Последний из демонов. Книга 1

– Лир Амаль, позвольте! Разрешите моему отряду выдвинуться в бой. Они – опытные бойцы, будут полезны в битве.

– Если желаете прибавить вашим бойцам стажа, советую присмотреться к ним получше, – в голос командующего проскользнули рычащие нотки от раздражения. – Среди них есть одно знакомое мне лицо, в чьём судебном процессе я участвовал лично. Надеялся, что больше никогда не увижу этого скользкого типа вновь, но повороты судьбы подвластны лишь богам. Тяжело будет подставить свою спину и спины товарищей тому, кто убил одного из нас.

Вздрогнув, Таяндрис побледнела и бросила взгляд на свой отряд. Она знала, кого искать глазами. Шейрату сидел чуть в стороне от остальных в компании Мансис. Девушка часто улыбалась и много говорила, в то время как её собеседник больше слушал или делал вид, что слушает. Взгляды наставницы и ученика встретились, от чего ей стало не по себе. Мог ли он быть убийцей?

– Ваши деяния известны в клане, Таяндрис, – продолжил Амаль. – Не спускайте с него глаз.

Она не могла пошевелиться, прикованная взглядом Шейрату. Он будто знал, о чём ей сказал командующий. Набравшись решимости, она двинулась к спутникам. Отряд заметно оживился с появлением командира, но жестом руки она велела им подождать с вопросами.

– Нам надо поговорить, – мрачно сказала она, глядя на своего ученика, и двинулась в сторону, чтобы никто не слышал разговора, он кивнул и последовал за ней. Но соратники, кажется, догадывались, о чём пойдёт речь. Они слишком часто наблюдали эту картину, и помнили, чем она заканчивается, потому проводили пару настороженными взглядами.

Как только их закрыла густая поросль кустов от посторонних взглядов, Таяндрис остановилась, глядя отрешённым взглядом в лесную глушь.

– Я хочу принять правильное решение, – вздохнув, сказала она и повернулась к нему. – Лир Амаль говорил о суде над тобой. Это правда?

Шейрату сощурился, будто получил болезненный укол.

– Правда. Суд был, но моей вины он не доказал.

– Расскажи подробнее. Мне нужно понять, есть ли у меня причины доверять тебе.

Он мрачно усмехнулся и отвёл взгляд в сторону.

– В школе клана у меня был конфликт с одним из учеников… Хотя нет, не так. Конфликт с ним у меня возник гораздо раньше. Мы росли, так сказать, недалеко друг от друга. Я знал его практически с детства. Но я был из бедной семьи, а он – из семьи местного лира, правителя нашей области. Потому я был единственным, кого не расстроила и даже не удивила его смерть.

– Почему? – подозрительно сощурилась Таяндрис.

– Он был заносчив, самовлюблён. Считал, что всё вокруг принадлежит ему. Все вокруг принадлежат ему. И он волен делать с этим всё, что захочет.

Рука Таяндрис дрогнула, но Шейрату, поглощённый собственной злостью, этого не заметил.

– Другие потакали ему, власти его отца. Только я не боялся открыто перечить ему. Смел выступать против, за что часто получал. Но не сдавался. Кем бы я стал, если бы отступил? Отец учил меня тому, что правильно…

Он повернулся к Таяндрис и опешил. В её глазах сквозила странная тоска, которую можно было трактовать как понимание. Но это длилось всего мгновение, будто он застал её врасплох. Твёрдость вновь вернулась в её взгляд, приковывая его к месту, словно пленника.

– Что дальше? – подтолкнула она его командирским тоном.

– Наш конфликт никогда не угасал, и в школе клана он сохранился. Потому я стал идеальным козлом отпущения после его смерти. Чтобы не омрачить память о сыне лира тем, что он погиб по собственной глупости, пробравшись на запрещённую территорию. Ведь ему не писаны правила. – он снова мрачно усмехнулся. – Иронично. По собственной неосторожности он угодил в болото. Кто бы мог подумать, что боги предрешили ему такую кончину? Вероятно, я должен был бы проявить жалость, – прошептал он, набравшись смелости и сделав шаг навстречу девушке. – Но нет. Он заслуживал смерти. И я не собираюсь лгать, что чувствую что-то иное, кроме удовлетворения от этой мысли.

