4\24. Историко-фантастическая повесть

– С третьего в сторону «Константина»? – переспросил Сергей задумчиво. – Нет там ничего. Фарватер только. Может судно проходило?

– Не, до фарватера.

– Ну значит, мираж, – рассмеялся друг, – мы с батей много раз там на лодке мотались, нет там ничего.

– Странно. А на карте одной старинной там остров обозначен.

– Ну, ошиблись картографы, с кем не бывает. Пойдём к остановке, там в одном месте вид на залив хороший, покажете хоть, как шли.

Друзья подошли к бывшей усадьбе. Её стены хоть и сохранили былое величие, но разрушения были видны на каждом шагу. Штукатурка потрескалась, а во многих местах отлетела, обнажив кирпичную кладку. Стоявший рядом флигель постигла ещё более печальная участь. Он был практически разрушен, остались только стены, зиявшие пустыми глазницами проёмов. А вот вход в особняк сохранил своё достоинство в гранитном обличии.

Нисколько не смущаясь, Сергей открыл большую деревянную дверь и ребята попали в коридор, заваленный остатками мебели. Вслед за своим провожатым, они прошли по мраморной лестнице, с мраморными же перилами и балясинами, частично сохранившей свою былую парадность, на второй этаж, откуда по вертикальной металлической лесенке через небольшой квадратный проём пролезли на чердак. Там они выбрались на покатую крышу. Смахнув снег по сторонам, друзья осторожно направились вверх, проскальзывая и ломая уцелевшие листы шифера. Поднявшись, уселись на конёк. Видимость была прекрасная, только небольшая дымка висела. Вид на ледяную гладь Финского залива открывался просто захватывающий. Отчётливо были видны ближайшие форты, вдали угадывались очертания Кронштадта.

– Ну, показывайте, как шли.

– Вон оттуда, от «Кошкиного дома», прямиком к первому, от него ко второму, ну и дальше к третьему. Всё по прямой. Правда, когда обратно шли чуть не заплутали…

– Ну, это я уже слышал. Остров-то где видели?

– Ну вон же, за третьим, в сторону «Константина»…

– Да нет там ничего, я же говорил, вон, смотрите.

– Да не могло же нам обоим померещиться!

– Ну почему… Может и померещилось.

Засомневавшиеся в своей убеждённости, ребята двинулись за авторитетным товарищем в сторону чердака.

– А это что за здание такое? – спросил Денис.

– Бывшая усадьба первого российского канцлера Гавриила Головкина. А последний её владелец – граф Зубов. После революции в ней разместили училище, пока новые корпуса не построили. А сейчас так, хлам всякий хранится. Никто не следит, вот оно и разрушается потихоньку. Вон там – парк усадьбы. Правда, всё заросло давно. Но видно, что насаждения были, тропинки, дорожки, даже два пруда. Я осенью там всё облазил. И здесь, кстати, тоже.

За разговорами друзья дошли до автобусной остановки и прибыли на автовокзал, где, попрощавшись с Серёгой, неспеша двинулись в сторону дома.

– Может и правда почудилось нам с этим островом? – задумчиво спросил Костя.

– Может и так. Однако в Питер съездить, проверить в той книжке, что библиотекарша посоветовала, не помешает.

Пройтись до привокзальной площади по асфальтированным улицам сущий пустяк для покорителей ледовых просторов Финского залива. Ребята направились туда сразу после школы, лишь забежав домой переодеться, и минут через двадцать, совершенно не запыхавшись, были возле недавно отреставрированного здания вокзала «Ораниенбаум» постройки девятнадцатого века, которое праздничным ярко-жёлтым пятном выделялось на фоне окружающей городской унылости.

Главный вход с тремя высокими дверями и полуциркульным завершением, располагался в средней части здания. А само оно – трёхэтажное, причём первый этаж – полуподвальный. На крыше, обнесённой балюстрадой, установлена небольшая конструкция неизвестного предназначения с окном полукруглой формы. Внутри здания ярко-белые высокие сводчатые потолки с лепниной и свисающими шарообразными светильниками, полукруглые своды арок, мраморная широкая лестница и серые колонны в середине зала, создают впечатление, что посетитель попал лет на сто назад. Только пол, выложенный незатейливым узором кафельной плиткой белого и серого цветов, возвращает в советское настоящее.

