4\24. Историко-фантастическая повесть

– А это что? – ткнул Денис пальцем в акваторию Финского залива.

Костя безразлично пожал плечами и начал одевать куртку, всем своим видом показывая, что уроков истории на сегодня достаточно. А вот библиотекаршу Денискин вопрос заинтересовал. Она подошла и посмотрела куда это тычет парень. А тыкал он в отмеченные кружками островки.

– А! Так это форты, – с облегчением вздохнула она, собрала карту и положила в книгу, аккуратно её закрыв.

– Что за форты?

– Военные сооружения восемнадцатого века. Вы не знаете про них ничего, что ли? – удивлённо посмотрела она на ребят.

– Нет, знаем, конечно, просто тут всё так отмечено не очень, плохо видно, вот и не понял поэтому, – неуклюже попытался оправдаться Дениска, однако девушка ему не особо поверила. А может просто ей было всё равно.

Ребята оделись и направились к скрипящей двери.

– Совесть-то есть? Даже спасибо не дождалась, – покачала головой библиотекарша.

Совесть у парней была. Она заставила их развернуться и картинно поклониться, прижав руки к груди.

– Весьма премного вам благодарны! – почти искренне сказал Денис.

– Просим извинения, поелику мы зело опаздывать изволим, – извинился и Костик.

– Да идите уже, – рассмеялась строгая книгохранительница.

На следующий день, как только начался урок истории, Костя тянул руку вверх.

– Константин, вы что-то хотели? – спросил Александр Иванович.

– Ну да. Мы с Денисом доклад подготовили, как вы и говорили.

– А! И о чём же будет ваш доклад?

– О Китайском дворце.

– Это интересно. Прошу вас.

Ребята поднялись. Не отходя от парты, Костя, ежесекундно заглядывая в свой исписанный корявым почерком листок, начал:

– Китайский дворец построен в 1768 году по проекту итальянского архитектора Антонио Ринальди. Он расположен на территории «Собственной дачи» императрицы Екатерины Второй. А знаете почему «собственной»?

– Ну-ка, ну-ка, интересно… – посмотрел на него учитель.

– Да просто потому, что она предназначалась для императорских особ и туда приглашались только избранные. Остальным вход был запрещён! – Костя победоносно окинул взглядом класс.

– Сначала, кстати, его называли «Голландским домиком», подобно «Монплезиру». Я надеюсь, вы бывали в «Монплезире»? – дополнил Костю Денис неожиданным вопросом, глядя на учителя.

– Да уж, приходилось, – усмехнулся тот.

– А что это означает в переводе с французского, знаете?

– Уж просветите нас, – Александр Иванович слегка развел руки.

– «Моё удовольствие»! – настал черёд Денискиной победоносной улыбки.

– Китайский дворец называется так потому, что он оформлен в духе эстетики Китая. Там очень много подлинных произведений китайских мастеров. Китайцы там, кстати, не жили, как вы могли бы подумать, – продолжил Костя, заглянув в шпаргалку.

Доклад занял добрую половину урока. В основном рассказывал Костик, выуживая информацию из своих записей, а Денис дополнял почти каждый рассказанный факт интересной историей. В кабинете стояла тишина, полная уважения к одноклассникам. Александр Иванович слушал с огромным вниманием, не перебивая и не двигаясь. Только однажды, когда у нерадивого ученика за последней партой упал на пол карандаш с грохотом истребителя, преодолевшего звуковой барьер, он вскинул левую руку в его сторону, прижав одновременно указательный палец правой к губам.

Однако, выражение лица учителя постепенно в течение доклада изменилось с улыбчиво-добродушного на задумчиво-озабоченное. Ребята завершили повествование рассказом об уникальных паркетах дворца. Несколько секунд в классе стояла тишина, а затем Александр Иванович произнёс:

– Браво, молодые люди! Вы не могли бы задержаться после урока?

– Ну да, хорошо… А оценка-то какая?

– Отлично! – сказал учитель, подошёл, и взял в руки Костину тетрадь, обратившись к Денису. – А ваши записи?

– У меня их нет, я так, устно, прочитал и запомнил…

Как только прозвенел звонок, друзья подошли к учительскому столу с настороженным видом. Учитель дождался пока в классе никого не осталось, и спросил:

– Скажите, а где вы почерпнули столь интересные факты?

– В библиотеке городской книгу взяли.

– А как она называется, не припомните?

– Арх… – начал Костя, но, получив толчок в спину от друга, осёкся, – не, не припомним.