– Шейрату, – помрачнела Таяндрис, его улыбка пугала её. – Это путь во тьму. Сейчас я слышу то, что сказал бы проклятый.

Ухмылка на его лице стала лишь отчётливей, а взгляд сверлил насквозь.

–Так убейте меня, наставница, как прочих своих учеников. Вы же давно подозреваете, что я могу предать Вас.

Её пальцы нервно сжали клинок. И всё же она медлила. Шейрату в выжидании не сводил с неё глаз. Его руки дрожали от нетерпения. Он готов был сразиться с ней за свою жизнь. Пусть она победит, но он не сдастся без боя. Показалось, что теперь её взгляд был не таким жёстким, скорее печальным.

– Ты понимаешь, о чём я говорю? – прошептал он с надеждой, осознав. – Таяндрис?

Она молчала, терзая его ожиданием. Эта тишина изводила. Он чувствовал, как участилось дыхание, как кровь кипит в венах и глухо стучит в голове. А девушка продолжала сверлить его взглядом.

– Что ты ждёшь от меня? Что я буду жалеть и сокрушаться, лить слёзы по этой твари? – взорвался он. – Нет! Он заслужил это! Всю свою жизнь я наблюдал, как он и ему подобные относятся к нам, как к вещам! И что бы я не сделал, я не в силах этого изменить! Но я не собираюсь с этим мириться! Я не собираюсь пресмыкаться перед ними всю жизнь! Я готов бороться за то, чего достоин! Скажи мне, это неправильно?! Скажи же!

Внезапно его запал иссяк. Он остановился, тяжело дыша, глядя на свою наставницу. Она даже не шелохнулась от его всплеска эмоций, лишь наблюдала тем же неопределённым взглядом за его действиями.

– Прости… Простите, – прошептал он и обречённо закрыл глаза. – Простите меня за это.

– За что ты борешься, Шейрату? – внезапно нарушила молчание она. – За благополучие своего народа или за собственное положение в обществе? Что стоит для тебя на первом месте?

– Ты же понимаешь, что это – сложный вопрос? За какое благополучие народа я могу бороться, пока клан самолично отнимает его у эльфов? Ставит недостижимые для многих требования, жёсткие правила, чтобы ограничить власть в руках узкого круга лиц.

– Но тебе так сильно хочется этой власти?

На несколько секунд повисло молчание.

– …Нет. Я хочу справедливости.

– И тебе кажется, что проклятые приносят её за собой?

– Ты считаешь меня идиотом? – усмехнулся он. – Они жалкие в своих низменных амбициях. Поклоняются эфемерным богам, которые дают им призрачное ощущение превосходства. Используют как бездумные инструменты. В общем, делают всё то же, что и делает клан, но более прямолинейно и жестоко. Это – путь в никуда.

– Тогда следуй своим путём. Бейся за него, выгрызай его. Даже если кажется, что добиться чего-то невозможно.

– Я готов бороться за это, – смиренно выдохнул он. – Но пока не вижу своего пути и не понимаю, как.

Таяндрис бросила сосредоточенный взгляд в сторону леса, в направлении, по которому должны были уйти отряды клана.

– Нас отстранили от участия в дальнейшей операции, – задумчиво сказала она.

– Из-за меня?

– Не только. Ты не один вызываешь сомнения у командования. Но из-за своих предрассудков они забывают, кто их настоящий враг. Пока мы здесь, нам нужно отложить внутренние дрязги и сражаться с теми, кто не несёт ничего, кроме смерти и разрушений.

Шейрату вновь посмотрел на неё с недоумением. Она ответила ему взглядом, в котором читался явный задор.

