Жемчужина среди принцесс

6 апреля 1498 года в Амбуазе внезапно скончался Карл VIII, поражённый приступом апоплексического удара из-за того, что ударился головой о притолоку двери. Так как он не оставил прямых наследников, новым королём стал его кузен, герцог Орлеанский, принявший имя Людовика XII. Таким образом, за пять дней до своего шестилетия, Маргарита радостно сообщила своему брату:

– Теперь Вы – первый принц крови и наследник французской короны!

Однако на самом деле маленькому Франциску всё ещё было далёко до престола.

Глава 2

Соперницы

Уже в шесть лет Маргарита Ангулемская обнаружила замечательный ум, оправдав честолюбивые надежды своей матери. Однако заботы о том, как сохранить наследство сына, отбирали у Луизы Савойской слишком много времени, чтобы позволить ей посвятить себя исключительно детям. Поэтому она решила принять помощь дамы, образование и положение которой позволяли стать гувернанткой юной принцессы. Как только об этом стало известно, многие знатные женщины стали предлагать ей свои услуги, претендуя на эту почётную должность (ведь Маргарита была родной сестрой предполагаемого наследника престола). Вероятно, это доставило удовольствие молодой вдове, долгое время терпевшей пренебрежение придворных. Однако проницательная графиня не поддавалась ни на лесть, ни на запоздалые заявления о преданности. В конце концов, её выбор пал на Жанну де Шатийон, мудрую и добродетельную даму с безупречной репутацией, чей муж, Жак де Шатийон, был камергером короля и занимал ту же должность при Карле VIII. Будучи наследницей графского рода, она пользовалась большим уважением при королевском дворе. Поэтому, когда Луиза Савойская попросила в своём письме к Людовику ХII одобрить это назначение, король немедленно дал своё согласие, и, вдобавок, послал приглашение графине Ангулемской и её отпрыскам навестить его в Шиноне.

Желание короля – закон. И вот Луиза со своими детьми в сопровождении своего камергера Жана де Сен-Желе (который, по слухам, стал её любовником после смерти мужа), а также двух фавориток покойного графа и его внебрачных детей прибыла в замок Шинон, где, по словам Ги Бретона, «появление этой любопытной компании ошеломило всех».

Но, если как супруга графа Луиза почти не имела права голоса, то в качестве вдовы с детьми стала главой Ангулемского дома, и с ней приходилось считаться. Тем более, что вдовствующая королева Анна Бретонская удалилась в Нант, кроткая Жанна Французская, супруга Людовика, находилась в Туре, а её старшая сестра, надменная Анна де Божё, жила в отставке в Мулене. Король же приветствовал своих родственников очень радушно. Весёлая и легкомысленная со стороны, но предусмотрительная и хваткая на самом деле, графиня Ангулемская сумела произвести на него хорошее впечатление.

Но особенно король был очарован Маргаритой и её братом. Красота детей и их таланты возбуждали всеобщее восхищение, и с гордым удовлетворением Луиза принимала поздравления придворных.

– Когда король был в Шиноне, – свидетельствует Жан де Сен-Желе, – мадам д'Ангулем приехала к нему в гости с двумя детьми: четырёхлетним сыном по имени Франциск и шестилетней дочерью по имени Маргарита. Сказанный господин, король, принял гостей благосклонно и любезно с честью, подобающей его ближайшим родственникам по отцовской линии. Он предоставил указанной даме жильё в своём замке Шинон над своей собственной спальней, где он часто навещал её самым фамильярным образом. Что касается детей, король не знал, как оказать им достаточную благосклонность, ибо, если бы он был их отцом, он не смог бы сделать для них больше. Так было приятно и восхитительно смотреть на них.

На мой взгляд, в данном случае Сен-Желе не сумел остаться бесстрастным, как подобает хронисту. По-видимому, он ревновал Луизу к королю. К сожалению, о том, кого молва называла её первым любовником, известно очень мало. Гораздо больше сведений сохранилось о его внебрачном сыне Меллене Сен-Желе, родившемся в 1491 году и ставшем довольно известным поэтом. А также о его младшем брате Октавиане Сен-Желе, епископе Ангулемском, который перевёл «Энеиду» на французский язык и сочинил ряд рондо, баллад и т. п. Так как последний появился на свет около 1466 года, можно предположить, что в то время, когда Жан де Сен-Желе стал любовником графини Ангулемской, ему было немногим за тридцать. Он происходил из знатного ангулемского рода, носил титул маркиза Монтелье и составил весьма точную «Хронику» за 1270 – 1510 годы. Следовательно, Жан был довольно образованным человеком и любил женщин. Правда, некоторые историки считают отцом Меллена не его, а Октавиана, который после тяжёлой болезни отказался от разгульного образа жизни и принял духовный сан.