Ребята посмотрели расписание, взяли билеты и вышли на перрон. До отправления электрички оставалось ещё минут двадцать, и, хоть она уже и стояла возле платформы, друзья решили не торопиться. Прошлись вдоль состава, негромко переговариваясь, заглядывая в окна вагонов и разглядывая фасад вокзала. Вдруг Дениса заинтересовала какая-то небольшая металлическая табличка, закреплённая на стене здания. Он подошёл, смахнул с неё снег и прочитал: «Нив. М.П.С.1892 г. 2,522 саж. надъ моремъ».

– Интересно, чтобы это значило? – ребята уставились на неё, размышляя.

– Марка Витрама, – раздался сзади них негромкий старческий голос.

Обернувшись, друзья увидели пожилого мужчину в старомодном длиннополом пальто, с тростью и в шляпе, из-под которой выбивались пряди седых волос.

– Марка чего? – удивлённо переспросили они.

– Не чего, а кого, – усмехнулся собеседник, – Витрам Фёдор Фёдорович, урождённый Готлиб Фридрих Теодор, заслуженный профессор, астроном и геодезист, соучредитель и председатель Русского астрономического общества в конце девятнадцатого века. Родился в Риге, в 1854 году, а закончил свой жизненный путь в 1914-м. Именно он построил нивелирную сеть между Кронштадтом и Санкт-Петербургом.

– А что такое нивелирная сеть?

– Если вы бывали в Кронштадте, то, вероятно, знаете, что такое Кронштадтский футшток, да?

– Нет…

– Прискорбно… Футшток измеряет уровень моря, что является нулевой отметкой, от которой ведутся все измерения высот. Если особо вас не утомлять научными выкладками, то вкратце это выглядит следующим образом. Слышали, небось, выражение «столько-то метров над уровнем моря»? Как раз и имеются ввиду показания Кронштадтского футштока. Марка Витрама показывает на какой высоте она располагается относительно уровня, отмеченного футштоком. Показания передаются на материк, и дальше, в город, например, на Балтийский вокзал. Возможно, вы обращали внимание на металлические конструкции, установленные на высоких горах, или холмах? Это геодезические знаки, которые тоже показывают на сколько метров над уровнем моря этот знак установлен, относительно показаний Кронштадтского футштока. В целом понятно?

– Ну-у, в общих чертах… – неопределённо покачал головой Денис. – А вы учёный?

– Можно и так сказать. Профессор, в университете геодезию преподаю.

– Да, интересно, конечно. Ну, мы пойдём? – спросил Костя, и, не дожидаясь ответа, зашагал в сторону состава, увлекая за собой друга.

Они вошли в вагон и уселись на жёсткие реечные сиденья. В это время дня пассажиров было совсем немного, основной их поток приходился на утренние и вечерние часы. Утром все ехали на работу или учёбу в Питер, а вечером возвращались. Причём плотность была такой, что заняты бывали не только сидячие места, но и тамбуры с проходами.

Электропоезд тронулся. За окном проплывал однообразный припорошенный снегом пейзаж. На остановках небольшими группками заходили пассажиры и рассаживались, отряхивая мелкие снежные крупинки с одежды. На станции «Университет» в вагон ввалилась большая шумная компания студентов, которые весело и громко что-то обсуждали, то ли теорию функций комплексного переменного, то ли парадокс Симпсона.

– А вон профессор вышел, – заметил Денис на платформе их недавнего знакомого. – Интересный такой мужик, да?

– Ничего интересного. Ты адрес-то узнал куда ехать?

– Конечно. А ты думал, мы на деревню к дедушке? Библиотекарша школьная сказала, Кирилловская, 19. От метро «Площадь Восстания» пешком полчаса, вот посмотри, – Денис вытащил из кармана скомканную карту Ленинграда и показал маршрут.

Вместе с картой из кармана Дениса выпал билет на электричку. Костя поднял его с пола и протянул другу:

– Обронил.

– О, точно. Смотри, а он счастливый!

– В смысле счастливый?

– Ну вот, три первые цифры номера дают такую же сумму, как и три последние. Говорят, желание нужно загадать и съесть его. Тогда оно сбудется.

– Да ну, – усомнился Костя, вытянул из кармана свой билет и начал пристально изучать, – а у меня нет, не совпадают суммы…

– Ну, естественно, – усмехнулся Денис, – вместе же покупали, подряд, значит на одну цифру разница.