– Разве в пылу битвы кто-то будет к нам присматриваться? – улыбнулась она. Юноша не сдержался и рассмеялся. Ему нравилось это в ней. Она казалась ему близкой, понимающей. Родственной душой.

Отряд Таяндрис пробирался следом за основными силами, уходя немного западнее, чтобы ненароком не пересечься и не устроить очередную словесную баталию с представителями клана вместо войны с проклятыми. Но по пути глаза Шейрату уловили в зелени тело, дрожащее в мелких конвульсиях. Он отделился от остальных и поспешил к раненому. Большинство членов их отряда не заметило его ухода, но один из лучников, шедший в самом конце, всё же обернулся и, помешкавшись, вернулся за юношей.

– Что ты делаешь? – прошипел он, с опаской озираясь по сторонам.

– Хочу исцелить его, – пояснил друид и приступил к делу.

– Ты умеешь исцелять? – недоверие сквозило в словах эльфа, от чего юноша не мог не усмехнуться, но предпочёл ничего не отвечать. Немногие друиды обладали способностями к исцелению, основная масса учеников осваивала стандартную программу, лишь выделившиеся проходили расширенное обучение с углублённым познанием природы. И изгои, угодившие в отряд Таяндрис, явно не могли предположить, что тот, чей потенциал клан разглядел и развивал ещё на стадии обучения, может разделить их участь.

Шейрату бегло осмотрел жертву битвы и заметил небольшую глубокую рану на руке. Не смертельное ранение, но мужчина слишком быстро терял силы. Похоже на яд. Друид накрыл ладонью порез и приложил руку к траве. Он закрыл глаза, и его сознание перенеслось в тело пациента, выискивая блуждающую в его крови инородную жидкость. Вот она, стремительно распространяется, агрессивно цепляясь за организм носителя. Шейрату попытался заставить силой жизненной энергии отступить яд из тела, но тот сопротивлялся, словно живое существо. Он заставлял друида всё больше заимствовать силу у природы, потому что его пациент уже практически оставил борьбу.

– Помоги же мне, – прошептал юноша воину. – Не сдавайся.

Но что-то было не так. Природа шептала, что поблизости враг. Опытный лучник из отряда Таяндрис тоже чувствовал это. Озирался по сторонам, целясь в незримого врага. Не ощущал подсказок природы, лишь интуиции, выстрелил, вероятно, в никуда, затем пустил новую стрелу чуть ниже. Внезапный яростный рёв дал ему понять, что она достигла цели, и древко указывало её местоположение. Ещё одним выстрелом он поразил своего врага в шею, пусть тот и оставался невидимкой. Проклятый упал, и торчащие из его тела стрелы больше не шевелились.

Стрелок развернулся и выстрелил неподалёку от Шейрату. Враги могли скрываться с глаз, но их шаги всё так же оставались слышны. Однако эта стрела никого не настигла.

– Сзади, – прошептал друид в трансе. Он видел эти тёмные силуэты зрением природы, но продолжал поддерживать едва теплящуюся жизнь в бойце.

Лучник развернулся и сделал несколько выстрелов на новые звуки шорохов. Всё затихло. Проклятые выжидали, когда их враг израсходует весь боезапас или потеряет бдительность. Но зря они списывали друида со счетов.

Шейрату отвлёкся от лечения, приложив вторую руку к земле. Ему требовалось всего мгновение, чтобы к силуэтам врагов метнулись корни. Ближайшего к себе противника юноша успел ухватить, но второй сумел улизнуть. Стрелок оперативно выстрелил в корни перед собой и тут же переключился на ловушку рядом с напарником.

– Нет! – успел лишь воскликнуть Шейрату. Это была роковая ошибка. Ускользнувшая тень стремительными скачками приближалась к стрелку. Друид попытался задержать врага травой, что дало свой результат. Проклятый оступился и упал на землю. Лучник тут же поспешил выпустить новую стрелу в противника, но тот успел увернуться и вонзил свой клинок ему в ногу. Спутник Шейрату закричал, скривился и отступил к дереву, выронив своё оружие. Корни обхватили тело врага, лишив его возможности двигаться. Дёрнувшись пару раз, проклятый сдался и стал лишь тихо посмеиваться.