– Дело в том, что, насколько я знаю, некая информация, прозвучавшая из ваших уст, содержалась только в одной книге, которая считалась безвозвратно утерянной во время Великой Отечественной Войны. Она находилась в районной библиотеке Нового Петергофа, который, как вы помните, наверное, из прошлого урока, был оккупирован немцами. Они её разорили, многие уникальные издания исчезли… Так может вспомните название книги? – учитель испытующе посмотрел на учеников.

– Не, не…

– Ну ладно, идите… – произнёс разочарованно Александр Иванович и обратился к Косте. – Записи ваши я у себя оставлю, с вашего позволения?

Тот кивнул. Ребята вышли из кабинета, вздохнув и почёсывая шевелюры.

– Может нужно было ему рассказать про книгу? Вон как расстроился… – спросил Костя.

– Не, обещали ведь… – ответил Денис, и вдруг резко развернулся и вновь вошёл в класс.

– Там, в городской библиотеке, девушка работает. Ну очень грамотная… – с этими словами он вернулся к другу.

– А ты что, правда всё запомнил? И ничего не записал?

– Ну да. Так интересно показалось, что как-то всё само-собой запомнилось.

– Ну даёшь!

Долгожданный звонок прервал Денискины воспоминания. Он радостно хлопнул друга по плечу и помчался в коридор. Перемена промчалась за одну минуту, ученики заполнили кабинет истории в ожидании звонка и появления Александра Ивановича.

Звонок прозвенел. Но вместо Иваныча вошла Марина Львовна в неизменном вязаном красно-коричневом жакете и юбке того же цвета, с неизменной старомодной причёской и очках в ещё более старомодной оправе.

– Здравствуйте, дети!

– Здрась… – буркнули дети, – а где Александр Иванович?

– Ваш учитель приболел. Я буду его замещать, – под недовольный гул объявила Марина Львовна. – Открываем конспекты и учебники. Тема урока…

Она вывела на доске: «Ускоренное строительство социализма», и обернулась к ученикам, которые раскрыли девственно чистые тетради.

– Это ваши конспекты? – учительница недовольно покачала головой. – Даты основных исторических событий знать наизусть. Будет контрольная. Конспекты вести, буду проверять. Домашние задания отвечать очень близко к тексту учебника. Кому что не ясно?

– Можно вопрос? – поднял руку Олежка с первой парты.

– Да.

– А во время войны Старый Петергоф был под оккупацией? Просто мы начали тему блокады Ленинграда изучать…

– Тему блокады? Странно… Эта тема в третьей четверти должна быть… Ну, не важно. Читайте учебник. Там всё написано. Итак: «Уже в начале тридцатых годов Советское государство встало на путь ускоренного строительства социализма…»

И ученики, горестно вздохнув, взялись за ручки.

Одновременно со звонком Костя раздражённо сгрёб с парты в спортивную сумку с олимпийской символикой свои принадлежности и помассировал затёкшие пальцы.

– Пошли уже быстрее отсюда, – повернулся он к другу.

Тот был совершенно согласен, однако, выйдя из кабинета, повернул в обратную от выхода сторону.

– Ты куда это? – не понял Костик.

– К секретарю, адрес Иваныча узнать. Сходим, проведаем.

Денис нажал на кнопку звонка, но дверь квартиры Александра Ивановича, обитая дерматином с утеплителем, не пропускала ни единого звука. Он пожал плечами и нажал ещё раз, прислушиваясь. В замке загремел ключ, дверь приоткрылась, в проёме появился ссутулившийся учитель с лицом землистого цвета. Но, увидев ребят, он тут же преобразился. От сутулости не осталось и следа, а лицо осветила добродушная улыбка:

– Милости прошу!

– Здравствуйте, Александр Иванович! Мы вот решили проведать вас, узнать, как дела, – Денис протянул кулёк с апельсинами, купленными в ближайшем продовольственном.

Сняв куртки и забросив на полочку чёрные шапочки—петушки с надписью «АДИДАС», ребята прошли в комнату. Квартира как квартира. Однокомнатная, небольшая, уютная. Мебель как у всех – сервант, книжная полка, письменный стол, диван и телевизор на тумбочке в углу комнаты. Но! Рядом с книжной полкой висел парадный китель с огромным количеством орденов и медалей, а на полке, кроме книг, естественно, стояли различные сувениры военно-морской тематики. Все стены, свободные от мебели, были увешаны фотографиями, картами и ещё какими-то, явно морскими, атрибутами.

