороны лавок раздался смешок.

– Вроде в своем уме до сих пор, стихи знаю наизусть и считаю хорошо в уме. Точно говорю, навстречу шел он и никто другой. Это я без очков нихр… Ничего не вижу, а в очках вполне даже. Не стал его дожидаться и завернул в лесок переждать. Второй такой задержки дыхания я мог и не выдержать.

Мужичок выпил тёплой кипячёной воды из протянутой ему кружки и пошёл спать в свой угол.

Бродяги молча сидели и поглядывали друг на друга.

– Так вот оно что, – произнес еще один челнок, но помоложе. – Я думал, брешут все на Ерелинской станции.

– Ты это, братец, про что? – задал вопрос первый челнок.

– Ходит там легенда, будто на одной из станций не пустили паренька на ночлег. Шел он с матерью своей. Та в метрах двухстах впереди была, не знаю почему, поругались, может. Так вот, зашла она в убежище, а когда сынок подошел, то перед его носом дверь и закрыли на ночь. Не успел, сказали, комендантский час. А еще болтают, будто покусали его в тот вечер зомби, но, видать, не сильно или еще что, в общем, не до конца заразился паренек. А может, иммунитет сработал, кто ж его знает. Короче, ходит он теперь и ищет свою мамку, заглядывает в окна станций и зовет ее.

– Короче, короче, – пробубнила выжившая бродяжка и повернулась спиной, лежа на лежанке на полу. – У кого короче, тот дома сидит.

– Я думал, это байка, страшная сказка на ночь детей пугать, – продолжил, не обращая внимания на слова женщины, второй челнок. – Ну чтоб боялись по ночам на улицу ходить, да и вообще были осторожны.

Свеча на столе вновь потухла. Сергей взял ее в руки, чтобы заново поджечь от огня в печи.

В железную дверь станции кто-то постучал. Сережа посмотрел, как обычно, через щель между досок в заколоченном окне и отскочил от легкого испуга. Снаружи в окно станции через решетку пытался вглядываться человек в черной кожаной куртке с капюшоном на голове.

Глава 9

Утро следующего дня.

Борис Валентинович постучался в дверь станции Бякино. Через пару мгновений та открылась, и друзья зашли в помещение убежища. Маша и Ю, не успев переступить порог, налили воду в таз и поставили на греться на печь. Ноги девушек «гудели» от ходьбы по мелким камушкам возле железной дороги.

Борис сел в своё любимое кресло. Скинул тяжелые кожаные ботинки, затем аккуратно снял тонкие носки и, засунув их в обувь, откинулся на спинку и протянул ноги вперед.

Настя робко стояла у входа и осматривала незнакомый зал.

– Ну как тебе тут у нас? – Маша подошла к молодой женщине и, взяв ее за руку, повела к столу. – Тесновато? У вас-то побольше места будет.

– Уютненько, – тихонько произнесла Анастасия и посмотрела на вошедшего в дверь Сережу.

Сергей поставил на пол два эмалированных ведра со свежей водой из колодца, одно возле умывальника, а второе у печи, и накрыл их железной крышкой.

Молодой человек переглянулся с супругой и подошел к новенькой.