– Обидно, – проговорил друг, продолжая разглядывать. – О, смотри, а если номер серии сюда вот прибавить, то одинаковые суммы будут!

– Да только номер считается, серия нет, – устало вздохнул Денис. – Давай лучше решим – пойдём на форты в воскресенье или нет.

– Да чего там решать, оделись и пошли. На билет твой, ешь уже.

– Да ты что, он же на полу валялся! – Денис, потеряв интерес к продолжению разговора, отвернулся к окну в раздумьях о предстоящем путешествии, разглядывая мелькающие мимо дачные постройки.

Вдруг в вагоне началась какая-то суматоха. Задние двери захлопали, по проходу пробежали несколько человек и исчезли впереди. Студенческая компания тут же рванула вслед за ними. Костик тронул друга за рукав, показав на студентов:

– Чего это они?

– Контроль, наверное, идёт, – без интереса, с трудом оторвавшись от созерцания питерских пригородов, ответил Денис, – ты мне билет-то отдай, кстати.

Костя растерянно посмотрел на него и медленно проговорил:

– Да-а, понимаешь, нет его. Съел. И свой тоже…

Денис резко обернулся и увидел входящих в вагон контролёров. Он быстро вскочил и помчался по проходу, дёрнув друга за рукав.

– Валим!

Сзади доносилось недвусмысленное: «Стоять!». Костя мчался вслед за другом, придерживая громыхающие двери. Через пару минут они уже стояли в переднем тамбуре первого вагона, который был до отказа набит безбилетниками, с ужасом наблюдая за приближающейся карой в синей форменной одежде. И кары этой им не миновать, если бы не станция «Лигово». Автоматические двери открылись, и «зайцы» высыпали на платформу, корча замысловатые рожи контролёрам, которые, к слову, не особо-то обратили внимание на их потуги. Двери, громыхнув, закрылись, электричка, свистнув, умчалась.

– Ну. И что дальше? – укоризненно смотрел Денис на Костика.

– Не знаю. Может на автобусе до метро? – виновато предложил тот.

Денис раскрыл свою помятую карту, нашёл на ней автобусную остановку, и со вздохом махнул рукой.

– Пошли уже, что ли! Чего хоть загадал-то?

Костя остановился и посмотрел на товарища округлившимися глазами, в глубине которых была видна усиленная работа мысли.

– Ой, а я забыл…

– Да-а… Мало того, что на электричке не доехали, так ещё и желание не сбудется, – рассмеялся тот.

– Почему это не сбудется? Билет же я съел. Даже два!

– Ага. Только мы этого не узнаем.

Со всеми приключениями и пересадками дорога до метро «Площадь Восстания» заняла почти на целый час больше, чем рассчитывали. Но парни не унывали. До закрытия библиотеки времени ещё было много. Они, не торопясь, прошлись по Суворовскому проспекту, и свернули в сторону Кирилловской – неширокой улицы с тротуарами, отделёнными от проезжей части поребриками, выкрашенными белой краской. Бывшие доходные дома дореволюционной постройки в схожем архитектурном неоклассическом стиле прилипли друг к другу серыми боками. Их фасады с простыми, строгими и гармоничными формами, выстроились в единую линию, за исключением одного здания, парадный подъезд которого утопал в небольшом палисаднике. В нём и располагалась библиотека.

Здание библиотеки одной стороной вплотную примыкало к соседнему, пятиэтажному. А само оно четырёхэтажное, но высотой такое же. Палисадник от тротуара отделяет небольшая ограда в четыре пролёта, прямоугольные бетонные столбы и цоколь которой давно выцвели и потрескались от времени. Столбы венчает навершие пирамидальной формы, а пролёты заполнены чугунной решёткой, сохранившейся в довольно приличном виде. Палисадник не ухожен, всего несколько деревьев и голая земля, слегка припорошенная снегом, да тропинка, ведущая к парадному. Окна первого этажа были полукруглой формы, закрытые железной решёткой в виде солнечных лучей. А на других этажах – прямоугольные, с металлическими отливами. С обеих сторон входных дверей стоят по две колонны с фигурными барельефами и металлическими козырьками. Рядом со входом на стене закреплена памятная табличка с изображением католического креста и надписью: «В этом доме с 1913 по 1918 год жил и работал основатель приюта для мальчиков священник Антоний Малецкий». Открыв высокие застеклённые двери с фигурной железной решёткой, над которыми гордо красовалась вывеска «Ленинградская областная библиотека», ребята вошли.