Шейрату хотел вернуться к первому раненому, но одним прикосновением определил, что тот уже умер. Потому он поспешил к своему защитнику. Мужчина не мог даже изъять из раны клинок, лишь дрожал, раскрыв рот в немом крике. Его глаза закатывались, и он слишком уж напоминал друиду предыдущего пациента. Не стоило допускать подобных мыслей, чтобы добиться лучшего исхода. Недолго думая, Шейрату опрокинул эльфа на землю и вынул злосчастный кинжал, жадно шипящий и пульсирующий от соприкосновения с плотью. Края раны казались обожжёнными, крови не было, как и у предыдущей жертвы. Но жжение теперь отразилось в руке друида, заставив его вскрикнуть от неожиданности. Багровое свечение переползло в руку носителя, и тут же боль отозвалась в плече, словно его клеймили раскалённой кочергой. Юноша отбросил клинок в сторону и поспешил оголить предплечье. Там теперь багровел узор, столь похожий на символы, коими покрыты тела проклятых. Не стоило ни одному эльфийскому глазу видеть подобный и у него. Он поспешил снова приложить руки к телу собрата и траве. Тот же яд, но в этот раз Шейрату ощущал нечто странное, что мешало ему сосредоточиться. Жизнь лучника перетекала из тела соратника в его. Этот символ связывал жертву и убийцу. Идеальное оружие.

Отбросив эти мысли, Шейрату переключился на лечение.

– Некш айам дедурш, – посмеивался рядом проклятый. – Тизус амин миерконт таас.

– Я не понимаю тебя, – прошипел со злобой Шейрату. – И рядом нет никого из твоих собратьев. Так что не думай запугать меня.

– Ти умрьёшь, – с явным акцентом сказал пленник на эльфийском. – Как и эктот. Вссе дьёхнуть от тёмнохо кльинка.

Шейрату и сам понимал, что уже слишком поздно что-то предпринимать. Лучник умирал на его руках, а он хладнокровно наблюдал за происходящим, изучая поведение яда.

– Их смехрти во славу Тьёмних Богхов. Вссе падуть перьед их муощью, вссе вы, глупые рабы этохо прокльятохо клуана. Если не мьёжещь убить меня, сдоххнещь от рук моуих бфратьев. Лучше бьёги отсьюда, мальчищщка, пока мьёжещь!

Шейрату вздрогнул, но продолжал наблюдать, как последние крупицы жизни в теле соратника угасают. Затем он медленно поднялся и подошёл к оружию. Корни за его спиной приподнялись, меняя форму клетки, один из них сорвал капюшон плаща, лишив проклятого невидимости. Друид поднял клинок и развернулся к своему пленнику, встретившись с ним глазами. С лица уродливой твари, примкнувшей к разрушительным силам древнего зла, сползла улыбка при виде утерянного оружия.

– Нехорошо беседовать с тем, кого не видишь, – мрачно пояснил Шейрату.

– Ти хочьещь убить менья или побьисетофать? – с презрением фыркнул проклятый, но его глаза продолжали едва уловимо метаться на кинжал.

– Для начала побеседовать. Я хочу понять, за что эльфы отдают свои жизни в этой глуши.

Проклятый усмехнулся, а затем и вовсе захохотал.

– Дюмаесшь, я скашшу тибе шшто-то? Дюмаесшь, заслушищь миллофсть своуих госспод? Ни за шшто!

– Даже если я принесу им голову демона, это ничего не изменит. Клан никогда не позволит мне стать сильнее и авторитетнее. Я не разделяю их взглядов, и они это знают.

Проклятый настороженно усмехнулся, но ничего не ответил, оценивая сказанное друидом.