Впрочем, Жан зря ревновал свою любовницу к Людовику ХII. Луиза оставалась гостьей короля в Шиноне всего в течение семи или восьми дней. Однако вдова и её дети так основательно завоевали благосклонность своего государя, что тот взял их под свою непосредственную защиту и заявил:

– Я думаю, что Роморантен – слишком скромная резиденция для первого принца крови, поэтому предлагаю Вам, графиня, вместе с Вашими детьми поселиться в моём замке Блуа.

Конечно, предложение короля польстило материнской гордости Луизы и решило её финансовые проблемы, так как наследство Франциска было большей частью заложено. Но в Шиноне графиня узнала очень неприятную для себя новость: оказывается, Людовик XII решил после двадцати трёх лет брака развестись со своей бездетной супругой Жанной Французской, чтобы предложить свою руку и трон Анне Бретонской, молодой вдове покойного короля Карла VIII. И та вполне могла родить королю сына.

17 декабря 1498 года в Амбуазе было официально объявлено о том, что папа разрешил Людовику ХII развестись с женой по причине близкого родства. А уже 8 января 1499 года король женился на Анне Бретонской. Что же касается Жанны, то она получила титул герцогини Беррийской и поселилась в Бурже, где по совету Сен-Поля основала орден аннунцаток (в ХХ веке её канонизировали).

Возможно, именно под влиянием второй жены в феврале король лишил Луизу Савойскую своей личной защиты и потребовал от неё покинуть дворец в Блуа и переехать в другой королевский замок, Амбуаз:

– Мы хотим, чтобы Ваши дети, графиня, провели детство там, где мы провели своё собственное.

Правда, он подсластил горькую пилюлю тем, что даровал Франциску титул герцога Валуа. Но попытка Луизы получить для сына также герцогство Орлеанское, что означало бы официальное признание его наследником трона, не увенчалась успехом.

Графиня была не из тех людей, кто забывает обиды. Это в некоторой степени объясняет внезапную холодность, которая возникла между Анной Бретонской и Луизой Савойской. Тем не менее, последняя уже занимала совсем другое положение, чем при Карле VIII, когда была супругой принца, далёкого от престола. Теперь она пользовалась уважением не только придворных, но и простонародья. Потому ревность Анны, вызванная таким же властным характером, как и у Луизы, породила между ними вражду. Несмотря на это, бретонка была преданной женой и милостивой государыней. Поведение графини как супруги тоже было безупречно, но её любовь была более требовательной. Её страсти, будь то любовь или ненависть, не знали середины.

– Я больше никогда не выйду замуж! – постоянно заявляла Луиза.

На что добродетельная Анна с негодованием парировала:

– Это неудивительно: ведь графиня собрала вокруг себя в Амбуазе кружок слишком весёлых и расточительных дворян, лично преданных ей!

Они обе были образованными и культурными женщинами, и, вдобавок, очень одарёнными. Но если королева имела неплохие способности к управлению государством, то энергичная Луиза после получения власти превзошла достижения своей соперницы. Тем не менее, в личном обаянии Анна не имела себе равных, несмотря на лёгкую хромоту, при жизни её прославляли как благодетельницу народа и память о ней до сих пор жива в Бретани.

Вскоре до Луизы Савойской дошли слухи, что королева в положении.