– Ух ты! – не смог сдержать восхищения Денис, подойдя к кителю.

– Да, ребят. Пришлось повоевать…

Минут двадцать продолжались тыкания в разные награды с вопросами: «А это что? А это за что?». И ещё минут двадцать тыкания в разные морские атрибуты, после чего пацаны вспомнили зачем пришли.

– Как ваше здоровье, самочувствие?

– Живой. Преподавать пока не могу, врачи категорически запретили. Сказали из дома не ногой, иначе в больницу упекут. А у вас как дела?

– Нормально. Только вот… – замялись ребята.

– Давайте, рассказывайте, – подбодрил их Александр Иванович.

– Да Марина Львовна… Только конспекты пишем. И даты учим. И ещё целые абзацы задаёт на дом, а потом спрашивает почти наизусть… Ничего не рассказывает, а проходим ерунду какую-то!

– Та-ак, – протянул учитель, – а я-то уж, старый дурак, думал, что вы проведать меня пришли, о здоровье справиться. А вы жаловаться заявились, оказывается.

– Нет, нет! – категорически замотали головами друзья. – Мы не жалуемся…

Однако дальнейшее общения уже носило какой-то натянутый характер. Поговорив ещё немного ни о чём, ребята попрощались и вышли, облегчённо вздохнув.

2. Друг

Как обычно нежданно пришла зима. Закончились новогодние каникулы, начались учебные будни. На замерзших, припорошенных снегом и продуваемых холодными балтийскими ветрами, улицах делать было ровным счётом нечего. А дома тем более.

Костя с Денисом вышли во двор. Покрутились на карусели, покачались на качели, посидели на скамейке, и направились в парк. Прошлись по скользким дорожкам, лишь слегка присыпанным песочком нерадивым дворником, поглазели на шумную стайку воробьёв, поскандаливших из-за брошенной ими горсти семечек, прогулялись по Петровскому мосту, глядя на замёрзшую речку Карасту, и безуспешно попытались слепить из грязного крупяного снега комок.

– Да-а… Летом повеселей. А тир сейчас работает? – спросил у друга Денис.

– Не-а, – вздохнул тот.

В тире они появлялись с завидной регулярностью. Реже, чем на лодочной станции, но всё же… Он располагался на привокзальной площади и знаменит был во всём городе из-за Толика, который в нём работал. Знающие посетители, отчаявшись заработать главный приз, который Толик вручал каждому, потушившему десять свечек десятью выстрелами из воздушки, просили его показать класс. Класс он показывал крайне редко, но всё же некоторым счастливчикам везло его лицезреть. Мастер зажигал свечи, садился к ним спиной, заряжал винтовку, брал её правой рукой и стрелял, не глядя, из-под левой. И так десять раз, не промахиваясь. Получив в свой адрес порцию аплодисментов, он вручал заработанный им приз оплатившему выстрелы посетителю.

– Жаль. Может на лодочную станцию смотаемся?

– Так замёрзло всё, чего там делать? Да и дядь Миши, наверное, нет.

– А тут чего делать?

Согласившись с неопровержимым доводом, Костя пнул с размаху ледяной комок, который оказался накрепко примерзшим к тротуару, вскрикнул: «Ух ты, ничего себе!», и похромал за другом.

Пруд был наглухо затянут ровным ледяным панцирем – хоть в хоккей играй. Лодки и катамараны дядя Миша предусмотрительно вытащил на берег ещё осенью, вёсла запер в кандейке. В зимнее время он здесь появлялся очень редко – посмотреть как дела, да смести снег с деревянных мостков. Удивительно, но в этот день он именно этим и занимался.

– Дядь Миша, привет! – издалека хором закричали пацаны.

Он, кряхтя, разогнулся, отбросил веник, и помахал им рукой.

– Давайте, пацаны, заходите, чайку попьём, а то я уж замаялся. Хоть передохнуть с вами, покалякать.

В кандейке было тепло от небольшой самодельной печурки, на которую хозяин тут же поставил чайник. Помещение хоть и не маленькое, но сплошь заваленное разными запчастями для лодок, вёслами, инструментами, и хозяйственным инвентарём. Пацаны частенько, глядя на этот бардак, удивлялись – как он сам-то тут разбирается? Однако, дядя Миша не видел ничего ужасного. Он с лёгкостью находил нужную ему запчасть, молоток, или отвёртку, а на вопросы ребят неизменно отвечал: «Это не бардак, а творческий беспорядок». От творческого беспорядка была свободна только небольшая часть, где вокруг печки стояли старенькие стулья и небольшой столик. Электричества здесь отродясь не было, поэтому полумрак разбавлял только серый свет из небольшого оконца под потолком и старинный керосиновый фонарь «Летучая мышь» над столом.