– Значьит, тибе сушшдино фтать одньим из насс, – изрёк он, наконец.

– Мне лишь нужна сила, чтобы противостоять воле клана.

– Тохда у тибя нет инохо путьи, – рассмеялся проклятый.

– Если она у вас есть. Пока что я вижу лишь кучку озлобленных тварей, наделённых могущественными реликтами и энергиями, которые они используют как дилетанты…

– Да кяк ти смеешщь?!

– … При этом они штурмуют богами забытое поселение в глуши, где нет ничего ценного, кроме потенциальных жертв для ритуалов.

– Вы всехда били слишшком хлупы, шштобы пьёзнасть цьеннофсть книги!

– Значит, книга?.. «Познать ценность»… Хочешь сказать, что это не эльфийский артефакт?

Проклятый замешкался, понимая, что слишком много сказал, от чего Шейрату вновь пришлось проявить участие и попробовать надавить на гордость собеседника.

– Ну скажи же мне, чем она так ценна? – процедил он издевательским тоном. – Если она находится в руках клана, они изучили её вдоль и поперёк. А, если она здесь, значит они ничего не нашли.

– Потьёму шшто хлупы! – зашипел тот. – К ней нье мосшшет дотрьёнуфся ни один низшщий, шшто её недосстоин! Она уничтьёсшает их всьех. Она откруоефся лишь слушшитьелю Тьёмных Богов! Шшто приньесьёт ей дарр, шшто верньёт её сосдатьелиям, и в оубмьен на кльятфу веррноссти обретьёт могусшщестфо! Она откфуоет им путь в эутот мирр, и начньётся другая эра! Насша эра!

– Как пару тысячелетий назад? Когда вы впустили в этот мир существо из тьмы, а оно бросило вас? Хватит с меня проповедей, – покачал головой Шейрату. – Будь у меня в руках сила, подобная вашей, я бы точно применил её гораздо эффективнее. Вы же лишь растрачиваете свои жизни и жизни ваших противников, чтобы элитам клана было чем подкреплять свою роль в обществе.

– Сщщитаешь себья лучшше насс? Так пруояфи себья, досстань книгу, и Лавифонт надьелить тибья силой Богов Тьмы. Ти пьёлучишшь сьилу и софершьишшь то, шшто задьюмал… Мы софершьим, вмессте, – улыбнулся проклятый. – Ведь тибье не досстать её в отинотчку. Книга иссголёдальясь, мы слышшим это в её зове, как бы вашши жалькийе колфтуны не пьиталиссь ехо заглушшить. Она жаждьет кровви и с руадофтью випьеть любохо, кто рифкнёть прикосснутьсья к ней. И ты бьюдешшь испит, иссушьен до посслетней капли! Если сумеешшь тобратьсья до неё, стелать к ней хотья бы шаг, прешшде чем клан расскроет тебья.

– Вместе… Зачем мне нужны столь бесполезные помощники? Я итак довольно хорошо научился заметать следы, – приблизился Шейрату к своему пленнику. – И отлично усвоил, что нельзя оставлять свидетелей.

– Неушьели убьёшшь менья? Тохо, кто сстоль феликкодущно претлошил тибье помощщь? Как хлупо. Сспосссобен ли ти на эуто? Ессли бы мог, сдьелал бы ужше давно! Мальчишщка, что ещщё не быфал в настоуящщих бьитфах. Ты лишшь зьяманифаешшь в ловушшки, а твои спутнихи делають вссё за тибья. Убить в пьервый раз в жиззни слошшно, замаррать свои руки чужшой кроввью. Тьяшжело и бьёльно. Смоушещь ли ти?

Друид пугающе ухмыльнулся, он подошёл ближе к проклятому, будто специально, чтобы тот увидел в его глазах пляшущие безумные огоньки.

– Тебе было больно после первого убийства? – с насмешкой спросил он. – А я ощущал удовольствие. Ведь я убивал того, кто заслужил смерти. Я наблюдал в стороне, как жизнь утекает из его тела. И чувствовал то, что, казалось, никогда уже не смогу вновь ощутить. Но тут, на моё счастье, произошла наша встреча.