– Впрочем, графиня не отчаивалась, – пишет Е. А. Коровина, – и постоянно посещала отшельника Франциска Паолийского. И каждый раз, провожая свою гостью, отшельник давал ей цветок из своего сада, повторяя: «Ждите!» Луиза засушивала цветы в молитвеннике и ждала. Чего? А Бог знает…

Итак, по договорённости графини с Людовиком, она из Блуа переехала с детьми в Амбуаз. Но взамен король пожелал, чтобы большую часть своей беременности его жена провела в Роморантене, принадлежавшем Луизе, вдали от всякой заразы. После чего отправился в итальянский поход. Если предшественник Людовика XII целился на Неаполь, то новый король претендовал на Милан, как потомок Валентины Висконти, наследницы герцогов миланских. В его отсутствие Анна Бретонская 19 октября 1499 года родила, к радости графини Ангулемской, дочь – Клод. Потом королева ещё много раз пыталась произвести наследника, но, увы, её сыновья рождались либо мёртвыми, либо вскоре умирали. А Луиза Савойская ждала…

Но однажды две эти властные дамы объединились в своей ненависти к одному человеку. Их жертвой стал Пьер де Роган, маршал де Жие. Король Людовик назначил маршала кастеляном Амбуаза и наставником юного Франциска вместо Жана де Сен-Желе. Напрасно Луиза Савойская пыталась протестовать против этого назначения, Людовик считал, что графиня с сыном должна находиться под его присмотром. В свой черёд, Анна Бретонская не нравилось, что её муж всё больше и больше попадал под влияние Жие, который делал свою карьеру при трёх французских королях – Людовике XI, Карле VIII и, наконец, Людовике XII, став при последнем столь же влиятельным фаворитом, как кардинал Жорж д’Амбуаз.

Кроме этого мотива искать причины холодности королевы к маршалу следует в её детстве. Жие, бретонец по происхождению, по мнению Анны, предал свою отчизну! Много лет назад он был шпионом короля Людовика ХI, мечтавшего захватить Бретань. Затем открыто выступил на стороне французов в 1488 году, когда близилась решающая битва бретонцев с завоевателями. Это доказывают счета: маршалу было выдано 4000 ливров, чтобы Карл VIII мог быть уверен в своей победе. И разве не маршал оккупировал на пару со своим братом Жаном де Роганом Нижнюю Бретань? Для Анны, герцогини Бретонской, Жие не был ни величайшим советником короля, ни влиятельным сановником – он оставался для неё предателем, помощником французов в порабощения её родины.

Сама же Анна, несмотря на то, что дважды была французской королевой, всегда оставалась верна самой себе и своей Бретани, о чём свидетельствовал девиз на первой странице в её знаменитом молитвеннике – «non mudera», что по-испански означало «она не меняется». И в дальнейшем Пьер де Роган имел несчастье в этом убедиться. Вдобавок, он ухитрился испортить отношения с Луизой Савойской.

– Злые языки утверждали, – пишет Ги Бретон, – что молодой маршал был, как и его предшественник, любовником молодой графини… На самом же деле он был в неё безумно влюблён, но любовь его была безответной… Наконец, вне себя от сжигавшего его желания, он, прибыв во двор в Блуа, стал утверждать во всеуслышание, что Луиза Савойская была любовницей де Сен-Желе и пыталась совратить его, Жие…

Конечно, это не могло понравиться графине. Тогда, желая умаслить её, Жие в 1501 году предложил королю женить Франциска на маленькой Клод, уверяя его, что через этот брак Бретань навсегда сольётся с Францией – ведь принцесса, возможно, унаследует герцогство своей матери и принесёт его в придание мужу, который станет полноправным правителем, а ему унаследуют их дети. Людовику ХII эта идея понравилась, зато королева, вся жизнь которой была подчинена желанию сохранить независимость своих земель, была против. Маршал знал, что бретонка недолюбливает его, но был уверен в поддержке короля. К тому же, он надеялся, что если герцог де Валуа действительно станет королём Франции, он, Жие, тоже возвысится.

Узнав об этом, Анна начала собственную игру и начале вести переговоры о браке своей дочери с Карлом Габсбургом, внуком императора Максимилиана I, лелея надежду, что Клод когда-нибудь станет императрицей. Однако Людовик ХII 30 апреля 1501 года подписал в Лионе декларацию, где зафиксировал свою предварительную волю: его дочь выйдет замуж за Франциска, назначенного наследником короны. Поскольку король знал, что у супруги этот проект не вызовет восторга, он держал его в секрете. Жие был в курсе, но тоже хранил молчание. В стратегию проекта вошли и переговоры с Луизой Савойской по поводу брака её сына с Клод Французской. Поскольку Жие не был уверен во вдовствующей графине, он поместил в её окружение двух бретонских дворян, способных добиться её доверия: Пьера и Франсуа де Понбриан.