Холл первого этажа довольно просторный, на стенах – художественный декор с резными элементами в античных мотивах, и несколько неброских, но исполненных благородства, украшений. На полу – жёлтая с серыми вставками кафельная плитка, уложенная точь-в-точь таким же рисунком, как и на вокзале «Ораниенбаум». Высокие белые потолки и большие окна наполняют светом всё пространство холла и лестницы с чугунными перилами, ведущей на второй этаж. Её ступени из прожилковатого светло-серого мрамора мягко отражают дневной свет и наполняют звуком стучащих каблуков всё здание. Между лестничными пролётами – небольшой лифт с сетчатой шахтой. Вдоль стен, выкрашенных в голубоватый цвет пастельного оттенка, установлены несколько огромных зеркал. Между этажами – скульптура мальчика в рабочей одежде, с явно усталым видом, полуприсевшего на какой-то коряге нога на ногу.

Ребята медленно поднялись на второй этаж, стараясь не особо топать по мрамору, гулко отзывавшемуся на каждый шаг в пустом здании. Холл второго этажа почти не отличался от первого, за исключением того, что стены были увешаны портретами неувядающих классиков русской литературы, расположенными между несколькими высокими ярко-белыми дверями без каких-либо обозначений. Дёрнули первую – закрыта. Подошли ко второй, дёрнули – открыта. Вошли. За дверью – просторная комната вытянутой прямоугольной формы, стены которой до половины отделаны деревянными панелями и уставлены каталожными ящикам. В конце комнаты, за длинным узким столом, сидела пожилая сухонькая женщина, внимательно изучавшая газетную подборку под настольной лампой. Её плечи укрывала серая ажурная вязаная шаль с длинными кистями, а голову – коса, уложенная самым замысловатым образом. Женщина удивлённо посмотрела на нежданных посетителей поверх узких очков в тонкой металлической оправе.

– Ну-с, молодые люди, чем порадуете? – грустно проговорила она.

Ребята подошли. Денис молча протянул бумажку. Женщина медленно прочитала вслух:

– «Забытое прошлое окрестностей Петербурга» М. И. Пыляев, – и снова подняла на них удивлённые глаза. – Неожиданный выбор. А вы откуда? И к чему столь раритетное издание таким молодым людям? И, я извиняюсь спросить, кто этот нескромный человек, который вас сподвиг на такой неординарный поступок?

– Мы из Ломоносова, учимся в школе, доклад готовим. А библиотекарша из городской библиотеки посоветовала эту книгу, – обескураженный недружелюбным приёмом ответил Денис.

Женщина сняла очки и потёрла пальцами переносицу.

– Городская библиотека Ломоносова, говорите? А, Машенька! – её лицо вмиг переменилось. – Ну так это же в корне меняет дело!

Кряхтя, она поднялась, запахнулась в шаль, и, шаркая по паркету домашними тапочками, подошла к одному из ящиков. Перебрав несколько карточек, вытянула нужную и исчезла за неприметными дверями в дальнем углу комнаты. Через минуту появилась вновь, держа в руках толстую книгу.

– Прошу вас.

Ребята подошли. На обложке был изображён какой-то сад с высокими деревьями и старинными зданиями. Посередине – название книги и автор, а внизу мелким шрифтом: «Санкт-Петербург. Изд. А. С. Суворина. 1889».

Друзья присели на стулья с дерматиновыми сиденьями и склонились над книгой, аккуратно перелистывая страницы. Библиотекарша уселась на своё место и продолжила изучать газеты, не обращая внимания на посетителей. Так, в полной тишине, прерываемой шелестом страниц, прошло полтора часа, по истечении которых Костя начал ёрзать, скрипя стулом, вызывая недовольную реакцию хозяйки кабинета, зевать, прикрывая рот рукой, и подталкивать друга в бок, на что тот не обращал никакого внимания.

Прошло ещё полчаса. Женщина оторвалась от своего занятия, потянулась и посмотрела на ребят.

– Мне, конечно, лестно внимание двух молодых людей, но только в рабочее время. А сейчас прошу меня извинить.

Денис со вздохом сожаления закрыл книгу. Костя с готовностью вскочил.

– Ну, нашли что искали? – библиотекарша внимательно посмотрела на ребят с ожиданием вопроса.

– Нет, – ответил Денис.

– Ну извините, – женщина продолжила выжидательно смотреть.