Он резко вонзил кинжал в грудь эльфу. Клинок зашипел, коснувшись крови, к его тёмному свечению прибавилось кроваво-красное. На лице пленника отразилась агония, он раскрыл рот в немом крике, как будто бы каждую клеточку его тела раскалили добела. Кинжал пульсировал, насыщаясь, и Шейрату ощутил мрачное наслаждение от этой вибрации. Оставаясь в ране, клинок ускорял влияние яда. В тёмных глазах эльфа-предателя отразился предсмертный ужас, в следующее мгновение они застекленели, конвульсии прекратились, тело обмякло, а изо рта потекла струйка пены.

Шейрату вытащил кинжал. Тот был абсолютно чист, на нём не было ни капли. Возникновение нового символа в этот раз он даже не заметил за волной удовольствия от убийства. Он вспомнил проклятых эльфов, покрытых этими письменами. За каждым символом стояла чья-то жизнь. Юноша хмыкнул и повернул кистью руки, чтобы корни податливо стянули с тела врага маскирующий плащ. Оружие тьмы в его руках не должен был увидеть никто из союзников. Он завернул клинок в текучую ткань и положил в сумку.

– Никаких свидетелей, – задумчиво окинул он окружающее пространство, затем пугающе усмехнулся. – Всё повторяется, не так ли?

Он вытянул руки в стороны, впитывая энергию жизни. Друид прекрасно знал, что при необходимости природа может рассказать о том, что в ней происходило тому, кто хорошо спросит. Он ощущал, как кора ближайших деревьев иссыхает, трава под его ногами чернела, расширяясь кругом. Энергия жизни вливалась в его тело, разливаясь по венам и даруя странное чувство эйфории. Почти забытое ощущение. Та самая справедливость, которой он так желал, которую так долго и упорно отрицал, но, наконец, принял. Теперь он знал, для чего живёт. Теперь он видел свой путь.

Закончив, он вернулся к трупу лучника, поднял лежащий в стороне лук и поспешил, чтобы настичь ушедший отряд. Казалось, переполняющая энергия подстёгивает рвануть вперёд со всех ног, но он так и не решался сорваться на бег. Он думал о Таяндрис. О возникшем притяжении к этой эльфийке. Она завораживала его. Но в то же время он ощущал, что их пути разминутся, и ему придётся сделать выбор, который определит его дальнейшую судьбу.

Юный друид сосредоточенно наблюдал за округой зрением природы, находя проклятых. Шейрату усмехнулся, понимая, что действительно не выжил бы без стольких тренировок с отцом и в клане. Кинжал в сумке вибрировал, дрожал от неутолимого голода, подогревая нетерпение своего нового владельца. Но внезапно всё внимание юноши переключилось на предмет в стороне. Аура тёмной неприродной энергии выделяла его в зрении друида. Любопытство подтолкнуло Шейрату ближе, он поднял нечто с помощью густой травы, служившей тому укрытием. Миниатюрная, пульсирующая энергией вещица, кажется, клинок за спиной начал вторить её тактам. Если она представляла ценность, её могли защитить заклинанием. Юноша смотрел на неё с недоверием, опаской, медленно приблизил руку и коснулся пальцем. Ничего. Тогда он решился взять предмет в ладонь.

Наощупь холодный гладкий камень дрожал заточённой в нём энергией, но что-то явно сдерживало её, оставляя незаметной для глаз колдунов, уже прошедших через этот участок. С обратной стороны была выцарапана руна, похожая на те, что рисуют колдуны, и всё же несколько иная. Такая же, как были на массивных камнях у расщелины. Если это – реликвия проклятых, то что она делает здесь? Задумчиво Шейрату положил камень во внутренний карман камзола и двинулся дальше.