Тайна раскрылась в феврале 1504 года, когда король настолько тяжело заболел, что началась подготовка к его похоронам. Тогда-то маршал и рассказал Анне о намерении Людовика выдать дочь за Франциска. Кроме того, он озаботился безопасностью своего подопечного, собираясь отправить его в замок Анже, славившийся своей неприступностью, как только станет известно о смерти короля. В свой черёд, Луиза Савойская приказала ему контролировать передвижение всех барж по Луаре, следить за всеми дорогами и тропами, ведущими в Бретань, дабы не допустить бегства Анны с дочерью. Королева тайно погрузила принадлежавшие ей драгоценности, мебель и ковры на корабль, чтобы по Луаре переправить их в Нант. Но, когда обоз выезжал за стены Амбуаза, маршал приказал его завернуть. Кроме того, Жие отдал приказ о военном вторжении в герцогство – как только король умрёт.

Но Людовик Х II не хотел умирать. Вопреки всем мрачным медицинским прогнозам, к весне он мало-помалу оправился от своей болезни. Незадолго до Пасхи Пьер де Понбриан попросил Людовика об аудиенции и раскрыл королю планы Жие арестовать королеву в случае смерти её супруга. Личный друг короля, кардинал Жорж д’Амбуаз, не замедлил ухватиться за возможность избавиться от опасного соперника и составил обвинение против маршала, а Людовик XII вызвал Жие в Блуа. Яростно протестуя, крича о своей невиновности, обвиняемый в возмущении покинул королевский замок.

Началось официальное расследование. Канцлер Ги де Рошфор, изначально назначенный главой процесса, удалился от двора, чтобы избежать участия в столь деликатном деле. А Понбриан, напуганный разворачивающимися событиями, поспешил откреститься от своих слов. В отличие от них, Луиза Савойская вовсе не страдала от приступов страха – ведь она была дамой высокого происхождения, матерью назначенного наследника короны (тем более что в январе 1503 года Анна родила мёртвого сына). Когда же, по настоянию королевы, её вызвали в суд, графиня всё свернула на Жие.

В ответ, повернувшись к ней, маршал укоризненно произнёс:

– Если бы я всегда служил Богу так, как я служил Вам, мадам, мне не в чем бы было раскаиваться перед смертью.

Для судей было очевидно, что Луиза находилась в сердце заговора, в то время как Понбриан был лишь посредником, малозначимой персоной. Однако для матери Франциска этот процесс был прекрасным способом отделаться от Жие, имевшего слишком сильное, по её мнению, влияние на сына. Так получилось, что после всех проведённых допросов у судей не было свидетельских показаний против маршала. Однако официальное обвинение всё равно прозвучало 26 июля 1504 года.

Анна была довольна поражением своего врага, ведь это означало сохранение свободы для её Бретани! Кроме того, теперь она могла снова заняться матримониальными планами относительно Клод. И если завтра маршала обвинят в покушении на честь и достоинство короля, это станет его концом. Лишь одна королева будет иметь влияние на мужа, без всяких советников! Разумеется, оставался ещё кардинал д’Амбуаз, но тот верно служил интересам королевства и не забывал проявлять внимание к Анне. Осенью маршал предстал перед Великим Советом, собравшимся в Орлеане, и последовательно отрицал все пункты обвинения. Понбриан запутался в показаниях, а Луиза Савойская снова открестилась:

– Это всё козни моих врагов! Я не принимала никакого участия в заговоре!

Лишь один из свидетелей, Ален д’Альбре, бывший наместник Бретани, настойчиво обвинял Жие:

– Маршал виновен! Это он был главой заговора!

Но тут были личные причины: Ален обиделся, что соперник недавно увёл у него невесту, Маргариту д’Арманьяк, наследницу Немура.

В конечном счёте, обвинение основывалось лишь на показаниях Понбриана, но этого оказалось достаточно, чтобы Жие признали виновным в оскорблении супруги и дочери короля. Наказание ожидалось подобающее – казнь, конфискация, позор семье. Однако с вынесением приговора Совет не торопился, процесс по делу возобновился лишь 1 апреля 1505 года.

Откуда взялась эта отсрочка, когда, казалось, всё уже было решено? Не собирался ли Великий Совет оправдать Пьера де Жие? Не выйдет ли он из суда, покрытый ещё большей славой, в ореоле мученика? Очевидно, что Анну не устраивал такой поворот событий. Не без её влияния Людовик XII решил перенести слушания в Тулузу, поручив ведение суда парламенту этого города, известного своей верностью королю. Это была уже серьёзная опасность для маршала.