Налив крепкого чаю в алюминиевые кружки и поставив на стол тарелку с конфетами, хозяин взглянул на пацанов:

– Как дела-то?

– Нормально. А вы чего тут? Не сезон ведь.

– Да что-то дома совсем невмоготу стало. Хоть пройдусь, разомнусь, и то хорошо. В моём возрасте сидеть да лежать противопоказано. Вот и решил приходить сюда почаще. Ну и за порядком пригляжу, опять же.

– А мы так, гуляли в парке, решили на пруд сходить, на лёд посмотреть.

– А чего на него смотреть? Лёд как лёд. Вот на заливе – да. По молодости я частенько ходил туда на рыбалку. Всю зиму практически, как лёд встанет, и до весны. Однажды чуть на льдине не унесло, еле успел трещину перепрыгнуть, даже в воду свалился. Хорошо рыбаки были рядом – вытащили, слава Богу. Валенки полные воды, а мороз под двадцать. И ветерок. Так я валенки-то скинул и в одних носках бегом до ближайшего дома. Даже снасти побросал, так обморозиться боялся. Да и люди отзывчивые попались – в первую же квартиру постучал, так они меня к себе домой завели, обсушили, отогрели. Да-а-а. Было дело. А сейчас всё. Одно развлечение осталось – по парку прогуляться.

– Да какое это развлечение? Чего тут интересного?

– Ну, не скажите… Это в молодом возрасте носишься по делам каким-то, не замечаешь красоты здешней, а я сейчас гуляю себе тихонько, любуюсь на ели, пихты, берёзы, дубы. Мосты рассматриваю – Петровский, Руинный… Его, кстати, мостом Вздохов раньше называли. Вид с него такой, что восторг и вздохи вызывает.

Поболтав и напившись чаю, ребята вышли из кандейки и прошлись по деревянным мосткам, на полметра возвышавшимся над поверхностью пруда.

– А лёд крепкий? – спросил Денис у лодочника, который стоял рядом, облокотившись о перила.

– Попробуй, – усмехнулся тот.

Денис, не задумываясь о последствиях, спрыгнул вниз. Постоял, потопал каблуком – не провалился. Махнул рукой Косте, который спрыгнул вслед за другом. И тут же, скользнув по поверхности, не удержался и грохнулся. Осторожно встал на коленки, потом на ноги, но снова ботинок предательски скользнул, а он опять растянулся. Вторая попытка была немного удачнее – Костя схватился за руку, протянутую другом, и встал во весь рост. Но ненадолго. Подошвы ботинок опять скользнули, и он упал, увлекая за собой и Дениску. Теперь они уже на пару пытались совладать с непослушной обувью, что им и удалось. Правда, далеко не без труда.

Дядя Миша смотрел на это представление с нескрываемым удовольствием, хохоча во весь голос. Друзья, держась друг за друга, обернулись:

– Тут без коньков и с места не сдвинешься! Как только вы на рыбалку ходили?

– Ну так обувь нужна соответствующая – валенки. А в ваших ботинках востроносых только по танцплощадке ходить можно.

– Да ладно! Можно и по льду. Пошли, Костян, до острова дойдём! – запальчиво проговорил Денис и ребята, схватившись друг за друга, начали путешествие утиной походкой, не отрывая подошв ото льда.

До острова дошли. Не рискнув пробираться на него сквозь припорошенные снегом замороженные ветви ивы, развернулись в обратный путь, поминутно падая и вставая, чем доставляли несказанное удовольствие дяде Мише. Пока друзья добрались до пристани, он нахохотался до такой степени, что аж скулы свело. С горем пополам выбравшись на мостки и отряхнув одежду от снега, Денис спросил:

– А здесь рыбы нет?

– Да какая тут рыба. Вот на заливе – да. Окунь, налим, судак, уклейка, краснопёрка, да всего и не перечислишь. Правда, не всегда хорошо ловится, приходилось, бывало, с ледобуром чуть ли не до Кронштадта доходить…

Дядя Миша прервал воспоминания, зябко поёжился и направился в свою кандейку, приговаривая на ходу:

– Прохладно сегодня, мороз. Сейчас бы в баньку… Вы, кстати, не парильщики? Городскую баню после ремонта, говорят, открыли, не слыхали, как там?

– Не, мы там не были.

– А зря. Сходили бы, попарились, сами же говорите – заняться нечем.

И без того серый день стал ещё серее. Поочерёдно зажглись фонари в парке и, махнув дяде Мише на прощание, ребята направились по домам.

Последовав совету старшего товарища, друзья в ближайшую пятницу собрались в баню, чем несказанно удивили родителей – никогда не были замечены в любви к лёгкому пару, а тут на тебе – в баню. Однако ничего страшного в этом они не усмотрели: уж лучше в баню, чем в пивную.

Баня ребятам понравилась с порога. Правда сравнить было не с чем, они же до этого здесь не появлялись. Симпатичный холл с деревянными тёмными отполированными скамейками, и стенами, украшенными резными панно на банную тему, сразу же настраивал на ощущение лёгкого пара. И запах. Неповторимый аромат горячего банного веника, разогретого дерева и моющих средств разнообразных оттенков – от хвойного до розового.

Друзья купили билеты, один берёзовый веник на двоих, и вошли в раздевалку. Рядом со светло-зелёными новыми кабинками для переодевания стояли широкие лавочки, на которых при желании даже полежать можно, если соседу не мешать, конечно. Народу, кстати, было совсем немного, может ещё не все парильщики города были в курсе, что баня вновь заработала, а может просто с работы не пришли.

Раздевшись и взяв с собой веник, ребята вошли в парилку. Дыхание тут же перехватило от горячего пара. Они в замешательстве остановились на входе, прищурившись и прикрыв уши руками. Однако отступать было не в их правилах. Набравшись храбрости, пацаны поднялись на вторую полку. Парильщики вежливо раздвинулись по сторонам, уступая место новичкам. Друзья сели. Вскочили. Опять сели и вскочили, вызвав добродушные улыбки соседей. И снова уселись на самый краешек, подложив ладони под заднее место.

– Вы бы полотенце взяли, да и сидели на нём спокойно, – посоветовал грузный мужик в банной шапке и рукавицах, не переставая хлестать себя по спине здоровенным дубовым веником.

Хлопнув друг друга пару раз по спине своим жиденьким берёзовым, парни выскочили на свободу, вздохнув полной грудью. Немного, минут по пять, постояв под прохладным душем, они уселись на скамейку в раздевалке.

– Что-то тут не так. Либо мы чего-то не знаем, либо это вовсе не наше, – задумчиво проговорил Денис.

– Ну да. Давай передохнём немного, возьмём полотенца, как тот мужик сказал, и пойдём ещё разок попробуем. Если не понравится – точно не наше.

Так и сделали. Второй заход прошёл полегче. Пока один из самых активных парильщиков не начал водой плескать в открытую дверцу печки, за которой были видны разогретые до малинового цвета камни. Вытерпеть лавину обжигающего пара ребята смогли только в течении пяти секунд и снова выскочили, тяжело дыша.

– А мне вот понравилось. Сейчас передохну и снова туда! – отдышавшись, вдруг заявил Костя.

– Думаешь, я не пойду, что ли?

Когда они вошли в третий раз, в парилке никого не было, кроме одного парня примерно их возраста. Он сидел на самой верхней полке и неистово молотил себя веником по разным частям тела. Пацаны уселись пониже и начали понемногу похлопывать друг друга веником по спинам.

– Ребят, подкиньте в печку, а? – приостановившись, попросил парень.

Костя с видом знатока набрал полный ковшик и от души плеснул на камни. Струя пара тут же вырвалась из печки с устрашающим шипением. Хорошо хоть вовремя руку успел убрать. Парень тут же сбежал вниз. Денис тоже.

– Да ты что! Понемногу ведь нужно!

Незнакомец открыл дверь и проветрил помещение.

– Ну вот. Теперь можно и продолжать. А вообще, такие правила есть неписанные – когда в парилку заходите, сразу спросить нужно, подкинуть или нет. И когда выходите – тоже.

– Спасибо за науку, – язвительно проговорил Денис, усаживаясь на полку. – Давай, Костян, я тебя попарю от души, что ли.

Однако попарить от души Костяна не вышло – веник развалился почти полностью после нескольких ударов. Разочаровавшись окончательно, Денис поднялся, чтобы уйти и больше никогда сюда не возвращаться. Тем временем новый знакомый рассматривал остатки веника ребят.