Звуки битвы мотивировали его прибавить шаг. Ворвавшись в бой, Шейрату пришлось тут же пригнуться от просвистевшей мимо стрелы. Рину скривился и продолжил обстрел своих основных целей. Шейрату поспешил влиться в битву с проклятыми и отродьями. Корни затянули проход, отрезав часть врагов, позволяя Таяндрис и её эльфам добить остатки уродливых тварей. Через линию наступления клана пробивалось не так много, звуки основной битвы доносились сюда через деревья, тени танцевали вдалеке. Юный друид, пытаясь унять отдышку, подошёл к командиру и протянул ей лук погибшего соратника.

– Что случилось с Вимером? – напрямую спросила Таяндрис, переходя сразу к делу без лишних предисловий и даже не позволяя перевести дыхание ни себе, ни своим подопечным.

– Я задержался, чтобы исцелить раненого, и этот лучник решил остаться вместе со мной. Нас окружили проклятые, – не сводя с неё глаз, ответил Шейрату – Они были невидимы. Он оборонял меня как мог, пока я пытался лечить воина, но сам был так же ранен отравленным клинком. Я… я не смог спасти никого из них.

Он мрачно вздохнул и опустил голову, принимая своё поражение.

– Почему они были там? Вдалеке от битвы, – нахмурилась Таяндрис, сверля недоверчивым взглядом своего подопечного.

– Я видел другие пятна, – признался друид, подняв на неё неуверенный взгляд. – Они шли в тыл, приближаясь к деревне.

– У Виспо крепкая оборона. Магические барьеры разрушают чары плащей и лишают невидимости. Им бессмысленно пытаться проникнуть туда. Они не могут не знать этого и рисковать без какой-либо уверенности в подкреплении.

Он разгадал её взгляд, проходящий сквозь него. Она не сомневалась в нём. Она боялась, что они ошиблись в трактовке тех данных, что собрали при разведке. Потому ему безумно захотелось помочь ей.

– Я нашёл это, – он достал из нагрудного кармана камень. – Он излучает неприродную энергию, лежал в траве далеко от линии обороны проклятых. И на нём та же руна, какие я видел у расщелины. Я чувствую, что в нём кроется сила, но она будто сдерживается чем-то. Пока не понимаю, зачем он.

Добив наступающие силы врага, остальные тоже подтянулись ближе, явно заинтересованные таинственным предметом. Глаза Таяндрис загорелись от ярости при виде руны.

– Брось на землю! – воскликнула она и занесла свой меч.

***

– Ближе, ближе, – прошептал посланник Тёмных Богов, наблюдая, как силы клана надвигаются на его лагерь.

Эльфы уверенно пробивались через малочисленные отряды проклятых. Ничто не могло остановить клан в его славных деяниях против застарелого врага. Они стремительно приближались к расщелине. Вот уже за деревьями маячили клубы оранжевого дыма, низвергающиеся из разлома в земле, словно болезненного разрыва в пространстве. И сейчас эта расщелина издалека казалась им довольно большой для этих жалких групп проклятых и отродий. Но эта мысль возникла у эльфов слишком поздно.

– Зиш тамаль зетал! – раздалось напевное тёмное заклинание. Ряды клана дрогнули на мгновение.

***

Меч Таяндрис не успел опуститься и рассечь камень. Энергия возникла всполохом, оттолкнув её и Шейрату в сторону, расширяясь и образуя двухметровую арку.

– Портал, – прошипела девушка в ярости.

Хлынувшая из него на свободу волна отродий оттеснила отряд, отделив их от командира. Таяндрис оттолкнула от себя несколько тварей и размашистыми движениями рубанула по ним клинком. Ей удалось подняться на ноги, отступить на пару шагов и прислониться к ближайшему дереву. Она видела, как в прыжке на неё летит существо, похожее на покрытую иглами собаку. Раскрытая пасть демонстрировала четыре ряда зубов несколько секунд, после чего внезапно исчезла. Точный выстрел сместил траекторию полёта уродливой твари.