Почти месяц (с июня по июль 1505 года) Жие отвечал на обвинения парламентариев. За следствием живо следила Анна Бретонская, не считая лишним одаривать судей и их окружение. 9 февраля 1506 года Тулузский парламент вынес решение: маршал был обвинён в намерении оскорбить короля. В течение пяти последующих лет он должен был держаться вдали от двора, кроме того, Жие лишался звания маршала. Обращение к милости Людовика не дало результатов – очевидно, и тут сыграла свою роль королева. 25 марта некогда всесильный советник короля удалился в свой замок Верже в Анжу. После чего о нём забыли.

Кое-кто из историков намекал, что Анна Бретонская желала смерти сопернику, но большинство склоняются к мнению, что она осталась довольна итогом своих интриг. Унижение того, кто ещё вчера был «лучшим другом короля», её соперника во влиянии на Людовика, – это её устраивало. Она могла быть жестокой, если этого требовали обстоятельства. Но Анна была и умна, чтобы понять: такого наказания вполне достаточно.

Королева знала планы маршала де Жие и ему подобных: выдать наследницу французской короны за Франциска де Валуа. Однако она не хотела этого союза, считая, что он положит конец свободе Бретани. Этого Анна допустить не могла. К тому же, Луиза Савойская не вызывала у бретонки добрых чувств, открыто насмехаясь:

– Королева не способна родить наследника!

Когда же дофин всё-таки появился, но не сделал ни одного вздоха, графиня Ангулемская не могла скрыть своей радости, ибо могла и впредь продолжать надеяться на королевский трон для своего «Цезаря».

– Нет, Клод не нужен француз в мужья! – решила Анна.

Однако летом 1504 года, после того, как Жие был официально осуждён, Людовик ХII, всегда стремившийся восстановить мир между своей властной супругой и Луизой Савойской, отправился в Амбуаз.

– Король, – говорит хронист, – тепло поприветствовал мадам д'Ангулем и её сына и выразил невероятное удовольствие, видя, что монсеньор граф так улучшился в добродетели и росте, и воздал великие похвалы мадам за то, что она воспитала его так мудро и добродетельно.

Затем король поехал в Тур, где поселился в замке Плесси и пригласил графиню присоединиться к нему и привезти с собой сына и дочь. Во время пребывания Луизы у него в гостях король приказал ловить в лесу Шинон оленей и диких кабанов, и каждую неделю привозить в королевский парк, чтобы герцог Валуа не лишился своего любимого времяпрепровождения – охоты. Интересно, что Анна Бретонская, не любившая Франциска и его мать, удостаивала своей благосклонностью Маргариту, но постоянные споры между королевой и Луизой Савойской не позволяли принцессе долго оставаться при дворе. Несомненно, её возмущали враждебность Анны к её матери, пренебрежение к её брату и упорное сопротивление его будущему браку с Клод.

Осенью переговоры о браке старшей дочери короля вступили в новую фазу. Размышляя о возможных женихах для Клод, королева снова остановилась на внуке императора. Откуда взялся этот проект союза с Габсбургами, традиционными врагами Франции? Из прошлого Анны. Её отец, Франциск II, герцог Бретонский, всегда выделял австрийца как могущественного союзника и когда-то предложил Максимилиану свою дочь в жёны. Ведь находясь под гербом австрийского дома, Бретань никак не теряла свою свободу, становясь обособленной частью могущественной империи. Вот причины, побудившие королеву предпочесть Карла Габсбурга, а не Франциска Валуа для своей дочери.

22 сентября были подписаны знаменитые договора в Блуа. В первую очередь, они касались военного и политического союза между Францией и Австрией. Третьим же пунктом был проект брака между Клод Французской и Карлом Габсбургом. Если Людовик XII умрёт, не оставив сына, юные супруги получат впечатляющее наследство: Миланское герцогство, Бретань, Бургундию, Гиень, Оксеруа, Маконнэ, Оксон, Бар-сюр-Сен! Даже само сердце Франции – город Блуа, крепость династии Валуа – было предложено Габсбургу! Если бы этот брак состоялся, королевство было бы открыто для вторжения на западе и на востоке.