– Спасибо вам большое, – Денис повернулся в сторону выхода, возле которого уже топтался Костик.

– Ну что же, прощайте. Машеньке привет, – не дождавшись вопроса, библиотекарша забрала книгу и пошаркала к неприметной двери.

– Подождите, а я вот ещё что хотел спросить, – вернулся Денис.

– Да, – женщина остановилась и с готовностью посмотрела на него.

– А здесь раньше приют был для мальчиков?

– Да, вы правы, молодой человек. Отец Антоний Малецкий организовал приют для мальчиков на собственные средства и пожертвования в 1890 году. Поначалу приют сменил несколько адресов, а здесь обосновался в 1896-м. Тогда здание было ещё деревянным, а в приюте было 120 воспитанников, которые учились разным ремёслам – столярным, переплётным, слесарным. В 1906 году Малецкий открыл ещё и школу с интернатом. Причём дети содержались за счёт благотворителей. Существующее ныне каменное здание было возведено в 1913 году по проекту архитектора Перетятковича на средства, пожертвованные инженером-железнодорожником Михаилом Станиславовичем Кебердзом – 165 тысяч рублей. Огромные деньги по тем временам. В новом здании разместились мастерские, школа, интернат, библиотека и столовая. В нём проживали, учились и работали уже 150 воспитанников. А здание назвали «домом Кебердза». После революции здесь располагались разные культурно-просветительские учреждения. Наша библиотека переехала сюда с Литейного недавно, в 1979 году. Я исчерпывающе ответила на Ваш вопрос?

– Да, огромное спасибо. Это очень интересно.

– Я возьму на себя смелость посоветовать вам читать больше исторической литературы, будет ещё интереснее.

Денис постоял возле выхода помявшись под пристальным взглядом библиотекарши, и, набравшись смелости, задал ещё один мучивший его вопрос:

– Зачем же было так строить? Ну, лестница вот мраморная и подоконники, колонны, барельефы, – блеснул он эрудицией, – скульптура мальчика, опять же. Это ведь всего лишь приют…

– А и правда, зачем? Ведь в вашей школе куда лучше, смею предположить, серой кирпичной коробке безо всяких архитектурных излишеств.

– До свидания, – не найдя аргументов, Денис заторопился за другом, который уже громко топал по той самой мраморной лестнице.

Выйдя из библиотеки, ребята пустились в обратный путь. Увидев возле площади Восстания ларёк, Костя предложил:

– Может перекусим чего? Ещё долго до дома-то. Пирожков, например…

– Да я бы чего посущественнее…

– Ну давай в пельменную зайдём, вон, на углу.

Внутри пельменная была больше похожа на забегаловку-рюмочную. Там стояло несколько высоких столиков без стульев, за которыми посетители поглощали пельмени, запивая их принесёнными с собой напитками, которые, озираясь по сторонам, наливали в гранёные стаканы. У прилавка стояла очередь в пару человек. Друзья пристроились в конец, попутно изучая скромное меню, написанное от руки и вывешенное на стене рядом со стойкой. Очередь подошла быстро. Полная продавщица в грязном белом халате и ещё более грязном колпаке, протёрла грязной тряпкой прилавок, посчитала мелочь, что-то поправила под столом. Ребята терпеливо ждали.

– Ну, что молчим? Заказывать будем? – наконец она обратила внимание на посетителей, за которыми собралась внушительная очередь.

– Пельмени.

– Да вы что? Серьёзно? – ехидно поинтересовалась труженица общепита. – С чем и сколько?

– Мне вот говяжьи одну порцию…

– Говяжьих нет.

– Тогда со свининой…

– Со свининой нет.

– А что есть?

– Рыбные.

– Хорошо. Давайте рыбные, две порции.

– С чем, я спрашиваю?

– А что есть?

– Только уксус.

– Уксус? – Денис удивлённо смотрел на пельменьщицу, силясь угадать, шутит она или нет.

– Ну да, да. Уксус. Берёте?

– Давайте, – вздохнул Денис.

Женщина взяла две пустые тарелки в одну руку, а другой при помощи шумовки, шлёпнула на них по сгустку теста. Швырнула тарелки на прилавок, налила в кружку прозрачной жидкости и поставила рядом.

– А ещё компот можно?

– Маша! Два компота! – крикнула продавщица в недра пельменной и громыхнула счётами. – Восемьдесят шесть копеек с вас. Следующий!

Возникшая из темноты подсобки Маша налила из огромной кастрюли огромным половником компот, поставила стаканы на прилавок и снова исчезла. Денис расплатился, ребята забрали заказ и подошли к свободному столику. Отодвинув на его край грязную посуду, поставили свой заказ. Костя недоверчиво понюхал содержимое кружки, окунул в неё палец и облизал.

– О, кисленький. Правда, уксус. Наверное.

Он вилкой отделил один пельмень, макнул его в жидкость и отправил в рот. Несмотря на непрезентабельный вид, пельмени были довольно вкусные. А уксус придавал достаточно пикантный, в меру кисловатый, привкус.

– Ну как? – заинтересованно спросил Денис.

– Ерунда полная, – ответил Костя с набитым ртом, не переставая закидывать в него пельмень за пельменем.

– Да-да, оно и видно, – глядя на друга, с интересом посматривающего в его тарелку, сказал Денис, приступив к трапезе.

На полный живот настроение Костика значительно улучшилось. Он всю дорогу балагурил, подшучивал над прохожими и соседями в электричке, приставал к другу с вопросами о предстоящем воскресном походе.

– Ну что? Идём? С утра? Как в прошлый раз?

– Да, конечно, решили же. А может ещё у кого-нибудь про остров поспрашиваем? У исторички, например.

– У кого? У Львовны? Да ну, перестань! Хотя, если хочешь – пожалуйста!

Следующий урок истории был в пятницу. После звонка, дождавшись, когда основной поток учеников протиснется через двери в коридор, Денис подошёл к учительскому столу.

– Марина Львовна, а можно вопрос?

– Да, Денис… – она настороженно подняла на него глаза.

– Я, ну, в смысле мы, – посмотрев на стоящего рядом Костю, начал Денис, – хотели спросить о южных Кронштадтских фортах.

– Что именно вас интересует? – ещё более настороженно спросила Марина Львовна.

– Их сколько всего?

– Зачем это вам?

– Интересно как оборона Ленинграда была организована со стороны моря…

– Хорошо была организована, надёжно. В учебнике всё написано. Открывайте и читайте.

– Спасибо… – Денис разочарованно повернулся к двери.

– Ну, что я тебе говорил? – во всеуслышание прокомментировал Костя.

Уже в коридоре Денис спросил друга:

– У тебя какие планы на сегодня?

– Да как обычно, никаких.

– Может, к Иванычу смотаемся?

– Можно и смотаться…

Знакомая дерматиновая дверь приоткрылась. В проёме возник старый историк, настороженное выражение лица которого мгновенно преобразилось в обрадованно-весёлое.

– Проходите, проходите! Не ожидал вас увидеть!

– Здрасьте. Мы вот, проведать…

Пройдя в комнату, друзья уселись на деревянные лакированные стулья с тонкими гнутыми ножками. Денис высыпал на стол из небольшого бумажного кулька конфеты «Красный мак».

– О! Ну давайте чаёвничать! – Александр Иванович поставил на плиту чайник и вернулся к посетителям. – Что нового у вас? Как Марина Львовна?

– Всё хорошо. И по истории тоже нормально. Сейчас палестинскую проблему проходим. А у вас как здоровье?

– Да-а, палестинская проблема – это проблема… А здоровье ничего, для моего возраста даже очень. Уже выхожу во двор, на скамеечке сижу со старушками, воздухом дышу, – Иваныч вздохнул. – Похоже, поработать преподавателем больше не получится. Пенсия началась. Да что мы всё о стариковских проблемах, о себе лучше расскажите, чем занимаетесь?

На кухне засвистел чайник. Учитель поднялся, опираясь о столешницу.

– Давайте мы сами чай приготовим, сидите, пожалуйста! – предложил Денис и, не дожидаясь ответа, помчался на кухню, а за ним и Костик.

Погремев пару минут столовыми приборами и дверцами шкафчиков, ребята вернулись. Разливая чай по стаканам в мельхиоровых подстаканниках с выгравированным военным кораблём, Денис начал рассказ о ледовом походе.

– А мы на фортах были.

– Вот это уже интересно! Ну-ка, подробнее!

Перебивая друг друга, прихлёбывая горячий чай и заедая его конфетами, друзья в подробностях описали всё, что они видели на первых трёх фортах. Александр Иванович заинтересованно их слушал, уточняя иногда детали и дополняя рассказ историческими фактами.