– Здесь купили, да? Тут ничего хорошего не продадут, одни ветки без листьев, вон, смотри, ты его пару раз только хлестанул, а у него полосы красные по всей спине. Да и вообще-то запаривать нужно веник в горячей воде, чтобы он мягче стал. Возьми мой, я напарился уже, – миролюбиво протянул он Денису веник, и обратился к Косте, – а ты чего ему не сказал, что слишком уж сильно?

– Да я думал, что так и должно быть, терпел…

Денис не привык отказываться от предложений, и чтобы не обидеть протянутый веник взял. Он разительно отличался от их куцего изделия – небольшой, лёгкий, мягкий, ветки не торчат. Денис немного похлестал им друга по спине, переживая, чтобы новых полос ему не наколошматить и настало время Костика. От души приложив друга раз двадцать, он, обливаясь потом, выбежал прямиком в душ. До конца выкрутил вентиль холодной воды и тут же выскочил. Собрав всю волю в кулак, вновь зашёл под ледяные струи и даже постоял несколько секунд перед тем, как разбавить их горячей водой до приемлемой температуры. От резких перепадов температуры настроение новоиспечённого парильщика поднялось до самого предела и пришло непреодолимое желание поделиться этим счастьем с друзьями. Тем временем из парной не торопясь вышел Денис с новым знакомым. Переговариваясь на ходу, они подошли к душевому отделению, где на них внезапно обрушилось полтазика ледяной воды. Оторопев от неожиданности и коварства, они замерли, затаив дыхание. А придя в себя бросились под тёплую воду.

Чуть согревшись и рассказав Костику всё, что он о нём думает, Денис пошёл в раздевалку и уселся на лавочку, благоговейно откинувшись на спинку. Костик сел рядом, новый знакомый – напротив.

– Да-а. Класс! Я даже не предполагал, что баня – это так здорово! – констатировал своё состояние Костя.

– Ага! – вторил ему Дениска. – Вот если-б ещё кто-то водой не обливался, было бы вдвойне хорошо!

– Да ладно, не обижайся на него, после парной холодной водой окатиться – самое то, – в разговор вмешался парень.

– Согласен. Да я и не обижаюсь, так, шучу. Тебя как звать-то?

– Серёга. Я вообще-то в Кронштадте живу, здесь в училище учусь. А сегодня с пацанами из группы решили в баню. Они напарились уже, разошлись, а мне ещё рано, решил посидеть ещё.

– Ясно. А веник где брали?

– Из дома привёз, утром ещё. Мы с батей сами заготавливаем. В баню городскую ходим. Только у нас она получше. Ну, в смысле пара. Так-то здесь покрасивее, наша старая уже, а эта только после ремонта.

– Да ну! Здесь в парилке так жарко, что вон, у Костика аж уши заворачивались, куда уж жарче? – не поверил Денис.

– Ну-у, понимаешь, жара в парилке и хороший пар – это немножко разные вещи… Да приезжайте к нам, короче, сами всё прочувствуете.

– Так в Кронштадт по пропускам ведь. И только на пароме можно попасть.

– Да? – спросил Костя.

– Да, – ответил Денис.

– Ну да… – Серёга призадумался. – Ничего, решу вопрос. Короче. Если хотите, в следующее воскресенье встречаемся утром, уж проведу вас, экскурсию заодно по городу организую.

– А что, почему бы и не смотаться? Костя, ты как?

– Всегда готов!

– Значит, замётано!

Прихватив с собой банные принадлежности, ребята встретились на привокзальной площади. После недолгого ожидания появился и новый друг. Вручив пропуска, которые он выпросил на время у своих знакомых, Сергей провёл их на паром. Без проблем добравшись до Кронштадта, друзья пересели в автобус и через несколько минут стояли возле двухэтажного банно-прачечного комплекса, отделанного стеновыми панелями коричневого цвета, примостившегося между серых однотипных пятиэтажек.

Обстановка внутри разительно отличалась от Ломоносовской бани. Стены и пол отделаны кафельной плиткой, искусно подобранной по цвету и размеру, в раздевалке вместо шкафчиков стояли белые скамьи с высокими спинками. Сергей с хозяйским видом расположился на одной из них, указав приглашающим жестом на две другие рядом. Раздевшись, ребята прошли в моечное отделение, где их ждал сюрприз – небольшой бассейн рядом со входом в парилку.