Была ли это вынужденная мера? С болью ли в сердце предлагалось всё это австрийцу? Ничего подобного! Анна была очарована открывающимися перед её дочерью перспективами. Этот проект полностью соответствовал её самым потаённым желаниям. Было ли это легкомыслие со стороны королевы? Вовсе нет, глубокий расчет руководил ею.

Осень 1504 года стал временем величайшего триумфа Анны Бретонской. Никогда ещё её влияние не было так велико. Людовик ХII оказал своей супруге самые великие почести: 18 ноября в аббатстве Сен-Дени кардинал д’Амбуаз возложил на её голову корону. Конечно, такая церемония уже была в жизни Анны – Карл VIII также короновал свою супругу, – но на этот раз это не было лишь символическим жестом. Она стала настоящей королевой со всей полнотой власти.

20 ноября состоялся её торжественный въезд в Париж, обставленный с подобающей пышностью – гобелены, развешанные на пути следования королевы, многочисленные театральные представления на площадях, флаги с изображениями королевских лилий и бретонских горностаев. Торжественные речи следовали одна за другой. Апофеозом стал торжественный банкет, на который пригласили тысячу гостей. Ради двадцатилетней королевы собрались все блестящие семьи королевства. Без сомнения, Луиза Савойская тоже присутствовала на торжествах, устроенных в честь её соперницы. Но она знала, что ещё не всё потеряно: Анна до сих пор не родила жизнеспособного сына и, возможно, не родит его и впредь.

Глава 3

Юность Маргариты

Между тем Франциск подрастал в Амбуазе вместе со своей сестрой.

– Вернёмся в мрачные залы старого королевского замка и под вековые деревья амбуазского парка, на зелёные берега широкой Луары, – пишет А. М. Петрункевич в своей книге «Маргарита Ангулемская и её время». – Здесь рядом с развитой не по летам Маргаритой растёт общий баловень, будущий король Франциск I. Казалось бы, ничто не может сблизить задумчивую девочку-подростка и непоседливого буйного мальчика. Она – с пылкой фантазией, мистическим умом, громадной жаждой знания, внимательно слушает рассказы своих учителей о древних философах и евангельских истинах, жадно читает всё, что попадается под руку, а он – с неиссякаемой энергией, бесконечными забавными выдумками, целые дни проводит в шумной компании своих сверстников… А между тем, несмотря на разницу характеров и интересов, самая нежная, самая тесная дружба связывает их, сестру и брата, вырастая и усиливаясь с каждым годом…

Образование и воспитание Франциск получил такое же, как большинство дворян его времени. Знал немного из истории, немного из географии, зато был хорошо осведомлён в мифологии, умел фехтовать, скакать верхом. Детство, проведённое в уединении, оказало на характер Франциска крайне вредное воздействие. Мать боготворила мальчика и всё ему позволяла, а сестра – обожала. Сорванец Франциск был жаден до удовольствий: ходили слухи, что в десятилетнем возрасте он уже имел любовницу из числа фрейлин Луизы Савойской. У него не было тайн от любимой сестры, в том числе, он рассказывал Маргарите и о своих любовных приключениях, которые та позже изложила (дав вымышленные имена героям) в своей книге «Гептамерон», сделавшей её классиком французской литературы.

Принц любил поэзию, как и Маргарита, и уже в детстве они оба писала стихи. Любимым поэтом брата и сестры был Карл Орлеанский, их двоюродный дед, автор следующих довольно известных строчек:

Время сбросило одеянье

Ветра, холода и дождей.

Как парча, на природе всей

Солнца радостное сиянье.

Всюду жизнь, везде ликованье —

Щебет птиц и крики зверей.

Время сбросило одеянье

Ветра, холода и дождей.

Тем временем в жизни детей Луизы Савойской намечались большие перемены. Как только Маргарите исполнилось восемь лет, претенденты на её руку следовали друг за другом: маркиз Монферратский, принц Уэльский, герцог Йоркский, герцог Калабрийский, король Кристиан II Датский… Так, весной 1503 года обсуждался вопрос о возможном браке сестры Франциска со вторым сыном английского короля Генриха VII Тюдора. Людовик XII отправил Жака II, графа де Монбель, в Англию с официальным предложением руки и сердца Маргариты молодому принцу Генриху, который был всего на год старше своей предполагаемой невесты. От имени своего государя французский посол заявил: